– Что за аэродром?
Ответ заставил его вскочить.
– Новейшие истребители «МЕ 262».
Это были серийные фронтовые истребители, доставлявшие нашей авиации много хлопот. Высокая скорость позволяла им атаковать и успеть благополучно скрыться. Пленного сразу увели к майору, будут потрошить по полной.
Давшие показания пленные, не представлявшие интереса, отправлялись поездами в СССР, в лагеря, на восстановление разрушенных предприятий. К слову, последний немецкий военнопленный покинул СССР и вернулся в Германию уже в 1954 году.
Игорь еще переводил два дня, а потом его вызвали к Гукову.
– Об аэродромах с реактивными истребителями ты уже знаешь?
– Я же переводил унтер-офицера.
– Или соврал, или их перебросить успели. Наши самолеты-разведчики на указанном аэродроме самолетов не обнаружили.
У Игоря в предчувствии задания заныло под ложечкой. Аэродром в семидесяти километрах от линии фронта. Только до него три дня пехом, назад столько же. Да еще разузнать на месте надо, куда самолеты делись, да и были ли они.
– Надо готовить группу из двух-трех человек. Задача – истребители обнаружить. С вами еще радист пойдет. Пару ракетниц взять надо и запас ракет. При обнаружении – радируйте в отдел, сразу будут посланы штурмовики или бомбардировщики. Обеспечите целеуказание – одна красная, следом одна зеленая ракета. Вопросы?
Все понятно было.
– Есть готовить группу!
Глава 5 Аэродром
Отобрал двух парней, вместе с самим уже трое, да еще радист будет. Вчетвером передвигаться по густонаселенной немецкой земле сложно. Любой немец из гражданских, если их увидит, позвонит в полицию или гестапо, сядут на хвост с собаками, и задание сорвется. Игорь, как и разведчики, прекрасно это понимал. На советской территории, когда она оккупирована была, наши люди, из местных, помогали. А в Германии что гражданские, что воины – враги. В разведке правило было. Если находишься в чужом тылу и тебя случайно увидели, убей. Старик, женщина, ребенок – не играет роли. Жестко, даже жестоко, но разведка – не дом милосердия, только так можно выполнить задание и тем самым спасти положение, а то и тысячи солдатских жизней.
К вечеру группа готова была, получили продукты, ракетницы с патронами. Игорь гранат Ф-1 взял с десяток. Тяжел сидор получился, но если заброска парашютным способом, это экономит время и силы. Старлей из отдела привел радиста – молодого парня. Игорю возраст его не понравился, был уже прецедент в недавнем прошлом, но выбирать не приходилось. Разведчики в маскировочных костюмах, такой же подобрали радисту.
– Как звать-то?
– Мама Васей назвала.
– Рацию проверял? За линией фронта ремонтной базы нет.
– Работает.
– С парашютом десантировался?
– Было один раз.
Уже хорошо, какой-то опыт. Но мандраж у всех был. Только одни умело его скрывают. Сам по себе прыжок с парашютом мог принести кучу неприятностей, приземлись в темноте на дерево или угоди в реку, озеро. Да и немецкий тыл не санаторий с диетической едой и ласковыми нянечками.
Как темнеть начало, пришел майор.
– Готовы? Тогда на выход.
Ехать к аэродрому пришлось в наш тыл. Погрузились на заслуженного трудягу «ЛИ-2». Самолет почти сразу взлетел. Экипаж в кабине сидел, моторы прогреты. Десять минут лету, и линию фронта пересекли. Еще через двадцать минут заморгала лампочка на переборке кабины.
– Встали, карабины на тросе застегнули, – приказал бортмеханик. Поплотнее надо, тогда близко друг от друга приземлитесь.
Три раза крякнул ревун. Бортмеханик открыл дверь. Сразу ветер ворвался, рев моторов. За бортом темень, пустота.
– Пошел!
Игорь прыгнул первым. Почти сразу легкий хлопок вытяжного парашютика, затем сильный рывок раскрывшегося основного парашюта. Этого момента Игорь ждал и боялся. Не дай бог, если бы парашют не раскрылся, десантировали без запасного. Впереди, на груди, сидор висит и автомат, отечественный «ППС», для разведчиков или танкистов, самое то, размер небольшой. Пока вертел головой, высматривая парней, земля надвинулась стремительно. В последний момент ноги в коленях согнул – и удар. Повалился боком, потянул стропы, гася купол. Потом скомкал его, расстегнул ремни подвесной системы. Первое, что надо сделать – собрать всю группу, потом спрятать парашюты и уходить от места выброски как можно скорее. Кто-то из жителей мог слышать звук авиамоторов, видеть белые купола в небе. Двое разведчиков отыскались быстро, сами на него вышли. А радиста не было. Оставив сидоры и парашюты, искали радиста битый час. Как сквозь землю провалился? Отсутствие рации ставило группу в тяжелое положение. Ну, обнаружат они аэродром, а дальше? Как связаться с нашими?
Не знал Игорь, что задание их было невыполнимо уже в момент покидания самолета. Радист, прыгавший последним, сделал это неудачно. Крутнуло его потоком воздуха, головой ударился о рули высоты. Купол парашюта открылся, но на землю опустилось уже мертвое тело, причем отнесло его далеко от приземления всей группы. Надо было принимать решение, группа не может долго находиться на месте высадки. Игорь старший, вся ответственность на нем. Вариантов два – продолжать выполнение задания с неясным финалом и второй – возвращаться к своим. Без радиста в данном случае как без рук.
Игорь отдал приказ:
– Уходим в предполагаемый район.
Район был определен вокруг города Хойерсверда. От места выброски на север десяток километров. Ближе выбросить разведчиков было нельзя, там пролегало шоссе. Около полукилометра несли парашюты, пока удалось спрятать их в воронку, потом разрыхлить землю и забросать их. Для верности еще утоптали ногами. За пару часов удалось подойти к городу. Залегли в пределах видимости городских окраин. Игорь решил не торопиться. Аэродром должен быть поблизости. Если самолеты взлетают или садятся, их будет видно и слышно. Гул реактивных турбин не спутаешь с другим звуком, уж он-то знал.
Подхарчились, поспали по очереди. Обычно самолеты вылетают на задание утром, когда отличная видимость. А не было самолетов, хотя один разведчик всегда оставался наблюдать. Соврал немец? Когда стемнело, решился обойти город. Сделали кольцо и ничего не обнаружили. Аэродром, пусть даже полевой, не коробок спичек. Взлетно-посадочная полоса, топливохранилище, стоянки самолетов, склад боеприпасов, командно-диспетчерский пункт, пусть и импровизированный. Где полоса? Нет ее. Видел Игорь немецкие полевые аэродромы. Взлетная полоса, для того чтобы можно было пользоваться ею в ненастную погоду, имела покрытие из перфорированных железных листов, сцепленных между собой. Даже в ливень на такую можно садиться самолету. У наших такого не было. Как непогода, самолеты вязли в грязи, полеты прекращались.
Игорь не отчаивался. Его группе задали район, надо искать. Поэтому самолет-разведчик не смог обнаружить аэродром, его не было. Прошли на север от Хойерсверды, на день залегли. Наблюдение не дало ничего. Самолеты пролетали, но высоко и были поршневыми. Игорь ночью увел группу на запад, ближе к железной дороге, что вела от Дрездена к Берлину. Остаток ночи решили спать. Уже утром были разбужены. На небольшой высоте – метров пятьсот, прошли два истребителя, именно реактивных «МЕ-262», набрали резко высоту.
– Вот они! – ткнул пальцем в самолеты Епифанцев.
– Значит, аэродром там! – показал рукой Крылов, второй разведчик.
Захотели было поспать, да не уснули. С малым промежутком над их головами взлетели попарно два десятка истребителей. Реву много, только глухой не услышит.
– Ночью идем к аэродрому, – сказал Игорь. – А теперь можете отдыхать.
Было чувство удовлетворения, от того, что аэродром рядом. И горечь. Видит око, да зуб неймет. Как нашим сообщить? Даже если захватят бронетранспортер, машину или другую технику с рацией, с нашими связаться нельзя. Немцы используют длинноволновые радиостанции, а наши коротковолновые. И кроме того, неизвестны частоты, позывные, пароль. Все это пропало вместе с радистом. Игорь пока сам не знал, зачем им приближаться к аэродрому. Самолеты посчитать? Определить, где стоят зенитные батареи? Но он был упрям в достижении цели. Глядишь, что-нибудь придет на ум.
Уже в темноте добрались до аэродрома. Полетов не было, но жизнь на аэродроме не затихала. Оружейники пополняли боекомплект, топливозаправщики подвозили керосин, тянуло характерным запахом. Механики ковырялись в двигателях, опробовали. Над аэродромом периодически разносился вой двигателей.
– Они что, всю ночь у самолетов шастать будут? – поинтересовался Крылов.
– Черт его знает. Спать-то они должны.
Только далеко за полночь аэродромный люд угомонился. Вдоль стоянок стал прохаживаться часовой. Самолеты далеко друг от друга, в полусотне метров, укрыты маскировочными сетями. Сверху, с самолета-разведчика, не больно-то и разглядишь.
– Они что, всю ночь у самолетов шастать будут? – поинтересовался Крылов.
– Черт его знает. Спать-то они должны.
Только далеко за полночь аэродромный люд угомонился. Вдоль стоянок стал прохаживаться часовой. Самолеты далеко друг от друга, в полусотне метров, укрыты маскировочными сетями. Сверху, с самолета-разведчика, не больно-то и разглядишь.
– Чего делать будем? – задал Игорь сакраментальный вопрос.
– Взорвать бы все, – вскинулся Епифанцев.
– Как? Предложи.
– Думать надо.
– Часового можно снять, беру на себя.
Повисла тишина. Взрывчатки не было, рации тоже, стало быть, наша авиация не поможет. Выход один – самим.
– У меня есть десяток лимонок, – как бы между прочим сказал Игорь.
– И у меня две, – поддержал Крылов.
– И у меня пара.
Четырнадцать гранат, уже неплохо.
– Значит, так. Завтра весь день наблюдаем за аэродромом. Меня интересует – где отдыхают летчики и механики и где караулка. А сейчас отдыхать.
Спали двое, один на часах стоял. Правила выживания в чужом тылу никто не отменял. Как только рано утром, еще в предрассветных сумерках, на аэродроме стали прогревать моторы, все проснулись. Все равно от шума не уснуть. Игорь к биноклю приник. Небольшой, цейсовский, восьмикратный, полевой, снятый с убитого Игорем офицера, здорово выручал. Он старался определить, где отдыхают летчики. Пилоты – самый дорогой и затратный род военнослужащих. Пилота быстро не подготовить и много сил и материальных средств надо потратить на подготовку. Он верно рассудил – убей пилота, и самолет не взлетит. А подготовить нового у Германии уже нет времени. Летчик – элита вооруженных сил, хоть в люфтваффе, хоть в морском флоте, куда относились гидросамолеты.
Все же засек. На краю аэродрома старое кирпичное одноэтажное здание. Оттуда вышла группа военных, проследовала в столовую. Определить ее можно по дымам из труб. После военные разошлись по стоянкам. А потом пошли полеты. Самолеты взлетали парами. Четверть часа, и аэродром опустел. Теперь в столовую направились механики.
У Игоря начал складываться план. Одному разведчику надо снять часового, кидать под самолеты гранаты, все на бегу, чтобы не зацепили свои осколки. Еще одному расстрелять летчиков. Понятно, они при пистолетах и могут дать отпор. Пару гранат придется потратить, чтобы подавить сопротивление. А третьему разведчику придется заняться караульной командой. Ему тоже пару гранат необходимо. Караул – из солдат батальона охраны, у них и автоматы и пулеметы на вышке. Механики, техники и прочий технический персонал не так страшны, вооружены пистолетами и воевать в пехотном бою не обучены. Вполне по силам уничтожить десяток самолетов и летчиков. Для истребительного полка урон очень весомый. Хотя полк у немцев или другое подразделение, он этого не знал, не приходилось сталкиваться. Еще высмотрел две зенитные батареи. Одна малокалиберная, счетверенные «Эрликоны», у другой пушки серьезные, 88-мм. Такие же на «Тиграх» стоят, только в танковом варианте.
Прикинул. Если действовать быстро и время подобрать, скажем, два часа ночи, когда пилоты спят и на аэродроме только часовые, вполне может получиться. А потом под шумок свалить. Хотя в душе в отходе сомневался. Разведчиков трое, а немцев, если считать пилотов, техперсонал, караул и зенитчиков, – сотни три. Расклад плохой, даже очень. Но глаза боятся, руки делают. Понятно, с началом боя немцы подмогу вызовут, но прибудет она, даже если какая-то пехотная часть недалеко, через полчаса. Солдат по тревоге поднять надо, подвезти на грузовиках, офицеру разобраться в ситуации и поставить задачу. В общем – шанс есть, небольшой, риска много и силы неравны. Но они воины и пришли на чужую землю разгромить врага, покарать, а не отсиживаться. И каждый из трех хоть на секунду, на минуту приблизит победу.
Ближе к вечеру посвятил разведчиков в план. Те подумали, кивнули.
– Годится. Кого куда определишь?
– Крылов, тебе к караулке. Пару гранат в окна и стреляй всех, кто шевелится. Епифанцев, ты часового снять хотел? Охота пуще неволи. Забираешь мои восемь гранат и свои две. Снял часового, бежишь вдоль стоянки и под каждый истребитель по гранате. Можешь в кабину забросить, они у всех самолетов открыты, а можешь в двигатель засунуть. Самолеты ночью уже заправленные стоят, думаю – полыхнут.
– А ты, старшина?
– Пилотами займусь. Без летчика самолет – дорогая недвижимость.
– По какому сигналу начинаем?
– Ориентируемся на два часа ночи. Как только Епифанцев первую гранату взорвет, остальные начинают.
– Где встречаемся после?
Раз спросили, значит, верят в то, что вернутся. Хороший вопрос.
– Здесь же. Как каждый выполнит задачу или без боеприпасов останется, сюда. Как соберемся, сразу уходим. Вопросы?
– Вроде нет.
Планы составлять все мастера. Как говорится – гладко было на бумаге, да забыли про овраги. И в план Игоря вмешалась случайность. Около одиннадцати поужинали, все в сидорах меньше груза тащить. При ранении в живот это плохо. Но вытащить раненого из глубокого тыла к своим нереально. При таком ранении лучше застрелиться, чтобы не мучиться. При ранении в живот перевязка не поможет, только операция.
Связи между разведчиками при выполнении акции не будет никакой – ни видимой, жестами, ни голосом.
– Приступаем, – посмотрев на часы, сказал Игорь.
Поползли к колючке, окружающей аэродром. Сразу за ней пути их разошлись. Игорю вправо, Епифанцеву прямо, к стоянкам самолетов, Крылову влево, к караулке. За него Игорь опасался больше всего. В караулке солдаты, рядом зенитная батарея, оттуда караульным помощь прийти может.
Но теперь каждый разведчик сам за себя. Сам себе воинский начальник и подчиненный. Игорь добрался до казармы летчиков, залег недалеко. Как только раздастся первый взрыв гранаты, он метнет лимонку в окно. Для тяжелой гранаты стекло не препятствие. А после взрыва он должен ворваться внутрь и косить из автомата все, что шевелится. Он поглядывал на часы. По всему – Епифанцев в эти минуты должен снять или уже успел убить часового. До слуха донесся легкий рокот мотора сверху. Самолет? Ночью? Так с аэродрома часов шесть никто не вылетал. Да и звук как у швейной машинки или газонокосилки, не реактивного самолета. Тем не менее летательный аппарат сделал круг над аэродромом, невидимый в темноте. Потом послышался свист бомбы и жахнуло. Сразу рядом с зенитной батареей вспыхнул прожектор. Луч его потянулся вверх. И только сейчас Игорь сообразил – над немецким аэродромом кружил наш «У-2», легкий ночной бомбардировщик. Вот теперь время действовать. После первого взрыва немцы покинут казармы, бросятся в укрытия. Епифанцев как будто услышал Игоря. Хлопнула граната, и сразу всплеск огня.
Игорь сорвал чеку, метнул гранату в окно, прижался к стене. Ахнуло сильно. Из оконного проема полетело стекло, выбило раму. Из казармы раздались крики – боли, тревоги. Игорь сорвал с плеча автомат, взвел затвор, подскочил ко входу. Обернулся к аэродрому. Там с равным промежутком, секунд в десять-пятнадцать, рвались гранаты. Времени как раз Епифанцеву перебежать от одной стоянки к другой. Зенитчики решили, что это с «рус-фанер» сбросили бомбы малого калибра. Включился еще один прожектор. Зенитчики пока огонь не вели, не поймав цель в луч прожектора. Вспыхнула автоматная стрельба у казармы караула, бухнули несколько винтовочных выстрелов, потом взрыв. Крылов воюет, пока все идет по плану.
Игорь распахнул дверь в казарму летчиков, дал очередь веером. В казарме темно, но в кого-то попал, слышно было, как немцы упали на деревянный пол. Игорь сорвал чеку со второй, последней гранаты, кинул подальше в глубь коридора, заскочил за стенку снаружи. Взрыв, из казармы повалил дым, взрывной волной выбило двери. Снаружи шум, Игорь подбежал к углу. Уцелевшие летчики выпрыгивали из окон в одном белье. Игорь стал стрелять. Одна очередь, вторая, третья. Белье пилотов – белое, шелковое, хорошо было видно, дистанция невелика. Уложил всех. Кинулся к другой стороне дома, а она глухая. Надо в казарму, добить всех. И не потому, что он такой кровожадный. Каждый пилот – это вышколенный профессионал, это угроза нашим войскам с неба, против самолета беззащитен и пехотинец и танк.
Ворвался в казарму, остановился, прислушался. Из угла стоны. Игорь дал туда, на звуки, очередь. Стоны стихли. Зажечь бы свет в казарме, да невозможно. Если найдет выключатель, лампочки все побиты осколками или взрывной волной.
Похоже, свое дело он сделал. Выбрался наружу. На стоянке взрывы гранат не слышны, зато аэродром освещен пламенем горящих самолетов. Сверху стрекот самолета. Пилоту нашего «У-2» теперь отлично видна стоянка. Самолетик развернулся, сбросил на уцелевшие истребители две бомбы, заложил вираж. Наверное уходить решил, израсходовав боезапас. На мгновение попал в луч прожектора. Тут же к самолету метнулся луч второго прожектора, самолет попал в перекрестье. С зенитной батареи раздались выстрелы «Эрликонов». Били сразу из нескольких малокалиберных автоматов. Высота и скорость самолета невелики, видно было, как трассирующие очереди ударили по фюзеляжу. Самолет резко пошел вниз. Не падал, а снижался. Летчик пытался снижением сбить пламя и одновременно уйти с линии огня. На малой высоте угловая скорость велика, и расчеты зениток упустили цель. Самолетик пропал из виду. Игорь резонно полагал, что «У-2» до линии фронта не дотянет, но летчики могут покинуть горящий самолет на парашютах. Стрельба стихла. Целы его парни или погибли? В последнее верить не хотелось. Игорь сменил магазин на полный, стал пробираться к месту сбора. Как только стрельба и взрывы прекратились, из всех укрытий вылез аэродромный люд. К горящим самолетам с воем сирены помчалась пожарная машина, к стоянкам бежал техперсонал. В это время начали взрываться от высокой температуры боеприпасы в самолетах. Сильные хлопки, разлетающиеся куски обшивки самолетов. Крики персонала, команды отойти подальше. Одним словом – хаос. Наверняка немцы думали, что операция по уничтожению аэродрома хорошо спланирована, поскольку появление нашего легкого ночного бомбардировщика и автоматная стрельба в разных точках аэродрома совпали. В хаосе удалось выбраться с аэродрома, пролезть под колючей проволокой.