Барбосов пропустил мимо ушей пургу про Лао Дао и птичку с диким названием грака. Решил для себя: просто владелец клуба сова, ему трудно работать утром. Действительно, Лукьянов до середины дня ходил сонным, зато после обеда, ближе к вечернему чаю, становился бодрым. И босс был явно доволен своими доходами, расширяться не собирался.
В отличие от него Федору приходилось вскакивать на заре, чтобы к восьми утра успеть на пятиминутку на основной работе в муниципальной больнице. А поскольку под одеяло Барбосов, если еще и дежурил в клубе, заползал в районе двух ночи, то спать ему хотелось всегда.
Однажды утром Федя, кое-как умывшись, побрел в прихожую и не нашел там своего портфеля, в котором лежала куча необходимых вещей. Сначала он расстроился, но потом сообразил, что забыл его в клубе – оставил в своем крохотном кабинетике. Барбосов решил опоздать на больничную летучку, но забежать в спортцентр, не сомневаясь, что в здании непременно есть сторож, который впустит его.
Но охраны в центре не оказалось, а двери были тщательно заперты. Барбосов приуныл. И тут вспомнил, что в их общей со Спиридоновым служебной комнатенке сломан шпингалет на створке окна, рама просто прикрыта. Федя с Димой давно собирались сказать об этом завхозу, однако постоянно забывали.
Федор обрадовался, поспешил к окошку, легко открыл его, влез внутрь, нашел свой портфель и хотел уже покинуть офис тем же путем, как вдруг услышал командный, жесткий голос Лукьянова:
– Неправильно! Повторим.
В кабинете было две двери, одна вела в коридор, другая в малый зал, где проводили индивидуальные тренировки. И сейчас, похоже, Сергей сам занимался с кем-то. Феде стало интересно, ради кого шеф нарушил правило не открывать школу до обеда, и он осторожно выглянул за створку.
Человек, с которым работал Лукьянов, мало походил на простого клиента. В центре зала стоял не неуклюжий неофит в мешковатом белом костюме, а сухощавый мужчина невысокого роста, почему-то одетый в обычный пиджак и брюки.
– Начали! – приказал Сергей, который тоже был одет так, словно собирался на совещание в какое-нибудь министерство. – Давай!
Мужчина сделал пару движений, но быстро очутился на полу.
– Ты покойник, – спокойно констатировал Лукьянов.
– Черт! – выпалил противник.
– Бранные слова портят ауру, – нахмурился создатель лук-до. – Ладно. Теперь займемся уборкой без пыли. Отработал метод?
Мужчина кивнул. Сергей открыл шкаф, вытащил оттуда манекен, установил его в центре зала и хлопнул в ладоши. Ученик приблизился к кукле, сделал быстрое движение руками и, показав на упавшее чучело, воскликнул:
– Йес!
– Очень плохо, Виктор, – поморщился Сергей, возвращая манекен в прежнюю позицию. – Где точка бун-фу?
– Здесь, – ткнул пальцем Витя.
– Как ты определил ее местоположение? – спросил Сергей.
– Визуально, – ответил Виктор. – Она на фалангу ниже, чем точка фу-дзон.
– Значит, тут? – задал следующий вопрос Лукьянов и, как показалось Феде, легонько прикоснулся к ученику.
Тот стал заваливаться назад. Сергей ловко подхватил Виктора, уложил его на маты и посмотрел на часы. Спустя минуту клиент застонал и сел.
– С возвращением, – улыбнулся Лукьянов. – Но ты опять покойник. Я нажал с силой всего в одно перо, а тебя не было в этом мире в течение пятидесяти семи секунд.
– Когда противник в одежде, трудно сразу определить точку, – пробормотал Виктор.
– Согласен, – не стал спорить учитель, – но вероятность твоей встречи с обнаженным объектом очень мала. Поэтому усердно тренируй глаз. Пиджак, пальто, куртка, телогрейка, китель, футболка, рыцарские доспехи – ничто не должно тебе мешать. Если применить силу не в одно перо, как я сейчас, а в три-четыре, объект лишится сознания, рухнет, не страхуясь, и смерть наступит от удара затылком о пол, кончина будет выглядеть естественно. Никакой патологоанатом не обнаружит признаков насилия. Чистая уборка ненужного индивидуума. Виктор, то, что ты сейчас пытаешься освоить, является, образно говоря, простым арифметическим действием. А ведь в математике еще существует алгебра, не говоря уж о функциональном анализе, интегральных уравнениях, теории вероятностей и прочей премудрости. Как нам идти дальше, если ты тормозишь на первой ступени? Способов убрать человека без оружия, сделать так, что его уход из жизни покажется инфарктом, инсультом, обострением хронического заболевания, очень много. Бун-фу – начало, а не вершина этого искусства. Ты даже не подошел к подножию горы, топчешься на равнине. Можешь больше не появляться.
– Почему? – спросил Виктор.
– Нет таланта, – спокойно произнес Сергей. – Нет упорства, желания достичь цели. Ты никогда не станешь куном.
– Я постараюсь! – засуетился мужчина. – Со мной всегда так – долго запрягаю, зато быстро еду. Я мастер спорта, непременно освою вашу алгебру.
– Хорошо, – кивнул Сергей, – я подумаю. Ступай.
Виктор сделал шаг к двери, которая вела в коридор, и остановился.
– Сергей Петрович! Вы же знаете, что случится, если я не овладею знаниями?
Лукьянов сложил руки на груди.
– Я не заглядываю вперед, живу здесь и сейчас. Будущее никому не известно, оно меняется, как картинка в калейдоскопе, и зависит от многих причин, на которые нельзя воздействовать. Бесполезное занятие гадать, какой сложится орнамент, не следует планировать жизнь даже на завтра. Не разрешай гордыне захватить себя, ты ничтожное существо, пылинка в мироздании. Просто живи. Ты обычный человек, только кун имеет власть над будущим.
Виктор выскользнул из зала. Сергей сел в центре комнаты, странно вывернув руки и ноги, потом лег на спину и замер без движения.
Федор, еле живой от страха, очень осторожно отошел от двери, кое-как вылез через окно во двор и бросился бежать к метро. Только в подземке у кассы Барбосов сообразил, что снова забыл свой портфель в кабинете.
Глава 16
Вечером в центре была смена Спиридонова. Но Федя побоялся разговаривать с приятелем в клубе, поймал того на улице и спросил:
– Ты знаешь, что Сергей делает по утрам?
Дима вцепился в руку Барбосова и, шепнув: «Молчи!» – повел приятеля в парк, расположенный неподалеку.
Было начало апреля, на дорожках еще лежала грязь, весна в том году здорово задержалась с приходом. Часы показывали за полночь, никого на аллейке не было видно.
– Он тренировал убийцу, – дрожащим голосом сказал Федор, – учил его распознавать точку пун-фу.
– Бун-фу, – поправил Митя, – пересечение энергетических потоков организма. Интересная штука! С ее помощью можно реанимировать труп, но и легко отправить врага к праотцам.
– Так ты в курсе? – ахнул Федя.
– Чего? – прикинулся дурачком Спиридонов.
– Всего, – промямлил Барбосов. – Митька, во что ты меня втравил?
– Позвал в хорошее место, где платят за фигню отличное бабло, – меланхолично ответил Дмитрий. – Какого черта ты полез куда не следует? Кто рассказал тебе про бун-фу?
Трясясь от страха и весеннего холода, Федор поведал о забытом портфеле. Митя неожиданно успокоился:
– Тебя никто не видел, иначе б уже…
Спиридонов замолчал.
– Что «уже»? – обомлел Барбосов. – Меня бы убили? Митька, чем занимается Лукьянов? Мы с тобой друзья с института, немедленно рассказывай! Помнишь, сколько раз я тебя, дурака, выручал? Ты у нас спортсмен, вечно по соревнованиям катался, честь вуза отстаивал, сессии по особому графику сдавал, чудо, что вообще диплом получил. Кабы не я, ходить бы тебе на лекции лет десять. Кто тебе рефераты писал? Чьи конспекты ты, наш чемпион, за свои выдавал? Митя! Ты заодно с Сергеем? Я только сейчас вспомнил про твои победы на татами… Дима, не трогай меня, подумай про Машку и детей! Мы же друзья!
– Ох и дурак ты, Федька, – пробормотал Спиридонов. – Какого хрена нос свой любопытный всегда везде суешь? Есть дела, где дружба в расчет не принимается. Лукьянов гений! Где он всему научился, я не знаю, но мне до него – как тебе до солнца. Я смог освоить лишь малую долю из лук-до, а Сергей великий мастер. То, чем он владеет, описать нельзя. Вот, смотри…
Дмитрий расстегнул куртку, вытащил из брюк рубашку и обнажил живот.
– Видишь след? Сергей только посмотрел сюда, и получилась отметина.
– Врешь! – не выдержал Федор. – Это невозможно.
– Вот поэтому непосвященному и бесполезно объяснять, чем занимается Лукьянов, – вздохнул Спиридонов и быстро дернул рукой.
Барбосова скрутило пополам от боли, воздух из легких исчез, из глаз потекли слезы, колени сами собой подломились, и Федя сел прямо в грязь. На секунду ему показалось, что мир померк, потом снова появился тусклый свет луны, а в ушах возник голос приятеля:
– Не волнуйся, это всего лишь точка боли. У тебя там теперь останется характерная отметина, нечто вроде небольшой ямки с опаленными краями. Она исчезнет через две недели.
– Не волнуйся, это всего лишь точка боли. У тебя там теперь останется характерная отметина, нечто вроде небольшой ямки с опаленными краями. Она исчезнет через две недели.
– Зачем ты меня ударил? – с большим трудом произнес Федор. – Мерзавец!
– Люди дерутся за квартиры, делают роскошный ремонт, набивают комнаты хрусталем, мебелью, вешают картины и хотят жить красиво, но совершенно не желают заботиться о собственном теле, а оно – дом души, – спокойно продолжал Дмитрий. – В тридцать лет большинство людей превращаются в ожирелые туши, неспособные нормально двигаться. Даже ты, профессиональный доктор, не владеешь полной информацией о своем организме! Я сейчас включил точку фан-ко, которой активно пользовались древние воины перед битвой.
– Когда хотели проиграть? – попытался съязвить Федор.
– Наоборот, – серьезно возразил Спиридонов. – Воздействие на фан-ко вызывает короткий приступ боли, а затем наступает эффект анальгезии. Боец не ощущает дискомфорта в бою, даже сильно раненный. Китайские доктора в прошлые века пробуждали фан-ко перед операциями. Думаю, майя и инки тоже знали об этой точке, иначе как объяснить, что эти народы задолго до изобретения наркоза проводили больным сложные операции? Отвернись.
– Зачем? – испугался Федор. – Не хочу! Не желаю участвовать в твоих экспериментах!
– Не бойся, – усмехнулся Митя, – просто посмотри вон туда.
– Никогда! – решительно ответил Барбосов. – Фиг тебе!
– Ладно, – пожал плечами Дима и внезапно прыгнул другу на ногу.
– Эй, с ума сошел? – заорал Федор.
– Больно? – осведомился Спиридонов.
– Нет, – ответил Федор и хотел встать.
Приятель удержал его.
– Сиди, я повредил тебе кость.
– Что ты сделал? – обомлел Барбосов.
– Сломал лодыжку, – объяснил Митя и без предупреждения врезал напарнику по носу.
Федор опять ничего не почувствовал, но машинально схватился за лицо, отдернул руку и увидел, что ладонь в крови.
На Барбосова напал ужас, он подумал, что сейчас озверевший по непонятной причине Дима просто забьет его насмерть. Но тот неожиданно опустился рядом на корточки и мирно произнес:
– Прости. Так надо. Я не хотел, чтобы ты долго мучился от боли, поэтому включил точку. Она будет работать часа три-четыре. Когда сюда прикатит «Скорая», не забудь стонать, а то врачам странно покажется. Кость я тебе повредил аккуратно, зарастет быстро. Нос расквасил от души, но это ерунда. Слушай и запоминай. Ты шел вечером домой через парк, хотел срезать путь. На аллее дорогу тебе преградил какой-то мужик. Лица его ты не помнишь, детали одежды описать тоже не можешь. Незнакомец потребовал кошелек – ты послал его на три буквы. Тогда грабитель двинул тебя по морде, от чего ты упал и сломал ногу, бандит отнял у тебя портмоне, часы, сдернул…
Митя быстро схватил золотую цепочку с крестиком, висевшую на шее у Барбосова, с силой рванул и пробормотал:
– Ага, правильный след остался. Теперь и ежу будет понятно: тебе встретился гопник… Сиди и жди медиков. Где-нибудь больно?
– Нет, – признался Федя, – только покачивает немного, будто на корабле плыву.
– Так и должно быть, – кивнул Дима. – Пусть завтра Машка позвонит в клуб и расскажет о происшествии. Сергей не станет дожидаться, пока ты поправишься, наймет другого врача, ты покинешь клуб и забудешь о том, что видел. Навсегда. Главное, чтобы Лукьянов не усомнился в правдивости твоего рассказа. А он непременно позвонит в клинику, поэтому ори громче, когда гипс накладывать будут. Машке не вздумай сообщить правду, теще тем более. Хочешь живым остаться?
Федор ошалело кивнул.
– Тогда слушайся меня, – приказал Митя. – Давай сюда кошелек с часами! Вызову от метро «Скорую», а ты докторам скажи так: какой-то парень шел мимо и пообещал помощь кликнуть. Не дрейфь, прорвемся!
Спиридонов испарился. Федор остался сидеть в грязи. Его трясло от холода и страха – вдруг сейчас на темной аллее и в самом деле появится бандит? А когда наконец-то прибыли врачи, Барбосов от радости, что все благополучно заканчивается, упал в обморок. Его нервная система оказалась не приспособленной для таких испытаний.
На третий день пребывания в больнице Федора посетил Лукьянов. Хозяин клуба привез яблок и принялся расспрашивать:
– Ну как, жив? Надо было тебе, Федя, лук-до заниматься. Нога болит?
– Сейчас уже не очень, – промямлил больной. – А вот до носа дотронуться невозможно, и головой лучше лишний раз не двигать.
– Ничего, заживет, – пообещал Лукьянов. – В другой раз будь осторожнее, не ходи один через парк по ночам, там постоянно кого-то раздевают. На вот…
– Спасибо, не надо, – стал отнекиваться Федя.
– Бери! – приказал Сергей, сунув ему в руку конверт. – И уж извини, я на твое место другого врача взял. Не могу ждать несколько месяцев, пока ты полностью реабилитируешься. О’кей? Без обид?
Барбосов изо всех сил постарался скрыть радость и изобразить растерянность:
– Ну… конечно… я сам виноват…
Больше с Лукьяновым Федор не встречался, спустя месяцев десять после того, как с ноги сняли гипс, клуб сгорел. С Димой Спиридоновым Федя тоже не пересекался, только позвонил ему на день рождения, но в гости не пошел, прикинулся больным. А потом Митя пропал, и Барбосов вздохнул свободно…
Я выслушала его рассказ и спросила:
– Почему, увидев сегодня Гудкову, ты вспомнил о Лукьянове?
Доктор сцепил кисти в замок.
– После того как Митька ткнул пальцем в эту чертову точку боли, у меня образовалась отметина, круглая ямка с темными, словно опаленными краями. Через несколько дней вмятина начала выравниваться, светлеть, и в конце концов от нее ничего не осталось. Никогда и ни у кого я не видел подобного следа. А на теле Насти обнаружил точь-в-точь такой же, но повыше, в районе желудка. Понимаешь? На Гудкову напал кто-то из владеющих приемами лук-до. У Анастасии случился сердечный приступ, она упала с высоты своего роста и сильно травмировала голову. Очень сомневаюсь, что Гудкова выживет, странно, что она до сих пор не умерла. Нападавший стоял перед Настей, я в этом абсолютно уверен. Слушай, вот что мне теперь делать?
– Ты промолчал, когда исчез Митя, хотя мог рассказать про то, что в клубе творилось нечто странное, – сердито сказала я.
– Не надо на меня баллон катить! – возмутился Барбосов. – Школа Лукьянова на тот момент уже сгорела, Митька сидел без работы. Да, я с ним после той сцены в парке постарался не общаться. Абсолютно уверен: Сергей мутил странные дела, в которые был замешан и Спиридонов. Мне совершенно не хотелось вляпаться в дерьмо, я думал о жене и детях, поэтому и ограничил контакты с бывшим другом. Он понял, что я от него дистанцировался, Дима пару раз звякал мне домой, но Машка отвечала: «Извини, Митя, Феди нет». Он и отстал.
Барбосов заморгал и уставился на меня. Я попыталась сохранить на лице выражение понимания и сочувствия, а про себя усиленно размышляла. Может, Митя и влез в сомнительную аферу, но он в свое время не бросил в беде Федора, нашел ему приработок и не стал втягивать его в делишки Лукьянова, наверное, понимал, что Барбосов не тот человек, чтобы играть в кошки-мышки с законом. Но потом, когда товарищ сунул нос куда не следует, Спиридонов вывел его из-под удара, сделал так, что владелец клуба уволил врача, не заподозрив того в любопытстве. Останься Федор в школе лук-до, он мог навалять глупостей, и вряд ли я бы разговаривала сейчас с ним – трупы, как известно, не болтливы. И как же Барбосов отплатил верному другу?
Я сделала попытку улыбнуться, но потерпела неудачу, из меня полились совсем не ласковые слова:
– Я знаю, что ты ни разу даже не навестил вдову Димы. Мы собирались у Ани после того, как было найдено тело ее мужа, пришли все друзья, кроме тебя. Анька тогда сказала: «Федька, похоже, на что-то обижен, со мной совсем не общается. Может, они поругались перед тем, как Митя исчез, а я не знала?» А ты, оказывается, просто трус.
– Хорошо тебе, Романова, из себя Джеймса Бонда корчить, – поежился Барбосов, – ногу-то мне сломали!
– Митька тебе жизнь спас, – тихо сказала я, – а ты его предал. Одного не пойму: как ты сейчас решился правду открыть?
– Мне страшно, – заныл Барбосов. – Увидел ту ямку на теле Гудковой и чуть в обморок не упал. Подумал: вдруг это предупреждение?
– От кого и кому? – не поняла я.
Федор затравленно оглянулся на дверь.
– Вдруг Митька жив?
– Тело Спиридонова нашли в лесу, – напомнила я. – И Дима ничего не рассказал Лукьянову о том, как была сломана твоя нога, иначе б, Феденька, не сидеть тебе сейчас в этом уютном кабинете.
– Ошибаешься насчет тела! – горячо возразил Барбосов. – Не труп обнаружили, а кости, Анька мужа опознать не сумела!
– Делали анализ ДНК, – напомнила я, – а он никогда не лжет.