Снибрил содрогнулся и отвернулся, встретив спокойный и твердый взгляд Писмайра.
– Удивительно. Преждевременное окаменение. А я и не знал, что в этой части света есть термаганты. Сегодня вечером следует выбрать часовых с особенно острым слухом.
– Почему? – спросил Гларк.
– Потому что будет лучше, если они наденут на глаза повязки.
– Почему?
Раздался крик, и Йрно Бериус подбежал, держа на руках одну из своих охотничьих собак.
– Слышал лай, – задыхаясь, сказал он. – Побежал, чтобы найти ее, и вот какой я ее нашел.
Писмайр осмотрел собаку.
– Счастливчик!
– Я так не считаю! – возразил Йрно.
– Да не она, – ответил Писмайр. – А ты!
Собака была вся скрюченная, как бы присевшая на корточки, готовая к прыжку, ее зубы были оскалены, а хвост поджат.
– Что такое этот термагант? – наконец спросил Снибрил, не глядя.
– Существует очень много описаний этих явлений теми, кто видел их с тыла, – объяснил Писмайр. – К сожалению, не сохранилось ни одного из тех, кто видел это. Никто из них не мог рассказать об этом много. Они превращались в камень. Никто не знает, почему. Удивительно. Не слышал ничего об этом долгие годы. Думал, они все повымирали.
В этот вечер и сам Писмайр чуть было не умер. Он всегда придерживался мнения, что для философа очень важно пить козье молоко. Поэтому вскоре после того, как они покинули Деревянную Стенку, он купил у Гларка молочную козу, принадлежавшую к его небольшому стаду.
Ее звали Кристобелла, и она ненавидела Писмайра глубокой звериной ненавистью. Когда она не хотела, чтобы ее доили, что полагалось делать дважды в день, ее можно было видеть носящейся между повозками, а разгоряченный и запыхавшийся Писмайр с проклятьями гонялся за ней. В этих случаях матери имели обыкновение будить своих детей, чтобы те полюбовались этой картиной. Они говорили, что такое зрелище запомнится детям на всю жизнь.
На этот раз коза с презрительным блеянием ринулась между повозками прямо в гущу ворсинок. Писмайр бросился за ней, прыгнул вниз, во тьму, и споткнулся об нее.
Что-то со слабым звоном торопливо рванулось назад, в тень.
Писмайр вернулся, держа на руках статую козы. Он молча положил ее и похлопал по морде. Послышался звон: пинг.
– А должно было бы прозвучать: «бээээ», – сказал Писмайр. – Сегодня вечером пусть никто не покидает лагеря.
В эту ночь десятеро стояли с плотно закрытыми глазами, собравшись в круг. Среди них был Снибрил рядом с Роландом, у которого на глаза были надеты шоры.
Это же они проделали и следующей ночью и следующей, а потом корова вдовы Маллок начала издавать звук «пинг» вместо того, чтобы кричать «ммууу».
Никто не хотел продолжать путь. Они не разбивали лагеря, но без всяких указаний и договора сдвинули свои повозки в более тесный круг.
Раз или два им казалось, что они слышали звуки, напоминающие звон.
И тогда на третью ночь Снибрил, стоявший на часах и почти уснувший, вдруг услышал позади себя шаркающие шаги. Что-то большое возилось в кустах. Он слышал дыхание этого существа.
Он даже собрался круто повернуться, но услышал звон металла.
Оно здесь, подумал он. Прямо за моей спиной. Если я обернусь, то превращусь в камень. Но если я не повернусь, то не превращусь ли я в чей-то ужин?
Он простоял совершенно тихо примерно сотню лет или около того. Через некоторое время шарканье притихло, и он отважился бросить в ту сторону беглый взгляд. В тусклом свете он сумел различить что-то громоздкое, по крайней мере вдвое выше него, и это «нечто» исчезало среди ворсинок.
Я должен кого-нибудь позвать, подумал он. Но они будут тут носиться, и орать, и отдавать друг другу приказы, и спотыкаться, и к тому времени «это» окажется уже далеко отсюда. Но я должен что-то предпринять. В противном случае у нас окажется статуя, которая будет говорить «пинг» вместо «привет».
Он нашел Роланда и быстро надел на него уздечку. На то, чтобы оседлать коня, времени не хватило. И Снибрил очень тихо повел лошадь туда, откуда доносился звон.
Taken: , 16
Термагант был так стар, что уже и не помнил времени, когда был молодым. Он мог смутно припомнить, что когда-то были и другие термаганты, но тогда он был силен и прогнал их прочь.
Позже появились люди, которые обожествляли его и поклонялись ему и построили для него храм, чтобы он в нем жил, полагая, что он бог. Они поклонялись ему, потому что он обладал такой уничтожающей силой; это случается с людьми часто, но в конечном итоге подобная религия никогда не бывает долговечной. После того, как многих из них он превратил в изваяния, оставшиеся бежали, а он продолжал пребывать в храме.
Теперь у него не было общества. Даже дикие звери держались подальше от храма. Напрасно он бродил вокруг и звал своих людей с юга. Ответа не было. Вероятно, он был последним термагантом Ковра.
Иногда он выходил, чтобы поискать себе компанию. Ему подошло бы любое существо. Ему просто необходимы были другие живые существа. Он даже не стал бы их есть. Но его надежды не оправдались. Как только он к кому-нибудь приближался, этот кто-то каменел и по неизвестной ему причине становился холодным и недружелюбным.
Поэтому он, шаркая, снова возвращался в свой храм, волоча за собой хвост. Он был уже почти у дверей храма, когда ощутил запах, давно забытый запах живого существа.
Снибрил добрался до разрушенного храма как раз незадолго до этого. Он почувствовал, что копыта Роланда стучат по деревянному настилу. Вокруг в слабом свете он сумел различить рухнувшие стены, усеянные статуями. Некоторые держали ящики и низко склонялись в поклоне, некоторые сидели на корточках, подавшись назад и прикрывая рукой глаза. Там были мелкие дикие животные, такие же… неподвижные.
В центре храма находился разрушенный алтарь, и он-то и был источником света. На нем и вокруг него громоздились горы сокровищ. Там были кристаллы соли и черного янтаря, ящики чистого лака и красного дерева, резные костяные кольца, бронзовые короны, и все это было свалено в кучу, как попало.
Рядом с сокровищами возвышалась еще одна статуя. Это был воин небольшого роста, едва ли не вполовину меньше Снибрила. Великолепные усы свисали чуть ли не до пояса. В одной руке он держал меч и круглый щит, в другой же ожерелье из сверкающих кристаллов. Его лицо было поднято вверх, и на нем застыло изумление. Пышное вьющееся растение протянуло к нему по полу свои усики, подарив ему ожерелье из живых красных цветов.
Снибрил привязал Роланда к столбу и вздрогнул. И до него здесь привязывали коней. Одно животное так и осталось привязанным. Оно походило на пони, но ростом было не больше манранговской собаки, и у него было шесть ног.
Снибрил мог бы поднять его и взять на руки. Оно стояло здесь, покрытое шубой из пыли. Роланд опустил голову и обнюхал его неподвижную морду. Он удивился.
Снибрил потрогал груду сокровищ и с изумлением воззрился на нее. Там были и монеты, не только тарнерайи, но и большие деревянные диски со странными знаками. Были тяжелые мечи и ящики, вырезанные из камня, украшенные геммами из соли. Он стоял, не сводя глаз с этой горы, а краем глаза наблюдал за воином.
Потянулась рука…
Вот почему он пришел. И термагант нашел его.
Послышалось звяканье. В полированном щите изваяния Снибрил увидел отражение чего-то чешуйчатого и почти бесформенного.
Оно в дверях, подумал Снибрил. Прямо за моей спиной. Но если я обернусь…
Он отцепил щит и держал его так, что мог видеть отражение Термаганта за своим плечом.
Термагант издавал звяканье. Вокруг его чешуйчатой шеи обвивались цепи из лака и красного дерева. На каждом когте сверкало по кольцу. На чешуйчатый хвост были нанизаны браслеты. Каждый раз, когда он делал движение своей головой, украшенной большим клювом, раздавался звон, эхом разносившийся по всему храму.
«Оно» посмотрело на алтарь и понюхало воздух.
Даже отраженные в щите, его глаза напугали Снибрила. Они были большими и туманно-синими и вовсе не казались страшными. Глаза, в которых можно затеряться, подумал он, и превратиться в камень.
Роланд издал тихое ржанье, но оно мгновенно оборвалось, звук замер на середине. И в холодном зале появилось еще одно изваяние.
Чувства Снибрила были возмущенными и повелевали ему обернуться и посмотреть в лицо чудовищу, но он стоял неподвижно и отчаянно соображал. Термагант начал со звоном приближаться к нему.
Снибрил повернулся, держа перед глазами полированный щит. Под ним он мог видеть ноги термаганта, со скрежетом приближавшиеся к нему. Они были костистыми и когтистыми. И не останавливались…
Оно должно было превратиться в камень. Оно видело себя! Так нужны блестящие идеи, подумал он. Но у него была только одна эта.
Он начал отступать. И тогда термагант остановился. Потому что он увидел другого термаганта. С поверхности щита на него смотрело чешуйчатое зеленое лицо. С одного уха свисало ожерелье. На минуту тварь подумала, что нашла себе компанию. Но потом она задрожала от страха, потому что Снибрил наклонил щит.
Он начал отступать. И тогда термагант остановился. Потому что он увидел другого термаганта. С поверхности щита на него смотрело чешуйчатое зеленое лицо. С одного уха свисало ожерелье. На минуту тварь подумала, что нашла себе компанию. Но потом она задрожала от страха, потому что Снибрил наклонил щит.
Через минуту молчание термаганта, вызванное шоком, разрешилось воплем боли, который эхом отразился от ворсинок. Массивная нога затопала. Потом тварь свалилась на пол, закрыла лапами глаза и зарыдала. Время от времени она барабанила задними ногами по полу. Казалось, что рыдания начинаются где-то у хвоста, но они все усиливались и усиливались, пробиваясь и находя путь ко рту, к пасти.
Это было не только устрашающе. Это вызывало ощущение неловкости. Ни в одном живом существе не могло быть такого количества слез.
Снибрил смотрел на озеро слез, растекавшееся по полу, пока оно не коснулось статуи ворсистого кабана у стены. Тот дернул носом. Лужа все ширилась. Некоторые статуи пробудились к жизни, когда слезы добрались до них, но другие, самые старые, сплошь покрытые пылью и обвитые ползучими растениями, стояли, как прежде, неизменными. Между их лодыжками выплывали на свободу отважные маленькие существа.
Снибрил собрал слезы на щит и плеснул ими на Роланда. Потом настала очередь маленького пони, который с изумлением уставился на Снибрила. Он подбежал к воину, стоявшему рядом с горой сокровищ, и омочил его.
С минуту не происходило ничего. Потом дрогнули веки. Рука с ожерельем на ней двинулась. Внезапно маленький воин ожил. Он уронил ожерелье и посмотрел на Снибрила.
– Клянусь костями Куона, откуда ты появился?
Потом он увидел термаганта в луже слез. Его рука дернулась, вскинулась к горлу и коснулась ползучего растения.
Он задумчиво поглядел на Снибрила.
– Сколько времени я здесь пробыл, чужестранец?
– Не знаю. Сейчас идет третий год после Второй Переписи в царствование Таргона, правящего в Уэйре, – сказал Снибрил.
– Ты один из дьюмайи? – с облегчением спросила «статуя», снимая обвившее ее растение.
– Вроде бы да.
– А я нет, – откликнулся маленький воин с гордостью. – Мы не подлежим Переписи. Но я слышал о Таргоне. До того, как я пришел сюда, был двадцать второй год его правления.
– Тогда ты, должно быть, с год пробыл здесь, – сказал Снибрил.
– Год… прошел год, – сказал воин. – Слишком долго.
Он торжественно поклонился.
– Тысяча извинений, чужеземец, – сказал он. – Ты будешь вознагражден за это. Я, Брокандо, сын Брока, лорд Джеопарда, король дефтминов, обещаю тебе это. Да, вознагражден.
– Я это сделал, не рассчитывая на награду, – сказал Снибрил. – Я просто хотел, чтобы эта тварь перестала всех превращать в изваяния.
– В таком случае, что заставило тебя так удалиться от дома? – спросил Брокандо, и глаза его блеснули. – Сокровища, да?
– Нет… послушай, не лучше ли нам уйти? – сказал Снибрил; снова поглядывая на термаганта. – Он может встать.
Брокандо махнул мечом.
– Год моей жизни! – вскричал он. – Я заставлю его заплатить за это!
Снибрил снова взглянул на чудовище. Оно лежало совсем тихо.
– Не думаю, что ты можешь сделать больше того, что уже сделано, – сказал он.
Брокандо заколебался.
– Может быть, ты и прав, – сказал он. – Безмозглой твари нельзя отомстить. Что же касается этого… – он махнул рукой в сторону поблескивающей кучи. – Я потерял к этому вкус. Пусть валяются здесь. – Он принюхался:
– Я думаю, что такие вещи, как эти, годны только для термагантов. Тебе не кажется, что это ожерелье выглядит несколько… нет…
Снибрил углядел одну или две вещи, которые ему понравились. Судя по всему, Брокандо мог оставить сокровище здесь, потому что дома у него было много больше, но он чувствовал, что спорить было бы некрасиво.
С тихим звоном термагант поднял голову и открыл глаза. Снибрил двинулся, чтобы поднять свой щит, но тот выскользнул из его рук и покатился вниз по ступенькам.
Термагант неуклюже удержал его когтем и неловко вертел, пока ему не удалось снова увидеть в нем свое отражение.
К удивлению Снибрила, он начал ворковать со своим отражением и лег снова, баюкая зеркало в объятьях. И тогда термагант со звуком, похожим на лязганье мирно испустил дух в храме, построенном для него в незапамятные времена.
Позже менестрели и бродячие сказочники часто рассказывали, что термагант умер, увидев свое изображение в зеркале. Никогда не верьте тому, что поют в песнях. Они готовы вставить в свои песни любую старинную небылицу, если считают, что так песня будет звучать лучше. Поговаривали, будто его взгляд, отраженный зеркалом, превратил его в изваяние. Но смерть термаганта была чем-то более сложным, чем считали. Чаще всего так и бывает.
Они стащили его труп вниз по ступенькам и закопали под алтарным камнем. Снибрил вспомнил Кристобеллу и других животных, оставшихся в лагере, и собрал немного слез из лужи в маленький украшенный каменьями ящичек, взятый им из горы драгоценностей. Остальные статуи остались на своих местах.
– В прошлом они поклонялись термагантам, так рассказывается в историях, – сказал Брокандо. – Они были жестокой расой. Пусть и остаются такими. Справедливости ради.
– По правде говоря, – начал Снибрил, когда они двинулись прочь, – я бы не возражал против небольшого вознаграждения. Если у тебя есть что-нибудь, что ты хочешь отдать. То, что тебе не нужно.
– Конечно!
– Мое племя нуждается в месте, где оно могло бы остаться на некоторое время. Чтобы починить свои фургоны и так далее. Такое место, где нам не надо было бы все время оглядываться через плечо.
– Это легко сделать. Мой город принадлежит тебе. Мой народ охотно и с радостью примет вас.
– Они все маленькие, как и ты? – спросил Снибрил, не задумываясь.
– Мы, дефтмины, хорошо сложены, – сказал Брокандо. – И нам наплевать, если кто-то вырастает нелепым переростком.
Через некоторое время, когда они приближались к лагерю манрангов, Снибрил сказал:
– Знаешь, я не думаю, что ты потерял год. Если ты был статуей, то время для тебя не могло идти. В каком-то смысле ты выиграл год. Все стали на год старше, кроме тебя.
Брокандо думал об этом.
– Значит ли это, что я все еще должен вознаградить тебя? – спросил он.
– Думаю, что так, – ответил Снибрил.
– Хорошо.
Taken: , 17
Они прибыли в лагерь как раз вовремя, чтобы предотвратить выступление в путь поисковой партии, которую снаряжали на помощь Снибрилу. Брокандо немедленно оказался в центре внимания, чем он наслаждался и к чему, очевидно, привык. Снибрила более или менее оставили без внимания и даже вроде бы забыли о нем. Более или менее…
– Где ты был? – спросил Писмайр, одновременно с облегчением и сердито. – Шляться вот так! Разве тебе неизвестно, что кругом моулы?
– Прости, – ответил Снибрил. – Но так случилось.
– Ладно, теперь это неважно, – сказал Писмайр. – А что здесь происходит сейчас? Знает ли кто-нибудь из вас, бестолковых болванов, как приветствовать короля?
– Не думаю, – ответил Снибрил. – Он вполне отважный человек, но чуточку слишком возбудимый и, собственно говоря, не слушает, что ему говорят.
– Ну, мне кажется, это похоже на королей, – сказал Писмайр.
Брокандо оказался в центре толпы болтающих, лопочущих и глазеющих на него манрангов и благожелательно улыбнулся им.
– Да, я там был, – говорил он. – Оказался всего в одном шаге от сокровища, когда «дзинь»! Это оказалось за моей спиной. Итак…
Писмайр локтями проложил себе дорогу в толпе, снял шляпу, склонился в поклоне так низко, что его борода коснулась земли, и в таком положении застыл, встретив изумленный взгляд Брокандо, воззрившегося на его спутанные белые кудри.
– Приветствую тебя, о король, – сказал старик. – Для нас большая честь, что столь великий сын благородных предков счел нас достойными того, чтобы… мм, того. Все, что мы имеем, к вашим услугам, отважный Господин. Я Писмайр, скромный и смиренный философ. Это…
Он с диким видом щелкал пальцами Гларку, который стоял с разинутым ртом, дивясь этому зрелищу, в то время как Писмайр, согнувшись пополам, все еще стоял перед воином-карликом. – Давай, давай. Протокол – это очень важное дело. Его следует соблюдать. Поклонись королю!
– Какому королю? – спросил Гларк, тупо озираясь.
– Прояви некоторое уважение, – сказал Писмайр.
– Почему это? Ведь Снибрил спас его, а не наоборот. Разве не так?
Снибрил увидел Бейна, стоявшего со сложенными руками позади толпившихся людей. Его лицо было мрачным.
Снибрилу не нравилась школа в Тригон Марусе, но некоторые вещи он все-таки усвоил. Дьюмайи не любили королей. Они предпочитали императоров, потому что от них было легче избавиться.
На обратном пути он спросил Брокандо, что тот имел в виду, когда сказал, что его люди не подлежат Переписи. Это означало, что они не имеют никакого отношения к дьюмайи. И не имеют с ними ничего общего.