– Эй, солдат, не торопись! – крикнул Игорь. – Мне бы хоть десяток литров, до своей части добраться.
Заправщик посмотрел на номер мотоцикла, который был установлен на переднем крыле.
– Извините, унтер-офицер, вы не из нашей дивизии.
Игорь вспомнил о фляжке со спиртом, небольшой, которую имел в брючном кармане. Достал, повертел.
– Меняю на горючее!
Заправщик махнул рукой.
– Подгоняй, только быстро.
Заправочный пистолет уже в баке, Игорь фляжку отдал. Заправщик колпачок отвинтил, понюхал, глотнул.
– О!
Дыхание у него перехватило, думал – шнапс. Отдышался, буркнул:
– Если вместе с фляжкой отдаешь, налью полный бак.
– Спасибо, камрад, выручил.
Игорь повеселел. Теперь топлива хватит до своих добраться. Только отъехал сотню метров, как послышался рев моторов, резко нарастающий. Обернулся, а на бензовоз штурмовик пикирует, второй повыше кружит. Пушечная очередь, точное попадание по бензовозу. Он вспыхнул, из пролитой цистерны хлынул горящий бензин, и бензовоз сразу взорвался. А штурмовик из пике вышел, заложил вираж и давай из пулемета по мотоциклу стрелять.
– Ты что же делаешь, летун?! – заорал Игорь.
Да разве летчику слышно. Игорь резко свернул в сторону, затормозил, бросился под дерево. Оба штурмовика пронеслись дальше, настигая уходящую автоколонну. Послышались пулеметные и пушечные очереди. Штурмовики развернулись, сделали еще заход, сбросили бомбы. Самой автоколонны за деревьями уже не видно, но в той стороне поднимался черный дым. Черный, когда горит техника – краска, резина. Серый дым – когда горит дом, трава, копна сена. Игорь, как и многие фронтовики, по цвету дыма различал, что горит. Так же, как по разрыву определяли – мина или снаряд, какого калибра. Чтобы выжить – жизненно важно.
Игорь мотоцикл осмотрел. В коляске две пулевые пробоины. Но колеса целые, мотор в порядке, можно ехать. Задержись он еще минуту у бензовоза, и полный капец! И что обидно – получить пулю от своих. Далеко уехать не пришлось, добрался до разгромленной колонны. Какие-то машины горят, другие целые остались, а некоторые прямым попаданием бомб разнесло на куски. Суетятся солдаты, оказывая помощь раненым, складывают убитых в уцелевший «Опель-Блитц». Хорошо поработали наши «Илы»! По обочине встречной полосы пробрался кое-как, у головной машины был остановлен офицером.
– Унтер-офицер! Приказываю доставить в госпиталь ближайшей части раненого полковника!
– Яволь!
В коляску трое солдат бережно опустили оберста. На забинтованной голове и руке проступили пятна свежей крови.
– Езжай осторожно!
Игорь тронул мотоцикл, поглядывая на полковника. Добить и выбросить или довезти? После ранений оберст уже не вояка, если выживет, комиссуют. Зарезать или застрелить раненого не поднялась рука. Так и домчался до ближайшего городка. На въезде застава, но караульный только увидел раненого, шлагбаум поднял.
– Что случилось?
– Автоколонну русские самолеты разбомбили. Убитых и раненых много. Где госпиталь или больница?
– Второй перекресток и налево. Там указатель стоит.
Игорь мысленно чертыхнулся. Быть санитарным транспортом он не подряжался. На пустынной улице оберста по-быстрому обыскал. Документы просмотрел, вернул на место. Чужое удостоверение брать с собой нельзя, можно засыпаться. А вот часы с запястья офицера снял, поменял на свои. У оберста часы классные, работы довоенной, с секундной стрелкой, не военная штамповка. И по службе нужны, разведчик без часов как без рук.
Подвез ко входу в приемный покой, сам забежал.
– Санитаров! Быстро! У меня раненый полковник. И готовьтесь, на дороге рядом с городом автоколонну разбомбили, много раненых.
Врачи и медсестры забегали сразу. Двое санитаров вытащили из коляски оберста, уложили на каталку, увезли. Игорю на территории больницы делать нечего, развернулся, выехал на улицу, вырвался на шоссе. Остро не хватало карты. Название городка он прочитал при въезде. Но где этот город? Как бы не проскочить поворот на дорогу, крытую камнем, с какой выехали. Сюда-то по темноте ехали, местность выглядела по-другому. Выручала зрительная память, а еще километраж на спидометре. Судя по пройденному пути, поворот должен быть рядом. И точно. Еще десяток километров и перекресток, влево булыжная мостовая и указатель, который он видел. Свернул с шоссе, сразу трясти начало. Сбросил ход. Остановиться и ждать темноты или бросить мотоцикл и осторожно продвигаться? За сутки почти, что он здесь проезжал, обстановка могла измениться. Сейчас для него одинаково опасны и немцы, и свои. Немцы – потому что враги, по документам полк Игоря севернее. А наши, потому что примут его за немца. Заплутал фриц! Из пулемета его! И срежут не за понюшку табаку. Поразмыслив, решил ждать до вечера. Загнал мотоцикл в кусты, залег рядом. Прислушивался, где стрельба идет. Выходило – впереди, километрах в двух-трех. Перекусил остатками провизии из ранца. Эх, мотоцикл жалко, понравился, в разведвзвод такой бы, а придется бросить. И немцы и наши на звук мотора могут стрелять, и погибнуть из-за железа трофейного обидно. Как сумерки настали, двинулся к передовой. Осмотрится и бросок вперед. Остановился за деревом, слева шорох. Обернулся, схватился за кобуру. А из окопа ему немецкий пехотинец.
– Не ходи дальше, впереди уже русские.
– Спасибо. А ты что же, один?
– Передовой пост. Слева еще пулеметчик.
– Закурить не найдется?
Игорь к окопу шагнул. Окопчик мелкий, не полного профиля, видно – на скорую руку отрыли, с расчетом – ненадолго. Обычно немцы к фортификационным работам относились серьезно. Траншеи и окопы полного профиля, не пригибаясь можно стоять или ходить, стенки досками обшиты или плетеными ивовыми прутьями, чтобы земля не осыпалась.
Игорь не курил, но ему надо было приблизиться к солдату, не вызывая подозрений. Пехотинец из окопа выбрался, вытянул из кармана пачку сигарет. И тут Игорь ударил кулаком в переносицу. Солдат застыл в шоке, покачнулся. Игорь ногой пнул его под колени, пехотинец рухнул. Игорь выхватил пистолет, дважды рукояткой ударил в висок. Часовой замер. А Игорь вперед пошел, в руке пистолет на случай внезапной встречи с врагом. Вроде он здесь на мотоцикле с майором проезжал? Или местность похожа? В темноте все кошки серы. Тихий разговор впереди, по-русски. Игорь сказал в голос:
– Эй! Я из разведки, не стреляйте.
– Иди на нас.
Из темноты показались двое, от них разило спиртным. Разглядели Игоря.
– О! Фриц заблудился! Ты, немчура, пистолет брось и лапки вверх!
Спорить с боевым охранением не стоит. Игорь пистолет бросил. К нему подошел боец и с размаху дал в ухо. Вот это он зря! Игорь подсечку сделал, свалил бойца, заломил руку. Тот взвыл от боли.
– Ах, ты, сволочь немецкая! Да я тебя! Леха, ты что стоишь? Стреляй гада!
А ведь пальнет сдуру. Кто же их на пост пьяненькими выпустил? Или уже здесь успели выпить. Размышлять было некогда. Игорь из положения лежа ударил ногой второго под колено. Тот не удержался, упал, дернул за спусковой крючок. Автоматная очередь вверх пошла. Игорь на бойца кинулся, автомат из рук вырвал, а уже первый поворачивается на бок, автомат из-под себя тянет. Игорь отобранный автомат приставил ко лбу.
– Шевельнись только, дурные мозги вышибу! Ты что же, скотина пьяная, делаешь? Я предупредил, что из разведки. Из чужого тыла выхожу, а ты, тварь, водку жрешь на посту?
И врезал прикладом по загривку. Не сильно, только для острастки. Автомат у лежащего забрал, поднял с земли пистолет. А на выстрелы уже взводный бежит, за ним два бойца.
– Кто стрелял?
– Я, старшина Катков, армейская разведка.
– А почему бойцы без оружия?
– Отобрал, пьяные. Их под трибунал надо, едва не застрелили.
– И правильно бы сделали. Ты в немецкой форме.
– Я предупредил, что из разведки. А этот драться стал.
Игорь показал пальцем. Пьяный в боевом охранении, это ЧП. За такое под трибунал и срок или штрафная рота. Причем по полной достанется взводному – отсутствие дисциплины в подразделении, моральное разложение. Взводный сразу сообразил, чем пахнет.
– Ты и ты – на пост, – ткнул пальцем в бойцов, что прибежали с ним. – А вы оба ко мне в землянку.
Отвел Игоря в сторону.
– Старшина, давай замнем. Ты возвращаешь оружие и забудешь досадное недоразумение.
– Забыть могу, если не повторится больше. Представь, я из-под Берлина иду. И не гулять ходил. А твои пьяницы по дури застрелить могли. Тогда им расстрел, а тебе, взводный, штрафбат.
– Все, все. Не уследил. Стырили где-то трофейную выпивку. Ты прости, старшина. Войди в положение. Взрослые мужчины, как накажешь, если они на передовой, шкурами рискуют ежедневно. В мирной жизни дал бы наряды вне очереди, сортиры чистить. А здесь?
– Своди на экскурсию в штрафбат, в тылах армии стоит. Пусть поговорят со штрафниками, глядишь – пить бросят.
– Ты и ты – на пост, – ткнул пальцем в бойцов, что прибежали с ним. – А вы оба ко мне в землянку.
Отвел Игоря в сторону.
– Старшина, давай замнем. Ты возвращаешь оружие и забудешь досадное недоразумение.
– Забыть могу, если не повторится больше. Представь, я из-под Берлина иду. И не гулять ходил. А твои пьяницы по дури застрелить могли. Тогда им расстрел, а тебе, взводный, штрафбат.
– Все, все. Не уследил. Стырили где-то трофейную выпивку. Ты прости, старшина. Войди в положение. Взрослые мужчины, как накажешь, если они на передовой, шкурами рискуют ежедневно. В мирной жизни дал бы наряды вне очереди, сортиры чистить. А здесь?
– Своди на экскурсию в штрафбат, в тылах армии стоит. Пусть поговорят со штрафниками, глядишь – пить бросят.
– Да что я им? Пионервожатый?
– А теперь представь, вместо меня немецкая разведка шла. Их бы прирезали, тебя языком взяли?
Лейтенант вытер рукавом пот со лба.
Игорь посчитал свою миссию по воспитанию законченной, вернул автоматы лейтенанту.
– Свяжись со штабом полка или дивизии, мне в разведотдел армии надо.
– Сей момент, в лучшем виде. Идем.
А дальше по накатанной. Землянка, звонок, машина. Вышел Игорь не там, где думал. Отклонился на пяток километров южнее. Вот что значит без карты и компаса идти.
Майор Гуков был в кабинете, несмотря на ночное время. Игорь и раньше поражался – когда майор спит? И днем и ночью на служебном посту. Игорь доложил о выполнении задания.
– Поподробнее.
Игорь рассказал о маршруте, показал на карте, об увиденных воинских частях немцев, о штурмовке наших «Илов». В конце добавил, что мотоцикл пришлось бросить.
– Не жалей! Скоро вся Германия будет нашей, а ты о мотоцикле. Хотя нет, западную часть придется под американцами и англичанами оставить.
– Обманут союзники, не верю я им.
То, что обманут, Игорь знал точно. Майор не согласился.
– Как империалисты могут обмануть товарища Сталина? Чушь! Ладно, задание выполнил, можешь отдыхать.
Не успел майор договорить, рядом с домом разведотдела послышалась частая беспорядочная стрельба. Причем били и немецкие автоматы и наши «ППШ». Игорь, а вслед за ним майор бросились к выходу. У порога убитый часовой, по двери бьют пули, щепки летят. Игоря и майора спас поворот коридора, за стеной укрылись. Игорь к окну бросился, створки распахнул, выпрыгнул. Находиться в коридоре опасно. Если нападающие забросят гранату, обоих посечет осколками.
Происходило что-то непонятное, стрельба со всех сторон. Со стороны дома, где располагался разведвзвод, ожесточенная стрельба из «ППШ» в десяток стволов. Из окна, вслед за Игорем, выбрался Гуков. Оба пистолеты достали. Гуков сказал:
– Или недобитые немцы из нашего тыла к своим пробиваются, или вервольф.
Вервольф – специально оставленные в нашем тылу местные жители, зачастую подростки, оборотни. Их снабжали оружием, во главе – опытный инструктор, зачастую из СС или разведки, для диверсионных действий. Днем живут как все, не вызывая подозрений, а по ночам режут телефонные линии, взрывают мосты, минируют дороги, расстреливают одиночные автомашины. Немцы явно брали пример с советских партизан.
Из-за угла дома выбежал немец, причем в форме. Оба разведчика выстрелили из пистолетов. Немец рухнул. Стало быть – не вервольф. Те в гражданской одежде.
Игорь сразу к убитому пополз, оружие забрать. Пистолет хорош только для ближнего боя, на дистанции пять-семь метров, а лучше почти в упор, скажем, в траншее вражеской или при штурме боя. Подполз. Опа! Не МР-38/40 у немца, а «Штурмгевер-43», новейшая штурмовая винтовка, как ее назвали немцы. Очень похожа на автомат Калашникова, который появился в наших войсках позже, но конструкции абсолютно разные. Игорь с убитого ремень снял, на себя надел, а еще подсумок с магазинами, почувствовал себя увереннее. Сзади шорох, это Гуков подобрался.
– Не верфольф, стало быть, прорываться будут.
Вервольфовцы в затяжные бои не ввязывались. Выучки нет, да и группы малочисленны. А этих, что на прорыв идут, много, не меньше роты. Справа две гранаты хлопнули, по звуку – немецкие «колотушки», затем стрельба очередями. Ночь, темно, видимость – на несколько шагов. Гуков распорядился:
– Будь здесь, я на другой угол. Стреляй по вспышкам и звуку!
– Есть!
У немецких автоматов звук другой, «Папаша» частит, темп высокий, а кроме того, стоит компенсатор, вспышка выстрела характерная – вверх и в обе стороны. А с винтовочными выстрелами особенностей нет, не различить. Игорь знал, что у разведвзвода винтовок нет. Поэтому, как громыхнул выстрел винтовки, стрелка засек, сразу дал очередь. Несколько секунд тишины, потом из темноты возникли две тени. Игорь очередь дал, почти в упор. Люди упали. Сзади шорох, Игорь подумал – Гуков. Обернулся – а в трех шагах немец. На Игоре немецкая форма, снять еще не успел, в руках «Штурмгевер», оружие редкое даже для немцев, в первую очередь поступало в войска ваффен-СС. Немец принял его за своего, иначе лежать бы Игорю в чужой земле. И подобрался незаметно, видимо, звуки выстрелов заглушили шаги.
– Камрад, ты из группы Шоймана? – спросил немец.
– Нет, из моей части нет никого.
– А где гауптман?
– Не видел.
– Я перебегу, ты прикрой, – попросил немец.
У немца в руке автомат, готовый к стрельбе, а Игорю, чтобы немца застрелить, еще развернуться надо. Игорь кивнул.
– Не стреляют, беги!
Немец побежал, а Игорь очередь в спину ему всадил. Вот повезло! От другого угла, где майор был, два выстрела, потом крик. Игорь туда побежал. Рядом с майором убитый немец, а другой сидит на лежащем Гукове и кулаками разведчика молотит. Немец здоровенный, телом крупный. Игорь очередь в немца дал, тот на майора рухнул. Гуков хрипит:
– Сбрось его!
Игорь немца за руку схватил, стащил с майора. Тяжеленный фриц, за сто килограмм точно. Гуков поднялся, отдышался, по лицу рукой провел, ладонь липкая от крови стала.
– Не пойму, моя кровь или немца?
Игорь магазин на винтовке поменял. Слева вспыхнула ожесточенная стрельба, мелькали тени. Игорь майору приказал:
– Ложись!
Сам упал и по вспышкам, по теням стрелять начал. И почти сразу тишина. Со стороны дома разведчиков крик:
– Эй, наши есть кто в живых?
Игорь отозвался.
Оба разведчика перебежали к дому. Выглядел он уже не так, как вечером. Стекла выбиты, штукатурка исклевана пулями и осколками, рядом с крыльцом мелкая воронка от гранаты. И трупы, много, в немецкой форме. Игорь оборону у окна занял.
– У нас потери есть? – спросил он.
– Двое, в углу лежат.
Сидели в напряжении, в ожидании нападения до рассвета. Когда темень рассеиваться стала, вышли. Гуков сразу в разведотдел, проверить карты, документы. Но немцы в здание не входили, всё оказалось нетронутым. Были погибшие среди разведчиков, других служб. Но немецких трупов насчитали более полусотни, причем из разных родов войск. Были в танковой черной униформе, в пехотной, несколько эсэсманов. Видимо, сбились в группу, пытались прорваться. Не исключено, что кому-то удалось, но группа нашла свой конец здесь.
Солдаты хозвзвода для наших бойцов могилу вырыли. А разведчики собрали у убитых немцев документы, оружие. Все может в дальнейшем пригодиться. А трупы забросили в кузов грузовика и свалили в ближайшем овраге. Похоронами немцев не утруждались. Отдохнуть толком ни ночью, ни днем Игорю не удалось.
После всей суеты пообедал, вечером спать завалился, а под утро проснулся от грохота пушек, завывания реактивных снарядов. Началась артиллерийская подготовка перед нашим наступлением. Оно давно ожидалось, солдаты и офицеры мечтали о Победе, о возвращении домой. Многие были женаты, имели детей, которых не видели по нескольку лет. А некоторые вообще их не видели, потому что те родились уже после призыва в армию.
Только стихла артподготовка, в атаку пошли танки, да много. За средними «Т-34» ползли «КВ» и «ИСы», следом самоходки. Сила огромная, немцам не удержаться. Игоря при виде бронированной лавины гордость за страну обуяла. Близок конец немецкой военщины!
Глава 7 Штурмовая группа
Наступление развивалось, войска рвались вперед. Разведотдел следовал за ними во втором эшелоне. Отцы-командиры опыта набрались, солдат беречь стали, не так, как в сорок первом – сорок втором годах, кавалерию или пехоту бросали на немецкие танки, без поддержки артиллерии и без противотанковых гранат, фактически – на бессмысленную смерть. Сначала, по данным всех видов разведки, следовала мощная артподготовка, затем бомбардировка с воздуха, а потом в действие вступали танки. Бронированным кулаком проламывались остатки обороны и вперед, развивая успех. Пленных брали сотнями, целыми подразделениями. Отчаянно дрались только эсэсовцы, потому что знали – в плен их не брали, расстреливали. Да и служили в ваффен-СС нацистские фанатики, за которыми не одно военное преступление, руки по локоть в крови. Все концлагеря Германии числились и охранялись войсками СС. В тылу они носили черную форму, впрочем, как и СД, гестапо, а на фронте серую, полевую, только погоны и петлицы выдавали, да татуировка под левой подмышкой.