Тихонько скрипнула входная дверь и хозяин, не открывая глаз, лениво поинтересовался:
— Васильич, кого там еще черти приносили?
— Во-первых, это не Васильич, — пояснил без приглашения входящий в святая святых Мешок. На плечах за ним в гостиную вперся Крутов. — Во-вторых, черти принесли нас. Добрый всем денечек!
Людмила вздрогнула от неожиданной непрошенности (равно как от непрошенной неожиданности) и пролила вино на белоснежные шорты Сергея. В другое время за такую вот нерасторопность она огребла бы по первое число, но сейчас обладателю хлопковых «вранглеров» было явно не до чистоты штанов.
— Кто вы такие? Какого хрена вы делаете в моем доме? — рявкнул хозяин. Впрочем, рявкнул, надо признать, довольно неубедительно, пустив в конце гневливого вопроса петуха.
— Майор Мешечко. — заученным жестом Андрей развернул служебное удостоверение. — Группа по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите. Соблаговолите пояснить: где в данный момент находится гражданка Демичева Александра Яковлевна.
— Какая Демичева? Что вы городите? — набряк хозяин. — Это территория — частная собственность. На каком основании вы сюда врываетесь?
— Ты, сука, что, вопроса не слышал?! — ощетинился Крутов, которому в подобных ситуациях всегда импонировала роль «плохого парня». — Хорошо. Мы люди не гордые, можем и повторить.
Женя выцепил взглядом стоящую в дальнем углу большую напольную вазу и неожиданным выстрелом разнес ее в клочья-осколочки. В замкнутом пространстве звук выстрела звучит особо громко. Нотариус в ужасе обхватил голову руками и рухнул на пол как подкошенный:
— Не стреляйте, ради бога! Я… я здесь вообще не причем! — заверещал адепт юридического крючкотворства. — Я нотариус. Меня просто попросили подъехать и зафиксировать. Вот и всё!
— Слизняк! — презрительно сплюнула в его сторону Людмила и гордо вскинула подбородок. Всем своим видом демонстрируя, что лично от неё «менты позорные» подобных унизительно-поспешных признаний не дождутся. Впрочем, сейчас этого от неё и не требовалось: Женя, выбрав нотариуса как наиболее слабое в этой компашке звено, присел рядом с ним и угрожающе-ласково поинтересовался:
— Слышь, нотариус, бабушка где?
— Она… она…
— Ну, рожай быстрей! — Крутов болезненно ткнул юриста в бок стволом пистолета, ставшего сейчас одновременно и аргументом, и фактом.
— Она во дворе, в гараже.
— Жива?
— Да-да. Они… Они ее связали… Заставили подписать… Если бы я знал, что они… они ее силой… я бы… я бы… никогда, честное слово…
— Андрей, бабка в гараже!
— Я слышал, — буркнул Мешок. — Давай-ка, Жека, обручи ты эту сладкую парочку. Чтобы они всегда были вместе, пока смерть не разлучит их. Либо пока автозаки не развезут их по разным зонам.
Крутов подошел к Людмиле и достал из кармана «браслеты»:
— Вот ведь как оно бывает на улице Счастливой. Позвольте вашу ручку, мадам.
— Сволочи! — огрызнулась та.
Женя, недобро усмехнувшись, защелкнул наручник на ее левой руке, после чего сцепил его с правым запястьем впавшего в ступор Сергея. Сделал шаг назад, он полюбовался созданной композицией и невинно поинтересовался:
— Людмила, а как вы относитесь к творчеству группы «Наутилус-Помпилиус»? Извините, глупость сморозил. Вы, наверное, всё больше шансон слушаете? Однако была у них в свое время замечательная песня. «Скованные одной цепью, связанные одной целью». Не слыхали? Могу подогнать. В камеру.
— Насчет «одной целью» — это ты в самую точку, — тяжело вздохнул Мешок и, поспешая, направился на в гараж
Ольга сидела в салоне как на иголках, не отводя глаз от калитки, за которой скрылись Андрей и Женя, и рассеянно слушала трескотню окончательно освоившейся в милицейской компании работницы собеса Леночки. Время тянулось долго и мучительно. Никаких известий от ребят не было, и накручивающей самою себя Ольге с каждой минутой становилось всё тревожнее. Хорошо еще, что она не слышала звука выстрела, иначе бы наверняка подорвалась в дом, «на выручку», наплевав на категорический запрет Мешка покидать машину.
Наконец, калитка распахнулась и из нее вышли Андрей и… Александра Яковлевна! Было хорошо видно, что Демичева едва передвигает ноги от слабости, так что бережно поддерживающий её Мешок чуть ли не волочил старушку на себе. Коротко вскрикнув, Прилепина вцепилась в дверцу и принялась трясти её как грушу — та отчего-то не поддавалась. От волнения Ольга всё никак не могла сообразить, что сперва требуется отжать кнопку блокиратора. Но вот ей на помощь пришла Леночка, и Ольга, вырвавшись на свободу, со всех ног бросилась к своей подопечной. Та, слабо улыбнувшись, буквально упала ей на грудь, и обе женщины — молодая и пожилая, — зашлись в рыданиях.
Мешок, убедившись, что ценный груз сдан в надежные руки, отошел в сторонку и достал мобильник:
— …Товарищ Викул?! Товарищ Мешечко вас приветствует… Что? Не можете говорить? Ведете допрос гражданина Магерранова? А, так это его сдавленные стоны сейчас пробиваются в эфир?… Если не секрет, а в связи с чем допрашивается Алекпер Алиевич?… Я глумлюсь? Отнюдь. Просто, если по делу об исчезновении гражданки Демичевой — так она нашлась!.. Да-да, не вполне здоровая, но вполне себе живая. В связи с этим, не могли бы вы быть столь любезны, выслать машину по адресу… Записывайте: поселок Сосново, улица Счастливая, 18… Нет-нет, одну Александру Яковлевну мы бы и так отвезли. Но вот её похитители в мою коробчонку уже никак не помещаются. А перевозить их в багажнике запрещено Женевской Конвенцией…
Андрей продолжал засыпать бедолагу-следователя своими ехидными подколочками, а Ольга и старуха Демичева, всё так и стояли обнявшись. И всё также рыдали, рыдали, рыдали…
Санкт-Петербург,
26 июня 2009 года,
пятница, 19:16
— …А после Нового года у Суворова начались очень серьезные проблемы, — пояснил Андрей, закуривая. В данный момент они с Ольгой сидели в маленькой уютной кафешке на Рубинштейна, в которую зарулили по окончании рабочего дня, очень кстати совпавшего с окончанием рабочей недели. Вообще-то Гриша Холин недвусмысленно намекал Прилепиной на необходимость проставы по случаю: а) вливания в коллектив и, б) «феерически проведенной» акции по спасению старушки, но Ольга выклянчила для себя небольшой тайм-аут. До первой получки.
— Рынок элитной жилой недвижимости из-за кризиса рухнул, а у него одних только кредитов к тому времени было набрано под полмиллиона долларов.
— Ни фига себе! — сверх-эмоционально отреагировала на сумму Ольга.
— А как вы думали? Да один только домик в Сосново тянет на два ляма, минимум. А деньги ему давали очень серьезные ребята. Таких в нашем мире кидать не принято. В общем, срочно требовалось приискать дополнительный источник доходов. А тут — Людмила со своей клиентской базой по старичкам. Грех было не воспользоваться.
— Но ведь любая проверка… Грубо говоря, один-единственный звонок в собес…
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Но в том-то и фишка, что они ориентировались на стариков, которым по каким-то причинам в социальной помощи отказывали: либо справки не те, либо еще что-то. Естественно, их интересовали сугубо одинокие с квартирами.
— Тут-то и пригодилась несданное удостоверение?
— Именно так. Людмила, прикрываясь заныканной ксивой, начинала наносить им частные визиты: таскала продукты, помогала с лекарствами. Старики были абсолютно уверены, что всё это делается исключительно по инициативе собеса.
— А как они заставляли их подписывать документы на квартиру? Тоже похищали и угрожали?
— Нет, там все было гораздо проще. Оказывается у Людмилы медицинское образование. Вот она, вспомнив молодость, и взялась колоть старикам витамины, напополам с какой-то дрянью от которой наступает временное помутнение сознания. Ну, знаете, это когда в глазах рябит, голова кружится? Такой недолгий, побочный эффект. Вот в этот момент она им и подсовывала на подпись договора на патронат: квартира в обмен на пожизненное содержание. Старики подслеповато расписывались, будучи уверенными, что таким образом та всего лишь списывает использованные ампулы. Типа, для отчетности в собесе. А эти договора, между тем, оформлялись на кредиторов Суворова. Которые, в свою очередь, списывали ему части долгов… Точно по такой схеме они работали с соседкой Демичевой.
— С Эвелиной Иосифовной?
— С ней. И тут уж Демичева оказалась сама виновата: растрепала всему дому о том, что является ценным свидетелем в деле о драке с азербайджанцами. Людмила узнала об этом, и Сергей решил слегка видоизменить схему, ускорив процесс. Они вошли в доверие к Демичевой, а потом банально ее похитили. Думаю, после того как они, в присутствии нотариуса, вынудили бы старуху подписать купчую на квартиру, жить ей оставалось совсем недолго.
— Но зачем надо было так рисковать, если прежняя схема работала безотказно?
— Патронажные квартиры уходили в счет погашения долгов, но ведь и им самим требовалось на что-то жить. Вот Суворов и решил поправить собственное материальное положение, списав пропажу старухи на коварных абреков. Помните, тех кавказцев, которые сначала следили за Демичевой, а потом тусовались ночью в её подъезде? Так вот, это были всего лишь нанятые Суворовым статисты. Некие случайно подвернувшиеся гастарбайтеры.
— Теперь мне все ясно. Единственное, чего я до сих пор не понимаю, как, на основании лишь косвенных улик Викул решился на арест Магерранова?
— А наша «сладкая парочка» подбросила следствию дополнительную улику.
— В смысле?
— На баночке из-под джин-тоника, которую изъяли в подъезде с места ночного пиршества абреков, нашли отпечатки пальцев Магерранова.
— Не поняла. А откуда они там взялись?
— Всё хитрое, как и гениальное — просто. Суворов с Людмилой пришли на рынок. Накупили у Алика кучу разных фруктов. Людмила расплатилась. Суворов в этот момент стоял рядом и цедил джин из баночки. Причем он был в перчатках. Затем Людмила взяла пакет и, как бы случайно, выронила его из рук. Фрукты рассыпались. Суворов попросил Магерранова подержать недопитую банку, собрал фрукты и после этого аккуратненько унес банку с оставленными на ней пальцами… короче, кин насмотрелись. Ну, а Викулу, который зубами ухватился за версию о мести, этих отпечатков было достаточно, чтобы выстроить в голове цельный пазл. Который, в конечном итоге, обошелся Магерранову в парочку выбитых зубов. Но, насколько я знаю, он вроде как не в претензии. Уж лучше без зубов, но на свободе, чем с зубами, но за решеткой. Кстати, Ольга, я вынужден признать, что повел себя как полный идиот, не прислушавшись к вашей просьбе.
— Какой просьбе?
— Просьбе выяснить, почему у Демичевой неожиданно сломался телефон. Если бы мы обнаружили перекусанные провода днем раньше, кто знает как бы оно все повернулось… Но тогда я был абсолютно уверен, что это не имеет никакого отношения к нашим баранам.
— Запомните, Андрей, — польщенно улыбнулась Прилепина, — женская догадка всегда обладает гораздо большей точностью, чем мужская уверенность…
— А знаете, Ольга, у меня есть такое ощущение, что мы с вами споемся.
— Ну, что ж, тогда начинайте.
— В смысле?
— Затягивайте.
Мешок сообразил, что его банально проверяют «на слабо» и быстро огляделся по сторонам: народу в зале за последние полчаса существенно поприбавилось. Ну да делать нечего: назвался груздем — полезай! И замначальника «гоблинов», в общем-то солидный по своему статусу человек, вполголоса затянул первое, что пришло на ум:
И над степью зловеще, ворон пусть не кружит,
Мы ведь целую вечность собираемся жить
— Если снова над миром грянет гром, небо вспыхнет огнем, — подхватила Ольга, дабы не оставлять командира в одиночестве.
Вы нам только шепните, мы на помощь придем…
Посетители заведения откровенно косились в их сторону, перешептывались, хихикали. Кто-то даже недоуменно покрутил пальцем у виска.
Но Ольга с Андреем не обращали на них ни малейшего внимания…
* * * * *
— …Душевно выводят! — усмехнулся Бугаец.
Ленинград — город маленький. Посему ничего особо удивительного не было в том, что этим прохладным вечером они с Зечей умудрились заглянуть в ту часть пространства, которую минутами ранее оккупировали Андрей с Ольгой. Да ведь и что такое, собственно, есть пространство, как ни единство места, времени и действия? Опять же разные полюса, как известно, имеют способность притягиваться.
— Пожалуй, соглашусь с тобой. Менты и вправду забавные.
— А почему ты, вот так вот, сходу, взял людей, да и приопустил? Может, они того… минетжеры какие.
— Не, у меня на ментов глаз намётаный, — покачал головой Зеча, с интересом разглядывая откровенно дурачущуюся парочку. — Но я, между прочим, наоборот, восхищаюсь. Коли отдельные менты до сих пор способны подняться до самоиронии и готовы распевать такие вот песни, значит не все потеряно. Много хужее, если бы они сейчас с серьезными лицами пели про офицеров. Сердца которых, как тебе известно, под оптическим прицелом.
— Да ладно тебе! А то наши мало такого говна пели? Про какого-нить комбата-батяню?
— Вот именно поэтому мы с тобой сейчас не в штабах, а здесь, в кабаках заседаем.
— Слышь, Зеча, а может подсядем? Познакомимся? Гляди, как заливаются. Не, я как тот волк из мультика: «Щас точно спою!» — Бугаец сделал даже попытку приподняться, но Зеча осадил его:
— Сядь, промокашка, не мельтеши и не порть людЯм праздника. А ты у меня сейчас не просто споешь, а взвоешь.
— Не понял?
— Заказчик вычел из общего гонорара ранее выданные нам командировочные на Волгу. Дескать, раз не полетели, а на месте всё решили, ранее выданная сумма автоматически сгорает.
— Вот ведь сука!!! Всё! Петь резко расхотелось. Резко захотелось выпить.
— Тогда придется переместиться в другое заведение — здесь, насколько я помню, не наливают.
— Не боись, всё своё ношу с собой, — хитро подмигнул приятелю Бугаец и достал из холщовой сумки пузатую армейскую основательно покоцанную флягу.
— И когда ту уже нормальную посуду заведешь? — проворчал Зеча. — С такими сейчас разве что «чёрные копатели» ходят.
— Ни фига! Сапог в бою надежней… Ты это, давай, кофий допивай. Пустая тара нужна…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ ВОСЬМЁРКА НА БОКУ
Ленинградская обл.,
дер. Даймище
27 июня 2009 года,
суббота, 23:46 мск
Единственная дорога, связующая базу с внешним миром, начиналась от покосившихся ржавых ворот и далее причудливо петляла по лесу, повторяя изгибы лежащей по левую руку реки. Реку звали Оредеж. На первый взгляд она казалась невеличкой, и требовалось немалое воображение дабы представить, что на самом деле эта малышка в два с половиной раза длиннее той же Невы.
Славная то была речка. Тихая, щемяще-красивая. А уж в этих краях её обрывистые берега выглядели особенно живописно за счет многочисленных обнажений красных девонских песков, придававших окрестным пейзажам легкий налёт марсианскости. Неудивительно, что когда-то именно здесь Петрова-Водкина пробило на написание «Купания красного коня». Уж не знаем как там в залах Русского музея, но вот в местных декорациях красно-шкурная животина смотрелась бы вполне себе органично.
Белые ночи, немного посопротивлявшись для вида, потихонечку шли на убыль. С каждым днём сумерки становились всё концентрированнее и гуще, а потому спать в эти последние фантастические ночи выглядело полнейшим безумием. Тем более, когда ты молод, счастлив, влюблен, а размеры твоей персональной свободы стеснены разве что тисочками финансовых возможностей. Но ведь еще Боб Марли говорил, что «деньги не могут купить мир». А здесь и сейчас, в белую ночь в зачарованном лесу на берегах тишайшего Оредежа, деньги и подавно на фиг не сдались двум юным влюбленным. Ибо у них и так всё с собой было. Включая всепоглощающее юношеское либидо
Дорога кончилась как-то вдруг, упершись в асфальтовую чужеродность шоссе. Мишка и Ксения перешли сиротливо-пустынную в эту пору трассу, направляясь к конечной цели своего путешествия — кусочку дикого, буреломного леса. Для здешних, основательно загаженных цивилизацией и застроенных дачниками мест, такой лес теперь был почти в диковинку.
Мишка первым перескочил через придорожную канаву, галантно протянул руку девушке и, когда та прыгнула следом, поймал её, крепко притянув к себе. Молодые люди страстно поцеловались, после чего, взявшись за руки, углубились в лесные дебри, где их встретила звенящая невообразимая тишина. Разве что ветер слегка шуршал ветвями. Да похрустывали под ногами сухие прошлогодние ветки.
— Да нет тут никакой малины! — осматриваясь по сторонам весело констатировала девушка.
— Конечно, нет. Я всё наврал.
— Ах ты, Мишка-врунишка! — Ксения шутливо стукнула молодого человека по лбу. В ответ он успел ловко перехватить её руку и снова притянул девушку к себе. Теперь уже с явным намерением перейти к более решительным, нежели поцелуи взасос, действиям. Подрагивающими пальцами он расстегнул несколько верхних пуговиц её просторной фланелевой рубашки и решительно просунул в образовавшуюся брешь свои, мгновенно сделавшиеся влажными, ладони. Легкого, почти неощутимого прикосновения к упругой девичьей груди оказалось достаточно, чтобы Ксения тихонько охнула и рефлекторно прижалась к Мишке всем телом. Глаза её мгновенно покрылись поволокой нестерпимого желания. Почувствовав это, Мишка вытащил ладони обратно и, скоренько расправившись с остальными пуговицами, попытался повалить девушку на траву.