Капельки воды бесшумно стекали с длинных волос Дэйла, падая ему на щеки, сломанную переносицу, мелкие капельки срывались с подбородка превращаясь в слезинки падали вниз. Вот только слез больше не будет. Дэйл плакал в последний раз в своей жизни. В его груди теплел и тлел, нежно оберегаемый огонек ненависти, готовый вспыхнуть всепожирающем пламенем, как только будет найден виновник страшной резни.
Они занесли тела жителей в старую церковь, провозившись больше трех часов. Мертвые убийцы так и остались лежать на высохшей земле. Их хоронить Дэйл и Сопля не собирались. Койоты тоже должны есть.
Солнце высушило деревянную церковь, казалось, что дождя и вовсе не было. И когда Сопля все также молча кинул горящий факел в последнюю усыпальницу жителей деревни, здание весело вспыхнуло.
Дэйл молча смотрел на пляшущий огонь, пожирающий его прежнюю жизнь и любовь.
Они одновременно развернулись спиной к горящей церкви, и пошли к все также ждущим их на окраине деревеньки браминам.
— У нее не было браслета, — глухо произнес Дэйл, обращаясь скорее к самому себе, чем к Сопле.
— Какого браслета? — Сопля вопросительно взглянул на друга.
— Того, золотого. Как змейка. Я подарил его Келли на свадьбу. Я купил его в Городе, давно. Еще с первого перегона каравана.
— А-а, — Сопля смутно помнил эту очень изящную и очень дорогую безделицу.
— А он снял его с нее. Он посмел снять браслет с Келли, после того как убил ее! Я найду его. Клянусь всеми богами, найду!
— Но как? Это же невоз… — Сопля осекся.
— По этому браслету и найдем. Я жизнь положу! Но обойду все города и найду этого ублюдка! И тогда он мне ответит. Страшно ответит за смерть всех.
Сопля молчал.
— Ты со мной Джон? — Спросил Дэйл, впервые назвав Соплю его настоящим именем.
Сопля поднял затравленный взгляд на него и кивнул.
Дэйл облегченно кивнул и как-то сник. Маленький фургон, запряженный волами, двигался по бескрайней и великой пустоши, неся людей к их мести, а за их спиной поднимался густой дым. Там догорала церковь. Все мосты сожжены, оставался только горизонт с уходящими все дальше и дальше дождевыми тучами и тупая, ненависть заменившая жизнь. Жизнь…
* * *…замерла. Не было слышно ни пищащих в пустошах крыс, ни стрекочущих насекомых. Все живые существа затихли в ожидании дождя. Даже редкая трава, казалось, наклонилась к земле, предчувствуя ненастье. Яростный свирепый ветер пустыни исчез, на смену ему пришел ветер-погонщик, он гнал и гнал толстые и неуклюжие тучи глубоко в пустошь от их дома- океана. Вот одна, низкая туча, клубясь и неохотно направляясь на старика, огрызнулась пастуху-ветру молнией, а затем громыхнул злой удар грома. Туча злилась на ветер, но тот, усмехаясь, подтолкнул ее еще сильнее, и вновь сверкнула молния. Старик, все также лежа на земле, зажмурился, такой ослепительной и неожиданной была эта вспышка. А затем небеса раскололись. Так звучали тысячи зарядов, что разорвались на планете две сотни лет назад, поглотив человечество. Так древние и забытые всеми боги в гневе раскалывали небо топорами. Сочный звучный удар грома, от которого у старика на миг заложило уши. Гром раздался прямо над лежащим человеком. Ужас, всколыхнулся в сердце старика, ужас воспоминаний обо всех годах его мести. Ужас от содеянного. Ужас от того, что жизнь пройдена и, увы, назад ничего вернуть не удастся. Месть свершилась в тот далекий день, навсегда врезавшийся в его память точно так же, как резец мастера-столяра врезается в дерево, оставляя после себя глубокий рисунок. Тогда небеса грохотали еще сильнее, требуя отмщения у бога. В очередной раз…
* * *…сверкнуло, и Винсент Сартели отшатнулся от окна, через которое наблюдал за подступающей грозой.
— Мать твою! Вот это да! — выругался он, посмотрев, как люди на улицах Нью-Хоуп испуганно пригибаются от грохота грома. — Ничего себе! Неужели на наш грешный городок вновь снизойдет дождь? Пресвятая дева Мария!
На улице грохнуло, задребезжали стекла, и Сартели пригнулся.
— Тьфу, черт! Всего лишь гром, — Винсент, чего греха таить, подумал, что кто-то ретивый решил побаловаться с динамитом. — Эх, как стихия разбушевалась!
Винсент сел в глубокое кресло обтянутое черной кожей и раскурил сигару. Затем блаженно откинулся в кресле и выпустил изо рта несколько сизых колечек дыма. За прошедшие пятнадцать лет, что он возглавляет клан Сартели, Винсент так и не привык чувствовать себя боссом. Точнее не так. Да, он был боссом, хозяином семьи и Нью-Хоупа. Он правил своими псами крепкой и безжалостной рукой, но все же иногда, вот в такие минуты, когда Винсент оставался один, он не мог поверить, что он стал мистером Сартели. Пятнадцать лет назад ему просто повезло и после якобы случайной смерти его отца — бывшего мистера Сартели, рулетка счастья указала на Винсента. Он стал главой клана, пусть для этого ему и пришлось отправить старших братьев на кладбище. Самый младший Сартели стал одним из самых важных, значительных и опасных людей этой части Калифорнии. Под каблуком Винсента находилась большая часть бизнеса, о котором порядочные граждане говорят только шепотом. Младшему сыну, начинавшему с разбоя на большой дороге и рэкета, удалось то, что не удавалось другим. Благодаря жестокости и хитрости Винсента и его помощников, остальные кланы Нью-Хоупа были либо уничтожены, либо полностью обескровлены и уже не могли сопротивляться. А если остатки других семей вдруг поднимали голову, и пытались вновь показывать зубы в ЕГО городе, то Винсент вызывал Плакальщика, и все неприятности враз оказывались закопаны где-то далеко-далеко в пустошах. А в городе несколько дней все старались говорить только шепотом, чтобы не сердить могущественного главу семьи.
Вновь вспышка молнии и грохот грома. Стекло покрылось первыми каплями дождя, забарабанившего на улице по крышам домов и неоновой вывеске единственного казино в штате. Давно не было такого сильного дождя. Ох, давно!
Раздался вежливый стук в дверь.
— Войдите, — отозвался Винсент и потушил сигару прямо об полированный стол. Он вполне мог себе это позволить.
Дверь открылась, и в кабинет Винсента вошел седеющий худощавый человек, лет сорока пяти. И хотя вошедший не выглядел молодым и опасным, но не один человек на сотни миль в округе, даже если он перенюхался порошка, не решится связываться с Плакальщиком.
— А-а-а! Дэйл, мой мальчик! — радостно провозгласил мистер Мордино, хотя он был младше Плакальщика на несколько лет. — Входи, входи. Присаживайся.
Дэйл молча сел в кресло, закинул ногу на ногу и посмотрел в окно. Дождь все лил и лил, иногда перемежаясь вспышками молний и грохотом грома.
— Дождь, — проследив за взглядом Дэйла, произнес мистер Мордино. — Как он тебе?
— Не плох, босс, — произнес Дэйл. — На моей родине дождь редкость.
Он привстал и взял со стола из коробки сигару. Дорогую, оставшуюся еще с довоенных запасов сигару. Винсент Сартели ни от кого не терпел фамильярности, но Дэйлу, Дэйлу-Плакальщику было разрешено то, что никогда не позволялось другим.
— Ах да! Ты ведь откуда-то юго-востока? Там с дождями плохо… Да что я тебе рассказываю мама-мия! Сам знаешь. Как-никак вот уже пять лет ты со мной.
Никто не знал, откуда в Нью-Хоуп появился Плакальщик. Он пришел с юго-востока около пяти лет назад. Так случилось, что на Винсента Сартели было совершено покушение. Недобиток из другой семьи пытался пристрелить мистера Сартели, но оказавшийся рядом Дэйл, спас Винсента, сделав то, что не смогла сделать многочисленная охрана клана. Неудачливый убийца отправился к праотцам, а Дэйл вступил в семью Сартели. Вначале всего лишь одним из телохранителей, затем самым опасным человеком после самого Винсента. Дэйл стал тем, кто избавлял босса от неприятностей. Тогда то он и получил свое прозвище — Плакальщик.
— Вы правы босс, — кивнул Дэйл.
— У меня есть для тебя задание, Дэйл. Кнайты вновь решили вернуться в Нью-Рено. Город слишком маленький, мне станет тесно. Ну, ты понимаешь. Сделай все, что считаешь нужным, но Кнайты не должны попасть в город.
— Я все понял босс, — Дэйл кивнул и как бы невзначай спросил. — А откуда вы, знаете, что у нас на юго-востоке, дожди идут редко?
— А-а-а, — протянул Винсент и улыбнулся, погружаясь в воспоминания. — Было дело. Давно. Лет пятнадцать тому назад. Я еще не был мистером Сартели. Приходилось заниматься рэкетом, выбивать деньги с окрестных городков и деревень. Однажды, меня и еще три десятка парней, забросило далеко-далеко на юго-восток. Аж за самый Сломанный утес. Нарвались на одну уж очень упрямую деревеньку. Я даже ее названия не знаю. Ну, пришли раз, пришли другой. Старейшины ни в какую. Не заплатим, говорят. Не от кого нас тут охранять. В бутылку полезли, мама-мия! Один из жителей, молодой, глупый, сорвался. Моего парня шлепнул. Ну, тут и пошла потеха, только держись.
Слова Винсента поддержал очередной раскат грома.
— Всех мы там положили Дэйл. Всю деревню. Ни один не ушел. А потом мы попали под такой дождь! Вот время было золотое! Не то, что сейчас. Ну да ладно! — Винсент тряхнул головой. — Дела давно минувших дней, мы о них еще с тобой поговорим за бокалом довоенного виски, а пока меня больше беспокоят ребята Кнайтов. Ступай.
Винсент отвернулся от Дэйла и стал наблюдать за ливнем.
Гибкая струна оплела шею Винсента Сартели и глубоко врезалась в кожу. Он инстинктивно схватился за струну обоими руками, но тщетно.
— Не дергайся, — произнес Дэйл и немного ослабил удавку. — Сиди тихо.
— Дэйл? — прохрипел мистер Сартели. — Ты с ума сошел? Ты что себе позволяешь?
— Ты ошибался Винсент. Не вся деревня, не вся. Нас осталось двое, и мы пошли по твоему следу. Джон умер через год, а я продолжил поиски. Пятнадцать лет, Винсент! Долгих пятнадцать лет мне потребовалось, чтобы найти тебя! Я убивал, я стал почти таким же, как ты! Я уничтожал Охотников и бандитов, надеясь, что вот этот, падающей с пулей в голове и есть человек, убивший мою жену. Я обошел все пустоши, все города, в поисках тех, кто уничтожил мою деревню. Пять лет назад судьба мне улыбнулась, в баре я наткнулся на Мазилу. Ты ведь помнишь Мазилу? Он был с тобой в тот далекий день, пятнадцать лет назад. Парень всегда был слишком болтлив, он рассказал, что был в моей деревне, но я поторопился и убил его раньше, чем узнал, кто был главарем в банде. Я знал, что он работает на семью Сартели, и мне удалось стать вами. Пять лет, я ждал этого дня, этого признания. Я смотрел, наблюдал, ждал. Я давно подозревал тебя Винсент, но подозрения это ничто, нужно было признание, признание не вырванное под дулом пистолета, а признание сказанное добровольно!
— Ты не сделаешь этого Плакальщик, — прошептал Винсент. — За дверью мои люди…
— Ну и что? — перебил мистера Сартели Дэйл. — Какая мне разница? Я сделаю то, ради чего жил последние пятнадцать лет. А дальше мне все равно. Но пожалуй, если ты скажешь, где браслет Келли, я оставлю тебе жизнь.
— Какой браслет? — от страха в горле Винсента пересохло.
— Он был на моей жене. Чудесный золотой браслет в виде змейки. Верни его.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Тогда просто умри, — произнес Дэйл и с силой затянул удавку на шее мистера Сартели.
Хрипы умирающего заглушил непокорный гром.
— Ну что, мистер Дэйл? Идем валить Кнайтов? — спросил, отделившись от стены один из боевиков мистера Сартели.
— Отдохни пока с ребятами Джузеппе, — Дэйл плотно затворил дверь кабинета мистера Сартели. — Боссу нужно подумать.
— А вы куда?
— Пойду прогуляюсь.
— Так ведь дождь! Намокните.
— Я люблю дождь. Он очищает.
Первая…
* * *… тяжелая капля дождя, не удержавшись в животе тучи, сорвалась с черного неба и упала вниз. Она ударилась о железнодорожный рельс и разбилась, как разбиваются дорогие хрустальные фужеры, на тысячу мелких и сияющих стеклышек. Микрокапельки попали на лицо старика. За первой дождевой каплей упала вторая. За второй, третья. Огромные сгусточки небесной воды барабанили по высохшей и жадно раскрывшейся, потянувшейся к дождю, сухой земле. И вот уже редкие капли сменились ревущим водопадом, низвергнувшимся с небес. Водопадом, несущим жизнь для всего мира. Человек все также лежал на земле, подставив лицо под тугие, обжигающие струи дождя. Старик лежал без движения и, но на самом деле он весело смеялся. Смеялся беззвучно и молча. Смеялся, не раскрывая губ. Смеялся и вдыхал свежий запах дождя. Смеялся и ждал, что…
* * *…гибкий семицветный мост радуги раскинулся между холмов и рассек небо на две половинки. Где-то там, на горизонте, тихо и сонно грохотала отбушевавшая гроза. С час назад она пошла над этим местом, оставив после себя радугу и мокрую землю с большими лужами, отражавшими чистое небо. Человек, шедший по едва видимой размокшей дороге, перепрыгнул через большую лужу, чуть было не поскользнулся на грязи, но, раскинув руки, смог сохранить равновесие. Он выругался, посмотрев на испачканные рыжей грязью саперные ботинки. Затем махнул рукой, собрал растрепавшиеся седые волосы в хвост и крепко перетянул их тесемкой. В свои шестьдесят с небольшим, путник еще сохранил потрясающую подвижность и гибкость, более присущую молодому человеку, чем старику. А тяжелый вещмешок и мощный карабин нисколько не стесняли движений и не затрудняли пути.
Старик вдыхал запах свежей, промокшей земли. Вновь появившееся солнышко припекало, и намокшая во время дождя одежда высыхала с катастрофической скоростью.
Лежащего на обочине дороги человека старик увидел, когда повернул за очередной холм. Старик остановился, привычно дернув плечом, скинул карабин, снял предохранитель и осторожно пошел к лежащему, в то же время, настороженно смотря по сторонам, ожидая засады. Но было тихо, никто не пытался выскочить из-за камней. Человек пошевелился и, приподнявшись на локте, посмотрел на приближающегося с карабином наперевес старика.
— Я не опасен, — произнес человек, стараясь показать пустые руки. — Ружье я потерял, пока падал с этого проклятущего холма.
Старик проследил за взглядом лежащего. Мда. Высокий холм, целая маленькая гора с обрывистым склоном.
— И как вас угораздило? — спросил старик, не спеша убирать карабин.
— Дождь, — лицо человека было бледным. Он оказался младше путника. Человеку можно было дать лет пятьдесят, не больше. Тяжелый и массивный, с густой окладистой черной бородой. Одежда фермер. — Хотел спуститься, поскользнулся и в итоге сломал ногу. Вот теперь лежу и жду, кто меня съест…
— Перелом открытый? — старик забросил карабин на плечо и склонился над лежащим.
— Нет, иначе бы я истек кровью, пока находился без сознания. Меня Ивом, зовут.
— Дэйл, — буркнул старик, аккуратно ощупывая сломанную ногу.
— Ай! — воскликнул Ив и побледнел еще сильнее. На его лбу выступили капельки пота.
— Не дергайся. Где бы мне найти лубок?
— Вон сухое дерево, может оно подойдет? — прошипел Ив и вновь откинулся на спину.
— Я быстро, жди.
Дэйл снял вещмешок, карабин и стал взбираться на холм, с которого так неудачно свалился раненный. Возле самой вершины росло тоненькое высохшее деревцо. Дэйл сломал его и начал спускаться вниз. По пути назад он подобрал старенькое ружье Ива.
— Сейчас будет больно, если хочешь, говори, — деловито сказал Дэйл, разламывая ствол деревца на две равные половинки.
— Чего говорить? — не понял Ив, внимательно наблюдая за действиями старика.
— Что хочешь. Расскажи о себе, — Дэйл примерил палки к ноге Ива.
— Ну что о себе? У меня небольшая ферма в деревушке Долина солнца, это в пяти милях отсюда. Я как раз возвращался домой, когда случилась эта маленькая неприятность, — начал рассказ Ив, следя за тем, как Дэйл отстегивает ремень от его ружья.
— Ты говори, говори, — буркнул Дэйл.
— Живу там лет двадцать, дело небольшое, но жить можно. У нас тихо и спокойно. Ни бандюги, ни твари пустошей нас не беспокоят ф-ф-ф-ф-ф-ф! — зашипел Ив, когда Дэйл начал фиксировать ремнем от ружья, палки к его ноге.
— Давай, давай.
— У меня жена, двое ребятишек. Я долго шлялся по свету, прежде чем остепенится и осесть. Пара было задуматься о будущем. Я люблю семью, я люблю свою жизнь, я много чего творил в ней, но все в прошлом. И я рад тому, что я всего лишь обычный фермер, хоть иногда и приходится сводить концы с концами.
— Сейчас будет немного больно, — произнес Дэйл и Ив потерял сознание.
Очнулся он оттого, что его несли. Ив приоткрыл глаза и увидел маячившую перед своим лицом красную дорогу. Дэйл нес Ива, взвалив его себе на спину.
— Ты не мог бы меня опустить? — после секундного колебания попросил Ив.
— Ты сам напросился, — пропыхтел Дэйл и отпустил. Ив соскользнул со спины старика и вскрикнул, левую ногу пронзила боль. В глазах на несколько мгновений потемнело. Когда зрение вернулось к нему, он увидел, что Дэйл протягивает маленькую металлическую фляжку. Ив глотнул и закашлялся.
— Чистый спирт, — невозмутимо проинформировал его Дэйл, отбирая фляжку. — Ну и тяжел же ты!
— А где, а где? — глотая слезы, выступившие на глазах от крепкого спирта, спросил Ив. — А где твой вещмешок и карабин?
— Там же где и твой, — хмыкнул Дэйл и тоже глотнул из фляжки. — Остался там, где ты по недоразумению сломал свою ногу.
— Но как же ты теперь? — недоумевающе начал было Ив.
— Слушай, не береди душу! — взорвался старик. — Ружье, вещмешок, да еще ты в придачу. Все бы я не утащил за раз. Возраст, как видишь уже не тот. Пришлось выбирать.
— Давно я так путешествую?
— На моем хребте? Пару миль, не больше.
— Пару миль? Ты тащил меня две мили?