— Понимаешь, воины они… как альфа-самцы. Сильные, уверенные, умные, сдержанные, а уж в спальне… мммм, — протянула она. — Они такие… Знаешь, наверное правильно будет все же употребить эпитет — уверенные. Они лидеры, хозяева, мир принадлежит им.
Они ходят прямо, ноги ставят широко, и в каждом жесте эта самая уверенность в себе, в своих силах, в своих возможностях.
Перед моим мысленным взором пронеслось видение некоторых мускулистых, самоуверенных, синеглазых… Нервно сглотнула и постаралась отвлечься:
— И у них право левого трицепса, — добавила я, к восторженным высказываниям Джем.
— У них право сильнейшего, — возразила она.
Я хмыкнула и потянулась за чашкой, не преминув спросить:
— Так в чем связь, а?
Джем потянулась к своей сумочке, достала сигареты, и, затянувшись, продолжила рассказывать:
— Одно дело парни, которые и не готовились стать воинами, и совсем другое те, кто с рождения к этому шел и… ничего. На них смотреть страшно, Кира. Такие приходят в квартал развлечений для того, чтобы забыться. Забыть о своей никчемности, забыть о своей ненужности, да обо всем забыть. И конечно, отцам больно и неприятно смотреть на сыновей, которые так никем и не стали, точнее не стали воинами. Особенно если отцы сами воины и понимают, чего сыновья лишились. Смотри — дитя иристанки и воина — 40% что ребенок станет воином. Дитя дочери воина и воина — 80%. Дитя воина и неиристанки — 2%. А теперь догадайся, что сделает воин, если от него забеременела тьяме?
Мне почему-то опять вспомнился тот самый синеглазый воин. И его взгляд, и его уверенность, что я буду с ним и… прикосновения, и бесконечно счастливое «Я нашел тебя»…
— А что он сделает? — спросила я, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
— Удар в живот, Кира! — резко, с какой-то яростью ответила Джем.
Чашка едва не выпала из моих рук. На Джем я смотрела с каким-то священным ужасом в глазах, просто не желая верить… Тупая планета!
Джем рассмеялась, но как-то совсем не весело, и продолжила:
— Обычно приезжие предпринимают меры, для того чтобы беременности не случались. Меры разные, чаще всего идет стерилизация, но случается всякое. Воины они какие-то особенные и семя у них не только живучее, оно и женщину меняет. На моих глазах тридцатилетние, что начинали спать с воинами, стремительно молодели — месяц, другой и им уже не дашь больше двадцати.
— Но дети, — простонала я.
— Это воины, — голос Джем стал резким и неприятным, — для них сын, что не стал воином, все равно, что инвалид. Такой судьбы для своей крови они не желают. Так что… удар в живот, при необходимости, и все.
Сижу, грустно смотрю на темное кофе… в нем почему-то вижу синие глаза, а мои собственные застилают слезы. Он ведь считал, что я тьяме… значит со мной, поступил бы так же? И к чему тогда было «Никаких больше палаток, женщина! Отныне ты будешь принадлежать мне в моем доме и в моей спальне. Ты — моя!». И возник вопрос:
— Джем, а воины забирают тьяме в свой дом?
Она рассмеялась, а потом все так же со смехом:
— Кира, ты такая юная и наивная. Ответь, ну зачем воинам держать тьяме в собственном доме? Для них могут купить квартиру в квартале развлечений и не более того. Ни один воин тьяме домой не повезет!
Вопреки обсуждаемой теме мои губы растянулись в улыбке, потому что лично я точно знаю воина, который собирался отвести тьяме к себе домой!
— Что? — не поняла моей реакции Джем.
— Ничего, — но улыбка становилась все шире, — так, а что там с гонками и да… что я одену?
Просто попорченный во время операции алый костюм был собственно ее.
— Хочешь платье? — предложила Джем.
— Хочу шортики, — мечтательно протянула я, — желательно до умопомрачения короткие и рубашку, так чтобы подвязать, и сапоги на каблуках, и волосы соберу в высокий хвост и…
— И кто тогда будет смотреть на гонки? — возмутился Джокер, входящий на кухню. — Ты бы мне там еще стриптиз устроила!
Мы посмотрели на Джокера, а потом я выдала:
— Да легко, мы с Микой ходили на курсы по стриппластике.
Мужик прошел, налил и себе кофе, сел напротив меня, задумчиво поскреб лысую макушку и сказал:
— Ладно. Все равно воины в подземелье не спускаются, тем более ночью, а остальных ретивых мои парни быстро успокоят. Зажжем!
И как мне в этот момент Мики не фатало.
Итак — подземный город… Город под землей, под сводами огромной пещеры. Город, как змеями пересекаемый двумя реками.
Город древний, полуразрушенный, с плоскими крышами в восточном стиле. Город в сиянии разноцветных огней… Короче назревала вечеринка в варварском стиле.
— И мы приветствуем отважного Харго на верном лемаке по кличке Смертоносный! — возвестила я, поставив одну ногу на край парапета.
Мой голос, усиленный звуковой установкой разнесся над всем подземным городом, отразился от стен и вернулся неясным эхом, растворившись в гуле восторженных криков.
На сейре, который я удерживала перед собой, высветилась надпись от Джокера: «Мужик — фермер, лемака растил сам, неудачники оба».
— Угу, — это я едва слышно себе, и уже громко всем. — Настоящая дружба человека и зверя! Отважный Харго сам вырастил брошенного матерью лемакеныша. И сегодня Смертоностный будет сражаться за своего смелого и великодушного хозяина, за семью, за честь!
«Мля, Кира, мужик только что узнал о себе много нового, — сообщил Джокер. — Ты поменьше с воодушевлением, еще пара слов и этот Харго решит, что он уже победил».
Я подавила улыбку, ибо как-то неприлично было бы ржать, под прицелом трех камер, которые транслировали мое изображение прямо на стены пещеры справа, слева и сверху, ну это чтоб всем видно было. А народу собралось за десять тысяч, не меньше. И Джокер сказал, что это сегодня еще слабо, так как из-за лютующего правящего клана многие не смогли приехать. Кстати, еще Джокер сообщил, что факт моего исчезновения из дома папочки не афишируется вовсе. То есть меня ищут, но тайно. Ну а еще Джокер заверил, что тут меня искать точно не будут. Надеюсь, иначе папандра удар хватит — просто шортики моего размера не нашли, зато нашли безумнооблегающее золотое платье, обтягивающее как чулок от груди и до… в общем там все едва-едва прикрывалось.
Зато сапожки сказка — до середины бедра доходили и каблук запредельный, и перчатки тоже черные выше локтя. Волосы я собрала в высокий хвост, как рассчитывала. Макияж простой и в то же время вызывающий — позаимствовала у Джем черные накладные реснички и губы подвела алым. Короче до неприличия роскошный образ вышел. Джокер всю дорогу глаз не сводил, а Накар трижды повторил, что трогать меня нельзя в момент прощания. Жаль с нами он не мог, решал какой-то вопрос с шефом и проштрафившимся Штофом.
«Мясник Дайо и лемак Вектор, — сообщил по сейру имена очередных гонщиков Джокер».
— И мы приветствуем новых участников! — возвестила я.
Толпа взревела, на круглую площадь перед полуразвалившимся дворцом выехал очередной экипаж — черный двуногий ящер с недоразвитыми передними лапами, и сидящий на нем мощный мужик в желтом комбинезончике. Цыплячий цвет одеяния, как объяснил Джокер, был банальной защитой — у лемаков молодняк желтый, его не трогают ни в коем случае, то есть если наездник свалится, его никто не сожрет.
Наездник с ящером выехали, остановились и помахали толпе. Им вяло ответили, но больше было советов сваливать домой к мамочке.
Ладно, щас бум исправлять.
— Перед вами самая смертоносная команда наших гонок!
Приветствуйте! Дайо — тот, кто способен вырезать ваше сердце за несколько секунд! — толпа притихла, уже иначе глядя на толстопузика. — Он тот, кто изрежет вас недрогнувшей рукой опытного убийцы! — толпа вообще смолкла. — Но сегодня, Мясник Дайо и его верный лемак Вектор, проложат свой путь к победе!
Свежей крови вам, ребята!
Стены, крыши, окна полуразвалившихся зданий огласились радостными криками, вот теперь участников приветствовали как следует.
«Кира, ты просто клад, — засветились символы на сейре, — ты в курсе, что у нас стремительно растут ставки? Детка, где ты раньше была?»
Ответить возможности никак не представлялось, и я только загадочно улыбнулась, скромненько так.
И вдруг сейр мигнул и появилась новая надпись:
«Начинаем гонку. Прямо сейчас!»
В отличие от Джокера я торопиться не собиралась. Опустив сейр, взяла огненно-алый платок, и ловко вскочила на парапет. Толпа ахнула, когда из под каблуков вниз понеслись камешки, но я стояла спокойно — даже если свалюсь точно знаю, что смогу ухватиться за край. И потому, гордо выпрямившись, я подняла платок вверх, и над городом разнесся мой голос:
— Да начнутся гонки века! На позиции, внимание… СТАРТ!
И одновременно с последним словом, резко опустила платок. И задрожала земля! Она действительно задрожала, едва лавина из двадцати семи всадников рванула по улицам мертвого города. И это невероятное зрелище отражалось на всех трех экранах, в динамике, в неудержимом порыве, в…
Чьи-то руки неожиданно легли на мою талию, а в следующее мгновение я была просто стянута с парапета, и водружена обратно на плоскую крышу. И все бы ничего, но развернули меня от экранов, лицом собственно к крыше. А там… а там лежал без сознания Джокер, и валялся тот несчастный десяток его телохранителей, и даже пяток техников, которые следили за трансляцией и за ставками. А над стонущими, скрюченными и просто бессознательными телами стоял мой папандр и дедок МакОратов. И оба на меня смотрели…
Вот вам и «воины сюда не заходят»!
Неосознанно как-то потянула платье вниз, пытаясь натянуть его чуть ниже… Глазки папика сузились. Уже догадываясь, что придется драпать и быстро, я заодно сняла микрофон, отключив предварительно, чтобы не отвлекать внимание народа от бегущих ящерок. Потом оглянулась на собственного снимателя. Он, кстати, продолжал стоять совсем рядом со мной, и потому пришлось сделать шаг в сторону, дабы его рассмотреть.
Рассмотрела — папандрова копия. Тоже темненький, тоже высокие скулы, глубоко посаженные глаза, красиво очерченные губы и тоже когда бесится, желваки дергаться начинают. Но самое забавное — у данного индивида волосы были коротко острижены, как у парней на моей родной Гаэре.
— Дьяр? — догадалась я.
Воин презрительно хмыкнул и посмотрел на отца. Папик, натянутый как струна, причем у мышцы у него были заметно напряжены, смотрел исключительно на меня и сжимал кнут. Даже жутко стало, но тут удивил дедок МакОратов:
— Последнее, что я стал бы делать на вашем месте, хассар, это бил бы девчонку.
Отец нервно оглянулся на него, и тогда воин пояснил:
— Она в гораздо большей степени продолжение тебя, Агарн, чем любой из твоих сыновей.
Я мгновенно скривилась, так как быть похожей на отца мне ни в коей мере не хотелось, и папанд мою реакцию заметил. Вскинул подбородок, не отрывая от меня взгляда, и загорелом лице словно прошла судорога. А затем в его глазах я увидела что-то странное, словно из глубины их на меня другие глаза смотрели и этот взгляд…
— Дьяр, — хриплый голос отца вынудил вздрогнуть, — она твоя!
У меня руки похолодели, а отец к сказанному добавил:
— Займись воспитанием своей женщины.
МакОрат неодобрительно покачал головой, но сказать ничего не решился. И оба главы кланов просто развернулись, дошли до края разрушенного дворца и спрыгнули вниз. Проводив их взглядом, я взглянула на табло и увидела, что гонки уже подходят к концу, а у нас ставки срываются.
— Джокер, — напряженно позвала я, — хватит изображать полутруп, у тебя ресницы дергаются!
Мужик не дрогнул, но зато дрогнули его губы, которые пробормотали:
— Кира, у тебя воин за спиной и он достал кнут.
Ну да, ну да, жоних тама. Я повернулась и посмотрела на Дьяра… все хорошо, но жутко папика напоминает, так и хочется по морде врезать. И вот этот самый клон папандра, глядя на меня спокойно произнес:
— Твоя мать ничему тебя не научила, женщина.
Зря он так!
— Моя мать, научила меня самостоятельности, братик, — язвительно произнесла я, — а ты без папочкиного слова и шаг сделать боишься!
Воин сжал кнут, который уже держал в правой руке и демонстративно сделал шаг ко мне, сократив расстояние до неприличия.
— Ну конечно, — сокрушенно пробормотала я, упираясь носом чуть ниже его плеча, — на этот шаг папа дал добро!
Через секунду, связанная по рукам и ногам всего одним ударом плети, которая почему-то оказалась значительно длиннее, чем можно было бы признать с первого взгляда, я уже пожалела о своих словах. Но еще больше я жалела о том, что никакие другие сказать не могу — кляп мне затолкали чуть ли не в глотку, когда я заорала в момент, обвивания плети вокруг моих рук и ног. И в результате, под изумленными взглядами техников Джокера, которым притворяться надоело, меня спеленатую по рукам и ногам, воин просто перекинул через плечо и разогнавшись перепрыгнул через парапет и пока я закрыв глаза мычала от ужаса, преспокойно приземлился.
А потом я увидела страшное — в полуразрушенном фонтане, где воды не было уже много тысяч лет, лежал Икас… без сознания…
Я сначала застыла, не отрывая взгляда от своего зверя, а потом забилась, закричала, пытаясь вырваться из последних сил. Дьяр по началу игнорировал, унося меня прочь от города, прочь от моего Икасика, но осознав что моя истерика идет только по нарастающей и успокаиваться я не собираюсь, снял с плеча, поставил на ноги, прислонив к стене. А затем, наклонившись так, чтобы я видела его лицо, прошипел:
— В отличие от отца, я всегда учитываю детали, женщина. Ты сбежала со своим зверем, но ты не знала его предпочтения. Я знал!
И потому на рынке, где твой «друг» покупал корм, появилось мясо горной козы.
Я замычала и рванулась снова, Дьяр без труда удержал и продолжил:
— Снежная смерть к ядам очень чувствительны, — губы воина коснулись моей щеки, заскользили к уху и Дьяр прошептал, — но есть снотворные природного происхождения. Мясо, что твой зверь съел сегодня, принадлежало козе, которую зарезали спящей.
Меня просто колотить начало и от ярости, и от злости, и от безысходности всей ситуации. И даже злые слезы из глаз потекли, что было особенно неприятно под презрительным взглядом новоявленного женишка. Дальше меня снова перекинули через плечо, не заботясь о том, что рукам больно, да и ноги связаны слишком туго.
Последние метров двести Дьяр почти бежал, и вскоре мы оказались на поверхности, под яркими звездами ночного неба. А там нас, как оказалось, ждали.
— Ослабь плеть, — услышала я недовольный голос отца, — слишком туго стянул, ей больно.
Но видимо кое-кто слишком буквально воспринял мои слова про подчинение папочке и Дьяр резко ответил:
— Это мне решать. Моя женщина.
Я замычала, делая попытки привлечь внимание к своему плачевному состоянию, но замерла, едва услышала слова папандра:
— Не совершай моих ошибок, Дьяр. Есть женщины которые прогибаются, а есть такие как Кира.
Но брательник папика не слушал, и вскоре мы мчались куда-то непонятно куда, на четвероногой зверюге. Меня метров через пятьсот таки сняли с плеча и усадили перед собой, но уже даже это не спасало — руки потеряли чувствительность, ноги так же, а еще у меня слезы не прекращались… никак совсем.
Потом была какая-то гора из светлого камня, и она белым мутным пятном выделялась в ночи, потом мы въехали на эту гору, потом проехали куда-то между деревьями, чьи ветви плотно переплетались. И в итоге выехали на небольшую поляну, с маленьким округлым озерцом и каким-то не внушающим доверия навесом, притулившимся у отвесной сены собственно этой горки.
Дьяр спрыгнул с животины, рывком снял меня, затем тоже как-то рывком высвободил плеть. И когда я начала падать, так как онемевшие ноги стоять отказывались, подхватил на руки и отнес к навесу, не особо бережно уложил на шкуры. А вот кляп не вынул!
И вот когда я была размещена в положении на спине, Дьяр сел рядом на корточках и начал просто смотреть на меня. Вышла одна из двух местных лун и теперь я была очень хорошо видна, как впрочем, и он. Так мы друг на друга и смотрели… минут десять.
— Это невыносимо, — вдруг произнес воин, и рывком содрал с меня платье.
А под платьем красное кружевное бельишко, выданное мне Джем, за хорошее поведение и на удачу. Дьяр так и застыл с обрывками несчастного золотого наряда в руках. Выдохнул, резво поднялся и начал раздеваться на ходу, а ход его был направлен к озеру. И вот туда он и нырнул, с разбега фактически.
Глядя на это дело, решила, что и самое время сваливать.
Попыталась сесть. С четвертой попытки даже удалось, начала осторожно разминать затекшие ноги, затекшими же руками.
Ненавижу это мерзкое ощущение мурашек по потерявшему чувствительность телу. И встать, сейчас совсем не получится, но я все равно продолжала разминать конечности.
— Куда-то торопишься?
Вскинув голову, увидела, что Дьяр уже вышел из воды и теперь неторопливо направляется ко мне… голый. Весь. Не могу сказать, что увидела что-то новое для себя, мы же с Микой по интиммагазинам гуляли неоднократно, но там было на что посмотреть. И если бы я не видела своего светловолосого воина может быть даже засмотрелась, а так… тело как тело, у светленького мне больше понравилось.
— Невероятно, — Дьяр подошел и теперь стоял в двух шагах от меня, — где смущение, Киран? Порозовевшие щечки, испуганный взгляд, трепет хоть какой-то? Или твоя невинность досталась совсем не Нрого?
— Ой, — задумчиво отозвалась я, разглядывая шрам, пересекающий его грудь, — было б тут чего смущаться…
И почему-то мне на это ничего не ответили. Вскинув голову, удивленно смотрю на воина и вижу перекошенную от ярости рожу.
— Что? — решилась я спросить. — Что я такого сказала?
Дьяр продолжал стоять молча, с ненавистью глядя на меня. Потом медленно, не отрывая от меня взгляда, снова присел на корточки… голый весь, что его совсем не смущало, протянув руки, расстегнул сначала один мой сапог, потом второй, затем оба осторожно стянул.