Тропою риска - Дик Фрэнсис 20 стр.

- Я согласен с твоим определением, - задумчиво усмехнулся Джик.

- У меня было время поразмыслить в больнице Алис-Спрингса. Те гориллы просто не могли прибыть туда из Мельбурна за такой короткий промежуток времени. Однако они могли появиться из Аделаиды. База Хадсона располагалась именно там… Но все доказательства оказывались слишком хлипкими.

- Начнем с того, что они могли прибыть в Алис заранее, - логично отметил Джик.

- Верно, могли. Но зачем? - зевнул я. - Потом вечером, когда разыгравался кубок, ты сказал, что Хадсон расспрашивал тебя обо мне. И я подумал, откуда он вас знает.

- А ведь я тоже удивилась, только не придала этому значения. Мы же видели его с верхней трибуны, значит, возможно, он где-то видел тебя с нами.

- Вас знал парень из Художественного центра. Он был на скачках. Он же вел вас до самого «Хилтона» и показал Грину.

- Ну, а Грин - Уэксфорду, а тот - Хадсону? - предположил Джик.

- Вполне возможно.

- К тому времени, - продолжал Джик, - они поняли, что надо избавиться от тебя, и у них был великолепный шанс, но они допустили промашку… Хотел бы я послушать, что происходило, когда они узнали об ограблении галереи! - Он захохотал и опрокинул банку, допивая пиво.

- На следующее утро, - продолжал я, - посыльный принес письмо от Хадсона в «Хилтон». Как он дознался, что мы живем там?

Они оба удивленно смотрели на меня.

- Может быть, Грин ему сказал? - предположил Джик. - Но, во всяком случае, не мы. Мы никому и ничего не говорили.

- У меня тоже никто не спрашивал, - сказал я. - В письме предлагалось посетить его виноградник. Ну, если бы не мои сомнения, то я поехал бы. Он считался другом Дональда… а виноградник - это даже интересно. С его точки зрения, во всяком случае, следовало попробовать.

- Наверное, ты прав, - согласился Джик.

- Вечером после кубка мы остановились в мотеле возле Бокс-Хил-ла. Я позвонил в Англию инспектору Фросту, ведущему дело Дональда. Я попросил его задать моему кузену несколько вопросов… А утром под Веллингтоном я получил на них ответы.

- Мне кажется, будто сегодняшнее утро было несколько лет назад, - сказала Сара.

- Угу…

- И какие ты задал вопросы и получил ответы?

- Вопросы: рассказывал ли Дональд Хадсону про свое вино в подвале, говорил ли он то же самое Уэксфорду и не Хадсон ли предложил Дональду пойти вместе с Региной посмотреть на Маннинга в Художественном центре. Ответы: «Да, конечно», «Нет, с какой стати» и просто «Да».

Они молча обдумывали услышанное. Потом Джик бросил монету в прорезь комнатного рефрижератора и получил еще банку пива.

- А что дальше? - спросила Сара.

- Мельбурнская полиция заявила, что у меня нет доказательств. Вот если бы удалось их получить, тогда бы они занялись Хадсоном всерьез. Пришлось забросить приманку в виде картин… У полиции это получилось блестяще.

- Как, как им это удалось?

- Дали возможность Уэксфорду «случайно» послушать обрывки информации из нескольких отелей о необычных вещах, хранящихся в их камерах хранения, в том числе и о картинах в «Хилтоне». После нашего прибытия ему предоставился случай воспользоваться телефоном, когда, как он предполагал, никто его не подслушивал. И он позвонил Хадсону и все передал ему. Тогда тот сам составил письмо от моего имени и отправился в отель за картинами.

- Он, видимо, свихнулся?

- Просто дурак. Правда, он считал, что меня уже нет в живых… и не подозревал, что за ним следят. Ему и в голову не пришло, что полиция может подслушать звонок Уэксфорда… Фрост заверил меня, будто Уэксфорд считал, что пользуется обычным аппаратом из обычной телефонной будки…

- Но это же подло, - решила Сара.

Я снова зевнул, прикрываясь ладонью.

- Чтобы поймать подлеца, иногда приходится прибегать к ответной подлости.

- Кто бы мог подумать, что Хадсон окажется таким негодяем? - произнесла она. - Он так… так хорошо держался! Кто бы мог подумать, что под доброжелательной, сердечной внешностью люди способны скрывать такую страшную жестокость? Неужели такое вообще возможно?

- А что, по-твоему мнению, я рисую? - Джик встал со своего места и потянул за собой Сару. - Вазы с цветочками? - Он перевел взгляд на меня. - Лошадей?

***

На следующее утро мы попрощались в Мельбурнском аэропорте, в котором, казалось, провели немалую часть жизни.

- Как-то странно, что мы расстаемся, - сказала Сара. - Ты вошел в нашу жизнь…

- Я еще как-нибудь приеду к вам. Они молча кивнули.

- Ну… - Мы, не сговариваясь, посмотрели на часы.

Это было похоже на все расставания, когда многого не скажешь. Мы по глазам друг друга видели, что скоро будем с грустью вспоминать эти десять дней. Как то, что мы делали во время нашей сумасбродной юности. Как нечто далекое.

- Ты взялся бы за все снова? - вдруг спросил Джик.

Без всякой связи я подумал о военных летчиках, которым посчастливилось выжить и которые вспоминают события сорокалетней давности. Стоила ли победа пролитой крови, труда и постоянного риска сложить голову? Жалеют ли они о прошлом?

Я улыбнулся. Для меня не имело значения то, что будет через сорок лет. То, что будущее сделает с прошлым, - это его собственная трагедия. Гораздо важнее другое - то, что мы делаем сегодня.

- Наверное, взялся бы!

Я наклонился и поцеловал Сару, жену моего старого друга.

- Эй! - громко сказал он. - Найди себе собственную!

Глава 17

Мейзи увидела меня прежде, чем я заметил ее, и устремилась навстречу большой ярко-красной птицей, распростершей крылья.

Понедельник. Время ленча. Вулверхемптонские скачки. Холодно, и моросит дождь.

- Привет, дорогой, я так рада, что вы вернулись! Как долетели? Это же не ближний свет, а? Да еще на такой реактивной штуке! - Она похлопала меня по руке, зорко вглядываясь в лицо. - Вам, сдается, солоно пришлось, дорогой. Вы не обижаетесь на меня за такие слова? Вам не удалось загореть. А ужасные раны на руке, наверное, очень вам досаждают, да и ходите вы как-то слишком уж осторожно…

Она замолчала, чтобы взглянуть, как мимо нас на старт проходит группа жокеев. Яркие камзолы на фоне прозрачного серого тумана. Тема картин Маннинга.

- Вы поставили на кого-нибудь, дорогой? Вам не холодно? Я считаю, что джинсы не годятся зимой, потому что они все-таки из хлопка, дорогой, не забывайте. А как вам жилось в Австралии? То есть удалось найти что-нибудь интересное?

- О, мне придется долго рассказывать.

- Тогда пойдемте в бар. Вы не против?

Она заказала большие порции бренди с имбирным элем и устроилась за маленьким столиком. В ее добрых глазах появилось выражение тревоги и ожидания.

Я рассказал ей про организацию Хадсона, Мельбурнскую галерею и про список иностранных покупателей.

- И я была в том списке?

- Конечно, - ответил я.

- И вы передали его полиции? - встревожилась она.

- Успокойтесь, Мейзи, - усмехнулся я. - Ваша фамилия была уже вычеркнута. А я зачеркнул ее еще раз основательно. Теперь ее никто не прочтет, особенно на копии.

Она широко улыбнулась.

- А вас не назовешь дураком, дорогой! Тут я был не очень убежден.

- Но боюсь, что девять тысяч фунтов вы потеряли окончательно.

- О да, дорогой, - заявила она бодро. - Так мне и надо за попытку обмануть таможню, хотя, если говорить искренне, дорогой, при подобных обстоятельствах я, пожалуй, снова сделала бы то же самое, потому что налоги, дорогой, выводят меня из себя. Но я так рада, дорогой, что они не постучат в мою дверь или, вернее, к моей Бетти, потому что я, разумеется, живу у нее, как вас, наверное, уведомили уже в «Бич-отеле», пока мой дом не будет готов.

- Какой дом?

- Да, дорогой, я решила не восстанавливать усадьбу в Уортинге, потому что без тех вещей, которые мы покупали вместе с Арчи, она уже никогда не будет такой, как раньше. Так вот, я продаю участок за немалые деньги, дорогой, а себе подобрала хорошее местечко по дороге с ипподрома в Сандаунском заповеднике.

- И вы уже не собираетесь в Австралию?

- Нет, дорогой. Австралия слишком далеко. Понимаете, дорогой, далеко от Арчи…

Я понимал. Мне очень нравилась Мейзи.

- Боюсь, что я потратил все ваши деньги.

Она улыбнулась, склонив голову набок и гладя сумочку.

- Пустое, дорогой. Значит, вы нарисуете две картины. На одной меня, а на другой мой новый дом…

После третьего заезда я ушел, сел на поезд до Шрузбери, а оттуда автобусом добрался до официальной обители Фроста.

Он сидел в кабинете, с головой погрузившись в какие-то бумаги. Присутствовал также начальник отдела старший инспектор Уолл, который в свое время так потрепал нервы Дональду. Его я видел впервые. Мы довольно холодно пожали руки друг другу. Глаза Уолла скользнули по моей куртке, джинсам и бутсам, не изменив своего выражения. Мне предложили стул из пластика.

С чуть заметной усмешкой Фрост сказал:

- Вы там разворошили целый муравейник.

С чуть заметной усмешкой Фрост сказал:

- Вы там разворошили целый муравейник.

Уолл даже нахмурился, явно не одобряя такой фривольности.

- Обнаружилось, что вы напали на весьма разветвленную организацию. - Они оба устремили взгляд на гору бумаг.

- Вы рассказали обо всем Дональду? - спросил я. Фрост промолчал.

- Мы проинформировали мистера Стюарта, - деревянным голосом проговорил Уолл, - что ограбление его дома и смерть миссис Стюарт - дело преступной организации, о которой он не мог знать и действия которой не мог предотвратить.

Холодные, удобные слова.

- До него дошло то, что вы ему сказали? Брови Уолла удивленно выгнулись.

- Я лично посетил его. Мне кажется, что он отлично все понял.

- А как с Региной?

- С телом миссис Стюарт, - поправил Уолл.

- Дональд очень хочет похоронить ее.

Фрост посмотрел на меня с почти человеческим сочувствием.

- Сложность в том, - проговорил он, - что в случае убийства тело потерпевшего должно сохраняться у нас, потому что адвокат защиты имеет право потребовать собственную экспертизу. В данном случае мы никого не смогли обвинить в убийстве. - Он откашлялся. - Мы выдадим тело миссис Стюарт для захоронения, как только будут улажены все формальности.

Я нервно сцепил пальцы.

- Успокойтесь. Ваш кузен и так многим вам обязан. Большего вы сделать не могли.

- Ладно, - криво усмехнулся я. - Тогда пойду проведаю его.

Уолл снова подал мне руку, а Фрост провел меня через холл на улицу. В ранних зимних сумерках ярко светились огни.

- Неофициально, - сказал он, медленно шагая за мной, - могу сообщить, что мельбурнская полиция нашла в галерее список людей, являющихся известными взломщиками. Они распределены по странам, как и покупатели. Четыре фамилии приходится на Англию. Мне не полагается строить догадки, тем более делиться ими, но все же есть шанс, что убийца миссис Стюарт находится среди них.

- Правда?

- Да… Но прошу на меня не ссылаться.

- Ладно, не буду, - пообещал я. - Итак, ограбление - местная работа?

- Похоже.

«Грин, - подумал я. - Грин через «и» долгое. Грин мог нанимать их. А потом на пожарище он проверял качество их работы».

Я остановился. Мы стояли перед цветочным магазином, в котором работала Регина. Фрост поглядел на огромные желтые хризантемы, украшавшие ярко освещенную витрину, и перевел на меня вопросительный взгляд. Я полез в карман, достал шесть револьверных гильз и положил их в руку Фроста.

- Гильзы именно от того револьвера, из которого человек по фамилии Грин стрелял в меня. Он бросил их, когда перезаряжал оружие. Я говорил вам о них по телефону. Может, это убедит вас в том, что Грин способен на убийство.

- Ну… и что с того?

- Только предположение…

- Дальше, дальше!

- Грин находился в Англии в то самое время, когда была убита Регина…

Он уставился на меня и ждал продолжения.

- Может, Регина знала его. Ведь она была в галерее в Австралии. Может быть, она узнала его, когда увидела в доме среди бандитов… Вероятно, потому ее и убили - было явно недостаточно просто связать и заткнуть ей рот. Если бы она осталась жива, то несомненно смогла бы опознать его.

Теперь он выглядел так, словно ему не хватало воздуха.

- Но это все… предположения, - попробовал возразить он.

- Я знаю наверняка, что он был здесь через две недели после смерти Регины. Я знаю, что он по уши увяз в продаже картин, которые потом выкрадывали у владельцев. Я знаю наверняка, что он убил бы каждого, кто мог бы обвинить или выдать его. А остальное… ну, это уже ваши заботы!

Я продолжал идти к остановке автобуса. Он шел за мной с растерянным видом.

- Все хотели бы знать, - проговорил он, - как вы напали на след организации?

- Подсказка информатора, - усмехнулся я.

- Какого информатора?

«Информатор, - мелькнуло у меня, - контрабандист в модном пальто с великолепной прической и сумочкой из крокодиловой кожи».

- Информаторов не выдают, - заявил я.

Он вздохнул, остановился и вытащил из пиджака кусочек оторванной ленты телекса.

- Вы знакомы с инспектором по фамилии Портер?

- Разумеется.

- Он переслал вам сообщение.

Фрост передал мне ленту. Я прочитал аккуратно напечатанные слова:

«Передайте большое спасибо художнику-англичанину».

- Вы можете кое-что передать Портеру?

- Могу, конечно. Что?

- «Пустое», - продиктовал я.

***

Я стоял в темноте возле дома своего кузена. Он сидел в освещенной гостиной, глядя на портрет Регины, стоявший на камине все еще без рамы. Я позвонил.

Дональд медленно подошел и открыл.

- Чарльз? - несколько удивился он. - А я полагал, что ты в Австралии.

- Вчера прилетел.

- Заходи.

Мы прошли на кухню, где по крайней мере было тепло, и сели по разные стороны стола. Он выглядел изможденным стариком, тенью человека, который уходит из жизни.

- Как идут дела? - спросил я.

- Дела? - хмуро переспросил он.

- Торговля вином.

- Я с тех пор не был в конторе.

- Но если у тебя до сих пор не было проблем с наличными, они появятся.

- Мне все равно!

- Ты застрял, как иголка на пластинке. Проигрываешь один и тот же мотив… - Он смотрел на меня без всякого выражения. - Но теперь полиция знает, что это не ты организовал ограбление.

Он медленно кивнул.

- Полицейский… инспектор Уолл… приходил и сообщил мне…

- Ну, а дальше?

- Теперь это не имеет значения.

- Из-за Регины?

Он не ответил. Глаза его затуманились.

- Тебе нужно трезво оценить обстановку, Дональд. Она мертва. Уже пять недель и три дня, как она умерла. Ты хочешь ее увидеть сейчас?

Он страшно перепугался.

- Нет, Чарльз. Конечно нет!

- Тогда брось думать о ее мертвом теле!

- Чарльз! - Он вскочил, опрокинув стул, вне себя от ярости.

- Она в ящике холодильника, - сказал я. - А тебе нужно похоронить ее в холодной сырой земле. Разве не все равно?

- Убирайся! - Он повысил голос. - Я больше не хочу тебя слушать.

- То, из-за чего ты убиваешься, - терпеливо уговаривал его я, - это уже не Регина. Пойми, Дональд, то, что лежит в холодильнике, уже не Регина. Настоящая Регина - в твоем сердце, в твоей памяти. Единственная возможная жизнь, которую ты можешь ей дать, это помнить о ней. Ее бессмертие - в твоей жизни. И своим отказом от жизни ты убиваешь ее вторично.

Он резко повернулся и вышел. Я слышал, как он пересек холл, и догадался, что он направляется в гостиную. Через минуту я пошел за ним. Створки дверей были закрыты.

Я открыл двери и вошел. Он сидел на стуле на своем обычном месте.

- Убирайся… - вяло произнес он.

«Какой прок в том, - подумал я, - что человека сбрасывают с балкона, стреляют в него, швыряют о камни, а в итоге он не может спасти своего кузена».

- Я забираю картину с собой в Лондон, - громко и безапелляционно заявил я.

Он забеспокоился и вскочил на ноги.

- Нет!..

- Да. И немедленно!

- Ты не сделаешь… Ты отдал ее мне…

- Ее нужно вставить в раму. Иначе ее скрутит и перекорежит.

- Ты не заберешь ее.

- Ты тоже можешь поехать ко мне.

- Я не могу уехать отсюда!

- Почему?

- Не будь идиотом! - взорвался он. - Ты сам знаешь почему. Потому что…

- Регина будет там, где будешь ты. Стоит подумать о ней, как она будет с тобой.

Никакой реакции.

- Она была необыкновенная. Ужасно, что ее не стало. Но она заслуживает того, чтобы ты сделал для нее все, что возможно.

Опять ничего.

- Она не в этой комнате, а в твоих мыслях. И ты можешь взять ее с собой куда угодно.

Ничего.

Я подошел к камину и снял картину. Лицо Регины улыбалось, полное жизни.

«Но левую ноздрю следовало бы нарисовать несколько мягче…» - подумал я.

Дональд не пытался останавливать меня. Я тихо коснулся его руки.

- Давай выведем твою машину и поедем ко мне в Хитроу. Немедленно!

Дональд продолжал молчать.

- Вставай! - коротко приказал я. Он начал тихонько плакать.

Я глубоко вздохнул и взглянул на часы.

- Хватит! - сказал я через пару минут. - А бензин у тебя есть?

- Мы сможем заправиться… на шоссе… - ответил он, мучительно шмыгая носом.