Лес, армейские палатки, стрельбище, натоптанные собственными ногами беговые тропы – вот и весь лагерь. Третий месяц Валек здесь. С мая как запрягли, так без просвета и продыху. Жены – ружья заряжены. Целыми днями – бах-бах. На указательном пальце мозоль, на плече не проходящий синяк. Разве так можно?..
Валек финишировал, бухнулся на землю.
– Эй, ты чего разлегся? – подошел к нему Горлопан, пнул ногой по пятке.
– Давай, за тобой приехали.
– За мной?
Валек вспомнил вдруг пионерский лагерь. Они тогда играли в футбол, матч закончился, он сел на скамейку, чтобы перевести дух, а тут вожатый. «Собирайся, Чернов, родители за тобой приехали!» Он тогда с родителями в Крым поехал, к морю. С девчонкой там познакомился…
Но родители за ним приехать не могли. Во-первых, далеко. Во-вторых, они не вхожи в его бандитскую жизнь. Валек сделал свой выбор, и теперь братва – главная его семья. А Куприян – и за отца, и за мать. За него, за братьев он жизнь готов отдать.
За ним приехал Витя Хомутов, правая рука самого Куприяна. Вместе с Валентином в машину сел и Мирон.
Какое-то время Хомут молча вел машину, думая о чем-то своем.
– Ну что, пацаны, готовы к великим делам? – наконец спросил он.
– Как пионеры! – улыбнулся Мирон.
– Взвейтесь кострами, синие ночи? – усмехнулся Хомут.
– Ну, если нальют как следует, то ночи будут синими.
– Одной ночи хватит. Отдохнете как следует, а потом за дело. Вперед – труба зовет!
– С оптическим прицелом труба? – все так же весело спросил Мирон.
– С прицелом, – кивнул Хомут и снова замолчал, погружаясь в собственные мысли.
Когда приехали в город, он выдал им по тысяче долларов и сказал, чтобы они хорошенько отдохнули. Хорошенько, не без шума и пыли, впрочем, Валек и без него все прекрасно понимал. Леваш учил их, как вести себя, не привлекая к себе внимания. И зачем это нужно, объяснял…
Хомут высадил их у кафе «Лакомка», как бы давая понять, где им нужно отдыхать. Пирожным – да, крепким напиткам – нет. Впрочем, Валек и сам не очень-то хотел злоупотреблять. Ему бы сейчас домой, напариться в ванной, дернуть с отцом пивка перед телевизором и спать. А можно видеомагнитофон купить, кассет с боевиками взять…
– Какие планы? – спросил Мирон, с шальным задором глядя на него.
– Ну-у! – опешил Валек.
В лагере Мирон не обращал на него внимания, а тут вдруг интересом проникся.
– Мы с тобой в паре работать будем, – усмехнулся Мирон, угадав причину его смущения. – Нам теперь вместе держаться нужно… Как насчет по девочкам сходить?
– Ну-у!!!
Домой Валек не шел, а будто на крыльях летел. После ванны его потянуло в сон. Устал он в лагере, вымотался до предела, но глупо ложиться спать, когда впереди такие перспективы!..
Мирон ждал его у того самого кафе, где их высадил Хомут.
– Как твои костры, пионер? – весело спросил он. – Готовы взвиться в синие ночи!
– А ночь обязательно должна быть синей? – пошутил Валек.
Мирон посмотрел на него внимательно, улыбнулся и ободряюще хлопнул по плечу. Дескать, так держать! И не унывать!
– Деньги взял?
– Ну, не все…
Половину денег Валек оставил родителям. Для них он был на шабашке, дом в соседнем городе строил. Двести долларов из своей половины оставил под матрасом, а три сотни взял с собой. Это большие деньги – если особо не разгоняться, неделю можно гулять.
Машина остановилась у гостиницы «Русь», но Мирон повел его не к ресторану, а совсем в другую сторону. Они подошли к длинному железному козырьку, под которым скрывался вход в подвал с торца здания. Решетчатая дверь была закрыта изнутри, за железными прутьями видна была лестница, уходящая вниз.
В самом низу перед второй дверью горела лампочка – почему-то красная. Мирон осмотрелся, нажал на круглую кнопку звонка, и очень скоро вышел крепкого сложения парень в двубортном пиджаке, неторопливо поднялся по лестнице, открыл решетчатую дверь, смерил их взглядом.
– Народ для разврата собран? – весело спросил Мирон.
– Какой народ? Ты кто такой?
– Ты чо, не видишь, братва мы!
– Братва разная бывает… – покачал головой парень, подозрительно глядя на Мирона. – Куприяновские, что ли?
– Почему сразу куприяновские?
– Ну, леоновских я всех знаю…
– Слышь, братан, мне про ваш бардак Юра Свиридов сказал, он под нашей «крышей»… Юра Свиридов, у него салон бытовой техники на Дзержинского.
– Ну, знаю такого… – скорее с пренебрежением, чем с почтением отозвался здоровяк. – Сразу бы с него и начал, а то – братва… Мы-то всем рады, но «крыша» у нас леоновская, так что пальцы веером не кидайте. – Он легонько хлопнул Мирона по плечу, приглашая спуститься вниз. И Валентина пропустил, даже не спросил, сам по себе он или такой же, как и Мирон, куприяновский. Зачем спрашивать, если Валек выглядел фактурно? Крепкая шея, покатые плечи, сильные ноги…
– Леоновская «крыша», – тихонько хмыкнул Мирон. – Это пока. Скоро наше время будет.
Они миновали узкий тамбур и оказались в просторном, богато убранном холле. Мягкая мебель, бар с большим выбором напитков. Возле стойки стояла смазливая шатеночка в белом фартуке поверх короткого черного платья. Если бы не белый чепчик на голове, она могла бы сойти за школьницу.
– Располагайтесь! – мило улыбаясь, показала она на диван. – Если есть желание, прошу! – Но тут же пригласила и за барную стойку, а сама встала на раздаче.
Цены впечатляли: бокал виски – десять долларов, или тысяча шестьсот рублей. Да за тысячу рублей бутылку отличного коньяка можно купить, а тут пойло какое-то… Но Мирон не собирался экономить. Он и выпить заказал, и перекусить. И барменше глазки строил. Валек уныло смотрел на него. Он так и не понял, куда его привели. Бар, смазливая девочка за барной стойкой, дорогущий виски – но в чем кайф, непонятно.
Мирон заказал по второму «дринку», когда в холл со стороны помещений вышел мужчина в хорошем костюме. Ни на кого не глядя, он кивнул здоровяку и вышел за дверь. Чуть позже появилась статная брюнеточка. Пышные, мелко вьющиеся волосы, маленькие глазки, острый, длинноватый нос… Валек не любил такие носы, но девушку он, как это ни странно, нисколько не портил, скорее наоборот. И глаза интересные… И улыбка красивая, белозубая. Слегка усталая улыбка, но сколько в ней смелых обещаний.
Барменша глянула на Мирона, тот кивнул ей в ответ. Она вышла из-за стойки, приблизилась к брюнетке, Валек заметил, как они перемигнулись. Брюнетка кивнула, и шатеночка подала знак Мирону. Тот сорвался с места и вместе с брюнеткой скрылся в арочном проходе.
– А куда это он? – непонимающе спросил Валек.
– Как это куда? – удивленно глянула на него барменша.
– Ну, Мирон говорил, что здесь девочки…
– Здесь много девочек. И все в работе… Это салон любви, если ты вдруг не понял.
– И где же здесь любовь? Где девочки?
– Ну, вообще-то у нас основной вход со стороны гостиницы… Если хотите, я вас провожу.
Валек, цокнув языком, недовольно посмотрел на барменшу. Сначала на выпивку их раскрутила, а потом – «пойдемте, провожу». А за выпивку ему платить придется…
Но идти никуда не пришлось, в холл вошла роскошная блондинка. Прямые блестящие волосы с прямой челкой, красивое лицо, сочно накрашенные губы, короткое платье из тонкой эластичной материи. И грудь именно такая, о какой он мечтал, в меру крупная, высокая, наверняка тугая на ощупь…
Валек сорвался с места, увидев ее.
– Как у нас тут дела? – мило улыбнулась она, глядя куда-то мимо Валентина.
– Все хорошо, мадам, – склонила перед ней голову барменша.
Валек понял, с кем имеет дело. К нему вышла сама хозяйка борделя. Эта женщина здесь вовсе не для того, чтобы обслуживать клиентов, она за порядком смотрит.
– А почему молодой человек не доволен? – заметила она, наконец, Валентина.
– Ну, он ждет…
– У нас приличное заведение, Мила. Наши гости не должны ждать.
– Да, мадам, приличное заведение.
Но блондинка махнула рукой, отгоняя ее, как муху, взяла Валентина под локоток и, увлекая под арку, воркующим голосом сказала:
– Извините, что пришлось ждать. Просто у нас наплыв, а Мила повела себя непорядочно…
– Да ничего, нормально все.
Они шли по широкому коридору, справа и слева мимо них одна за другой проскальзывали белые лакированные двери. Не трудно было понять, что происходило в апартаментах. В один из них они и вошли. Валентин оказался в большой комнате с роскошной кроватью под балдахином. Мебель под старину, японский телевизор с видиком, музыкальный центр. Стены в комнате белые, но занавески красные. Окно под самым потолком, а занавески на всю стену.
– Выпьешь? – предложила блондинка.
В комнате был бар, но без стойки, просто угловой шкаф с витринными полками. Коньяки, виски, ром, джин, ликеры.
– Ну-у…
– Я видела, ты виски пил… – Она взяла бутылку с красивой красной этикеткой, сняла со специального подвеса бокал. – Я знаю, там в баре дорого, а здесь бесплатно. Я угощаю…
– Ну-у…
– Я видела, ты виски пил… – Она взяла бутылку с красивой красной этикеткой, сняла со специального подвеса бокал. – Я знаю, там в баре дорого, а здесь бесплатно. Я угощаю…
Казалось, мадам очень боялась разочароваться в нем. Три сотни рублей – это курам на смех. Она ведь выгонит его в шею, еще и плюнет вслед, если он вдруг обманет ее ожидания. Но Валентин ее не разочарует. Если, конечно, трехсот долларов хватит за ночь с такой красоткой. Или хотя бы за час… Слишком роскошно выглядела мадам, чтобы стоить дешево.
– Ну да, долларов… И еще дома есть…
– И еще, наверное, будет! – Она смотрела на него, как на героя своего романа.
А ее герой – мужчина крутой, богатый и успешный.
– Ну, есть работа… Там не одна тысяча…
Валентин пока только догадывался, какая работа предстояла им в ближайшее время. Но знал, что заплатят за нее по высшему разряду. Тысяча долларов – это всего лишь аванс, и еще отстегнут две как минимум…
Намечается большой разбор с леоновской братвой. Куприян запрягал долго, но если он разгонится – остановить его будет невозможно. Возможно, уже в ближайшее время с леоновской братвой будет покончено. Тогда этот бордель отойдет под крышу Куприяна. И тогда Валентин будет входить сюда на хозяйских правах. Тогда эта мадам будет стелиться перед ним за бесплатно… А может, она будет стелиться только под него. Действительно, зачем он будет делить эту красоту с другими?..
– Ты знаешь, я почему-то в этом не сомневаюсь. Ты такой крутой парень… – блондинка ловко сняла с него футболку, провела пальцами по длинному свежему шраму над левым соском. – Что это у тебя такое? Нож?
– Ну, в общем, да…
Точно такой же шрам был у него и под пупком. Леваш и стрелять их учил, и на ножах фехтовать. Валентину еще повезло, а Макею живот ножом вспороли, кишки наружу вылезли, в больницу пришлось везти зашивать… Хотелось бы обо всем этом рассказать мадам, но нельзя… Хотя что здесь такого?
– Я же говорю, крутой парень… А это что? – Она провела пальцами по его синяку на правой ключице.
– Да так…
– Блин, ты меня так заводишь… А триста долларов хватит… И за выпивку, и за все… Может, еще и скидку сделаю… Ты же красавчик, я таких люблю.
Она подала ему бокал.
Он выпил, поставил бокал на стол и в ожидании посмотрел на молодую мадам. Интересно, что будет дальше?.. Самому начинать было как-то боязно.
– Ну, и чего стоишь, как истукан? – усмехнулась она. – Я же твоя женщина… Или нет?
Валентин кивнул, взялся пальцами за низ ее платья и нерешительно потянул его вверх. Мадам улыбнулась, повела бедрами, и платье соскользнуло с нее, как золотое кольцо с намыленного пальца, и он уложил ее на кровать…
Леон чувствовал себя хозяином везде, и он имел на это право. Двери перед ним распахивались сами собой. А если вдруг случалась задержка, он мог открыть дверь ногой.
Ника сладко спала, когда он появился. Дверь была закрыта, и он громко постучал.
Ника на ходу набросила халат, запахнула его, открыла дверь. Увидев Леона, облегченно вздохнула:
– Напугал! Думала, менты!
– А что, ментов боишься? – Он прошел в номер, взял Нику за плечи и сказал:
– Собирай свой бордель на выезд. В зону поедешь, на сеанс одновременной игры.
– Шутишь?
– Ну, пока да… А если Егор вдруг попросит… Если разрешат…
– А попросит?
– А вдруг? – В этой короткой фразе заключалась вся логика Леона.
Вся логика, которая не позволяла ему забраться к ней под одеяло. Хорошо, хоть с борделем не прокатил. Сам все организовал, все устроил, Ника, считай, на готовое пришла. Ну, нескольких девочек привела…
Она не подвела его, сдала-таки куприяновского бандита, который всерьез собирался кого-то убить. Лично обработала – охмурила, напоила, развязала язык…
– Что там с Вальком? – Ей все же было немного жаль паренька.
– Да вот, спасибо тебе хотел сказать, – нахмурился Леон.
Ника настороженно глянула на него. Вместо спасибо и в челюсть получить можно, если вдруг она сделала что-то не так.
– А чего так невесело?
– А то, что Куприян серьезно к делу подошел… Там какой-то лагерь у него в лесу, стрельбище. И подготовка, судя по всему, серьезная… Возможно, твоему красавчику меня собирались заказать…
– Что вы с ним сделали?
– Да ты не бойся, заспиртуем и тебе в банке привезем, – усмехнулся Леон. – Пользуйся, нам не жалко!
– Я серьезно, – покачала головой Ника.
– И я серьезно… И у Куприяна все серьезно, и у нас…
Глава 12
Назвался груздем – полезай в кузов. Назвался вором – отправляйся в кондей. По такому принципу и работала «кумовская» служба.
А именно вором Егор и назвался. По-другому никак было нельзя. Он же не просто так на зону пришел, у него серьезная цель. Вор – это, значит, «отрицала», значит, на работу выходить нельзя. А это злостное нарушение режима со всем отсюда вытекающим.
Для начала Егор получил десять суток. Если не одумается, получит новый срок. А в штрафном изоляторе условия жесткие: пайка голодная, днем – или на корточках сидеть, или пешком стоять. А день – это с пяти утра до одиннадцати ночи. Уж лучше на «промке» вкалывать, чем так. Там хоть время идет, а здесь, в карцере, оно стоит и как будто даже не колышется. День – как целая вечность. Тоска, ноги болят, жрать охота… Вот тебе и заехал в зону с полномочиями от уважаемых воров. Впрочем, он на легкую жизнь и не надеялся.
Менты из уголовного розыска давили на него, адвокаты – на них. В суд завезли «на лапу»… В общем, Леон изо всех сил пытался помочь ему, но избежать наказания так и не удалось. На целую пятилетку отправили его в зону, на общий режим, где, как утверждал Каучук, балом правят черти, козлы и прочие бакланы. Серьезных людей командируют как минимум на строгий режим, а на общий уходит всякая мелочовка. А там, где бакланам некому подрезать крылья, благодатная почва для беспредела. В каждом отряде свои расклады – где-то секция профилактики правонарушений «мазу» держит, где-то сильнее бакланья стая, но, в целом, и те на коне, и другие. Что там конкретно, Егор не знал. Он и на карантин не успел заехать, как оказался в штрафном изоляторе. Десятые сутки на исходе, сегодня его должны выпустить и отправить в общежитие. Или на карантин. Где-нибудь переночует, а завтра снова сюда. Если, конечно, не откажется от своих претензий на воровское звание.
Дверь открылась, надзиратель велел выходить. Под конвоем Егора доставили в административное здание, в кабинет начальника оперативной части.
Майор Лесницкий стоял у окна и поливал цветы. Леечка пластмассовая в руке, и держал он ее с таким прилежанием, будто не было в его жизни ничего важнее, чем эти фиалки и фикусы в горшочках. И если вдруг их вовремя не полить, настанет конец света.
«Кум» глянул на Егора, как на какое-то исчадие ада, которое своим дыханием погубит драгоценные растения, и остановил его движением руки у самого порога. Он полил цветы, полюбовался видом из окна, которое, судя по всему, выходило на площадь перед воротами контрольно-пропускного пункта, и сел за свой стол.
– Ну, что скажешь, Егорычев? За голову взялся?
– Ничего не изменилось, гражданин начальник. Я – вор и работать не буду, – едва разжимая челюсти, сказал Егор.
– На кого-то надеешься?
– А на кого я надеюсь?
– Да послание с воли пришло… – Майор брезгливо взял какую-то бумажку, лежавшую у него на столе, и с тем же выражением лица разжал пальцы, возвращая «маляву» на место. – Требуют считать тебя вором и ставят тебя на положение.
– И что?
– Они не могут требовать. И ставить не могут. Поставить тебя могу только я, и тогда все – ты уже никто. Ты должен понимать, что это не угроза. Это суровая реальность, и ты в этой реальности по самые уши… Не веришь?
– Верю.
– Очень хорошо. Мой тебе совет, брось свои глупости и становись в строй. Я смотрел твое дело, ты по специальности токарь-фрезеровщик. Нам такие специалисты нужны. Два года ударной работы, и мы переведем тебя на поселение, год на «химии», а потом домой – через условно-досрочное освобождение. А вор от звонка до звонка должен мотать. А мы еще и добавим, найдем, за что…
– Все это хорошо, гражданин начальник, только я уважаемым людям слово дал.
– Какое слово, Егорычев? Ты же не вор, ты бандит. Или думаешь, я ничего не знаю? Звонили мне насчет тебя… – Лесницкий выразительно вкрутил палец в потолок. – Думаешь, я впечатлен? Нет. И никаких поблажек тебе не будет. Более того, я настроен очень решительно, в случае твоего отказа…
– Нет! – отрезал Егор.
– Ну, смотри, ты сделал свой выбор.
Егор опустил голову. «Кум» обладал реальной властью, и если всерьез решил его наказать за упрямство, спасения не будет. Но и пощады просить Егор не будет…
Два мускулистых парня стояли друг к другу лицом, на их скрещенных руках качалась Ника. Легкие прозрачные одежды на ней, волосы распущены, в глазах яркий огонь. Она хохотала, обнажая белоснежные зубы, тянула к нему руки, но парни бочком-бочком пятились от Егора. И они все дальше, и Ника исчезает из виду. И руки она к нему больше не тянет. Еще чуть-чуть, и она исчезнет совсем…