— Что, Грация? Что именно тебя тревожит, ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне что угодно?
Она повернулась к нему, резко взглянув в его красивое, юношеское лицо, его вздернутые брови, и напряженные губы, и дрожащим голосом произнесла:
— Джон, мне кажется, что я убийца.
12
— О чем ты говоришь, детка? — парень подсел еще ближе, уставившись в лицо Грации, словно думал, что ослышался, но она сипло повторила:
— Мне кажется… я убила этого человека, понимаешь?
Джон все понял. Он подсел ближе к Грации, взял ее за руку, переплетая пальцы. Он мог бы сейчас сказать, что Грация не виновата в том, что случилось с тем человеком, он бы мог сказать, что так устроена вселенная, но он молчал, потому что что бы он сейчас не сказал, Грация не услышит его.
В ее голове зародились различные мысли, и некоторые были саморазрушающими. Грация никак не могла принять саму мысль того, что живет за счет другого человека, которому повезло меньше. И хуже всего, было то, что в глубине души, она внезапно начинала ощущать облечение. Ведь если бы не этот человек, который пожертвовал для нее свое драгоценное сердце, Грация не сидела бы здесь, не разговаривала бы с Джоном, и не отвечала бы на его поцелуи.
— Грация, твое решение, не могло бы повлиять на того человека, — тихо прошептал Джон. — Если бы ты отказалась, ничего бы не изменилось. Он был мертв.
Девушка резко обернулась, хватая парня за запястье:
— Я хочу знать, кто это был!
— Грация… — он сокрушенно покачал головой. Взгляд его карих глаз смягчился: — Я не думаю, что это такая уж хорошая идея…
— Джон, — глаза златовласки загорелись огнем: — Я хочу знать каким был этот человек.
Грация привстала на колени, взяла лицо Джона в свои ладони:
— Джон, пожалуйста, помоги мне…
Парень осторожно отнял ее руки от своих щек, и поднялся на ноги. Грация вскочила вслед за ним:
— Пожалуйста, Джон! — воскликнула она, обнимая его сзади за талию.
— Я против, — отозвался он. — Я не хочу, чтобы ты что-либо узнавала об этом человеке. Тогда, ты почувствуешь с ним связь. Мне кажется, узнав его биографию, или хотя бы просто имя, твое состояние усугубится. — Джон обернулся, приобнимая Грацию: — Послушай, тебе нужно отвлечься. Забыться. Перестать думать о том, что случилось. Ты должна быть благодарна за это сердце, но не более того. Не нужно связываться с ним напрямую. Не нужно узнавать его, Грация, это ни к чему хорошему не приведет.
13
Здесь, в ночном клубе, куда ее притащил Джон, народу было не протолкнуться — они едва успели занять себе последний столик, как за ними подкатила еще одна компания ребят. Грация недоумевала — почему в воскресенье они в клубе, а не готовят уроки к завтрашнему дню. А потом подумала: какое ей дело до них, если ей самой не здесь место.
Джон и сам не хотел особо сидеть в этой толпе малознакомых подростков, но все же, он пришел ради Грации — ей нужно было это; ей нужно было отвлечься, и забыть о своем сердце. И пусть они не будут танцевать, а просто проведут хорошо время, среди других людей, Джон надеялся, это поможет подруге.
Он любил ее по-настоящему. Грация была для него всем, и даже более того. Он хотел заботиться о ней, он хотел опекать ее, и он хотел забрать ее себе. Потому, что она должна принадлежать только ему, потому, что этот мир опасен, и жесток.
От мрачных мыслей, Джона отвлек телефонный звонок: звонил его дядя:
— Джон, я тебе говорил, следи за Грацией. Ей опасно ходить по таким местам.
— Мне казалось, — ответил парень, выходя на задний дворик клуба, где музыка была чуть тише, — что преступник пойман?..
— Джон, — голос офицера полиции наполнился виной и сожалением. — Преступления на некоторое время прекратились, но это не из-за нас. Убийца затаился. Ждет удобного случая.
— Грация не подходит… — пробормотал Джон, дрожащим голосом. — Она обычная девушка. Она не…
— Джон, — перебил дядя, вздыхая. Он уже жалел, что вообще завел эту тему. — Просто следи за ней. Нужно следить за всеми девушками в этом городе. Убийца не просто так затаился. Что-то сдерживает его. Когда человека что-то сдерживает, он может сорваться внезапно и полностью потерять контроль.
У Джона поползли мурашки по спине. Он уставился на кристаллики света в луже, под своими ногами, немного подумал над словами дяди, и вернулся в клуб.
14
Джон обернул свои руки вокруг Грации, и только благодаря его рукам, она ощущала себя хорошо. Мама сегодня была в больнице, в ночную смену. Всегда, когда Кара оставалась на работе, Грация звала Джона к себе. Ей было страшно оставаться одной, потому, что даже когда она знала, находится одна, наедине с самой собой, ее не покидало ощущение, будто она не одинока. Рядом с ней всегда кто-то был. Кто-то наблюдал за ней, следил за каждым ее движением.
— Грация, спи, — прошептал ей в шею Джон, потом девушка почувствовала поцелуй на своем оголенном плече, выглядывающем из-под одеяла. Джон натянул на плечо футболку, сверху накрыл одеялом, и зарылся лицом в ее волосы. Он был сонным, но все равно находил в себе силы, чтобы утешить, успокоить подругу: — Тебе нечего бояться, Грация, ведь я с тобой.
Она наконец обернулась к Джону, и он немного отстранился, чтобы девушка устроилась поудобнее. В ее комнате, Джон давно смотрелся привычно, а на ее небольшой кровати и подавно. Джон давно стал частью семьи Грации, несмотря на то, что мама девушки до сих пор относилась к нему с опаской. Сама Грация знала — Джону можно доверять. После того, через что он прошел вместе с ней, чем ему пришлось пожертвовать ради нее. Даже если Грация перестанет верить себе самой, Джону она будет верить до самого конца.
Эти мысли успокаивали. Умиротворенное дыхание Джона помогало Грации, не отключиться, а оставаться в реальности. Нога парня скользнула по ее обнаженной коже, и Грация вспыхнула. Они с Джоном были вместе уже два года, но девушка все еще не привыкла к нему. Она все еще трепетала от каждого прикосновения, будь то специальное, или случайное.
Джон погрузился в глубокий сон; затем обхватил Грацию левой рукой, и притянул еще ближе к себе, заворачивая ее в свое тело. Его тяжелая нога легла ей на бедро, тогда парень умиротворенно вздохнул, и что-то пробормотал во сне.
Грация понемногу расслабилась, прислушиваясь к дыханию Джона, и ощущая каждой клеточкой своего тела его кожу.
Она позволила себе сомкнуть глаза, и отправиться в мир сновидений.
— Что ты делаешь?
— Я наказываю тебя, за то, что ты сделала. Думаешь, если будешь постоянно вымаливать прощение за свои грехи, твоя душа очистится? Никогда!
— Ты будешь гореть в аду вечно, если сделаешь это! Вечно! Господь никогда не простит тебя!
— Главное, что я освобожусь хотя бы сейчас.
Грация распахнула глаза, тяжело хватая ртом воздух. На ее руках все еще чувствовалась кровь, воздух пропитался ею, в, а в ушах стоял отчаянный крик женщины, в котором умирала надежда на спасение…
Грация выдохнула…
И тогда, поняла, что это был вовсе не сон.
Ее руки, ее лицо, ее одежда — все действительно в крови.
И она не в своей комнате, она не с Джоном.
Она возле клуба.
Она сидит возле мусорного бака, продрогшая до костей, в своей тоненькой пижаме, в которой легла спать. Морозный воздух пронизал пространство вокруг нее, ледяными спицами. С неба на Грацию смотрела бледноликая, задумчивая луна. И она видела, что Грация не одна здесь. Рядом с ней была девушка.
Мертвая девушка.
15
— Грация! — Джон постучал в дверь ванной, и его обеспокоенный голос едва продрался сквозь рев девушки. — Грация, что случилось?! Отопри дверь!
Он проснулся сегодня, около шести утра, потому что его разбудила Грация. Она стояла у постели полностью в крови, — вся ее одежда, ее ноги, ее лицо и даже волосы — все было в крови.
Джон в ужасе содрогнулся, вскакивая:
— Грация! Ты ранена?! Что случилось?! Что произошло?! — он осторожно, но крепко взял ее за плечи, тщательно осматривая взглядом. Он вспомнил предупреждение своего дяди о том, что маньяк затаился, и ждет удобного случая, чтобы напасть…
— Джон… — прошептала девушка, едва разлепив свои губы. Ее взгляд был направлен в пустоту. — Я не…
— Что, Грация?.. — Джон склонился к ней, вдыхая запах дождя, смешанного с кровью, исходящего от тела девушки. — Что, Грация?..
— Я не знаю… — прошептала она, резко вырываясь из рук Джона, и стремительно покидая комнату.
Джон бросился за ней, но не успел схватить ее до того, как Грация заперлась в ванной. Он осторожно постучал, чтобы не пугать ее, затем громко позвал.
— Убирайся!
Джон оторопел. Грация никогда не вела себя столь агрессивно.
Он услышал, как пространство за дверью наполнилось звуками льющейся воды и плача. Сердце Джона оглушительно заколотилось в груди, а в голову полезли дурные мысли.
— Грация, пожалуйста, отопри дверь!
— Я не могу, Джон, я просто не могу! — завопила девушка, и сильнее разрыдалась.
Звук льющейся воды прекратился, и Джон напряг слух. Его сердцебиение замедлилось, и он еще раз постучал:
— Грация, открой.
Послышался щелчок.
Джон настороженно повернул ручку двери. Со скрипом дверь отворилась, и он увидел Грацию, стоящую к нему спиной посреди ванной. Она заколола свои волосы заколкой, и медленно стянула с себя кофточку от пижамы.
Джон стоял, напряженно сжимая дверную ручку. Пальцы заболели. Он не открываясь смотрел, как ткань скользнула по точеному телу его девушки, и упала к ногам.
Тогда парень сглотнул комок ужаса, застрявший в горле.
Спина златовласки была испещрена царапинами; некоторые все еще кровоточили. Джон подошел к Грации, взял ее за плечи и развернул к себе лицом. Ее чумазое лицо было напряжено, ее шея, и ее грудь — все в крови. Джон с трудом пробормотал:
— Все хорошо, Грация, все будет хорошо.
Он помог ей раздеться, и усадил в ванную, наполненную теплой водой. Когда вода коснулась порезов, Грация застонала, и Джон вновь пообещал, что все будет хорошо, но он лгал.
Ничего не будет хорошо.
16
— Джон, все дело в этом сердце! — воскликнула девушка, намертво вцепившись своими ногтями в кожу руки парня. Он не понимал. Он не мог понять, что с ней творится.
— Грация, прекрати. Прекрати говорить это. Мы должны вызвать полицию!
— НЕТ! — завопила она. — Ты не можешь так поступить со мной! Это сделала не я!
— ГРАЦИЯ! — Джон повысил голос, и она пораженная, застыла в его руках. Он закончил, менее властным тоном: — Прекрати. Хватит. Мы узнаем, что случилось. Твое сердце тут не при чем!
— Оно не мое! — вновь завопила девушка. Она громко заревела, падая на кровать, и стягивая на груди крепче одеяло, словно думала, что сердце, к которому она так пренебрежительно относится, внезапно сбежит. — Оно не мое, Джон! Оно плохое!
Джон тяжело вздохнул. Он почти испытывал физическую боль, когда видел, как страдает Грация. Он присел рядом с ней. Он уже понял, откуда взялись те порезы. Он уже понял, что Грация хотела что-то сделать с собой. Она хотела извлечь сердце из своей груди.
Джон присел перед ней и ткнулся лбом в ее колени.
— Грация, я обещаю тебе, с тобой все будет хорошо, — глухо прошептал он. — Мы справимся со всем вместе.
— Ты не оставишь меня? Ты не бросишь меня?
— НЕТ! — возмущенно воскликнул он, вскидывая голову. — О боже, как тебе подобные мысли могли прийти в голову?! Конечно же, я не оставлю тебя! Я люблю тебя!
— Я плохая, Джон… — Грация сморгнула огромные, горячие слезы, и те скатились по щекам, обжигая.
— Ты не плохая, Грация. Ты самый добрый человек, которого я когда-либо знал!
— Но я убила маму.
Джон замер, затаив дыхание. Грация продолжала смотреть на него, своими небесно-голубыми доверчивыми глазами, и он решил, что ослышался.
— Повтори, что ты сказала.
— Я убила свою маму… я плохая! Плохая, плохая, плохая девочка! — заголосила она, начав бить себя по голове. Джон схватил ее руки, и Грация снова заревела. Парень тем временем лихорадочно соображал. Кара Ллевелин на работе. Если бы это было не так, тогда домой бы уже позвонили.
— Грация, — Джон отпустил одну ее руку. — Послушай, все хорошо…
— Ты меня все еще любишь, после того, что я сделала?
— Конечно, — заверил ее он, и лицо Грации прояснилось. — Я приготовлю тебе чай. Ты должна лежать в постели, и жать, когда я принесу его, хорошо?
Грация кивнула. Она позволила Джону закутать ее в одеяло, и поцеловать в лоб. Она закрыла глаза, и Джон быстро вышел из комнаты. На ходу он набирал номер доктора Ллевелин. Она ответила после третьего гудка:
— Да?
— Доктор Ллевелин! — полуоблегченно, полуудивленно воскликнул парень, сбегая по лестнице на кухню. Теперь он судорожно думал, о чем должен спросить, чтобы не показаться идиотом. — Вы… вы…
— Джон, говори скорее.
— Можно я приготовлю лазанью на ужин? — ляпнул он первое, что пришло в голову.
— О господи, Джон, — раздосадовано простонала доктор Ллевелин. — Бери что хочешь, мне пора работать. Как себя чувствует Грация?
— Отлично. Собирается готовиться к книжной ярмарке, которая пройдет на следующей неделе.
— Скажи, чтобы не переутомлялась.
— Да, доктор Ллевелин.
Она отключилась, а Джон бросился к чайнику. Он достал любимую кружку Грации с котятами, высыпал в нее снотворное, добавил ромашки, и дождался, пока чайник вскипит.
Его сердце глухо стучало в груди, мозг лихорадочно работал. Джон еще никогда с таким не сталкивался, еще никогда ему не было так страшно, как сейчас. Он боялся, что с Грацией случится нечто плохое. Он боялся поверить, что это сердце действительно как-то повлияло на его девушку.
Нет. Нет, это невозможно.
В реальной жизни такого не случается.
Джон, дожидаясь, пока вскипит чайник, включил кухонный телевизор без звука. Таким образом он хотел доказать себе, что не спит, что все происходит взаправду.
Утренние новости.
Джон нахмурился, увидев, как в уголке диктор-женщина с равнодушным лицом освещает события. На заднем фоне, творилось что-то невообразимое — журналисты, полицейские, и просто какие-то зеваки, толпились возле ночного клуба, в котором вчера были Джон с Грацией.
Он забыл про чайник, и прибавил громкости.
— … Потрошитель вновь явился на свет. Новое убийство, словно по часам, произошедшее в воскресение, потрясло город. Тело девятнадцатилетней Ады Риттер, найдено…
Джон выключил телевизор, и уставился в пустоту.
Несколько чертовски долгих секунд, он смотрел в пространство, соображая, боясь поверить, потом сорвался с места, и громко топая взлетел на второй этаж, и ворвался в комнату Грации.
Кровать пуста.
Грации нет.
17
Грация Ллевелин, дочь доктора Кары Ллевелин — исчезла. Об этом к вечеру знал весь городок, а может, и весь мир. Все решили, что она была жертвой Потрошителя, но лишь Джон догадывался, что Грация вовсе не жертва.
Поверить в то, что невинная девушка, его подруга, малышка, которая всегда делилась с бездомными своей едой, отдавала им свои деньги, и которая работала волонтером в доме престарелых — убийца?..
В это просто не верилось. Но иногда, если ты не веришь во что-то, не значит, что этого нет.
Возможно, все дело в сердце. Может быть, Грация так сильно переживала, что сошла с ума. Она так сильно старалась узнать, кому принадлежит сердце, которое теперь в ее груди, которое теперь качает ее кровь, что, наверное, свихнулась.
Джон отправился в муниципальную больницу, потому что он знал — Грация будет там.
Грация должна быть там. Она, наверняка, отправилась к своей матери за ответами. Джон беспокоился, что Грация может напасть на Кару, поэтому спешил изо всех сил. Джон спешил, потому что боялся, что ее слова могут стать правдой.
— Я убила свою маму… я плохая! Плохая, плохая, плохая девочка!
18
Джон приехал в больницу, и сразу же направился в кабинет доктора Ллевелин. Он уже в коридоре слышал разговор на повышенных тонах:
— Грация, что ты делаешь? Положи это!
Сердце Джона ухнуло вниз. Он ворвался в кабинет, и увидел вот такую картину: Кара Ллевелин стоит, вжимаясь спиной в шкаф с документами, а напротив нее стоит дочь, и в вытянутой руке держит кухонный нож.
— Грация? — тихо позвал Джон, и девушка, словно дикое животное резко посмотрела на него. Рука с ножом направилась в его сторону.
— Кто ты?!
Джон встретился взглядом с испуганными глазами матери девушки. Кара Ллевелин была на грани потери сознания.
— Я Джон, Грация. Разве ты не помнишь меня?..
— Заткнись! — рявкнула девушка. Это был не ее голос. Не ее интонация. Не ее слова. Она потеряла интерес к гостю, и вновь обратила внимание на мать: — Скажи ему, что ты сделала со мной, мама!
— Грация… — пролепетала Кара, и златовласка завопила:
— Я НЕ ГРАЦИЯ! Я КАВА ЭРЖАБЕТТ!
Джон потерял дар речи; он стоял, вытаращив глаза, и не понимая, что такое говорит его девушка. Кара Ллевелин испуганно пискнула, и зажала рот ладонью.
— Скажи, мама, — прошептала Грация. — Расскажи ему, расскажи всем, как ты издевалась надо мной! Расскажи всем, что ты делала со мной, и расскажи, как ты потом вымаливала грехи в церкви!
— Грация…