– Нет.
Он удивился. Опять это мягкое «нет». Твердое и окончательное.
– Что нет? – спросил Готье в некотором замешательстве. – Фабер не берет всех подряд. Он занимается только с ведущими актерами. Он возьмет тебя лишь потому, что я попрошу его об этом.
– Я собираюсь заниматься с тобой, – заявила Ноэль.
Готье почувствовал, что в душе у него закипает злоба.
– Я не занимаюсь подготовкой актеров, – огрызнулся он. – Я не педагог. Я работаю с профессионалами. Когда ты станешь профессиональной актрисой, тогда я стану работать с тобой. Тебе понятно?
Ноэль утвердительно кивнула:
– Да, Арман, я понимаю.
– Вот и хорошо.
Он смягчился и обнял Ноэль. В ответ она горячо поцеловала его. Теперь Готье знал, что волновался напрасно. Ноэль ничем не отличается от остальных женщин. Она любит, чтобы ею командовали. Больше у него не будет с ней проблем.
Ночью они занимались любовью, и Ноэль превзошла себя. Готье полагал, что, возможно, на нее возбуждающе подействовала та легкая ссора, которая произошла у них днем.
Той же ночью он сказал ей:
– Ноэль, ты можешь стать замечательной актрисой. И тогда я буду очень гордиться тобой.
– Спасибо, Арман, – прошептала она.
Утром Ноэль приготовила завтрак, и Готье отправился в театр. Когда днем он позвонил ей, никто не ответил. Вернувшись вечером домой, он не застал ее. Готье долго ждал ее возвращения и, поскольку она так и не пришла, всю ночь не сомкнул глаз, думая, что с ней случилось несчастье. Он пробовал звонить ей на квартиру, но и там не взяли трубку. Он послал телеграмму, но она вернулась назад, и, когда после репетиции он пошел к Ноэль домой, никто не открыл ему дверь.
Всю следующую неделю Готье прожил как в лихорадке. На репетициях у него ничего не получалось. Он кричал на актеров и окончательно вывел их из равновесия. Тогда второй режиссер предложил прерваться на денек и немного успокоиться. Готье согласился. После того как актеры ушли, он, сидя на сцене в одиночестве, пытался разобраться, что же с ним произошло, и пришел к выводу, что Ноэль просто обычная баба, дешевая, честолюбивая блондинка с душой продавщицы, задумавшая стать звездой. Про себя Готье пытался очернить ее, но вскоре убедился, что это бессмысленно. Он должен вернуть ее. Всю ночь режиссер бродил по парижским улицам, заходил в небольшие бары, где его никто не знал, и напивался. Он ломал себе голову, как найти Ноэль, но ничего не придумал. Он даже не знал ни одного человека, с которым можно было бы поговорить о ней. Разве что с Филиппом Сорелем. Нет, об этом не могло быть и речи.
Через неделю после исчезновения Ноэль Арман Готье вернулся домой в четыре часа утра. Он был пьян. Открыв дверь и войдя в гостиную, Готье увидел, что там горит свет. В одном из мягких кресел в его халате с книгой в руке, свернувшись калачиком, расположилась Ноэль. Она взглянула на него и улыбнулась:
– Привет, Арман.
Готье уставился на нее. От радости у него сильно забилось сердце. Он почувствовал огромное облегчение и был бесконечно счастлив.
– Завтра начинаем занятия, – сказал он.
5 Кэтрин
Вашингтон, 1940 год
Вашингтон, округ Колумбия, показался Кэтрин Александер самым волнующим городом из всех, которые она когда-либо видела. Она всегда считала Чикаго сердцем страны. Однако Вашингтон явился для нее откровением. Вот где сердцевина Америки, в этом пульсирующем центре власти! Поначалу Кэтрин была озадачена тем, что в городе так много людей в самой разной военной форме – армейской, авиации, флота, морской пехоты... Впервые Кэтрин почувствовала, что зловещая угроза войны превращается в суровую реальность.
В Вашингтоне все напоминало о войне. Если США вступят в нее, то она начнется в этом городе. Здесь ее объявят, издадут приказ о мобилизации и станут руководить военными действиями. Судьба всего мира находилась в руках Вашингтона. И она, Кэтрин Александер, не собиралась оставаться в стороне.
Она поселилась у Суси Робертс, которая жила на пятом этаже дома без лифта, в светлой и симпатичной квартире с довольно просторной гостиной, двумя прилегающими к ней небольшими спальнями, крохотной ванной комнатой и микроскопической кухней. Суси, по-видимому, обрадовалась ей и сразу же сказала:
– Быстро открывай чемодан, раскладывай вещи, возьми свое лучшее платье и погладь его. У тебя сегодня свидание. Мы идем на обед.
Кэтрин прищурилась:
– Что это ты так долго ждала?
– Кэти, в Вашингтоне девочки носят записные книжки с именами и телефонами мужчин. Здесь так много одиноких мужчин, что их просто жалко.
* * *В этот первый вечер они обедали в отеле «Уиллард». Кавалером Суси был конгрессмен из Индианы, а Кэтрин достался лоббист из Орегона, оба приехали в столицу без жен. После обеда отправились на танцы в «Вашингтон кантри клаб». Кэтрин надеялась, что лоббист даст ей работу. Вместо этого он предложил ей машину и отдельную квартиру. Кэти вежливо отказалась.
Суси привела конгрессмена домой, а Кэтрин легла спать. Через некоторое время она услышала, как они прошли в спальню к Суси и заскрипели пружины. Кэтрин натянула на голову подушку, чтобы заглушить этот ужасный скрип, но он все равно лез ей в уши. Она представила себе, как Суси и ее ухажер бешено и страстно занимаются любовью. Утром, когда Кэтрин появилась к завтраку, Суси уже давно встала, была свежа, весела и готова к работе. Напрасно Кэтрин отыскивала у нее на лице морщинки и другие признаки разрушения организма. Их не было. Наоборот, Суси выглядела блестяще, и кожа у нее стала безукоризненной. «Боже мой, – думала Кэтрин, – это же просто Дориан Грей в юбке. В один прекрасный день она появится и будет выглядеть великолепно, а я – на сто десять лет».
Через несколько дней за завтраком Суси сказала:
– Знаешь, я слышала, что освобождается место, которое может тебя заинтересовать. Вчера на вечеринке одна девица говорила, что уходит с работы и уезжает в Техас. Не могу понять, как можно, приехав из Техаса в Вашингтон, опять вернуться туда. Я помню, что несколько лет назад была в Амарильо и...
– Где она работает? – перебила ее Кэтрин.
– Кто?
– Девица, о которой ты упомянула, – набравшись терпения, пояснила Кэтрин.
– А-а, она работает у Билла Фрэзера. Он заведует отделом по связям с общественностью в государственном департаменте. В прошлом месяце «Ньюсуик» поместил о нем статью с его портретом на обложке. Считается, что это теплое местечко. О том, что оно освобождается, я услышала вчера вечером. Так что если ты отправишься туда сейчас, то обойдешь всех своих конкуренток.
– Спасибо, – искренне поблагодарила ее Кэтрин. – Уильям Фрэзер! Я иду!
Через двадцать минут Кэтрин уже была на пути в государственный департамент. Когда она пришла туда, охранник объяснил ей, как пройти в кабинет Фрэзера. Кэтрин села в лифт и поднялась на нужный этаж. Связи с общественностью. Это как раз то, что она искала.
Кэтрин остановилась в коридоре у кабинета, достала зеркальце и проверила, хорошо ли она накрасилась. Да, она выглядит прекрасно. Еще не было девяти тридцати, и Кэтрин думала, что пришла первой. Она открыла дверь и вошла.
В приемной столпилось так много девушек, что яблоку негде было упасть. Они стояли, сидели, опирались спиной о стену и, казалось, говорили одновременно. Посетительницы осаждали стол обезумевшей секретарши, которая безуспешно пыталась утихомирить их и навести хоть какой-то порядок.
– Господин Фрэзер сейчас занят, – без конца повторяла она. – Я не знаю, когда он сможет вас принять.
– А он беседует с секретаршами, задает им вопросы? – спросила одна из девушек.
– Да, но... – Секретарша в отчаянии взглянула на толпу. – Боже мой, это просто смешно!
Наружная дверь отворилась, и в нее ворвались еще три девушки, прижав Кэтрин к стене.
– Место пока не занято? – спросила одна из них.
– Может, ему нужен гарем, – пошутила другая. – Тогда он возьмет всех нас.
Дверь кабинета открылась, и из нее вышел мужчина ростом выше 180 сантиметров, не атлетического сложения, но явно старающийся поддерживать себя в форме, три раза в неделю посещая по утрам спортивный клуб. У него были светлые вьющиеся волосы с сединой на висках, светло-голубые глаза и выдающийся, довольно неприятный подбородок.
– Салли, что здесь, черт возьми, происходит? – рявкнул он густым и властным голосом.
– Эти девушки узнали, что освободилась должность, господин Фрэзер.
– Ничего себе! Да я сам услыхал об этом около часа назад.
Он обвел глазами приемную.
– Их что, созывали тамтамом?
Когда его взгляд упал на Кэтрин, она выпрямилась и улыбнулась ему от всего сердца. Ее улыбка как бы говорила: «Я буду прекрасной секретаршей». Но Фрэзер лишь мельком посмотрел на Кэтрин и, по-видимому, не обратил на нее никакого внимания. Он повернулся к секретарше, ответственной за прием посетителей.
– Мне нужен номер журнала «Лайф», – сказал он ей, – вышедший три-четыре недели назад. Там на обложке фотография Сталина.
– Мне нужен номер журнала «Лайф», – сказал он ей, – вышедший три-четыре недели назад. Там на обложке фотография Сталина.
– Я сейчас закажу его, господин Фрэзер, – ответила секретарша.
– Он мне нужен немедленно. – Фрэзер направился назад в свой кабинет.
– Я позвоню в бюро журналов «Тайм» и «Лайф», – отреагировала секретарша.
Фрэзер остановился у двери.
– Салли, я говорю по телефону с сенатором Борахом. Я хочу зачитать ему абзац из этого номера. Даю вам две минуты, чтобы найти журнал.
Он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
Девушки смотрели друг на друга и пожимали плечами. Кэтрин стояла в приемной и лихорадочно думала, как достать журнал. Вдруг она резко повернулась и выбежала вон.
– Нам лучше. Одной меньше, – сострила одна из девушек.
Секретарша сняла трубку и позвонила в справочную.
– Дайте, пожалуйста, номера бюро журналов «Тайм» и «Лайф», – попросила она.
В приемной стало тихо. Все девушки смотрели на секретаршу.
– Благодарю вас.
Она положила трубку, затем снова взяла ее и набрала другой номер.
– Здравствуйте, говорят из государственного департамента. Я – секретарша Уильяма Фрэзера. Ему срочно нужен один из старых номеров журнала «Лайф», тот, где на обложке Сталин... Вы не храните старых номеров? К кому мне обратиться?.. Понятно. Спасибо.
Она повесила трубку.
– Да, не везет тебе, детка, – заметила одна из девушек.
А другая добавила:
– Они наверняка предлагают работу красавицам, правда? Если он захочет прийти ко мне сегодня ночью, я ему почитаю.
Раздался смех.
Включилась селекторная связь. Секретарша нажала на клавишу.
– Ваши две минуты истекли, – напомнил ей Фрэзер. – Где журнал?
Секретарша глубоко вздохнула.
– Господин Фрэзер, я связалась с бюро журналов «Тайм» и «Лайф», но там сказали, что...
Дверь распахнулась, и в нее быстро вошла Кэтрин. В руках она держала «Лайф» с фотографией Сталина на обложке. Кэтрин протиснулась к столу секретарши и протянула ей журнал. Та недоверчиво уставилась на нее.
– Господин Фрэзер, у... у меня есть номер «Лайфа», который вам нужен. Я сейчас принесу его вам.
Она поднялась, благодарно улыбнулась Кэтрин и поспешила в кабинет начальника. Все девушки обратили внимание на Кэтрин и смотрели на нее крайне враждебно.
Через пять минут дверь кабинета отворилась, и из него вышли Фрэзер и секретарша. Секретарша показала ему Кэтрин:
– Вот эта девушка.
Уильям Фрэзер повернулся к ней и стал внимательно ее рассматривать.
– Будьте любезны, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет.
– Иду, сэр. – Кэтрин последовала за ним, чувствуя, как девушки, оставшиеся в приемной, сверлят ее глазами. Фрэзер закрыл дверь.
Его кабинет представлял собой типичную вашингтонскую чиновничью контору. Но Фрэзер обставил ее по своему вкусу. Здесь чувствовалось его пристрастие к хорошей мебели и предметам искусства.
– Садитесь, мисс...
– Александер, Кэтрин Александер.
– Салли утверждает, что это вы достали журнал.
– Да, сэр.
– Полагаю, что этот номер «Лайфа» трехнедельной давности не лежал у вас в сумочке.
– Нет, сэр.
– Как же вам удалось так быстро найти его?
– Я спустилась в мужскую парикмахерскую. В парикмахерских и зубоврачебных кабинетах всегда лежат старые журналы.
– Понятно. – Фрэзер улыбнулся, и его лицо казалось теперь менее суровым. – Я бы, вероятно, до такого не додумался, – заметил он. – Вы так же находчивы и во всем остальном?
Кэтрин вспомнила о Роне Питерсоне.
– Нет, сэр, – ответила она.
– Вы хотите получить работу секретарши?
– Не совсем так.
Кэтрин увидела, что он удивился.
– Я согласна работать секретаршей, – поспешила добавить Кэтрин. – Чего бы мне действительно хотелось, так это быть вашей помощницей.
– А почему бы вам не начать с сегодняшнего дня работать у меня секретаршей? – сухо спросил Фрэзер. – Возможно, потом вы станете моей помощницей.
Кэтрин с надеждой посмотрела на него:
– Значит, вы берете меня на работу?
– Я даю вам испытательный срок.
Он нажал клавишу селекторной связи и наклонился к селектору.
– Салли, поблагодарите всех юных леди и скажите им, что место уже занято.
– Слушаюсь, господин Фрэзер.
Он выключил связь.
– Тридцать долларов в неделю вас устроят?
– Да, конечно, сэр. Благодарю вас, господин Фрэзер.
– Можете начинать работу завтра с девяти утра. Возьмите у Салли анкету и заполните ее для отдела кадров.
Выйдя из кабинета Фрэзера, Кэтрин направилась в газету «Вашингтон пост». У входа в вестибюль ее остановил полицейский.
– Я личная секретарша Уильяма Фрэзера, – торжествующе заявила она, – из государственного департамента. Мне нужно получить кое-какую информацию в вашем справочном отделе.
– Какую именно информацию?
– Об Уильяме Фрэзере.
Секунду он изучал ее, а затем сказал:
– Это самый необычный запрос за всю неделю. У вас что, нелады с боссом или что-нибудь в этом роде?
– Нет, – ответила она обезоруживающим тоном. – Я собираюсь написать о нем статью.
Через пять минут служащий проводил ее в справочный отдел. Просидев там около часа, Кэтрин стала одним из лучших в мире знатоков биографии Уильяма Фрэзера. Ему было сорок пять лет. С отличием окончив Принстонский университет, он основал рекламное агентство «Фрэзер ассошиэйтс», которое вскоре превратилось в самое преуспевающее предприятие в области рекламы. По просьбе президента Фрэзер взял отпуск, чтобы работать на правительство. Он женился на богатой аристократке по имени Лидия Кэмптон и развелся с ней четыре года назад. Детей у них не было. Фрэзер стал миллионером и имеет дом в Джорджтауне. У него также есть дача в Бар-Харборе в штате Мэн. Он увлекается теннисом, греблей и поло. В некоторых газетных статьях Фрэзера называли «одним из самых выгодных холостяков в Америке».
Когда Кэтрин возвратилась домой и рассказала Суси, что устроилась на работу, та настояла на том, чтобы отпраздновать это событие. В городе появились два богатых курсанта из военно-морского училища в Аннаполисе.
Ухажером Кэтрин оказался довольно приятный молодой человек. Однако весь вечер она мысленно сравнивала его с Уильямом Фрэзером, и курсант казался ей просто неоперившимся и скучным юнцом. Кэтрин задавала себе вопрос, суждено ли ей влюбиться в своего нового босса. В его присутствии она не испытывала трепетного девического полового чувства. Кэтрин относилась к Фрэзеру по-другому. Он ей нравился как личность, она уважала его. Кэтрин решила, что все эти трепетные чувства – выдумка французских романов с сексуальной подоплекой.
Курсанты повели девушек в небольшой итальянский ресторан на окраине Вашингтона, где они чудесно пообедали. Затем они отправились смотреть пьесу «Мышьяк и старое вино», которая очень понравилась Кэтрин. К концу вечера ребята проводили девушек домой, и Суси пригласила их выпить перед сном по стаканчику. Когда Кэтрин поняла, что курсанты собираются остаться на ночь, она извинилась и заявила, что идет спать.
Ее ухажер запротестовал.
– Ведь у нас с тобой еще ничего не было, – сказал он. – Посмотри на них.
Суси и ее кавалер лежали на кровати и страстно обнимались.
Партнер Кэтрин крепко сжал ей руку.
– Скоро начнется война, – начал он откровенно.
Не успела Кэтрин освободить руку, как курсант положил ее себе между ног так, чтобы она почувствовала его напряженный член.
– Ты же не пошлешь человека в бой в таком состоянии, правда?
Кэтрин вырвала руку и старалась держаться спокойно.
– Я много думала об этом, – ответила она ровным голосом, – и решила, что лягу только с тем, кто получит ранение на фронте.
Она повернулась, ушла к себе в спальню и закрылась на ключ. Ей было трудно заснуть. Лежа в постели, Кэтрин обращалась мыслями к Уильяму Фрэзеру, своей новой работе и половому возбуждению молодого курсанта. Через час после того, как она легла спать, вовсю заскрипели пружины в кровати Суси, и заснуть уже было невозможно.
В половине девятого утра Кэтрин пришла в свою новую контору. Дверь уже кто-то отпер, и в приемной горел свет. Из кабинета доносился мужской голос, и Кэтрин направилась туда.
За рабочим столом сидел Уильям Фрэзер и что-то наговаривал в диктофон. Он посмотрел на Кэтрин и выключил его.
– Раненько вы заявились, – заметил он.
– Прежде чем приступить к работе, я хотела осмотреться и определить свое место.
– Садитесь. – (Что-то в его тоне озадачило Кэтрин. Ей показалось, что он разозлился. Кэтрин села.) – Я не люблю людей, которые суют нос не в свои дела, мисс Александер.
Кэтрин почувствовала, что у нее запылали щеки.
– Я... я не понимаю.
– Вашингтон – город маленький. В сущности, его и городом-то назвать нельзя. Это просто захолустная деревня. Здесь вы и шагу не ступите без того, чтобы через пять минут об этом не стало известно всем.