Проклятье! Я лишь надеялся, что Лайя услышала мой свист и спрячется как следует.
– Долго же ты добирался, – заметила Комендант. – Я жду уже несколько часов.
Она бросилась на меня, выхватив длинный нож так молниеносно, точно он выскочил из ее кожи. Я едва увернулся и сделал выпад мечом. Она легко ускользнула, даже не подумав скрестить клинки, а затем бросила метательную звезду, которая пронеслась в миллиметре от меня. Мать потянулась за другой звездой, и я ударил ее ногой в грудь так, что она упала. Пока она поднималась, я быстро осмотрелся, не видно ли где солдат, но вдоль городской стены было пусто и на крышах тоже никого. С дедовского склада не доносилось ни звука. И все же я не мог поверить, что она не прихватила с собой наемных убийц, которые прячутся где-то поблизости.
Справа я услышал шорох и вскинул меч, приготовившись отбить стрелу или копье. Но это оказалась лошадь Коменданта, привязанная к дереву. Я узнал седло клана Витуриа. Значит, это один из жеребцов моего деда.
– Какой ты нервный. – Комендант приподняла серебряную бровь, вставая на ноги. – Успокойся. Я пришла одна.
– Что так?
Комендант запустила в меня россыпь звездочек. Пригнувшись, я прыгнул вперед и метнул в нее нож. Она отскочила, укрывшись за деревом.
– Если ты думаешь, что мне нужна армия, чтобы убить тебя, мальчик, – усмехнулась она, – то ты ошибаешься.
Она распахнула ворот униформы, и я скривился, увидев на ней мерцающую серебром рубашку, способную защитить от любых лезвий.
Рубашка Элен.
– Я сняла ее с Аквиллы, – Комендант вынула мечи и с изящной легкостью отразила атаку, – перед тем, как отправить девчонку на допрос к солдатам Черной Гвардии.
– Она ничего не знает.
Я уклонялся от ударов Коменданта, которая кружила вокруг меня. Заставь ее обороняться. Затем быстро нанеси удар по голове, чтобы вырубить ее. Укради лошадь. Беги.
Когда наши клинки скрещивались, она издавала странный звук, нарушавший тишину хранилища. Затем я понял, что она смеется.
Я никогда не слышал, как смеется моя мать. Никогда.
– Я знала, что ты придешь сюда. – Она налетела на меня, выставив клинки. Я нырнул вперед, почувствовав, как лицо овеяло ветерком от ее лезвий, которые прошли буквально в дюйме от меня. – Ты, должно быть, обдумывал вариант побега через городские ворота. Затем через туннели, реку, доки. Но все это слишком хлопотно, особенно с твоей маленькой подружкой под боком. Ты вспомнил про это место и решил, что я об этом не узнаю. Глупец. Она здесь. – Комендант раздраженно прошипела, когда я блокировал атаку и поймал ее за руку. – Рабыня-книжница. Прячется, наблюдает. – Комендант фыркнула и повысила голос: – Отчаянно цепляешься за свою жизнь, как таракан. Да ты и есть насекомое. Пророки спасли тебя, я угадала? Мне следовало раздавить тебя.
«Прячься, Лайя!» – мысленно закричал я, но вслух не издал ни звука, чтобы мать не метнула одну из своих звезд в грудь Лайи. Сейчас склад находился за спиной Коменданта. У нее слегка сбилось дыхание, а в глазах блестел смертоносный огонь. Она хотела поскорее покончить с нами.
Сделав ложный выпад, который я блокировал, Комендант ударила меня, сбив с ног, и метнула нож. Я едва успел откатиться, избежав верной смерти, как в меня со свистом полетели две звезды. От одной я увернулся, а вторая вонзилась мне в предплечье.
За спиной матери я увидел слабое сияние золотистой кожи. Лайя, нет! Не подходи!
Моя мать опустила мечи и вынула два кинжала, намереваясь убить меня. Она кинулась на меня со всей силы, обрушив резкие удары, настолько быстрые, что их сложно заметить, пока не испустишь последний вздох.
Я уворачивался от нее слишком медленно. Лезвие полоснуло по плечу. Я отступил, но не успел уклониться от коварного удара ногой в лицо, от которого повалился на колени. В глазах двоилось. Ты покойник, Элиас. Дыхание эхом отдавалось в голове – мелкие, болезненные вдохи. Я слышал ее смех, холодный и резкий, точно камень, разбивающий стекло. Она подошла, чтобы нанести последний удар. Лишь благодаря навыкам, полученным в Блэклифе, благодаря ее урокам, я инстинктивно поднял меч и блокировал ее. Но мои силы иссякли. Один за другим она выбила из рук оба меча.
Краем глаза я заметил Лайю, которая подходила к нам, сжимая в руке кинжал. Стой, черт возьми! Она убьет тебя, ты и моргнуть не успеешь.
Но затем я на миг закрыл глаза, а когда открыл – Лайя исчезла. Даже подумал, что это всего лишь игра воображения – удар крепко встряхнул мне мозги, но тут Лайя появилась снова. Она швырнула горсть песка прямо в глаза моей матери.
Комендант отдернула голову, и я принялся шарить по земле, пытаясь найти свои мечи. Схватил один, но тут увидел, что мать на меня смотрит.
Я уже представил, как ее рука, облаченная в перчатку, взметнется и отразит удар меча. Я ожидал, что умру, оставив Коменданта злорадно торжествовать.
Но в ее глазах промелькнуло странное чувство, которое я не смог распознать.
В следующий миг я ударил ее рукоятью меча в висок. Она отключилась как минимум на час, повалившись на землю, точно мешок с мукой.
Мы с Лайей смотрели на нее, распростертую у наших ног, и меня одолевали гнев и смущение. Каких только преступлений моя мать не совершала? Она избивала, убивала, истязала, порабощала. И вот теперь она лежала совершенно беспомощная. Убить ее было бы проще простого. Внутренний голос солдата-маски требовал так и поступить. Не давай слабину, дурак. Ты об этом пожалеешь.
Но эта мысль вызвала отвращение. Я не смогу убить свою мать, убить вот так, каким бы чудовищем она ни являлась.
Тут я заметил быстрое движение, затем фигура скрылась в тени сарая. Солдат? Возможно, но он один и трусит выйти и сразиться. Может, он увидел нас, а может, нет. Ждать, чтоб это выяснить, мне не хотелось.
– Лайя! – Я схватил свою мать за ноги и поволок к лошади. Она оказалась удивительно легкой. – Приведи коня.
– Она… она… – Лайя посмотрела на тело Коменданта, и я покачал головой.
– Лошадь, – повторил я. – Отвяжи и подведи ее к двери.
Лайя выполнила мою просьбу, я же достал моток веревки из мешка, который прихватил с собой, отрезал длинный кусок и связал мать по рукам и ногам. Это, конечно, надолго не удержит ее после того, как она придет в себя. Но учитывая, как крепко ее приложили по голове, у нас есть запас времени, чтобы уехать подальше от Серры прежде, чем она отправит солдат за нами в погоню.
– Мы должны убить ее, Элиас. – Лайю трясло. – Она помчится за нами в погоню, сразу как очнется. Так мы никогда не доберемся до Кауфа.
– Я не буду убивать ее. Если хочешь убить ее сама, то поторопись. У нас мало времени.
Я обернулся и снова попытался разглядеть, кто таился в тени, наблюдая за нами. Но кто бы то ни был, он уже ушел. Разумнее всего предположить худшее: что это солдат и вскоре он поднимет тревогу.
Однако войск, патрулирующих крепостной вал Серры, не было видно. Наконец хоть немного везения. Дверь в стене пришлось несколько раз как следует толкнуть, прежде чем она открылась с громким скрипом. На миг у меня в глазах снова начало двоиться. Чертов удар в голову. Пройдя через толстую стену, мы стали продираться сквозь огромную абрикосовую рощу. Лайя вела коня, постукивающего копытами, а я шел впереди, с мечами наголо.
Комендант решила встретиться со мной один на один. Возможно, все дело в ее гордости – в желании доказать себе и мне, что она способна одолеть меня в одиночку. Иначе она бы разместила здесь как минимум несколько эскадронов, чтобы поймать нас на тот случай, если мы прорвемся. Можно было бы считать, что нам повезло, если б не один момент. Я прекрасно знаю свою мать, и уж у нее-то всегда есть запасной план.
Я возблагодарил небеса за то, что ночь была темной. Если бы светила луна, умелый лучник мог бы запросто подстрелить нас. Поэтому мы старались затеряться среди деревьев. И все же я не доверял темноте, постоянно ожидая, что вот-вот сверчки стихнут, замрут ночные создания. Что вот-вот раздастся скрип сапог и внутри у меня все похолодеет.
Но пока мы пробирались под сенью деревьев, так никто и не появился.
Я замедлил шаг, когда мы подошли к границе сада. Приток Реи бежал совсем рядом. В темноте пустыни светились лишь огни двух гарнизонов, что находились в нескольких милях друг от друга и от нас. Они обменивались сообщениями, передавая их барабанной дробью. Но все сообщения относились к движению патрулей в Серре. Издалека донесся стук лошадиных копыт. Я настороженно замер, но звук постепенно стих.
– Что-то здесь не так, – сказал я Лайе. – Моя мать должна была разместить здесь патруль.
– Может, она решила, что обойдется без них, – неуверенно прошептала Лайя. – Что сама сможет убить нас.
– Нет, – ответил я. – У Коменданта всегда есть запасной план.
Мне внезапно захотелось, чтоб тут оказалась Элен. Я так и видел, как она хмурит серебристые брови, терпеливо и скрупулезно распутывая ситуацию.
Мне внезапно захотелось, чтоб тут оказалась Элен. Я так и видел, как она хмурит серебристые брови, терпеливо и скрупулезно распутывая ситуацию.
Лайя подняла голову и посмотрела на меня.
– Комендант совершила ошибку, Элиас, – сказала она. – Она недооценила нас обоих.
Все верно, и тем не менее грызущее изнутри беспокойство не умолкало. Проклятье, голова моя просто раскалывалась. То и дело подкатывала тошнота. Чертовски хотелось спать. Думай, Элиас. Что промелькнуло в ее взгляде как раз перед тем, как я ее ударил? Какое-то чувство, которое обычно она не выражала. И в следующий миг меня осенило. Удовлетворение. Комендант чувствовала удовлетворение. Но с чего бы, если она понимала, что попытка убить меня не удалась и сейчас я нанесу ей удар?
– Она не совершала ошибку, Лайя. – Мы вышли из сада. Перед нами простиралась бескрайняя пустынная ширь. Я внимательно посмотрел на поднимающийся над Серранским хребтом шторм в сотнях миль отсюда. – Она нас отпустила.
Но я не понимал почему.
5: Элен
«Верность до конца».
Отец нашептывал мне девиз клана Аквилла почти с самого рождения. Я повторяла эти слова тысячи раз. И никогда не задавала вопросов. Никогда не сомневалась. Сейчас, когда два легионера держали меня в подземелье Блэклифа, я думала над этими словами. «Верность до конца».
Кому быть верным? Моей семье? Империи? Собственному сердцу?
Будь проклято это сердце. Из-за него я сюда и попала.
– Как сбежал Элиас Витуриус?
Слова допросчика проникали в мое сознание сквозь пелену мыслей. Его голос оставался таким же равнодушным, как и несколько часов назад, когда Комендант велела бросить меня в эту яму. Группа масок под ее предводительством окружила меня за казармами Блэклифа. Я спокойно сдалась, но Комендант все равно меня вырубила. И пока я была без сознания, умудрилась сорвать с меня серебряную рубашку, подаренную Пророками. Рубашка, слившись с моей кожей, делала меня почти неуязвимой. Наверное, мне стоило удивиться, как она сумела ее снять. Однако я ничуть не удивлена. В отличие от всех остальных в этой чертовой Империи, кто имел глупость недооценивать Коменданта, я никогда не заблуждалась на ее счет.
– Как он сбежал? – Допросчик снова повторил свой вопрос. Я подавила вздох. Я отвечала на него уже сотню раз.
– Я не знаю. Только собиралась отрубить ему голову, как в следующий миг меня оглушил звон в ушах. Когда я взглянула на помост, он уже исчез.
Допросчик кивнул двум легионерам, которые меня держали. Я собралась с духом. Не говори им ничего. Когда Элиас сбегал, я пообещала, что прикрою его в последний раз. Если станет известно, что он ушел через туннели вместе с рабыней-книжницей, а свою маску отдал мне, солдатам будет легче выследить его. Он ни за что не сможет выбраться из города живым.
Легионеры сунули мою голову в ведро с грязной водой. Я плотно сжала губы, закрыла глаза и расслабилась, хотя нестерпимо хотелось вырваться из рук моих мучителей. Но я следовала той линии поведения, которой обучила нас Комендант во время тренировочных допросов.
Элиас в бегах. Он в далеком, залитом солнцем краю. Он улыбается. Он обрел свободу, которую так долго искал.
Легкие распирало и жгло огнем.
Элиас в бегах. Элиас свободен. Я тону, я умираю. Элиас в бегах. Элиас свободен.
Легионеры выдернули мою голову из ведра, и я глубоко вдохнула.
Допросчик твердой рукой поднял мой подбородок, заставляя смотреть в его серебряное лицо, в бледно-зеленые бесчувственные глаза. Я ожидала увидеть если не гнев, то хотя бы проблеск раздражения – ведь он несколько часов кряду задавал одни и те же вопросы и получал одни и те же ответы. Но он выглядел абсолютно спокойным. Почти безмятежным.
Про себя я окрестила его Северянином за смуглую кожу, впалые щеки и особый разрез глаз. Он закончил Блэклиф несколько лет назад и был еще слишком молод, чтобы служить в Черной Гвардии, не говоря уж о том, чтобы вести допросы.
– Как он сбежал?
– Я только что сказала вам…
– Почему ты оказалась в казармах Мастеров после взрыва?
– Думала найти его там, но потеряла из виду.
Частично это правда. В конце концов, я ведь и в самом деле потеряла его.
– Как он установил взрывчатку? – Северянин отпустил мое лицо и стал медленно ходить вокруг меня. Он почти слился с полумраком подземелья, пестрела лишь красная вставка его униформы – кричащая птица, символ Черной Гвардии, внутреннего войска Империи. – Когда ты ему помогла?
– Я ему не помогала.
– Он был твоим наперсником. Твоим другом. – Северянин что-то достал из кармана. Оно звякнуло, но я не видела, что это. – В тот миг, когда его должны были казнить, прогремела серия взрывов и практически сровняла школу с землей. Думаешь, кто-то поверит, что это простое совпадение?
Я промолчала, и Северянин подал знак легионерам вновь окунуть меня в ведро. Я глубоко вдохнула, выбросив из головы все, кроме образа Элиаса, обретшего свободу. И как раз в тот момент, когда мою голову опустили в воду, я вдруг подумала о ней. О книжнице. О ее волнистых темных волосах и чертовых золотистых глазах. О том, как он держал ее за руку, когда они пересекали двор Академии. О том, как певуче она произносила его имя.
В рот хлынула вода с привкусом мочи и смерти. Я стала вырываться из крепких рук легионеров. Успокойся. Вот так допросчики и ломают своих узников. Достаточно появиться единственной трещинке, как он тут же вобьет в нее клин и будет долбить и долбить, пока не расколешься.
Элиас сбежал. Элиас свободен. Я попыталась мысленно воскресить этот образ, но видела лишь, что они вместе, как переплетены их руки.
Может, задохнуться в грязной воде – не самый худший вариант.
Легионеры выдернули меня, когда сознание стало меркнуть. Я выплюнула изо рта воду.
Взбодрись, Аквилла. Вот так он тебя и ломает.
– Кто эта девушка?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что на долю секунды я не сумела скрыть потрясение, чем невольно выдала, что знаю, о ком речь.
Часть меня проклинала Элиаса за то, что он оказался настолько глуп, что попался кому-то на глаза с этой девушкой. Другая часть пыталась подавить растущий внутри ужас. Допросчик же внимательно следил за эмоциями, промелькнувшими в моих глазах.
– Очень хорошо, Аквилла. – Его слова едва слышны. И сразу же мне вспомнилась Комендант. Чем тише она говорит, однажды сказал Элиас, тем большей опасности нужно от нее ждать. Наконец я увидела, что достал из кармана Северянин. Два набора соединенных между собой металлических колец, которые он надел на пальцы. Кастеты. Жестокое орудие, избитый ими обречен на медленную смерть от потери крови.
– Почему бы нам не начать?
– Начать? – Меня держали в этом аду уже несколько часов. – Что вы имеете в виду?
– Это, – кивнул он на ведро, а затем на мое избитое лицо, – я просто с тобой познакомился.
Тысяча чертей! Главную пытку он припрятал в рукаве. Он увеличивал боль понемногу, раз от разу, постепенно ослабляя меня. Он ждал, когда пробьет во мне трещину, когда я начну сдаваться. Элиас сбежал. Элиас свободен. Элиас сбежал. Элиас свободен.
– А сейчас, Кровавый Сорокопут… – Несмотря на то что Северянин говорил очень тихо, его слова просочились сквозь мантру, звучащую в моей голове. – Сейчас мы посмотрим, из чего ты сделана.
* * *Границы времени размылись. Шли часы. Или дни? Недели? Я не могла сказать. Здесь внизу я не видела солнца. Не слышала боя барабанов и колокольного звона.
«Еще чуть-чуть, – говорила я себе после особо жестокого избиения. – Еще час продержаться. Еще час. И еще полчаса. Пять минут. Минуту. Только одну».
Но каждая секунда была наполнена болью. Я проиграла борьбу. Я чувствовала это с каждой уходящей минутой, слышала в словах, что путались и вязли во рту.
Двери моей тюрьмы открывались и закрывались. Приходили гонцы, приносили новости. Вопросы Северянина менялись, но он и не думал прекращать допрос.
– Мы знаем, что он сбежал с девчонкой через туннели. – Один глаз у меня полностью заплыл, и когда Северянин говорил, я смотрела на него другим глазом. – Перебил там половину взвода.
О, Элиас. Он будет терзаться из-за того, что убил их. Он никогда не сочтет подобный шаг вынужденной необходимостью, он будет думать, что сделал неверный выбор. Он будет чувствовать их кровь на руках гораздо дольше, чем чувствовала бы я. Однако в глубине души я испытала облегчение от того, что теперь Северянин знал, как сбежал Элиас. Во всяком случае, больше мне не придется лгать. Когда Северянин спросил меня про отношения Лайи и Элиаса, я честно ответила, что ничего не знаю. Мне просто надо продержаться какое-то время, чтобы Северянин мне поверил.
– Расскажи мне о них – это не так уж и сложно, правда? Мы знаем, что девчонка была связана с Ополчением. Она вовлекла Элиаса в это дело? Они были любовниками?