— Ничего не понял.
Я носом шмыгнула, и получила платок. Черный. И вот пойми этих воинов — весь в белом ходит, а платок черный. Ну, после его заявления, я плакать перестала, лицо вытерла, и даже не думая отодвигаться от блондина, тоже призналась:
— Я и сама уже давно мало что понимаю.
Он осторожно погладил по плечам, затем так же осторожно спросил:
— Сердце мое, просто скажи, кто тебя обидел?
И в этом голосе промелькнули такие нотки, что за обманчиво ласковым тоном мне почудились трупы. Подняла голову и поняла — не почудились. Реально убьет всех и каждого. Просто за то, что заставили меня плакать. То есть вот он, добрый, сильный, мягкий и нежный, и взгляд такой спокойный, но на каком-то интуитивном уровне я ощутила — убьет! Всех кто меня обидел!
— Да ладно, — я попыталась улыбнуться, — сама разберусь.
Воин чуть нахмурился, пристально глядя на меня, затем подвел итог своим рассуждениям:
— «Мне даже эйтны сразу помочь не смогли», — повторил он мои собственные слова, причем дословно повторил. — Следовательно, у тебя есть доступ к эйтнам, причем двум. Значит, ты принадлежишь к клану воинов первой руки, сердце мое!
Увы, к клану самого хассара, но признаваться в этом почему-то не хотелось.
— А чего ты к словам придираешься? — недовольно спросила я. — Может я солгала.
На красивых губах мелькнула хитрая улыбка, после чего воин выдал:
— Ты лгала в нашу прошлую встречу, когда убеждала что являешься тьяме, сейчас ни единого слова лжи не прозвучало. К тому же ты не умеешь лгать, сердце мое.
Задумчиво смотрю на воина, не такой он и ограниченный, как казалось.
— И еще любопытный момент, — сильная рука неожиданно нежно умела поглаживать меня по щеке, — кто тебе сказал, что я приближенный к повелителю?
Ну, левый, мы еще встретимся!
— А ты не приближенный? — вопросом на вопрос ответила я.
— Нет, — какая-то грустная улыбка скользнула по его губам, — и жен у меня действительно нет.
Я скептически хмыкнула и язвительно поинтересовалась:
— Такой взрослый и невероятно темпераментный мужик, а жен нет?
Не смеши меня!
— Ну, — его рука все еще касалась моей щеки, и большой палец ласково провел по моим губам, — о своем «невероятном темпераменте» я узнал, только прикоснувшись к тебе.
И это было признание. Настоящее признание. Даже не в любви, в чем-то большем. И он смотрел в мои глаза, ничего не предлагая и ничего не требуя, не предпринимая никаких действий в ожидании моей реакции…
— Ты странный, — сделала выводы я. Вспомнила поведение Дьяра и добавила, — воины ведут себя по-другому.
— Как же ведут себя воины? — снисходительная усмешка на красивом лице.
Пожав плечами, предельно честно отвечаю:
— Связывают, увозят, вызывают желание своим массажем для возбуждения, потом…
— Что «потом»? — в сдержанном голосе сдержанного воина прозвучал рык.
— Не знаю, мы до «потом» не дошли.
Я встала, размяла шею, подняла руки вверх, потянулась и чуть изогнулась, растягивая спину. Все-таки Дьяр меня конкретно к стенке приложил, и вроде на руки был удар, а мышцы кажется, потянула.
— Болит? — неожиданно догадался воин.
— Ударили слишком сильно, — я снова потянула руки вверх, медленно нагнулась вперед, — а потом прыжок со стены, в общем, дня три малоприятных ощущений обеспечено.
Выпрямилась, посмотрела на синеглазого — вот предгрозовая туча сейчас была бы на него очень похожа. Мужик сидел напряженный весь, полный ярости, мощи, гнева, едва сдерживающийся.
— Эй, — я подошла, скользнула ладонями по его лицу, — ты чего?
Меня жалко стало?
Не ответил, но зубы сжал так, что сразу ясно — жалко.
— Да, было бы о чем переживать, не в первый же раз, — я наклонилась, легонько поцеловала его и выпрямившись, глядя в потемневшие глаза, уверенно сказала. — Я не шпионка, правда. И не тьяме, это тоже правда, хотя в это, кажется, ты один на всем Иристане и веришь… Меня даже родной брат шлюхой обозвал. Но не суть. Я не знала, что встречу тебя в вашей битве тестостерона на звание самого крепкого трицепса. Правда не знала, но очень рада, что встретила.
Воин осторожно протянул руку, но схватил неожиданно резко, жестко. Притянул к себе, сжал, обнимая талию. Забавно, он сидел, я стояла, а лица наши на одном уровне… и у меня от его взгляда дух захватывает, и руки сами тянуться к нему, чтобы скользнув по предплечьям, замереть на плечах, с нарастающим восторгом ощущая его напряженные мышцы.
— Ты — очевидное-невероятное, — с восхищением протянул воин. — Появляешься когда не ждал, исчезаешь, когда так нужна.
Умудряешься скрыться там, где казалось, для меня нет ничего неизвестного.
Притянул меня еще ближе, почти вжимая в свое могучее тело, перехватил мои ладони, поднес к губам и нежно целуя, продолжил:
— Сегодня мне казалось, что я разгадал эту загадку. Не тьяме — но чужая, дочь воина — но не ведает традиций, жительница хассарата Айгор — но Снежная смерть, таинственный зверь клана МакДрагар следует тенью, совсем одна — но под защитой тех, кто искренне верит, что мы не знаем о них. И мне казалось, что разгадка близка… увы, дочь хассара Айгора оказалась тоненькой, зеленоглазой, темноволосой, и Снежная смерть с ней рядом, но это не была не ты.
И еще одно прикосновение к моим пальчикам:
— Отчаяние, я не испытывал его с момента гибели матери, такое опустошающее отчаяние… и вдруг ты!
Вскинул голову, вглядываясь в мои глаза, а затем задал вопрос:
— Кто ты? — и в этом вопросе читался приказ. Да такой, что и Исинхай этому командному тону мог бы позавидовать.
— Эээ, — протянула внезапно испугавшаяся я. — Пришелец, я, пришелец… теперь можно я уже ушелец? — до меня дошло, что я выдала и тут же исправляюсь. — В смысле пойду я, мне уже пора.
На красивом лице расцвела очередная умопомрачительная улыбка, чтобы исчезнуть едва воин произнес решительное:
— Моя!
— Что? — не сообразила я.
Мои ручки отпустили, его ручищи, уже обе, сжали талию, и это синеглазое чудо повторно сообщило:
— Моя!
— Что? — да, я не оригинальна, знаю.- Да по какому праву ты…
Снова улыбка, такая спокойная, в которой так много чувства превосходства и очень вежливое:
— По праву воина, женщина. По праву сильнейшего. По праву мужчины, который был у тебя первым и останется единственным!
— Опять унюхал? — обиженно интересуюсь, и не предпринимая попыток вырваться.
А зачем, у меня есть гораздо более действенное средство против воинов, Икас называется.
— Да, — не стал лукавить он.
— И надо было мне к тебе бегать? — риторический вопрос, не спорю.
— В любом случае нашел бы, — преспокойно парировал воин.
— Слушай, — я тяжело вздохнула, — в любом случае оставаться на Иристане я не планирую, это первое. Мама не одобрит моих отношений с воином, это второе.
— При чем тут отношения? — совершенно спокойно поинтересовались у меня.
— Да, действительно, — еще раз вздохнула, и честно спросила: — неприятности нужны?
Улыбнулся.
— Ты учти, — решила я его сразу предупредить, — неприятности будут, и в большом количестве. У меня, кстати, папандр таки высокопоставленный, он и навалять может.
Рассмеялся.
— И что смешного? — вспылила я.
— Ты, — просто ответил он.
Обиженно смотрю на воина, он с улыбкой на меня. Под этим снисходительным взором, чувствую себя несмышленым ребенком, а еще почему-то очень любимым несмышленым ребенком. И вот как на него такого, напускать своего зверя? Может его с мамой познакомить? Вроде он нормальный, временами…
— О чем задумалась? — легкое касание губами моего носика.
— Думаю выйти за тебя замуж на пару месяцев, — почему-то сказала я.
И вроде не собиралась, а сказала… видать гормоны интригуют опять.
— Мне пары месяцев мало, — воин погладил по щеке.
Пожав плечами, грустно сказала:
— Тогда неприятности.
Я тяжело вздохнула, осознавая что все как-то самым непритязательным образом повторяется, отошла на два шага, под пристальным и насмешливым взглядом воина, и повысив голос, рявкнула:
— Икас!
Мой снежный зверь метнулся из темноты проулка, с рычанием превращаясь в буран.
— Только не порань, — крикнула я Икасу. — Ты понял? Придержи на пару минут, но чтобы у него и шрамика не было.
Снежный буран снова стал Икасом, обиженно на меня взирающим.
— Что? — переспросила я. — Не знаю я как тебе это сделать, ты у меня вообще уникальный какой-то. Сознания лиши, что ли.
На меня странно посмотрели и воин и Икас. Причем оба.
И не знаю, чем все закончилось бы, но в следующее мгновение из другого проулка вырвалась Акаши. Ну я так подумала, что Акаши, других Снежных смертей я не знаю, но вот эта конкретная бросилась на воина сразу. Причем она беречь его не собиралась!
Я сначала заорала, потом бросилась к ним, но Икас, умненький мой, сам рванул на защиту блондина. А я, побежала в тот самый проулок, откуда примчалась Акаши, вопя на весь город:
Я сначала заорала, потом бросилась к ним, но Икас, умненький мой, сам рванул на защиту блондина. А я, побежала в тот самый проулок, откуда примчалась Акаши, вопя на весь город:
— Левыыыыыыый!
Но в проулке ни левой ни правой тени не было! Я рванула дальше, отчаянно призывая обоих, и выскочила на проспект, освещенный фонарями, и там был Наска. Стоял, неестественно прямой и чрезмерно белый. Настолько, что я даже споткнулась и остановилась, глядя на него… потом до меня дошло — Наска был мертв!
— Да, ты опаснее Киары, — рука отца накрыла мой крик, а затем он сказал уже не мне. — Отзывай Икаса и Акаши.
В следующую секунду хассар Айгора нанес жесткий удар, и я потеряла сознание.
История пятая, местам грустная, местами образовательноповышательная.
— Ну же, — хлесткий удар по щеке,- ты достаточно сильная, чтобы уже прийти в себя.
Повторный удар и пришлось открыть глаза. Первое, что я увидела, это довольную улыбку отца. Второе — серую стену подземелья.
Третье — цепь! Приподнявшись, проследила за звеньями, и поняла, что пристегнута цепью не я — Икас. Мой зверь лежал у кровати и жалобно поскуливал.
— Шерстюсик, — я попыталась встать и… свалилась обратно.
Хассар Айгора усмехнулся и поднялся. Некоторое время смотрел на сжавшегося Икасика, затем повернулся ко мне:
— Акаши пострадала сильнее, повреждениями твоего зверя займется Нрого.
Это радовало. Хоть что-то во всей этой дурацкой ситуации.
— Дьяр наказан, — продолжил отец. — Сыновья, те что желали участвовать в твоем падении, так же.
Я же в этот момент пыталась понять, откуда слабость.
Убийственная просто. Мне даже руку поднять тяжело было.
Папандр между тем продолжал:
— Чего ты добиваешься, Киран? — усталый вопрос уставшего от жизни человека.
Честно отвечаю:
— Я домой хочу, отец.
Хассар Айгора вновь присел на край очень жесткой кровать и резко произнес:
— Ты дома!
Демонстративно оглядываю серые каменные стены без окон, железную дверь, цепь Икаса, в конце концов!
— Не придирайся к словам, — раздраженно потребовал папандр. — Это был твой выбор!
— Мой выбор? — я даже переспросила от возмущения. — Отец, мой выбор — карьера капитана военноразведывательного корабля. И я шла к этому с пяти лет! Военные кружки! Летние военноспортивные лагеря. Языки. И мои увлечения, отец, были связаны с военными кораблями! Это мой выбор!
Предок скривился, но промолчал. Модели космических кораблей он должен был видеть как в моей комнате, так и по всей квартире.
— Мне казалось, — сквозь зубы выговорил он, — тебя значительно больше интересуют яркие одеяния, магазины и ночные увеселительные заведения.
— Одно другому не мешает, — парировала я. — Мама сразу предупредила, что на развлечения у меня будет только семь лет в университете, и я использовала свое свободное время на полную катушку.
Взгляд отца из раздраженного стал оценивающим, задумчивым.
Правда я уже точно знала, что его рассуждения обычно к добру конкретно для меня не приводят. На этот раз отче правилам не изменил:
— Что ж, когда я ступлю на путь к древнему трону Иристана, моя дочь будет идти рядом, наравне с моими сыновьями!
И с кем я разговариваю…
— Нет, — я села на постели, скрестив ноги и стараясь удержать слабое тело в равновесии.
Хассар Айгора усмехнулся и насмешливо произнес:
— Ты не Киара, дочь. Объявлять голодовки и совершать ритуальные самоубийства не станешь. А значит с тобой можно работать, Кира.
К тому же перед матерью у тебя есть одно неоспоримое преимущество — ты МакВаррас! А в твоих летних военноспортивных лагерях в твою головку четко вдолбили правило — есть свои, и есть чужие. Клан МакВаррас для тебя всегда будут «свои», что бы ни произошло.
Он поднялся и направился к двери. Там, резко развернулся, и добавил информации к размышлению:
— Посидишь взаперти, подумаешь о жизненных приоритетах. Пары месяцев будет достаточно. К этому времени я перейду к решительным действиям, а твоя мать станет моей единственной.
Нехило. Осталась одно маленькое «но»:
— Пааап, — протянула я. — Ты очень верно подметил, что я не мама… Тактику диверсионного боя ей не преподавали…
Икас поднял уши, прислушиваясь к моему голосу, а папандр раздумывал уходить и теперь стоял у двери и внимательно на меня смотрел.
— Не зли меня, отец! — честно сказала я. — Твой дворец и твои жены уже нарвались и ими я еще займусь. Конкретно ты в планах великой мести не фигурировал, но все может измениться.
— И чего ты добьешься? — совершенно не испугавшись угроз, поинтересовался хассар.
Это был хороший вопрос и даже правильный. Наверное.
— Сделаю маме приятное, — я мило улыбнулась, и легла обратно, потому что слабость убивала.
— Ты уже сделала, — отозвался папандр, — причем посетив Шоданар сделала и маме приятное, исполнив ее приказ, и папе умудрилась угодить.
— Это как? — не поняла я.
— Нрого, — отец усмехнулся,- Нрого теперь готов сделать очень многое, чтобы информация о его мужском бессилии осталась неразглашенной.
«И за Нрого мы тоже отомстим, — решила я, проваливаясь в сон».
Хассар Айгора хмыкнул, развернулся, и вскоре я услышала, как хлопнула дверь, запирая меня в месте заточения.
Открыв глаза, некоторое время я просто смотрела на двери, затем с трудом залезла во внутренний карман, достала камешек Дейма, вытащила из пластикового пакетика и сев на постели, осмотрела место своего заключения. Мне воды не оставили! К счастью возле Икаса обнаружилась миска с водой.
— Прости, Шерстюсик, — я подползла к нему,- твою воду я позаимствую.
Камешек упал в жидкость, мгновенно увеличился в размерах раза в полтора, и все. Внешне это был все тот же камешек, но судя по легкой вибрации на поверхности воды, маяк уже начал работу. Да, на сей раз Дейму придется вытаскивать меня. Вот жизнь пошла.
Но лично я пошла спать.
Спала я долго. Два раза приходил дедок МакОрат, приносил мне и Икасу еду. Я так поняла, что охрану моей персоны ему доверили… а может тут был вахтенный режим. Я просыпалась, вновь засыпала, в недолгие моменты бодрствования, пытаясь понять, что со мной.
Понимание никак не приходило… Зато пришел Дейм!
Скользнул в мою темницу, с очередным обедом для меня, и остановился на пороге.
— Идти сможешь? — сходу спросил он.
— Нет, — я лежала вытянувшись на постели. — Что-то со мной не так.
— Бракованный навигатор, Киран! — он выглянул за дверь, двигаясь нервно и дергано. — Как давно ты в таком состоянии?
Я задумалась, попробовала сопоставить… поняла, что временной промежуток не поддается определению и прошептала:
— Как бросила твой камешек в воду…
— Вторые сутки! — прошипел Дейм.
Снова послышалась отчаянная ругань, а парень мялся у двери.
Следующий вопрос был странный:
— Кира, у тебя был интимный контакт с кем-то из воинов?
— Нет… — прошептала я.
— Тебя насиловали?
Час от часу не легче! Открыв глаза, я зло ответила:
— Нет!
— Тогда я ничего не понимаю, — Дейм стоял в растерянности. — Кир, твое состояние это ненормально. Хоть что-то с воином было?
Я вспомнила синеглазого на мосту, и прошептала:
— Нет… — просто реально ничего же не было, — только поцелуи.
Правда более глубокие, чем раньше и язык его я достала.
Глухой удар в дверь. Я открыла глаза, чтобы полюбоваться повторным ударом деймовского кулака в ту же дверь, после чего парень прошипел:
— Я не могу тебя забрать.
— Что? — я попыталась сесть, но снова легла.
— Тебе нужна эйтна, — прошипел он. — Тебе нужна бракованная эйтна! Гелликс не поможет, Киран!
Он прижался лбом все к той же двери, прорычал и добавил:
— Я смогу вытащить тебя из любой темницы Иристана, Кир.
Главное чтобы правящий клан не крутился рядом. Но сейчас это будет убийством. Я вернусь через два дня. Прости. Единственное, что я могу сделать сейчас — это привлечь внимание хассара к твоему состоянию.
Вот и все спасение.
Когда за Деймом закрылась дверь — я плакала. Сил сопротивляться даже этой слабости не было совершенно.
Потом послышался звук быстрых шагов, дверь снова распахнулась и папандр прошипел кому-то:
— Она не притворялась!
Странное дело — на Гаэре я болела, наверное, раза два за всю свою жизнь, а здесь… в очередной раз валяюсь в постели. Своей, кстати.
Папандр сидит рядом и следит за эйтной, которая кружится на до мной, а еще здесь присутствует Араван. Ар и эйтна молчат, а вот папаша не затыкается:
— Кто он?
Я молчу, потому что мне плохо, а еще и потому что я умудрилась не только выискать объект повышенной иристанской ядовитости, так еще и очередной раз потравиться.
— Это был только поцелуй, — глядя в потолок, пробормотала я. — Бракованный навигатор, один-единственный поцелуй…
Эйтна метнула на меня странный взгляд, папандр застыл, Араван молча сложил руки на груди, и тоже чего-то от меня ждал. Я от себя уже ничего не ждала, разве что гормоны у меня определенно впали в немилость.