В это время уха начала закипать, и Громеко направился к одеялам, чтобы взять саго для заварки.
– Ой, смотрите скорее на запад! – закричал он Макшееву, оставшемуся за палаткой у костра.
Макшеев выбежал на пляж.
С запада вдоль берега моря двигались чудовища, в которых по полосатым бокам нетрудно было узнать бронтозавров.
Они шли медленно, обрывая молодые листья с верхушек пальм и папоротников, по временам останавливаясь возле дерева, казавшегося особенно вкусным.
– Ну, что нам делать, как вы думаете? – спросил Громеко. – Мы знаем, что эти чудовища трусливы и на нас не нападут первые. Но они перетопчут и передавят нам и рыбу, и палатку, если мы пустим их сюда.
– Придется стрелять, – сказал Макшеев, – сначала дробью, а если это не поможет, разрывной пулей.
Оба подняли ружья, прицелились в группу чудовищ, и четыре выстрела прокатились глухо над берегом.
Неожиданный шум и дробь, посыпавшаяся на животных, донельзя их перепугали. Но вместо того чтобы повернуть назад, неуклюжие махины бросились в воду и побежали мимо стоянки вдоль берега в небольшом расстоянии от него, вздымая волны и фонтаны брызг.
Неудачливые охотники в несколько мгновений были промочены с головы до ног, удерживая лодку, чтобы ее не снесло в море. Одна из набежавших волн подмыла воткнутый в песок шест, к которому была привязана веревка с вялившейся рыбой, другая плеснула на одеяло с сушившимся саго. Рыба с веревкой упала на песок, а саго намокло.
– Тьфу, окаянные! – выругался Макшеев, отряхиваясь после душа. – Все-таки напакостили!
– Ну, вот нам и работа! – утешил его Громеко. – Мы не знали, чем заняться после обеда, а они обо этом позаботились. Теперь нужно всю рыбу опять обчистить, а саго обмыть в речке и сушить.
– И сначала самим обсушиться! А уха наша, наверно, вся выкипела…
Бронтозавры, описав полукруг по воде, опять вылезли на берег, восточнее устья речки, и продолжали бежать по пляжу.
– И им, видно, досталось на орехи, ишь как улепетывают! – злорадствовал Макшеев, раздеваясь у палатки, пока Громеко снимал котелок с ухой.
Развесив платье для просушки и водрузив шест с веревкой на прежнее место, путешественники в костюмах Адама принялись за свой обед. Генерал, наевшись с утра рыбьих голов и внутренностей до отвала, растянулся на песке и задремал. Ни он, ни занятые едой люди не заметили, как из леса, недалеко от стоянки, вышли один за другим шесть муравьев, остановились, осмотрелись и столь же бесшумно скрылись в чаще.
Покончив с обедом, Макшеев и Громеко прилегли в палатке и закурили трубки, прежде чем приняться за очистку рыбы от налипшего песка.
Вдруг Генерал заворчал, вскочил и бешено залаял. Выбежав из палатки, Громеко и Макшеев увидели, что их стоянка окружена муравьями. Одна колонна отрезала их от устья речки, вторая надвигалась с другой стороны к веревке с рыбой и к одеялу с саго.
– А ружья-то у нас не заряжены! – завопил Громеко, бросаясь к патронташу.
– Берегите картечь! – кричал Макшеев, торопливо заряжая двустволку. – Палите в правых, а я в левых!
Правая колонна уже набросилась на рыбу и стаскивала ее с веревки, а левая была в двадцати шагах от палатки, когда грянули первые выстрелы. Гром, дым и падение подстреленных смутили насекомых, и передние остановились в нерешительности. Но задние напирали, привлекаемые запахом рыбы, и рать опять двинулась вперед. Стоя у входа в палатку, в которую забился ощетинившийся и лаявший Генерал, охотники заряжали ружья, чтобы дать еще залп, а затем, вооружившись ножами и прикладами, вступить в рукопашную с врагами, надвигавшимися со всех сторон. Но борьба казалась безнадежной ввиду неравенства сил.
Вдруг из кустов устья речки один за другим раздались два выстрела в задние ряды муравьев, а затем оттуда выбежал Каштанов, в руках которого был пылающий пук хвороста. Размахивая им вправо и влево, он бросился прямо в стаю насекомых, которые шарахнулись в разные стороны.
Макшеев и Громеко со своей стороны кинулись к костру и начали бросать головни в муравьев. Это средство помогло – первая колонна была рассеяна и позорно бежала в чащу, оставив убитых, раненых и обожженных на поле сражения.
Покончив с врагами этой колонны, все трое, с Генералом, набравшимся храбрости, атаковали с огнем и ножами в руках насекомых, занятых уничтожением рыбы. Часть поплатилась за свою жадность, другие успели бежать, унося в челюстях рыбу или куски намокшего и слипшегося саго. Два муравья потащили за собой все одеяло, но были настигнуты и убиты. Генерал приканчивал раненых, перегрызая им шею.
Когда последние беглецы скрылись в лесу, путешественники могли передохнуть и подсчитать свои трофеи и ущербы. Мертвых и тяжело раненных муравьев оказалось сорок пять.
Вместо пятидесяти рыб на веревке осталось только пятнадцать, да несколько штук, очевидно потерянных врагами при бегстве, подобрали у опушки леса. Больше половины саго было съедено или затоптано в песок. Громеко получил легкий укус в руку, а Каштанов в ногу, но толстый сапог не поддался и предохранил его от муравьиного яда.
– Как вы кстати явились! – сказал Макшеев, когда, осмотрев поле сражения, все трое уселись у палатки. – Без вашей поддержки и выдумки с огнем мы бы не справились с этим полчищем, и они закусали бы нас до смерти.
– А где вы оставили Папочкина? – спохватился Громеко.
– Ах, я и забыл в пылу битвы, что Семен Семенович лежит у меня еще в лодке!
– Лежит? Почему лежит? Что с ним случилось? Он жив?.. – посыпались вопросы товарищей, понявших теперь причину неожиданного быстрого возвращения Каштанова.
– Жив, жив! У нас тоже было столкновение с муравьями, и Семен Семенович получил такой укус в ногу, что стал инвалидом. Помогите перенести его в палатку.
– Одну минуту! Дайте нам одеться, – сказал Громеко, только теперь обративший внимание на то, что он, как и Макшеев, до сих пор оставался полуголым.
– Да, действительно, почему вы оба в таком странном виде? – засмеялся Каштанов. – Вы разве купались, когда на стан напали муравьи?
– Нет, нас опять выкупали бронтозавры, – ответил Макшеев и, одеваясь, рассказал, как все произошло.
Наскоро облачившись, Макшеев и Громеко последовали за Каштановым к речке, где последний, бросившись в атаку на муравьев, оставил лодку с Папочкиным, который спал так крепко, что не слышал ни выстрелов, ни криков, и проснулся только тогда, когда его подняли за руки и за ноги, чтобы отнести в палатку.
Уложив Папочкина, путешественники развесили уцелевшую рыбу, перетаскали мертвых муравьев в море, и только после этой неприятной работы Каштанов, доедая оставшуюся уху, рассказал товарищам о своих приключениях во время неудавшейся экскурсии.
Так как можно было опасаться, что муравьи, дважды пострадавшие от незваных пришельцев, вернутся в огромном количестве, чтобы отомстить за свое поражение, то возник вопрос, как быть дальше. Папочкин и Громеко советовали немедленно продолжать плавание, чтобы убраться подальше от муравейника. Но Каштанову хотелось продолжать экскурсию вверх по речке, прерванную из-за муравьев, так как она давала возможность проникнуть в глубь таинственной черной пустыни, и Макшеев поддерживал этот план. Для его осуществления нужно бы было так или иначе покончить с хитрыми насекомыми, при существовании которых экскурсия была бы под беспрерывной угрозой. Поэтому решили обождать до вечера, а затем плыть к муравейнику и поджечь его. В случае удачи этого замысла путь вверх по речке становился свободным и можно было совершать экскурсию вчетвером на обеих лодках, оставив плот и лишние вещи в чаще на берегу моря.
Сожжение муравейника
Отдохнув основательно, Каштанов и Макшеев отправились к лодке, захватив ружье, топор и вязанки хвороста. Папочкин не мог еще двигаться, а у Громеко от укуса разболелась рука. Поэтому оба инвалида остались караулить палатку. Плавание шло быстро по знакомым уже местам. Миновали остатки преграды, сооруженной муравьями, где еще дымились догоравшие стволы и чернели трупы насекомых. Затем выехали на поляну и из-за кустов осмотрели местность вокруг муравейника, чтобы не натолкнуться невзначай на врагов. Но никого не было видно. Насекомые, очевидно, предавались отдыху в недрах своей крепости. Проплыли немного дальше – к бывшему мосту через речку, от которого к муравейнику вела торная дорога, проложенная его обитателями.
Оказалось, что муравьи успели уже построить новый мост.
Лодку привязали к кустам ниже моста, взвалили на плечи вязанки хвороста, взяли ружья, заряженные на всякий случай картечью, и пошли к муравейнику. Не доходя до него, присели за кустами у дороги, чтобы понаблюдать еще некоторое время и убедиться в том, что никто не помешает исполнению задуманного плана.
Все было тихо, и можно было приступить к работе. В каждый из главных входов положили вязанку хвороста, а поверх нее наиболее сухие и тонкие стволы, взятые из самой постройки.
Все было тихо, и можно было приступить к работе. В каждый из главных входов положили вязанку хвороста, а поверх нее наиболее сухие и тонкие стволы, взятые из самой постройки.
Затем подожгли костер самого отдаленного западного входа и побежали стремглав – один к северному, другой – к южному входу, чтобы поджечь их и затем сойтись у восточного входа, где закончить поджог и, в случае надобности, бежать к лодке.
Каштанов, поджигавший костер у северного входа, в глубине галереи заметил муравья, подбежавшего к заграждению. Он притаился за костром в надежде, что насекомое выйдет наружу и тогда можно будет прикончить этого часового, чтобы он не поднял тревоги. Но муравей, осмотрев костер и попытавшись растащить его, убежал вглубь, очевидно за помощью. Тревога начиналась, и нужно было спешить к последнему выходу.
Макшеев оказался уже здесь; он торопливо поджигал костер и встретил товарища словами:
– Скорее, скорее! Нужно спасаться к лодке.
Оба побежали во весь дух, но по дороге остановились, чтобы взглянуть назад. Из устья восточного входа вырывалось уже огромное пламя. С северной стороны муравейник также пылал в нескольких местах, и из многих верхних ходов валил густой дым. Но с южной стороны, где Макшеев очень торопился при виде встревоженных насекомых, огонь был слабый, и на этой стороне из всех верхних ходов выбегали один за другим муравьи. Одни тащили яйца или куколок, спускаясь с ними вниз, и относили их в сторону; другие суетились без толку взад и вперед, подбегая к огню или к дымившим отверстиям, падали обожженные или оглушенные.
– Плохо удалось наше предприятие! – заметил Каштанов. – Часть муравьев успеет спастись, будет блуждать без пристанища по стране и нападет на нас. Придется завтра же убираться подальше.
– А сейчас нам тоже нужно убираться подальше! – вскричал Макшеев, указывая на колонну насекомых, бежавших по дороге к мосту.
– Не за водой ли они побежали, чтобы тушить пожар? – пошутил Каштанов, пустившись рысью рядом с товарищем.
Муравьи, несомненно, заметили поджигателей и гнались за ними. Они бежали быстрее, чем люди, и расстояние между теми и другими все уменьшалось.
– Я больше не могу, сердце не выдержит! – задыхаясь, крикнул Каштанов, который по своим летам и по образу жизни не мог долго тягаться с Макшеевым.
– Остановимся и дадим залп, – предложил последний.
Они успели перевести дух, пока насекомые не приблизились на пятьдесят шагов, и затем выстрелили. Передние в колонне упали, задние остановились. Их было больше десятка, но за ними на некотором расстоянии следовал второй отряд.
Собрав последние силы, преследуемые добежали до моста в то время, когда резерв подошел к месту сражения.
– Черт возьми! Где же наша лодка? – воскликнул Макшеев, добежавший первым до берега реки.
– Что вы, неужели ее нет?
– Нет, она исчезла бесследно!
– Здесь ли она была привязана?
– Здесь, я хорошо заметил место… А вот и веревка, которой она была привязана, висит себе на кусте!
– Кто же отвязал и увел лодку?
– Может быть, сама отвязалась и уплыла вниз по речке.
– А может быть, муравьи угнали ее.
– Что же нам делать?
– Перебежим пока через мост и разрушим его за собой, – предложил Каштанов. – По крайней мере, речка отделит нас от погони.
Не теряя времени, оба перешли по гнувшемуся под их тяжестью мостику на другой берег. Преследователи были уже в сотне шагов от речки.
– Перетащим бревна к себе, а то, пожалуй, муравьи их опять выловят, – предложил Макшеев.
Через минуту, когда передние муравьи подбежали к берегу, оба бревна лежали уже у ног путешественников. Глубокая речка отделяла их от преследователей, которые остановились у берега в замешательстве. Их было около двадцати, но на дороге были видны еще новые подкрепления, спешившие на помощь. Позади них, в глубине поляны, муравейник пылал, как огромный костер. Пламя поднималось высоко вверх, и клубы черного дыма вились в спокойном воздухе, образуя черный столб, тянувшийся на огромную вышину.
– Можно подумать, что это извержение вулкана! – засмеялся Макшеев. – Мы им все-таки хорошо отплатили за все каверзы.
– Но не достигли желаемого результата – не очистили местность от них – и теперь должны позорно отступать перед насекомыми.
– Как мы только доберемся до моря?
– Идти вдоль берега речки через лес нечего и думать.
– Там скоро не проберешься, а муравьи могут обогнать нас и напасть на наших товарищей.
– Вот что: если нельзя идти – поплывем. Из этих двух бревен нетрудно сделать плотик, а вода понесет нас скорее, чем наши ноги.
– Идея! Но сначала нужно разогнать муравьев, чтобы они не помешали как-нибудь нашему отплытию!
Зарядив ружья, путешественники дали четыре выстрела в кучу насекомых, толпившихся на противоположном берегу. Больше десятка попадали, некоторые скатились в воду, остальные разбежались в стороны. В несколько минут бревна, составлявшие мост, были спущены на воду, наскоро связаны гибкими прутьями, срезанными в кустах; оба вскочили на импровизированный плот и оттолкнулись от берега, бросив последний взгляд на пылающую крепость своих врагов. Вода быстро понесла их вниз, а ружья служили вместо шестов, чтобы отталкиваться от берега, когда плот одним или другим концом слишком приближался к нему. Несколько муравьев некоторое время бежали вдоль речки, но течение было быстрее их, и они постепенно отставали.
За коленом речки, перед опушкой леса, где Каштанов устраивал свой плавучий костер, пловцы с радостью увидели свою лодку, прижатую течением к берегу и застрявшую в кустах.
Плот также принесло к этому месту; они поймали беглянку, уселись и налегли на весла.
Через полчаса они благополучно приплыли к своему стану.
Новая экскурсия в глубь страны
Неудачный поджог муравейника заставил путешественников немедленно покинуть стоянку на берегу залива, так как при всякой экскурсии в глубь страны они рисковали встретиться с озлобленными насекомыми, лишившимися жилища и бродящими повсюду, и должны были бы тратить на войну с ними всю свою энергию и огнестрельные припасы, которых оставалось не так уж много. Да и на самой стоянке они рисковали ежеминутно подвергнуться нападению муравьев, которое могло кончиться печально.
Вопрос, продолжать ли плавание вдоль южного берега моря Ящеров на запад или же вернуться и плыть на восток, обсуждался очень горячо во время раннего завтрака. И наконец решили плыть еще на запад.
Поплыли прежним порядком, вблизи берега, и скоро выбрались из залива. Южный берег и далее был утомительно однообразен. Проведя две недели среди животного и растительного мира юрского периода, наши путешественники уже так привыкли к нему, что находили его довольно однообразным. Им хотелось теперь проникнуть дальше на юг, в надежде встретить еще более древнюю флору и фауну, испытать новые приключения и получить новые впечатления.
Но этот дальнейший путь на юг был прегражден пустыней, а плавание на запад или на восток обещало им только все те же картины юрской природы. И все начали уже подумывать об обратном пути на север.
На берегу в нескольких местах замечены были муравьи, из чего можно было заключить, что этот род насекомых распространен по всему южному берегу моря Ящеров и они действительно являются царями юрской природы.
– Счастье еще, что они часть времени проводят в муравейнике! – заметил Папочкин. – Иначе от них не было бы житья.
– Да, эти твари хуже сабельных тигров и хищных ящеров. Те и другие не доставили нам и сотой доли тех неприятностей и тревог, которые причинили муравьи, – согласился Макшеев.
Ночевали на пляже. Решили плыть еще один день дальше на запад и, если в этот день не удастся проникнуть на юг, повернуть обратно.
Этот последний день принес желанную перемену. Берег моря вскоре начал сильнее уклоняться на юг, сохраняя тот же характер. Через несколько часов плавания стало видно, что зеленая стена леса скоро кончится и далее начнутся утесы.
– Опять та же столовая возвышенность, а на ее поверхности черная пустыня! – воскликнул Каштанов, изучавший в бинокль местность, лежавшую впереди. В его голосе было слышно разочарование.
Но когда подплыли к концу леса, оказалось, что между ними и подножием столовой возвышенности расположен большой залив, в глубине которого открывалась зеленая долина; на заднем плане последней поднималась группа высоких остроконечных темных гор.
– Опять вулканы! Но на этот раз совсем недалеко от берега моря! – воскликнул Громеко.
Лодки направились к южному берегу залива в устье долины, где виднелась ровная площадка песчаного пляжа.
В долине протекал довольно большой ручей, окаймленный деревьями, кустами и лужайками. Палатку раскинули на пляже. На лужайках вдоль ручья видели жуков, стрекоз, мух, заметили следы игуанодона и летучих ящеров, но муравьев не нашли.