Водичка же вдруг вновь полилась на нее сверху, словно прямо из воздуха! Нравится мне сообразительность этого последнего воина с конца.
Вновь посмотрела на него и на мгновение наши глаза встретились… он так и застыл на месте, а я вдруг перестала дышать…
Где-то там, на заднем фоне слышались команды какого-то другого беловолосого, уводили эйтну-хассаш, кого-то отчитывали, толпы воинов частью приходили в себя, частью помогали второй части прийти в себя, почему-то избрав для этого единственный способ — бить по морде. А я… я смотрела на блондина, стоявшего у подножия лестницы и не могла заставить себя даже пошевелиться… Я дышала им… я видела только его… и у меня вдруг не осталось сил быть без него… Но судя по выражению лиц некоторых очень симпатичных, меня сейчас ждет скандал. А я скандалы не очень люблю и потому… В общем, я решительно поднялась. Блондин не менее решительно шагнул на первую ступеньку… В следующую секунду мною были закрыты двери, а ручки зафиксированы ремнем. Это был отработанный прием, он занял лишь несколько секунд.
Зафиксировала я качественно, да и ремень был не простой… простых не держим. И только я собиралась позлорадствовать, как двери дрогнули, затем исчезли, открывая моему взору разгневанного первого воина с конца. И пока я закрывала и открывала рот, эти самые двери, попросту выломанные им и отброшенные — грохнулись на пол. И грохот такой был… тихий, на фоне сирены!
— Тхаарда! — вопил электронный голос над нашими головами. — Тхаарда!
Я посмотрела наверх, ища динамики — не нашла, перевела взгляд на воина и повторила свое предложение:
— Бежим!
— Что? — не сообразил он.
— Бежим, — говорю, — здесь сейчас все рухнет!
Повелитель Иристана удивленно вздернул бровь, затем произнес:
— Это сообщение об атаке, система ее отразит, но возможны колебания почвы. — и вдруг улыбнулся и с невероятной нежностью в голосе спросил: — Испугалась?
Еще одна вот такая улыбка и мне даже смертная казнь будет не страшна, но что касается конкретно данной ситуации:
— Воин, поверь мне, дворец не выживет, — честно сказала я.
И словно в подтверждение моих слов раздался взрыв, здание пошатнулось, и я бы даже упала, не удержи он меня, а следом за взрывом взвыла совсем оглушительная сирена и механический голос безэмоционально начал проговаривать:
— Ал таа кердве! Ал таа кердве! Ал таа кердве! Ал таа кердве! Ал таа кердве! Ал таа кердве!
Уже без вопросов меня подхватили на руки, и воин стремительно направился к ближайшему выходу.
Но что примечательно — паники не было. Остальные воины вели себя так же — то есть покидали здание или выводили женщин.
Через три минуты мы все стояли на приличном расстоянии от сотрясающегося дворца хассара Айгора, причем меня все так же держали на руках и от одного этого гормоны во всю маршировали вместе с мурашками, создавая невероятное ощущение абсолютного счастья… Вру, абсолютное пришло едва дворец хассара начал проваливаться под землю!
— Потрясающее зрелище, — протянула я, не скрывая радости по поводу происходящего. — Просто потрясающее… Ничего в жизни прекраснее не видела…
Руки, без напряжения меня удерживающие, дрогнули, после чего я услышала весьма гневный вопрос:
— Ты?
На моем лице расцвела такая самодовольная улыбка, что у воина просто не должно было остаться сомнений в личности уничтожителя хассаровой собственности. И они не возникли!
— Киран, — прошипел синеглазый, — ты соображаешь, что творишь?
— Делаю себе приятно, — спокойно ответила я. — И даже получается, вот мне сейчас о-о-очень приятно.
В этот миг раздалась трель, папандр, находящийся от нас с повелителям метрах в шести достал свой сейр, вслушался в сообщение. Дальше было нечто! Он не просто разозлился, папик взбесился настолько, что рванул в мою сторону, сорвавшись на забег.
Я моментально оказалась позади синеглазого, который мощьной грудью встал на мою защиту. Да что там грудь — это была стена, которая подавила папандра морально, заставив того остановится в двух шагах от нас и стоять, тяжело дыша и очень напоминая сейчас бойцового пса на ринге, разве что не рычал. А нет, вру — зарычал все же, когда очередная трель взорвала его сейр.
— Да-да, — пропела абсолютно счастливая я, обнимая со спины своего воина, который избавил от необходимости принимать дар жизни Нрого ради своего спасения, — и даже дом у озера…
Ответом на мои слова был хрип. Я же нагло высунулась из-за спины повелителя, и почти пропела:
— А я предупреждала, отец. Причем заметь — неоднократно.
После чего осмелев окончательно, вышла из-за спины синеглазого, скрестила руки на груди и мстительно добавила:
— Да, отец, я не мама — объявлять голодовки и совершать ритуальные самоубийства действительно не стану. Я буду мстить!
До последнего! А ты посиди без крыши над головой, подумай о своих жизненных приоритетах! И может, дойдет, наконец — я не буду марионеткой в твоих политических играх! И маму тебе никогда не отдам!
Когда я завершила свою речь, вокруг нас снова было тихо, не считая гудящей земли и складывающегося карточным домиком дворца хассара. И на меня смотрели все, абсолютно, причем особенно пристально те, кто только что лишился жилья. Но это была победа, полная и безоговорочная! Моя победа!
Правда ее попытались отнять — хассар Айгора выпрямился, постарался держаться с достоинством, и громко, официально потребовал ответ на вопрос:
— Киран МакВаррас, ты причастна к разрушению дома воина?
Нашел идиотку, я что, атом нестабильный, чтобы в своих грешках признаваться:
— Какого дома? — невинно хлопая ресничками спросила я, и добавила. — Как может слабая женщина разрушить дом великого воина?
Кажется, сейчас кого-то хватит удар, зато я наслаждаюсь:
— И как я могла бы… шесть домов одновременно, я же все время была тут, прямо рядом, под вашим неусыпным вниманием, великий воин, — и как довершающий удар мстительная такая ухмылочка и сокровенное: — Это вас, дорогой батюшка, вероятно боги покарали.
Ну, есть же на Иристане боги, да?
Хассар Айгора молча развернулся и ушел тоже молча. Моя душа, которой было неспокойно с того самого момента, как я увидела исполосованную мамочкину спину, пела и парила! Да, это было полное, совершенное и абсолютное счастье! И завершающий аккорд состоял лишь в одном:
— Все, Ар, поехали домой, — сообщила я стоящему неподалеку брату.
И даже направилась к нему, но не сделала и шага, как тяжелые руки легли мне на плечи, развернули, притянули, и мне опять довелось уткнуться носом в знакомую мускулистую грудь.
Затем послышались четкие, уверенные команды моего синеглазого, раздаваемые на непонятном мне языке, а едва я попыталась возмутиться и высказать свое мнение, как меня снова уткнули обратно и так и держали руку, прижимая мою головку к себе, пока с распоряжениями не было покончено. А когда воин отпустил, и я имела возможность оглядеться, выяснилось, что толпы вокруг уже не было — все куда-то расходились, причем судя по скорости и решительности, им было куда идти. И рядом с нами остались только светловолосые воины и мой любимый зеленоглазый братишка. Я посчитала это добрым знаком и попыталась ретироваться в его сторону, но была остановлена спокойным:
— Киран МакВаррас, в соответствии с древнейшим правом Иристана ты принадлежишь мне. Следовательно, твой дом — это мой дом!
— Что? — еще не совсем понимая, о чем он, пискнула я.
В ответ меня властно взяли за руку, и повели за собой. На сопротивление сил не было, я только оглянулась и бросила испуганный взгляд на Ара, а тот почему-то ободряюще улыбнулся, словно хотел меня поддержать.
Мы так и прошли через двор, достигли странных летательных аппаратов, больше почему-то скатов напоминающих. Меня завели внутрь, усадили в кресло и едва мой синеглазый и еще семеро уселись, аппарат стартовал. Да столь шустро, что у меня перед глазами расплылась и смазалась картинка разрушенного дворца…
Жаль, хотелось еще позлорадствовать.
Но не прошло и двух минут, как на обзорной панели материализовалась иная картинка — здесь был вечер, в то время как мы только что вылетели из ночи! Да и город меня определенно заинтересовал — золото, бирюза, белый камень, и постройки совершено отличные от того, что я видела в хассарате Айгора.
— Это ИрАэ, — неожиданно заговорил повелитель, — столица Иристана и… твой новый дом. Нравится?
— Эээ, — протянула я.
— Понравится, — решили за меня.
Затем произошло приземление. Очень мягкое, и в то же время головокружительное. А потом меня осторожно подняли, подхватили на руки и вынесли в вечернюю суету. И вот несет меня воин, а я на него смотрю и все понять не могу — он про дом на полном серьезе или как?
Так на него и смотрела, пока он вносил меня в здание с разукрашенными разными узорами потолками, потом по винтовой лестнице и наконец, в очень просторное пространство, словно залитое светом заходящего солнца. И вот тут, воин очень осторожно опустил меня на пол, поставил на ноги, затем совсем осторожно, едва касаясь, снял с моей головы несчастное парео. На мгновение, очень краткое мгновение, в его глазах промелькнул такой почти детский восторг, но уже в следующую секунду улыбка победителя царила на самодовольном лице, а потом он торжественно мне сообщил:
— Попалась!
— Самый бедный воин… с конца, — пробормотала я, напоминая, что никто не забыт, ничто не забыто.
— Эран, — улыбаясь, произнес он.
— Что? — я даже не сразу врубилась.
— Я — Эран, — пояснили мне, и снова широко и как-то чуть снисходительно улыбнулись.
— Кира, — решила в свою очередь представиться я.
Он продолжая все так же загадочно улыбаться, чуть кивнул, но уже ничего не сказал, просто стоял, смотрел на меня и улыбался.
Чувствую себя невероятным призом, который только что выиграли, а поверить в это еще не могут.
И вот стоим мы так и стоим, и все бы ничего, но чувствую я себя все менее и менее уютно. И воин… в смысле Эран вдруг как-то напрягся, снова меня на руки поднял и вынес на балкон. Там, сел в широкое кресло, явно под этих гигантов сделанное, а меня в другое усадил, которое напротив. Причем посадил, руки убрал и даже чуть дальше отодвинулся, а затем спрашивает:
— Так лучше?
— Не знаю, — ответила я, откровенно напуганная событиями, и начала оглядываться, в поисках… да хоть чего-нибудь.
— Киран, — мягко позвал он.
Я вздрогнула, сфокусировала взгляд на Эране и услышала:
— Я тебя чувствую, понимаешь? — отрицательно машу головой, потому как говорить вдруг стало трудно. И Эран повторил. — Я чувствую тебя, твой страх перед будущим, смятение, и желание оказаться подальше от сюда.
Все вышеуказанное мгновенно сменилось живейшим любопытством, Эран снова улыбнулся. Затем тяжело и с явным сожалением вздохнул и добавил:
— Того, на что я намекал когда мы ехали на гхтаре не будет.
Пытаюсь понять о чем он, вспомнила… покраснела. Решила, что негоже краснеть одной и поинтересовалась:
— То есть ты мою руку ты больше на своих выпирающих частях тела располагать не будешь?
Очень-очень тяжелый вздох и весьма расстроенное:
— Нет.
Почему-то и мне стало грустно, в связи, с чем интересуюсь:
— И надолго?
Чуть скривился, снова очень тяжело вздохнул и нехотя ответил:
— На данный момент назвать точный временной промежуток я не могу.
И тут до меня дошло окончательно:
— Никакого секса?! — гормоны возмутились не меньше моего.
Огромный светловолосый и синеглазый повелитель всего Иристана как-то виновато развел руками и ответил:
— Ты видящая, Киран. Ты видящая из рода Аэрд. Рисковать я не намерен. — и почему-то добавил, — Прости.
— За что? — на автомате переспросила я.
— Я вынужден тебя оставить, — Эран стремительно поднялся, развернулся и направился к выходу. Уже там, у двери, обернулся и обрадовал. — Я вернусь ночью, не скучай.
И вот так вот меня оставили одну! На незнакомой планете, в незнакомом городе, незнакомом доме и даже без Икасика!
Но не успела я расстроиться, как дверь все же открылась и ко мне вбежал мой любимый снежный звереныш, а следом вернулся и Эран. Он вошел, положил на тахту у стены два моих рюкзака и пояснил:
— Все что осталось от твоих вещей, — глянул на меня, обнимающую Икаса, улыбнулся своей загадочной улыбкой и спросил: — А с чего ты взяла, что у меня три жены?
— Долгая история, — краснея, буркнула я.
— Хорошо, ночью расскажешь.
И он снова ушел. А мне вдруг очень-очень грустно стало.
Дверь открылась, Эран снова вошел, остановился на пороге, сложил руки на груди, с осуждением на меня посмотрел и грустно сказал:
— Так нельзя.
— Как? — спросила я, почему-то испытывая очень сильное желание побежать к нему и запрыгнуть, прям с разбега.
Воин улыбнулся, и радушно раскинул руки… я рванула к нему в тот же миг, и когда он поймал меня в объятия, почувствовала себя самой-самой счастливой… понятия не имею почему.
— Мне уйти нужно, — Эран осторожно поцеловал мои волосы, — а стоит выйти за дверь, как такая тоска наваливается, дышать тяжело.
А я прижалась к нему сильнее, с одной стороны желая убежать на край света, с другой не имея никакого желания отпускать… Эрана.
Я снова и снова повторяла его имя про себя, словно пробуя на вкус.
— Скучно тебе не будет, — снова нежное касание губами к моим волосам, и неожиданно предложил: — можешь поразвлечься попыткой очередного побега.
Я вскинула голову, недоверчиво глядя на него, светловолосый сверкнул идеальной улыбкой.
— Если сбежишь — я выполняю любое твое желание, а если нет — ты выполнишь мое. Что скажешь?
А что тут сказать, мне предложение очень понравилось:
— Так, — задумчиво проговорила я, — а если я выиграю, то как я с тебя свое желание стребую, если сбегу, а?
— А ты сбеги, для начала, — лукаво произнес воин, наклонился, нежно поцеловал в лоб и отпустил. — Развлекайся, сердце мое, — сообщил он напоследок и на этот раз действительно ушел.
А мне уже не было страшно. Совсем. Мне было как-то светло и радостно, а еще очень хотелось кое-кому нос утереть.
Для начала я провела инспекцию сохранившегося имущества — не густо. В одном рюкзаке немного одежды, в другом остатки сладкоалкогольного запаса, так что в побег не годилось ни то, ни другое.
— Ладно, Икас, рвем когти налегке, — предложила я.
И я рванула к балкону. В том, что Икасик по стенам карабкается, у меня уже сомнений не было.
И вот, довольная и счастливая я, запрыгиваю на балкон, потом хватаюсь за край крыши, подтягиваясь… А оттуда мне в помощь мускулистая такая рука…
— Вашу мать! — сообщила я трем беловолосым воинам, один из которых как раз и протягивал мне руку, а двое зависли на странных леталках, чем-то наши скейты напоминающих.
— Киран МакВаррас, вам запрещено покидать дворец повелителя Аэ! — безэмоционально заметили мне, после чего обхватив за запястье, втащили на крышу.
— Вашу мать! — мрачно повторила я.
Воин отреагировал обниманием меня за талию, а после… сверкающая пластина протянулась от одной подошвы его ботинок к другой и образовало сверкающий ртутный овал… этот овал заставил воина, удерживающего меня взлететь, после чего шокированная до глубины души я, была возвращена обратно на балкон… Когда я осознала, что такую леталку угнать нереально… у меня глаз задергался.
Но едва я вошла обратно в помещение, как увидела толпу женщин!
И нервный тик усилился, когда три замотанные в белое бабы, разом мне сказали:
— Принцесса Киран, у нас слишком мало времени до заката. Вас нужно подготовить к ночи с повелителем.
То есть традиции тут не меняются — имеем особь невесты, требуется упаковать! Не особо приятно!
Армия моего препарирования состояла из… двадцати четырех особей прямо ходящих и шести черных гладкошерстных зверюг…
И вот в этой ситуации, оставалось мне только одно:
— Девчонки, а давайте выпьем за знакомство!
В ответ три бабенции смущенно переглянулись, и крайняя справа выдала:
— Просим о милостивом прощении, госпожа, вечерняя трапеза еще не готова… Но если вы желаете…
— А у меня все с собой, — торжествуя, сообщила я, — народ, а вы тут шоколад когда-нибудь ели?
И пока оторопевший народ с какими-то кремами, расческами, одеждой, украшениями на вытянутых руках шокировано следил за мной, я рванула к шкафу, вываливая сладости, коими отоварилась в космопорту. И вот там были одни конфеты, с таким потрясающим коньяком… Когда я извлекла коробку, на лице моем появилось донельзя счастливое выражение, ибо коробка гласила «120 частиц истинного удовольствия». То есть у меня в наличие было 120 конфет!
Срывая упаковку, я уже предчувствовала веселый вечер в дружеской компании:
— Это конфеты, — являя полукруглые украшенные вишенкой изыски кулинарного искусства. — Очень-очень вкусные, попробуйте.
Ближе к двери стояли наиболее молоденькие, если судить по тому, как не сумели скрыть собственную заинтересованность.
— Девчонки, попробуйте, — я направилась к ним, — это невероятное наслаждение.
И сама взяла конфету, с удовольствием съела… обалденно вкусные, кстати, даже жалко делиться стало.
— Можно мне? — одна из женщин подошла, осторожно взяла конфету, поднесла к лицу, вдохнула аромат… потом к губам, откусила маленький кусочек… — Ммм, что это?
— Это — шоколад! — гордо сообщила я, про себя подумала «Чистейший женский наркотик… подсаживаешься раз и на всю жизнь!».
Спустя час я выяснила, что присутствующие здесь в основном — блондинки. В прямом и переносном смысле. Женщинам давно стало жарко и теперь головной экесе — платок, был снят. И вот тогда я узнала еще кое-что:
— Рабов у нас нет… ик, — вещала старушка лет семидесяти, но еще очень даже в нормальной форме.
— А вы тогда кто? — продолжала допрос я.
Сидели мы давно все на полу, стащив из спальни повелителя матрас, одеяла и подушки и устроившись так, чтобы всем было удобно. А еще мы пили, я высказывала тост со словами: «Вы меня уважаете?», им приходилось доказывать, что таки да… уважают.
Девочки молодцы — сгоняли и за стаканами и за каким-то освежающим соком, в который я почти половину оставшихся таблеток спирта напихала. И получилось вкуууусно!