— Также не следует забывать о силе приливных течений в этом районе, — мрачно добавил Дринкуотер. — Боюсь, что лорд Нельсон, с его великими триумфами на Средиземном море и на Балтике, не слишком принимает во внимание воздействие этих течений.
Дринкуотер все более и более убеждался в справедливости своих подобных мыслей. Он был хорошо знаком с этими водами. Ведь именно здесь, будучи еще молодым человеком, он набирался опыта на лоцмейстерских судах Тринити-хауза, когда после Американской войны флот перестал нуждаться в его услугах. Здесь же, не так давно, когда революция ввергла Францию в неизбежную войну с Англией, Дринкуотер вновь поступил на флот и подштурманом вооруженного куттера «Кестрел» выполнял тайные задания Особого департамента Адмиралтейства. Он хорошо знал, что операции в этих водах должны быть тщательно спланированы, что всяческие задержки подвергали сомнению их успешное проведение, и что зачастую было лучше бросить задуманное предприятие, чем провалить его к выгоде неприятеля. Бомбардировка сил вторжения в Булони 4 августа была не слишком успешной, и любое ее повторение было обречено на провал, так как французы были уже настороже. Нечего было и надеяться, что они не усилят свою оборону.
14-го к «Вулфу» и двум мобилизованным таможенным куттерам, оставленным для наблюдения за Булонью, прибыл люггер и передал приказ следовать на якорную стоянку рейда Даунс, где находился в это время адмирал. Вечером Дринкуотер снова очутился в той же каюте на «Медузе». Импровизированный флагман плавно покачивался, стоя на правом якоре с подветренной стороны побережья Кента. По мере того, как Нельсон раскрывал перед собравшимися коммандерами свой план, обращая особое внимание на необходимость тесного взаимодействия, Дринкуотер понимал, что его самые мрачные предчувствия оказались реальностью — Нельсон планировал широкомасштабное нападение. Шлюпки флотилии, поддерживаемые баркасами с установленными на них мортирами, должны будут захватить все суда, стоявшие на якоре мористее булонского мола, отрубить швартовы и якорные канаты и вывести их в пролив в зону действия орудий фрегатов «Медуза» и «Лейден», шлюпов и канонерок.
Во время обсуждения Дринкуотер подчеркнул свою уверенность в том, что противник создал защитный кордон из своих судов, связанных не растительными канатами, а цепями. Сомервиль, которому предстояло вести первый отряд шлюпок в качестве старшего командира всей шлюпочной операции, скрыл свое беспокойство за бодрым ответом. Для этого у него были определенные причины, так как, в случае успеха предприятия (и личного выживания), он будет, несомненно, произведен в чин кэптена.
— Итак, — заключил Сомервиль, к явному удовольствию Нельсона, — как только мы захватим их палубы, мы займемся проблемой отдачи этих цепных швартовов, которых вы опасаетесь, капитан Дринкуотер. Однако я не думаю, что они доставят нам много хлопот.
Нельсон согласился с Сомервилем, а Дринкуотер был уязвлен острым взглядом адмирала, брошенным в его сторону. Он заметно покраснел, и румянец оставался на его лице, в то время как другие командиры получали письменные предписания у секретаря Нельсона. Он не заметил следов озабоченности у них, пока Джон Конн, человек, которого Дринкуотер не знал прежде и который стал его непосредственным начальником в мортирном отряде, не тронул его за рукав и не отвел в сторону.
— Дринкуотер, — начал Конн, — вы себе отчетливо представляете все трудности предстоящей ночной работы.
— Да, действительно, и мое беспокойство касается не только крепости цепных швартовов. Я очень озабочен возможностью слаженной работы всех шлюпок, так как приливные течения здесь чертовски сильны, и в ночное время легко растеряться.
— Вполне возможно, но адмирал настоятельно требует проведения этой операции. Кроме того, кто мы такие, чтобы ставить под вопрос его решение до тех пор, пока наша кровь не прольется в количестве, достаточном для удовлетворения общественной жажды крови? Игра слов здесь не преднамерена, уверяю вас, но меня не покидает мысль, что наша роль поддержки десанта огнем привлечет к нам гораздо больше внимания, чем хотелось бы. Однако хочу уверить вас, что поддержу Сомервиля до конца, и ожидаю от вас такой же решительности.
— Что вы хотите этим сказать, коммандер Конн? — Дринкуотер ужаснулся, не веря, что он правильно понял своего коллегу. — Вы разделяете сомнения лорда Нельсона в моей храбрости из-за того, что я поднял вопрос об усилившейся обороне французов?
Кровь у него застыла в жилах, он непроизвольно сжал кулаки, страстно желая каким-либо сумасшедшим действием преодолеть это состояние.
— Берегитесь, сэр! — Дринкуотер развернулся на каблуках и вышел в поисках своей шлюпки.
IV
Спустя примерно сутки, в половине двенадцатого вечера 15 августа 1801 года, собранные со всех судов шлюпки покачивались на волне у борта «Медузы». Вся эскадра расположилась вокруг них посредине Канала, восточнее отмели Варн, в лиге мористее Булони. Ночь была безлунной и темной. С запада шла небольшая зыбь, а с востока дул легкий бриз, доносивший приятный запах суши — признаки приближавшегося, но еще далекого шторма в Атлантике. Прилив был на подъеме, и приливо-отливное течение направлялось на северо-восток, мимо Булони, причем скорость его у французского берега была значительно больше, чем у противоположного ему английского берега.
Отряд Сомервиля начал движение, соединив свои шлюпки длинными линями для того, чтобы не разбрестись во время перехода. Вслед за ними последовали шлюпки Паркера, Котгрейва и Джоунза. Отряды Конна и Дринкуотера, укомплектованные баркасами с верфей Чатема и Ширнесса, каждый из которых нес по мортире, двинулись следом.
— Держитесь ближе к Сомервилю, капитан Конн. Удачи! — донесся до Дринкуотера голос Нельсона, с его восточно-английским акцентом и характерной пронзительностью.
— Будет сделано, милорд. Спасибо! — ответил Конн. Для отходившего последним отряда Дринкуотера с борта «Медузы» не последовало никаких слов — ни указаний, ни ободрений. Коммандер Натаниэль Дринкуотер принял это безразличие близко к сердцу — как если бы его участие в операции считалось незначительным, а его самого уже забыли.
Сидя на корме большого баркаса, Дринкуотер размышлял над своей неудачей. Умалчивание при докладе факта усиления французской обороны было бы прямым нарушением его долга, а косвенные предположения о его трусости представлялись ему верхом несправедливости. Но внутреннее убеждение в том, что дела пойдут плохо, не придавало избытка энтузиазма, и Дринкуотер пожалел о своей откровенности в разговоре с Конном. Двусмысленное начало разговора заставило Дринкуотера подумать о том, что тот разделяет его опасения… Но сейчас уже ничего нельзя было исправить, следовало только избежать любой возможности подобных обвинений во время атаки. Из этого вытекал простой факт, что он должен быть в гуще боя для того, чтобы ни у кого не было ни малейших сомнений в его решимости. Он послал Килхэмптона на нос наблюдать за шедшими впереди шлюпками, а сам присел на место кормового крючкового рядом с Трегембо и бомбардиром, который с двумя своими подчиненными составлял расчет орудия. Вслед за баркасом Дринкуотера следовали остальные четыре шлюпки его отряда. Хотя они отошли еще и не далеко, но темная ночь скрыла уже все признаки присутствия «Медузы» и других судов.
— Дело может обернуться чертовски плохо для нас, — пробормотал Дринкуотер, опуская подзорную трубу, и тут же пожалел о своем высказывании вслух.
— Вы знаете, где мы находимся, сэр? — голос из темноты принадлежал бомбардиру, лицо которого едва виднелось в темноте. Оно выражало недоумение несведущего человека — как, каким образом они находили путь в этой темноте. Вырвавшийся у этого человека нервный вопрос вызвал смешок у Дринкуотера, но он, вместо того, чтобы подбодрить того, просто приоткрыл на несколько мгновений створки фонаря и осветил компас, лежавший в своем ящичке на рыбинсах баркаса.
— Угу, — вздохнул бомбардир, ничего не поняв.
— Мистер Кью, вы наблюдаете передние шлюпки? — позвал Дринкуотер.
— С трудом, сэр.
Дринкуотер хмыкнул и посмотрел назад, где едва белела следовавшая за ним шлюпка его отряда. Ритмические взмахи весел и негромкое поскрипывание уключин сопровождалось сдержанными хэканиями гребцов. Время от времени вода фосфоресцировала при погружении весел, а вид склонявшихся взад-вперед фигур действовал усыпляющее на тех, кто наблюдал за ними. Размышления Дринкуотера возвращались вновь и вновь к совету на борту «Медузы».
Действительно ли Нельсон косо посмотрел на него, или он сам себе вообразил это? Конечно, их первая встреча в Грейт-Ярмуте была неудачной, но это недоразумение было выяснено. Более того, его поведение в бою при Копенгагене привлекло внимание Нельсона, и тот рекомендовал командующему продвинуть Дринкуотера по службе. Однако неприятное замечание Конна заставило Дринкуотера думать, что его оценка готовности французов к обороне была принята не за профессиональное суждение, а за проявление недостаточной личной храбрости.
Множество людей со временем теряют вкус к риску, а порой и самообладание при наступающей опасности. Дринкуотер был самым старшим среди остальных коммандеров, что еще больше подчеркивалось его старомодным париком, ветхим обмундированием и следами ранений. Это не оставалось незамеченным его юными коллегами. Конн, Паркер, Сомервиль, да и остальные, рвались в бой как щенки, и это придется учитывать в данных обстоятельствах, как, впрочем, и всегда в его несправедливой и непостижимой жизни. На этом месте его философических размышлений голос Килхэмптона вернул его к реальности:
— Сэр! Я не наблюдаю шлюпок впереди!
— Черт побери! — выругался Дринкуотер и наклонился с фонарем, чтобы проверить курс по компасу. Они уклонились на два румба вправо от намеченного курса. Какого дьявола он углубился в свои нелепые размышления?
— Трегембо, возьмите левее!
— Есть взять левее, сэр! — отрепетовал команду старшина-рулевой, и шлюпка слегка накренилась при повороте.
Дринкуотер взглянул назад. Потерять контакт с Конном было достаточно плохо само по себе, но растерять свои собственные шлюпки было бы непростительно! Белесая полоска продолжала держаться по корме и он увидел, что она также меняет курс, следуя ему в кильватер.
— Одерживай! — облегченно сказал Дринкуотер. — Так держать!
Баркас продолжал движение, и через несколько минут Дринкуотер расслабился, услышав доклад Килхэмптона о том, что он заметил что-то впереди, подтвердив вскоре, что он видит транец шлюпки. Но его облегчение длилось недолго, так как они быстро догнали незнакомца и увидели, что он лежал в дрейфе. Никого больше не было видно.
— Что это за шлюпка? — окликнул их Дринкуотер приглушенным голосом.
— Номер три из отряда капитана Сомервиля. А кто вы… сэр? — ответивший голос звучал юно и неуверенно, но их шлюпка набрала ход, удерживаясь на траверзе во время переговоров.
— Говорите, что вы из отряда Сомервиля? — удивленно переспросил Дринкуотер.
— Вы капитан Дринкуотер?
— Да. А вы мистер Фицуильям?
— Так точно, сэр.
— Вы потеряли контакт со впереди идущей шлюпкой, мистер Фицуильям?
— Э… полагаю, что так, сэр. Наш линь оборвался. Подросток был явно перепуган последствиями постигшей его неудачи.
— Очень хорошо, мистер Фицуильям. Продолжайте удерживать позицию на моем правом траверзе.
— На вашем правом траверзе, так точно, сэр, — с облегчением ответил кадет.
Теперь Дринкуотер постоянно следил за компасом и поглядывал на часы. Так продолжалось четверть часа, и затем всякая неопределенность внезапно закончилась, когда они увидели яркий огонь впереди на расстоянии порядка семи кабельтовых. Этот огонь сопровождался вспышками выстрелов мортир и ручного оружия. Дринкуотер предположил, что отряды Конна и Паркера достигли линии стоявших на якорях французских судов. Грохот и треск выстрелов далеко разносился над поверхностью воды. Ответный огонь защитников впечатлял своей яростью и интенсивностью. Не успел еще Дринкуотер полностью оценить ситуацию, как впереди раздался всплеск, и мимо них с воем пронеслось ядро, отрикошетившее от воды.
— Навались, парни, — заревел Дринкуотер. — Гребите слаженно, мальчики. Вот так, прекрасно, в том же темпе, молодцы, — приговаривал он, сосредотачивая их мысли только на их тяжелой работе.
До них уже доносились крики, и по мере продвижения начали неясно вырисовываться фигуры сражавшихся воинов. Шлюпки Конна удерживались веслами на месте, а другие, предположительно Паркера, уже сгрудились у корпуса элегантного корвета и других близлежащих судов. Дринкуотер уже мог различить фигурки людей, стремившихся наверх в попытке достичь палубы корвета, скопившихся на русленях, размахивавших пиками и абордажными саблями. Среди карабкавшихся людей изредка вспыхивали огоньки выстрелов, а со стороны оборонявшихся раздавались размеренные залпы французских стрелков или морских пехотинцев.
— Приготовиться к стрельбе! — приказал Дринкуотер артиллеристам, дав знак Трегембо прекратить греблю. Баркас остановился, Килхэмптон пробрался к корме и стал руководить гребцами, поворачивая шлюпку в направлении цели стрельбы. Шлюпки Дринкуотера, также как и Конна, должны были держаться в стороне и стрелять бомбами поверх голов атакующих, главным образом для того, чтобы отсечь поступление подкреплений с берега. Они уже опоздали к началу штурма, и этот факт, без сомнения, будет свидетельствовать не в его пользу в случае, если дела пойдут в соответствии с самыми мрачными прогнозами Дринкуотера.
Бомбардир выразил удовлетворение с положением шлюпки, и мгновение спустя с грохотом и содроганием баркаса мортира выстрелила свою первую бомбу высоко в небо. Слабый красноватый след горящей дистанционной трубки обозначал траекторию её полета, пока она не упала несколько позади сверкающей огнями выстрелов линии основного противоборства.
После кратковременного ослепления, которое последовало вслед за вспышкой при выстреле мортиры, Дринкуотер обратил внимание на находившуюся рядом шлюпку Фицуильяма. Пока артиллеристы тщательно приготавливали орудие к следующему выстрелу, он возвысил голос, указывая рукой направление:
— Мистер Фицуильям! Ваше место там! Следуйте вперед без промедления и поддержите атакующих!
Ответ кадета утонул в грохоте выстрела мортиры со второго баркаса отряда Дринкуотера. Один за другим остальные шлюпки занимали позиции и приступали к бомбардировке. Наблюдая продвижение шлюпки Фицуильяма, ясно видимой на фоне ружейного огня, Дринкуотер поднял подзорную трубу и обозрел окрестности, оценивая ситуацию. Килхэмптон руководил действиями гребцов для удержания необходимой позиции на сильном северо-восточном течении, как и предвидел Дринкуотер. Но для выстрела необходимо было разворачиваться поперек течения, поэтому темп стрельбы был невысок. Более того, в результате постоянного маневрирования и действия течения их постепенно сносило все ближе и ближе к месту боя. Тяжелый баркас Дринкуотера подносило к бригу-корвету, вокруг которого сгрудилась масса британских шлюпок. Было ясно, что атакующие пока не добились успеха в овладении его палубой, что подтверждалось не только оживленной ружейной стрельбой солдат и морских пехотинцев, но и эпизодическими выстрелами бортовых пушек француза. До Дринкуотера доносились выкрики, стоны, проклятия, треск выстрелов ручного оружия, шум и гам рукопашной схватки. Он заметил наличие абордажных сетей на корвете, протянувшихся от бортовых релингов до нижних реев. Атакующим британцам не удавалось преодолеть эту оборонительную сеть. Ожидая очередного выстрела своей мортиры, Дринкуотер с ужасом увидел, как шлюпка Фицуильяма попала под картечный залп. На его глазах суденышко, наполненное месивом из разбитых весел и кусков обшивки, потеряло управление, а вопли раненых пронзали ночь до тех пор, пока его не сдрейфовало дальше к северу. Боже милостивый, он же сам послал этого ребенка в кромешный ад!
Мгновением позже воздух вокруг наполнился смертоносным жужжанием и воем снарядов. Баркас содрогнулся от удара ядра, а картечь вспенила воду вокруг.
— Проклятые французы! — вскричал один из матросов, и, выпустив валёк из рук, схватился ладонью за поврежденное предплечье. Потеря весла была предотвращена Килхэмптоном, который схватил его, пока раненый отчаянно всхлипывал, проклиная свое невезение.
— Дьявольщина! — снова выругался Дринкуотер, ощутив ногами отдачу от выстрела собственной мортиры. Вслед за этим он заметил, что сквозь рыбинсы начала проступать вода. — Мистер Кью, перевяжите этого человека и велите ему заткнуться! Осмотреть корпус на предмет поступления воды! Заделывайте щели в обшивке шейными платками! Ну же, живей, парни!
Пока матросы проверяли обшивку и затыкали замеченные фонтанчики воды своими шейными платками, а баркас, потеряв управление, медленно разворачивался на месте, Дринкуотер осмотрелся. Он заметил, что бой, подобный тому, что происходил на корвете, имел место и на судне, стоявшем севернее. С юга также доносились звуки схватки, но он не мог ничего разглядеть, так как течение уносило их прочь. Вспышки ружейных выстрелов британцев виднелись повсюду, но они были нестройными, и в них отсутствовала сплоченность, необходимая для выполнения поставленной задачи. Оглядев поле боя подзорной трубой, Дринкуотер убедился, что ничего похожего на массированную атаку, запланированную Нельсоном, не происходило; все выглядело как-то нерешительно и бестолково. Где же, черт побери, остальные британские шлюпки?
До него донеслись сдержанные проклятия, и Дринкуотер опустил подзорную трубу.
— В чем дело? — рявкнул он.
— Мортира растрескалась, сэр, — послышался голос бомбардира. — Боюсь, что наш последний выстрел уже прозвучал.