Он снова побледнел, на лицо набежало странное выражение. На лбу выступил пот.
– Лайя, я не чувствую… – Не договорив, он пошатнулся. Я схватила его за плечо, пытаясь удержать на ногах, а убрав руку, увидела, что она вся мокрая – и вовсе не от дождя.
– Небеса, Элиас, да с тебя пот течет ручьем.
Я взяла его ладонь. Холодная и липкая.
– Взгляни на меня, Элиас.
Он посмотрел мне в глаза. Зрачки были сильно расширены, все тело содрогалось. Он направился к лошади, но когда потянулся к седлу, потерял равновесие и упал. Я успела подхватить его под руку, пока он не ударился головой о камни у ручья, и как могла осторожно опустила на землю. Руки его подергивались. От удара в голову такого бы не было.
– Элиас, – окликнула его я. – Ты не поранился где-нибудь? Комендант тебя ничем не порезала?
Он схватился за предплечье.
– Просто царапина. Ничего серье…
По глазам я увидела, что он все понял. Элиас повернулся ко мне, пытаясь что-то произнести, но его сразил приступ. Рухнув как подкошенный, он потерял сознание. Но я уже знала, что Элиас хотел сказать. Комендант отравила его.
Тело пугало своей неподвижностью. Я взяла запястье Элиаса и, нащупав беспорядочный пульс, запаниковала. Хотя пот струился с него в три ручья, тело оставалось холодным, никакого жара не было. Небеса, вот поэтому Комендант позволила нам уйти? Конечно же, Лайя! Ты просто дура. Ей вовсе и не нужно гнаться за вами или устраивать засаду. Ей достаточно было лишь нанести порез, и яд убьет его.
Но не убил, во всяком случае, пока. У моего дедушки бывали пациенты-книжники, раненные отравленными лезвиями. Большинство из них умирали в течение часа после ранения. Но в случае с Элиасом прошло уже несколько часов, а он только сейчас начал реагировать на яд.
Доза маловата, или же порез оказался неглубок. Неважно. Важно лишь то, что он все еще жив.
– Прости, – простонал Элиас. Сначала я решила, что он разговаривает со мной, но глаза оставались закрыты. Он поднял руки, словно от чего-то отмахивался. – Я не хотел. Это приказ… Я должен был…
Оторвав от плаща лоскут, я сунула его в рот Элиасу, чтобы он не откусил собственный язык. Неглубокая рана на руке воспалилась и горела. Когда я коснулась ее, он резко дернулся, напугав лошадь.
Я порылась в сумке, где держала флакончики с лекарствами и травами, и нашла средство, которым можно было очистить рану. Как только я обработала порез, тело Элиаса расслабилось, разгладилось искаженное болью лицо.
Он по-прежнему мелко и часто дышал, но, во всяком случае, конвульсии больше не повторялись. Длинные ресницы темными полумесяцами лежали на бронзовых щеках. Во сне он выглядел моложе, напомнив мне того мальчика, с которым я танцевала в ночь Лунного Фестиваля.
Я положила руку ему на подбородок. Кожа была теплой и колючей от пробивающейся щетины. Элиас источал жизненную силу: когда сражался, когда скакал верхом. Она пульсировала в нем даже сейчас, когда его тело отравлено ядом.
– Давай, Элиас, борись, – молила я, склонившись к самому уху. – Очнись. Приди в себя.
Глаза распахнулись, он выплюнул кляп, и я с облегчением убрала руку с его лица. Раненый в сознании – это лучше, чем раненый без сознания. Он вскочил на ноги, но тут же согнулся пополам и его стошнило.
– Ляг. – Я потянула его вниз, Элиас опустился на колени. Растерла его широкую спину, как делал Поуп своим пациентам. Прикосновения порой лечат лучше трав и припарок. – Мы должны узнать, что это за яд, и найти антидот.
– Слишком поздно. – На миг Элиас расслабился в моих руках, затем потянулся за флягой и выпил всю воду. Затем взгляд его прояснился, и он попытался подняться. – Антидот для большинства ядов надо принимать в течение часа. Но если бы доза была смертельной, то я бы уже умер. Так что поехали.
– Куда? – спросила я. – В предгорья? Где нет ни городов, ни аптек? Тебя отравили, Элиас. Если антидот не поможет, значит, хотя бы нужно лекарство, чтобы сдерживать приступы, иначе ты так и будешь терять сознание до самого Кауфа. Только ты до него и не дотянешь, потому что невозможно так долго выносить подобные припадки. Поэтому сядь и дай мне подумать.
Он посмотрел на меня с удивлением, но сел.
Я постаралась воскресить в памяти тот год, когда я помогала Поупу как ученица лекаря. Вспомнилась маленькая девочка, страдающая судорогами и потерей сознания.
– Экстракт теллиса, – сказала я. Поуп давал девочке по капле экстракта, и за день симптомы уменьшились, а через два дня все прошло. – Это поможет твоему организму бороться с ядом.
Элиас скривился:
– Мы могли бы найти его в Серре или в Навиуме.
Вот только мы не можем вернуться в Серру, а Навиум находится в противоположной от Кауфа стороне.
– А как насчет Разбойничьего Привала? – спросила я, а у самой внутри все сжалось от страха.
Гигантская гора слыла обителью отбросов общества, живущих вне закона – разбойников, охотников за головами, торговцев черного рынка… Там вершились самые темные дела. Поуп несколько раз отправлялся к Привалу, чтобы собрать редкие травы, и Нэн глаз не могла сомкнуть, пока он не вернется.
Элиас кивнул:
– Там опасно, как в преисподней, но Разбойничий Привал кишит людьми, которые, как и мы, скрываются от Империи.
Он снова поднялся. С одной стороны, меня впечатляла его выносливость, а с другой – я просто ужасалась, с какой небрежностью относится к себе Элиас. Он нашарил поводья лошади.
– Скоро начнется новый приступ, Лайя. – Он похлопал лошадь по передней левой ноге, под коленом, и она присела. – Привяжи меня веревкой. Сама направляйся прямиком на юго-восток. – Он сел в седло, едва не завалившись набок. – Я чувствую, они приближаются, – прошептал он.
Я испуганно обернулась, ожидая услышать, как сюда мчатся солдаты Империи, но вокруг стояла тишина. Когда вновь я повернулась к Элиасу, он смотрел в одну точку куда-то мимо меня.
– Голоса. Они зовут меня назад.
Галлюцинации. Еще один симптом отравления ядом. Я достала веревку из сумки Элиаса и привязала его к лошади, затем наполнила фляжки водой и вскочила в седло. Элиас вновь потерял сознание, привалившись к моей спине. Меня окутал его запах – запах пряностей и дождя, и я глубоко вдохнула его, чтобы успокоиться.
Вспотевшие руки скользили по поводьям. Животное будто почуяло, что я ничего не смыслю в верховой езде, и наклонило голову, натянув удила. Я обтерла ладони о рубашку и крепче взялась за поводья.
– Даже не смей, ты, кляча, – прикрикнула я в ответ на недовольное фырканье. – Нам с тобой еще несколько дней быть вместе, так что тебе лучше слушаться меня.
Я слегка пришпорила лошадь, и, к моему облегчению, она рванула вперед. Повернув на юго-восток, я вонзила каблуки глубже, и мы умчались в ночь.
7: Элиас
Меня окружали голоса и шорохи, которые напомнили о раннем утре в лагере кочевников: тихий шепот взрослых, успокаивающих лошадей; дети, разжигающие костер, на котором будет готовиться завтрак.
Я открыл глаза, ожидая увидеть пустыню, залитую солнцем, беззастенчиво ярким даже на рассвете. Однако обнаружил, что лежу под пологом густой листвы. Воздух был насыщен запахами сосновой хвои и покрытой мхом коры. Даже в полумраке я различал потрескавшиеся стволы больших деревьев, некоторые из них казались огромными точно дом. Сквозь паутину ветвей проглядывало небо, еще голубое, но быстро темнеющее от наползавших серых туч. Приближалась гроза.
Я услышал, как что-то пронеслось между деревьями, но когда обернулся – оно уже исчезло. Листва шуршала, точно поле боя, полное шепота призраков. Бормотание то смолкало, то становилось громче.
Я встал, ожидая, что боль прострелит все тело, но ничего не почувствовал. Это казалось странным и неправильным.
Не важно, что это за место, я не должен здесь находиться. Я должен быть с Лайей на пути к Разбойничьему Привалу. Я должен очнуться, должен бороться с ядом, которым отравила меня Комендант. Инстинктивно я потянулся за своими мечами, но их не было.
– В мире призраков никому нельзя отсечь голову, ублюдок-душегуб.
Я узнал этот голос, несмотря на непривычную для него язвительность.
– Тристас?
Мой друг выглядел как и при жизни: черные как смоль волосы, на бледной коже выделялась татуировка с именем возлюбленной. «Аэлия». Он совсем не был похож на призрака. Но он – призрак. Я видел, как он погиб во время Третьего Испытания, сраженный клинком Декса.
Он и чувства испытывал, как будто живой. Я понял это с внезапной ясностью, когда он, оглядев меня, вдруг ударил кулаком в челюсть. Боль от удара ощущалась в два раза слабее, чем должно было быть, и тем не менее я отшатнулся. Ненависть, с которой он ударил меня, была гораздо мощнее удара.
– Это тебе за то, что отдал приказ убить меня во время Испытания.
– Прости, – покаялся я. – Я не хотел.
– Кого это волнует, если я все равно мертв.
– Кого это волнует, если я все равно мертв.
– Где мы? Что это за место?
– Место Ожидания. Видимо, для тех, кто умер, но не готов двигаться дальше. Леандр и Деметриус ушли, а я – нет. Застрял тут и слушаю это нытье.
Нытье? Я решил, что он говорит о бормотании духов, что мелькали среди деревьев, но меня оно раздражало не больше, чем шелест волн океана во время прилива.
– Но я не умер.
– Разве она не встретила тебя своей маленькой речью? – спросил Тристас. – Добро пожаловать в Место Ожидания, царство призраков. Я – Ловец Душ. Я здесь, чтобы помочь вам перейти на другую сторону.
Я озадаченно покачал головой, и Тристас недобро улыбнулся.
– Ну, значит, скоро появится и будет пытаться запугать тебя, чтобы ты шел дальше. Здесь всё принадлежит ей.
Он указал на лес и духов, все еще бормотавших где-то за деревьями. Затем его лицо исказилось.
– Это она! – И он мгновенно исчез в лесу. Я повернулся и увидел тень, отделившуюся от ближайшего ствола.
Мои руки были наготове – схватить, смять, ударить. Она приближалась, двигаясь при этом совершенно неестественно. Слишком подвижно, слишком быстро. Когда между нами оставалось всего несколько футов, смутная фигура превратилась в изящную темноволосую женщину и замедлила шаг. Ее лицо было гладким, но я не мог определить возраст. Взгляд черных глаз, в котором читалась вековая мудрость, таил в себе нечто непостижимое.
– Здравствуй, Элиас Витуриус. – В голосе звучал странный акцент, как будто она не привыкла говорить на серранском. – Я – Ловец Душ. Рада наконец-то встретиться с тобой. Я некоторое время за тобой наблюдала.
Верно.
– Мне нужно выбраться отсюда.
– Тебе нравится причинять боль? – спросила она тихо. – Доставлять страдания? Я вижу это. – Она обвела взглядом мои плечи и голову. – Ты несешь это с собой. Зачем? Это приносит тебе счастье?
– Нет. – Я ужаснулся от одной мысли. – Я не намеренно… я не хочу причинять боль людям.
– Да, ты сгубил всех, кто был тебе близок. Твои друзья. Твой дед. Элен Аквилла. Ты всем принес страдания. – Она выдержала паузу, чтобы страшная правда ее слов глубже проникла в мое сознание. – Обычно я не слежу за теми, кто еще по ту сторону, – снова заговорила она, – но ты другой.
– Я не должен здесь находиться, – сказал я. – Я не умер.
Она долго смотрела на меня, склонив голову набок, словно любопытная птица.
– Но ты умер, – возразила она. – Просто ты этого еще не знаешь.
* * *Внезапно я открыл глаза и увидел затянутое облаками небо. Была середина утра. Я привалился к спине Лайи, уронив голову ей на плечо. Мимо нас проносились невысокие холмы, время от времени встречались хлебные деревья и шары перекати-поля. Лошадь скакала рысью на юго-восток, в сторону Разбойничьего Привала. Почувствовав, что я зашевелился, Лайя обернулась.
– Элиас! – Она притормозила лошадь. – Ты несколько часов был без сознания. Я… я думала, ты вообще не очнешься.
– Не останавливай лошадь. – У меня совсем не осталось сил, которые я чувствовал в себе во время галлюцинаций, но я все равно заставил себя сесть прямо. Голова шла кругом, язык во рту отяжелел. «Крепись, Элиас, – сказал я себе. – Не дай Ловцу Душ утянуть тебя обратно». – Надо ехать дальше… солдаты…
– Мы скакали всю ночь. Я видела солдат, но они были слишком далеко и направлялись на юг.
Под глазами у Лайи залегли тени, руки дрожали. Она совсем выбилась из сил. Я взял у нее поводья, и она привалилась ко мне, прикрыв веки.
– Где ты был, Элиас? Ты помнишь? Потому что те обмороки, что я видела прежде, длились всего несколько минут, самое большее – час. Но ты был без сознания гораздо дольше.
– В странном месте. В ле… лесу.
– Даже не думай отключиться снова, Элиас Витуриус. – Лайя повернулась и потрясла меня за плечи. Я распахнул глаза. – Мне без тебя ничего не сделать. Посмотри на горизонт. Что ты видишь?
Я заставил себя посмотреть вверх.
– Т-тучи. Скоро начнется гроза. Нам нужно укрытие.
Лайя кивнула:
– Я чувствовала ее запах. Грозы. – Она оглянулась. – Этот запах напоминает мне тебя.
Я попытался понять, комплимент ли это, но оставил эту затею. Тысяча чертей, как же я устал.
– Элиас. – Она коснулась моего лица и заставила посмотреть прямо в глаза, золотистые, гипнотические, как у львицы. – Останься со мной. У тебя был молочный брат, расскажи мне о нем.
Голоса уже звали меня. Место Ожидания, вцепившись когтями, затягивало назад.
– Шэн, – выдохнул я. – Его… его имя Шэн. Важный такой, как и мама Рила. Ему девятнадцать, на год меня младше. – Я нес всякий вздор, пытаясь вырваться из холодной цепкой хватки Места Ожидания. Пока я говорил, Лайя сунула мне в руки фляжку и заставила выпить воды.
– Держись, – повторяла она, и я цеплялся за это слово, как за спасительную соломинку. – Не уходи. Ты мне нужен.
Спустя несколько часов разразилась гроза. Ехать верхом стало трудно, но дождь взбодрил меня. Я направил коня в ущелье, заваленное валунами. Стихия разыгралась – дальше нескольких футов ничего было не разглядеть. Но и солдаты Империи, выходит, были так же ослеплены.
Спешившись, я занялся лошадью, но руки не слушались, и пришлось провозиться несколько долгих минут. Я почувствовал, как меня охватывает незнакомый страх, но подавил его. Ты будешь бороться с ядом, Элиас. Если бы тебе суждено было умереть от него, то ты бы уже умер.
– Элиас? – Лайя выглядела обеспокоенной. Стоя рядом со мной, она натягивала брезент между двумя валунами. Когда я закончил, она усадила меня под навесом.
– Она сказала мне, что я причиняю людям боль, – выдал вдруг я, когда мы сели, прижавшись друг к другу. – Приношу им страдания.
– Кто тебе это сказал?
– Я и тебе причиню боль, – продолжил я. – Я всем делаю больно.
– Прекрати, Элиас. – Лайя взяла меня за руки. – Мне ты не причинял боли, поэтому я тебя освободила. – Она на миг замолчала. Дождь окружал нас прохладной завесой. – Постарайся продержаться, Элиас. Ты так долго оставался без сознания в последний раз, а мне нужно, чтобы ты был со мной.
Мы сидели так близко, что я видел впадинку на ее нижней губе. Локон выбился из пучка и, струясь, спускался по золотистой шее. Я бы многое отдал, чтобы оказаться с Лайей вот так наедине, совсем близко, но при других обстоятельствах. Чтобы не было всего этого: отравления, погони, ран, обмороков, призраков.
– Расскажи мне еще историю, – попросила она. – Я слышала, пятикурсники видели южные острова. Там красиво?
Я кивнул, но она продолжала расспрашивать:
– На что они похожи? Вода там чистая?
– Вода там голубая. – Я пытался совладать с собственным голосом и говорить отчетливо, потому что Лайя права: мне нужно продержаться, нужно добраться до Разбойничьего Привала, нужно раздобыть теллис. – Но не… не синяя. В ней тысяча оттенков голубого. И зеленого. Как будто… будто кто-то превратил глаза Элен в океан.
Меня охватила дрожь. Нет… только не это. Лайя взяла мои щеки в ладони. Ее прикосновение вызвало прилив желания.
– Останься со мной, – попросила она. Ее пальцы казались такими холодными, прикасаясь к разгоряченной коже. Молния рассекла небо и осветила ее лицо. В этой вспышке золотистые глаза Лайи выглядели темными, и от нее самой будто повеяло чем-то потусторонним. – Расскажи мне еще о каком-нибудь воспоминании. О чем-нибудь хорошем.
– Ты, – пробормотал я. – Когда я впервые… впервые увидел тебя. Ты красивая, но на свете полно красивых девушек, и… – Подбери нужное слово. Заставь себя продержаться. – Но не этим ты выделялась. Ты как я…
– Останься со мной, Элиас. Останься здесь.
Губы не слушались. Все ближе и ближе подбиралась мгла.
– Я не могу остаться…
– Пытайся, Элиас. Пытайся!
Ее голос стих. Мир погрузился во тьму.
* * *На этот раз, оказавшись в лесу, я обнаружил, что сижу на земле и греюсь у костра. Ловец Душ сидела напротив меня, терпеливо подкладывая поленья в огонь.
– Плач умерших тебя не беспокоит, – изрекла она.
– Я отвечу на твои вопросы, если ты ответишь на мои, – сказал я. Она кивнула, и я продолжил: – Это не похоже на плач, скорее на шепот.
Я ожидал ответа, но она промолчала.
– Моя очередь. Мои приступы – они не должны длиться по несколько часов. Это твоих рук дело? Ты держишь меня здесь?
– Я уже сказала, что наблюдала за тобой. Я искала возможности поговорить.
– Отпусти меня назад.
– Скоро отпущу, – пообещала она. – У тебя еще есть вопросы?
Во мне вспыхнуло раздражение, захотелось закричать на нее, но мне были необходимы ответы.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что я умер? Я знаю, что это не так. Я жив.
– Ненадолго.
– Ты видишь будущее, как Пророки?
Она вскинула голову, и с ее губ сорвался дикий нечеловеческий рык.
– Не упоминай здесь об этих существах, – произнесла она. – Это священное место, где мертвые обретают покой. А Пророков прокляла сама смерть. – Она откинулась назад. – Я – Ловец Душ, Элиас. Я имею дело с мертвыми. А тебя пометила смерть. – Она похлопала меня по руке в том месте, где Комендант порезала меня звездой.