– И все же попытаться стоит, – не согласился с другом Максим. – Если есть хотя бы один шанс, его нужно использовать.
– Я поговорю с Лунем, – после короткой паузы сказал Игорь. – Но постановление о заключении под стражу… Вряд ли. Только постановление о задержании в качестве подозреваемого.
– А если мы не успеем его вывезти за двое суток? – засомневался Оболенский.
– Сначала нужно задержать, – вполне резонно ответил Михайлов. – А потом… Будет день – будет пища. Что-нибудь придумаем. Я надеюсь, суд пойдет нам навстречу. Ведь это дело напрямую касается каждого из судей…
– Тогда пусть Андрей вынесет постановление о задержании, – решил Максим. – И сразу же перебросьте его по факсу… – Он развернулся к Семену Геннадьевичу: – Какой номер? – Начальник СБ назвал. Максим повторил семизначный набор цифр в трубку. – …Записал? Ну, все. Жду. – И отключил аппарат.
– Значит, подозреваемый… – сумрачно констатировал Семен Геннадьевич, слышавший весь разговор, от первого до последнего слова. – Ох, ребята-ребята! Как говаривают братья наши меньшие, неразумные, гоблиноподобные, втягиваете вы меня в блудняк!
Максим медленно встал с места.
– Ладно. Поедем мы, пожалуй…
– Да сядь ты! – На мгновение из-под личины добродушного и простоватого старичка выглянул жесткий и опытный командир. – Сядь, сказал! Взрослый мужик, а обидчивый, как девочка.
Максим, потоптавшись у двери, вернулся на место.
– Вот так-то лучше. – На круглой физиономии Семена Геннадьевича появилась немного глуповатая улыбка. – Что с вами поделать! Будем звонить… – Он, подчеркнуто не спеша, извлек из ящика стола пухлую записную книжку, нацепил на нос очки. – И где это у нас?… – листая страницы, бормотал себе под нос. – Ага! Вот! – И набрал длинный номер. В ожидании ответа бросил короткий взгляд на часы. – Он еще должен быть на службе…
Наконец-то на той стороне ответили. Семен Геннадьевич облегченно вздохнул и, подмигнув гостям, произнес в трубку:
– Здравствуй, брат…
Идибек Мухаммаджонов повертел в руках полученные по факсу бумаги. Однако… Бобошеров, Бобошеров…
Услужливая память бывшего разведчика немедленно выдала короткую «объективку»: возраст, образование, размеры состояния и источники доходов. Причем не только официальные источники, такие, как экспорт-импорт, строительство, сельское хозяйство. Все это, конечно, в полной мере соответствовало действительности, Бобошеров вкладывал деньги во все эти сферы бизнеса, как и в политику. Но основной доход получал от операций с наркотиками.
Впрочем, в Таджикистане, небольшой республике у подножия Памира, возникшей на обломках Советского Союза, таким трудно было кого-то удивить. Чрезвычайно, баснословно выгодный бизнес, в котором нашли свое место тысячи людей. Кто-то выращивал мак и перерабатывал его в героин на территории сопредельного Афганистана, раздираемого на части бесконечной войной. Кто-то организовывал транспортировку в Таджикистан – несмотря на все старания российских пограничников, граница существовала только на картах. Дальше цепочка наркотрафика тянулась через Узбекистан и Казахстан в Россию. Героин везли под мешками с луком и чесноком, в специально оборудованных тайниках, в собственных желудках. Каждый житель нищей республики при желании мог заработать свою копеечку. Но были люди – немного, очень немного! – которые контролировали весь процесс, от первого до последнего шага. Эти люди обладали огромными, фантастическими средствами. И пользовались соответствующим средствам влиянием.
Так вот одним из таких людей и был Бобошеров.
Идибек сокрушенно покачал головой. Нехорошо поступает старый друг и сослуживец. Ох как нехорошо! Такая подстава!
Мухаммаджонов еще раз перечитал постановление о задержании. Убийство. Среди бела дня, в центре одного из промышленных и культурных центров России. Дерзко, нагло, вызывающе. Напоказ. Значит, не просто убийство, а своего рода наказание. Тем более что жертва – судья областного суда…
Интересно, а что сделает Бобошеров с ним, с бывшим полковником внешней разведки, не имеющим ни надежных связей на высшем уровне, ни серьезных денег? Даже представить страшно. Неужели Семен не понимает, что люди, обладающие такими деньгами, как Бобошеров, в условиях реалий дня сегодняшнего стоят над законом? Что они могут себе позволить все? Что с судьей, чем-то досадившей наркодельцу, поступили очень гуманно – просто застрелили? Или там, в России, все обстоит как-то по-другому? Чушь! Богатый человек – он везде богатый человек. Что в Таджикистане, что в России, что в Африке.
Значит, сделать вид, что ничего не было? Ни телефонного звонка, ни факса, ни обещаний? Хотя обещаний и вправду не было. Так, согласие оказать помощь. По возможности.
Поразмыслив, Мухаммаджонов пришел к выводу – нет. Нельзя так. И дело тут никак не в верности долгу и старой дружбе, все это – в прошлом, в другой, исчезнувшей с мировой карты стране. А здесь, в Таджикистане, у него дети, внуки… Надо обеспечивать их будущее.
Ему не однажды предлагали деньги. По нынешним временам – не так уж чтобы большие. Но можно было, как и многие его подчиненные, нагнать количество денежных знаков «валом», вступая в сделки с каждым встречным.
Однако Идибек Шукурджонович такой подход к делу считал несерьезным и даже постыдным. Мелким, не по его масштабам. И не деловым, а деляческим. Он не первый день жил на свете и прекрасно знал: рано или поздно тот, кто платит деньги, начнет подминать под себя того, кто берет. Значит, со временем беспринципный сотрудник СБ станет просто шестеркой мелкого деляги. А этот деляга, в свою очередь, тоже чья-то шестерка. И быть шестеркой у шестерки… Да такой мелочи и места в нормальной колоде нет! А Мухаммаджонов себя ценил и уважал.
Сегодня судьба подарила ему редкий шанс: минуя буферные зоны, одним махом он мог выйти на контакт с представителем самого верхнего уровня. Сотрудничество с человеком уровня Бобошерова можно назвать не просто достойным – даже почетным. Главное – не продешевить, не ограничиться получением, пусть и очень большой, но разовой подачки. Сейчас важно показать товар лицом – продемонстрировать все свои возможности, обозначить намерения на долгосрочное сотрудничество. О деньгах можно и не заикаться – умный человек сам сумеет оценить по достоинству новое приобретение. А в том, что Бобошеров не только жестокий, но и умный лидер, Идибек Шукурджонович не сомневался. Будь он дураком, не занимал бы своего сегодняшнего положения, а, подобно другим, таскал бы тюки с героином через границу и возил бы в собственном желудке несколько граммов кайфа для граждан бывшей братской республики…
Все то время, что «триста шестой» был в воздухе, Скопцов не находил себе места. То выходил из кабинета «безопасника», то возвращался. Успел он и с патрульными ментами пообщаться, и машину Максима перегнать в другую, отведенную для парковки зону.
Оболенский же, наоборот, вел себя спокойно. Негромко разговаривал с Семеном Геннадьевичем.
– …Ты пойми, майор, мне ведь не все поровну! – журчал голос начальника СБ. – Мне, как тому Верещагину, за державу обидно! Сколько раз такое бывало – идем с дочерью по улице… А у лотка с увядшими фруктами стоит этакий… Усатый-волосатый. Орлом вокруг смотрит, по-хозяйски. «Эй, девющка, хочишь банан?» Это он дочуре моей кричит. И тычет в ее сторону гниль какую-то. А сам, на своем языке, второму орлу рассказывает, что бы он с ней сделал и как именно. Ему ведь невдомек, что я на его родном языке лучше его говорю. И самое страшное в этом то, что я отлично знаю – сделает! Все, о чем говорил, на что способна его гнилая фантазия, – сделает! И ни я его не остановлю, ни кто-то другой. Потому что для него мы не люди – скот! Как ишаки или козы на его горячо любимой родине. А кто со скотом разговаривает?…
Максим пока помалкивал. Только потемнела и натянулась кожа на скулах и подбородке, заострив лицо.
– Понимаешь, майор, – продолжал свой монолог Семен Геннадьевич, – он в моей стране живет, мой хлеб жрет и меня же за человека не считает! Прийти в гости и проявить откровенное неуважение к хозяевам – ты можешь себе такое представить?
– Уважения от них не дождешься, – едва размыкая губы, произнес Максим. – Да и не нужно мне его уважение. Эти понимают только один язык – язык силы. Значит, пусть не уважают. Но – боятся.
– Да я никогда националистом не был! – взмахнул рукой Семен Геннадьевич. – Я ведь в другой стране вырос, где все люди – братья. И запугивать человека только потому, что у него иной разрез глаз… Не по мне это!
– Я тоже из другой страны, – ответил Оболенский. – И знаю прекрасно – не все среди них сволочи. Просто на волне этих бесконечных передряг выплывает всякая мразь, которую не пугать надо, а отстреливать без малейшей пощады. Немного – десяток-другой… Самую крупную мразь. Тогда мелкая задумается – а стоит ли оно того? И не потащит в мой дом наркоту, не возьмет в руки оружие… Даже говорить на своем языке при мне не посмеет.
– Однако! – покачал головой Семен Геннадьевич. – Не слишком ли круто, майор?
– В самый раз, – спокойно проговорил Максим.
– И ты готов взять на себя роль и судьи, и палача? – азартно спросил «безопасник».
– Готов, – просто ответил Оболенский.
Вроде бы просто… Но в то же время прозвучало это настолько значительно и уверенно, что у Семена Геннадьевича и тени сомнения не возникло – действительно, готов.
Несколько секунд начальник СБ вглядывался в зеркальные стекла солнцезащитных очков, которые Максим не снял даже в помещении. Потом тихо спросил:
– А закон? Ведь ты ему служишь…
– Я Отечеству служу, – холодно сказал Оболенский. – Закон – величина непостоянная и изменчивая. Сегодня Дума один примет, завтра – изменит в угоду кому-то, послезавтра вообще отменит. А Отечество остается…
Семен Геннадьевич откинулся в кресле, какое-то время приглядывался к Максиму так, будто впервые его увидел. Потом задумчиво произнес:
– А ведь ты, майор, не шутишь. И не рисуешься. Не мент ты…
– Как это – не мент? – теперь уже удивился Оболенский. – Вы ведь видели удостоверение!
– Удостоверение – туфта… – «Безопасник» тут же поправился с улыбкой: – Нет, настоящее. И служишь ты в милиции или полиции – хрен вас там разберешь, но… Ты там не родной, ты из другого теста слеплен.
Максим в ответ лишь плечами пожал.
В это время в углу надрывно закашлял Скопцов, дожидаясь, пока на него обратят внимание.
– Господа офицера, извините, что прерываю вашу столь содержательную беседу… Но, судя по времени, самолет произвел посадку.
Семен Геннадьевич взглянул на часы.
– А ведь точно! Заболтались. По расписанию он уже должен быть на месте. Ну что же, дадим Идибеку еще полчаса на организационные мероприятия.
Скопцов издал горестный вздох – еще полчаса ожидания, и безо всякой гарантии, что они не напрасно тратят время! Максим ничем не проявил своего отношения к услышанному, только сплетенные пальцы рук побелели от напряжения.
Эти несчастные тридцать минут растянулись на несколько часов. По крайней мере, так показалось собравшимся в кабинете начальника СБ. Но – наконец-то! – и это время, отпущенное Семеном Геннадьевичем на «организационные мероприятия», а если проще, на обычное разгильдяйство, закончилось.
– Звоним? – занес руку над телефонным аппаратом «безопасник».
Максим лишь кивнул в ответ.
– Ну… – Семен Геннадьевич глубоко вздохнул, будто собирался нырнуть.
Максим, сцепив руки и плотно стиснув зубы, оставался все в той же позе. Василий же настороженно замер на месте и, как зачарованный, смотрел на телефонный аппарат, вроде как ждал, что сейчас оттуда, прямо из трубки, выскочит сам Бобошеров, которого тут же придется «ломать».
Между тем Семен Геннадьевич закончил набор номера и теперь, благодаря громкой связи, длинные гудки были прекрасно слышны всем находившимся в кабинете «безопасника».
Один… Второй… Трубку на той стороне сняли после четвертого.
– Я слушаю! – послышался немного хрипловатый начальственный басок.
– Это я, – сказал «безопасник». И на всякий случай добавил: – Семен.
– А, брат, долго жить будешь! – обрадовался его собеседник. – Только что тебя вспоминал, клянусь Аллахом!
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Семен Геннадьевич. И, подмигнув своим гостям, перешел к главному: – Что там с моей просьбой?
– А-а-а! Ты знаешь, Семен, на красногорском рейсе этого человека не было.
– Как – не было?! – вскинул голову Максим.
– Как – не было?! – нисколько не заботясь о том, что его могут услышать на той стороне, воскликнул Скопцов.
– Как это не было? – озадачился Семен Геннадьевич. – Что-то ты не то, Идибек, говоришь. Он летел бизнес-классом, мой человек на борту с ним общался. Проводил досмотр.
– Не знаю! – В голосе говорившего не было и тени сомнения. – Кого там твой человек досматривал – не знаю, но только Бобошеров у нас борт не покидал.
– Что же он, по-твоему, с парашютом прыгнул? – уже не скрывая презрительной насмешки, поинтересовался Семен Геннадьевич. – С десяти тысяч? С гражданской «тушки» и без специального снаряжения?…
– Семен! – На том конце трубки продолжали говорить все тем же уверенным тоном. – Я не знаю, что там происходило в полете! Об этом спроси у своего человека. Но на моей территории Бобошеров не появлялся. Это все, что я могу тебе сказать.
– Ну… Ладно, Идибек. Спасибо тебе, что не отказал, что принял нашу нужду близко к сердцу.
– Да не стоит благодарности! – «не замечая» откровенно издевательского тона собеседника, ответил Мухаммаджонов. – Ты звони, Семен, если вдруг какая нужда. Всегда поможем!
Послышались короткие гудки отбоя.
– Вот так, – негромко сказал Семен Геннадьевич, возвращая телефонную трубку на аппарат. – Еще один…
Уточняющих вопросов не последовало – всем было понятно, о чем идет речь.
– Ушел, скотина! – обреченно выдохнул Скопцов. – Мы его теперь оттуда фиг когда вытянем, животинку!
За несколько последних дней он уже успел свыкнуться с мыслью, что принимает участие в полицейском расследовании, и считал себя одним из полноправных членов следственно-оперативной группы.
– Мне очень жаль, ребята. – Семен Геннадьевич, разводя руками, встал из-за стола. – Чем богаты – тем и рады.
– Спасибо вам. – Максим тоже поднялся со своего места. Если он и был разочарован, то внешне это никоим образом не проявлялось. – Вы сделали даже больше, чем могли… – Он повернулся в сторону двери, но Семен Геннадьевич остановил его:
– Одну минуточку, майор. – Откашлялся смущенно, после чего предложил: – Может, коньячку? По капельке?…
Подняв на уровень груди правую ладонь, расстоянием между большим и указательным пальцем обозначил размеры этой самой «капельки».
Скопцов покосился на Максима – как отнесется к подобному предложению старший в их тандеме? Сам он так очень даже не прочь…
Заметив колебания гостей, Семен Геннадьевич слегка усилил нажим:
– Да чисто символически. За знакомство… – И, бросив взгляд в сторону телефонного аппарата, добавил: – Или за упокой души раба Божьего…
– Тогда уж лучше за знакомство, – ответил Максим, возвращаясь к стулу, который он только что покинул.
Мухаммаджонов повесил трубку. Нехорошо получилось, конечно, да еще со старым товарищем. Этот Бобошеров с его заскоками… «Скажи русским ментам, что меня в самолете не было! Пусть у себя в России ищут!» Никто там его искать не будет – знают совершенно точно, что улетел и что самолет успешно приземлился в аэропорту назначения. Значит, и Бобошеров уже на месте, на своей исторической родине, где все его знают и уважают и откуда никогда не выдадут. Ни через МИД, ни через ООН, ни… Никто тут не поможет. Зачем же тогда, спрашивается, ему, Идибеку Мухаммаджонову, плевать против ветра? Лучше уж постараться извлечь максимум возможного из сложившейся ситуации.
Мысли бывшего разведчика обратились к приятной стороне скандального происшествия. Карман легкого летнего пиджака оттопыривала, приятно согревая грудь, весьма увесистая пачка денег. Причем не каких-то там таджикских сомони, а настоящих зеленых, с портретами заокеанских президентов.
Но деньги – это не главное. В уголке бумажника укрылся маленький бумажный прямоугольник с десятком цифр телефонного номера. Ни имени, ни фамилии владельца этого номера, правда, нет. Но в данном случае они и не нужны. В отличие от имени мелкого чиновника Мухаммаджонова, имя Бобошерова в дополнительной рекламе не нуждалось. В этой стране его знали если и не все, то очень многие.
Это подобие визитной карточки оказалось в руках «безопасника» уже после денег, после короткой доверительной беседы, завершившейся к полному удовлетворению обеих сторон. Бобошеров разрешил Идибеку звонить в любое время суток и по любому поводу. И благосклонно принял «визитку» самого Мухаммаджонова, пообещав не забывать нового друга…
Отставной разведчик самодовольно ухмыльнулся. Можно считать, что будущее его внуков обеспечено. К нему не будут обращаться с просьбами прикрыть какого-нибудь доходягу-курьера с героиновой «начинкой» в брюхе. Для людей уровня Бобошерова все курьеры, сколько их есть в Таджикистане, не более чем пыль под ногами. Мухаммаджонов вообще не был уверен в том, что людям такого уровня известно о существовании этих самых курьеров. У них в ходу другие категории. И другие суммы.
А дружба… В наши дни она не ходовой товар. Идибек Шукурджонович нисколько не жалел о сделанном.
Глава 9
Плохо начавшись, день заканчивался так же плохо.
Когда Максим и Василий покинули наконец-то здание аэропорта, на улице уже стемнело. Вообще-то, здесь, в Сибири, темнеет намного позже, и в это время должно быть светло. Но красное закатное солнце вдруг спряталось за набежавшие откуда-то тучи, которые начали старательно засевать землю мелким, редким и потому особенно противным дождиком.