Хозяин кабака «Пальмира» и бывший афганец Александр Павлович, честно отрабатывая присягу, подкинул весточку - докатилась некая горькая новость до Александра Павловича. Командиры двух не тронутых пока Храмом кодл - Словарь и Малюта, усосав в шашлычной «Дядя Ваня» по литру дышащей клопами армянской бодяги, порешили забить с Храмом стрелу, уроды! Пора, дескать, перетереть с этим новым оттопырком тему, кому в Виршах верховодить положено.
А ведь Шрам их первым не трогал, до сегодняшнего утра Сергей даже не решил: будет он их шухарить или лишняя морока? «Хотя будем честными перед собой, не стоило подобное фуфло оставлять без присмотра. Бык - порода известная. На законы глубоко насрать (естественно, не на те, которые в Уголовном кодексе, а на простые человеческие). Даже на понятия насрать, если выгодно, если понятия вилами ложатся. Чем занимается бык? Быкует. Корчит из себя крутого перед слабыми и поджимает хвост перед крутыми. И на стрелу такие ездят вдесятером против одного. И из стволов такие палят из-за углов да с крыш. И перо такие всаживают только в спину. А на зоне таких топчут».
Как подсказали Палычу верные люди, насчет стрелы по уговору с Малютой Словарь звякнет Сергею нынче днем и объявит ее часиков в двенадцать на завтра. Только к этому звонку у Сереги все будет готово и построено. Ну почти все.
Проще всего было бы закусить удила и насовать из волыны каждому отморозку по столько маслин, поскольку поместится в их узких лбах. Но этим Шрам невольно подыграл бы пока незнакомому кукловоду Виталию Ефремовичу. Тому любой беспредел на руку.
Ну завалит Сергей двоих кактусов и сколько-то попутчиков, и что? На освободившиеся места для детей и инвалидов тут же из грядок выдвинутся следующие подсолнухи. И карусель закрутится дальше. Разобраться с местным бычьем следовало иначе, без ведер крови, но так, чтоб потом никто ни-ни, даже в страшном сне. И так, чтобы весть об этой разборке докатилась до окраин.
И Шрам таки кое-что надумал.
«Нынешним вечером надо будет на пару с Антоном покумекать над приглашениями для журналюг. Если мы делаем шоу, мы делаем его круто. Не худо бы для них от фирмы автобус заказать, чтоб сервис манил. - Сергей раскладывал в голове сценарий будущего высокохудожественного фильма. - Только автобус? Что нас, жаба душит? Давай-ка фуршет устроим, телеоператоров подарками подмажем. Каждому по китайскому калькулятору, а бабам - по фену. И все это с понтом - от Иван Иваныча, чтоб сам Иван Иваныч переклинился и окостенел от удивления. Чтоб не испортил трагический финал нашего кассового „Криминального чтива"».
Шрамов так и не проглотил кофейную дозу оптимизма, шут с ней, пусть дальше стынет. Снова пододвинул к себе аппарат, будто штык примкнул, и принялся выдавливать пальцами номер. Ту-у… Ту-у… Ту-у…
- Алло?
- Алло, Палыч? Еще так и не ложился? - Шрамов почесал переносицу, прикидывая, не шибко ли он сейчас напряжет одноногого афганца? Впрочем, разборка - это не только Серегины проблемы. Здесь все кореша должны быть в строю, как зубы во рту.
- И не думал ложиться. Как чуял, что ты еще раз позвонишь.
- Правильно чуял. У меня тема такая: ты в детстве мечтал снимать кино?
С той стороны телефонного провода послышалось кряхтение, но оклемался Палыч от заковыристого вопроса довольно быстро:
- У меня с младенчества жизнь - кинематограф. С бабами сплошная порнография выходит. Причем на любителя - я ведь на протезе.
- Нет, порнуху мы будем снимать, когда победим. И только для личного удовольствия. Я тебе про другое кино толкую. Типа «Джентльменов удачи». Охота мне пациентов в чан с дерьмом окунуть. Ты за?
- Кто б возражал?
- По моим прикидкам выходит так, что от тебя следующие услуги требуются…
- Да я завсегда рад.
- Вот и решай: можешь осторожненько пораспрошать среди своих, где Малюта и Словарь завтракают по обыкновению?
- А чего расспрашивать? Словарь в «Дяде Ване», это его поляна, и там завсегда евоная брага тусуется. А Малюта раньше захаживал в «Пиццу Хат», что на Горького. А теперь, как ты Пырея подвинул, Малюта все теснее со Словарем сходится и «Пиццу» помаленьку забывает. Перед таким делом, как терка, они явно в «Дяде Ване» храбрости с отвагой набираться будут.
- А кто там хозяин?
- Да знакомый мой один. Бздун страшный. Но уже ко мне с проставой подкатывал на предмет под тебя отвалить. Душит крепко его Словарь, продыху не дает.
«Это верняк, - грустно и одновременно сурово улыбнулся Шрам. - Бык быкует по определению. Нет бы барыгу холить и лелеять, чтоб тот сам жил в удовольствие и на крышу не мог нарадоваться. Быку же надо все сразу, потому как нет у быка завтрашнего дня. Вот и беспредельничает бык, душит лавки до последней капли сока. Пока не нарвется. Испокон была Россия, испокон были воры. А тут нате - новая накипь образовалась. Пузатая, мелкая и трусливая. А чем трусливей чмо, тем оно подлей и опасней. Я не я буду, ежели эти парнокопытные какую-нибудь гнусную подляну не попытаются учинить. Я не я буду, если сам их не накормлю дерьмом».
- Тогда вот какое дело, - начал строить оборону Сергей. - У меня секретарь крутым поваром оказался. Даже главному менту Виршей его стряпня по нутру пришлась. А кличут секретаря - дядька Макар. Ты случаем не можешь моему секретарю стажировку в «Дяде Ване» организовать с сегодняшнего дня?
С той стороны трубка некоторое время помолчала, потом прогудела нерешительно:
- Так ведь если Словарь прочухает, то моего бздуна пришибет.
- Очень надо, уважаемый Александр Павлович, - твердо объяснил в трубку Сергей Шрамов. - А пугливому приятелю передай, что завтра к вечеру Словарю за счастье будет, если его в «Дядю Ваню» пустят посуду помыть. И слушай, не в службу, а в дружбу, сделай так, чтоб о будущей стрелке весь городок шептался, чтоб слава прошла от последнего бомжа до ментовского майора. Сможешь? Вот и лады. А я тебе еще через часок звякну, так что спать не спеши. - Шрамов положил трубку на рычаг. Теперь назад дороги нет, теперь одна надежда, что все срастется.
Через часок, когда план будет процежен до молекулы, Сергей на правах режиссера задуманного фильма позвонит и стрясет с Палыча контакты с местными аудио- и видеопиратами. Явки, пароли, адреса… Пора подумать о кассовых сборах.
А в кабинет меж тем вернулся дядька Макар. Он так торопился, что даже, стервец конопатый, не вытоптал об коврик в прихожей грязные свои подошвы. Но Сергей за это секретарю пенять не стал.
- Ось! - еще с порога потряс в воздухе пакетом дядька Макар. - Лэдве разбудил кляту бабу! - От пакета за версту шмонило медициной.
- А что, хохол, ты в детстве мечтал сниматься в кино? - огорошил Шрам помощника так, что тот чуть не выронил купленные в аптеке пилюли.
- Якэ щэ кино?! - перешел на чистый украинский дядька Макар с переляку.
- Типа «Калины красной». У тебя почти главная роль. Только ты в фильме останешься живым.
* * *Вечером того же дня, дня перед исторической встречей Храмова (Шрама) с бледнолицей, пока не тронутой виршевской братвой, буквально напротив отделения милиции Виршевского района буксанула «Газель». Мотор заглох, и все тут. И стала эта «Газель» ерзать на месте с рыком, всхлипом и подфурыком, словно спецом действуя на нервы засидевшемуся в своем рабочем кабинете Иванычу.
Мысли в голове Иваныча барахтались не то чтоб приятные, но по-фронтовому бодрые. С одной стороны, он, Иван Иванович Удовиченко, - гроза местной блатной шелупони, очень неожиданно сам попал на крючок залетному организму. Шустрый конь с бугра подмешал в дармовой бальзам какую-то ядреную гадость, и эта хреновина неожиданно развязала язык старому матерому майору. Тем паче, что хоть майор и не трус, но когда к твоему концу примотали взрывпатрон, обоссышься поневоле.
С другой стороны, покеда о «добровольной даче показаний» диктофону никто не прознал-пронюхал. А сие в таком задрипанном городишке, как Вирши, считай, великая удача. Значит, этот залетный урка спрятал кассету в конверт и подписал «Открыть в случае моей смерти». Не верилось, что Храм дописал: «…и в случае ареста». Урки - суеверны. И имея на руках компру, вряд ли будет ждать от майора нестандартных телодвижений. И успех можно развить.
Вот, например, докатился же до Иваныча слушок, что два родных местных отморозка Словарь и Малюта назначили Сергею Храмову стрелу на завтра, на двенадцать ноль-ноль, на недостроенном молокозаводе совхоза имени Сталинской Конституции. Молокозавод, скорее всего, никогда так и не будет достроен, и обе стороны наверняка планируют зарыть друг дружку на фоне совхозных руин.
Ослепительно светит лампа в кабинете начальника виршевской ментуры. Прячутся от ее яркого света по щелям похожие на арбузные семечки тараканы. А вот комарам до балды, пикируют они, целя в бровь главному мешу Виршей без всякого почтения к майорским погонам, думать и комбинировать мешают. Иваныч машет руками, вздымая пыль с пухлых папок на столе. С груды протоколов, заяв и жалоб: напали, избили, изнасиловали, отняли, ограбили - типичный виршевский урожай за неполных трое суток.
Ослепительно светит лампа в кабинете начальника виршевской ментуры. Прячутся от ее яркого света по щелям похожие на арбузные семечки тараканы. А вот комарам до балды, пикируют они, целя в бровь главному мешу Виршей без всякого почтения к майорским погонам, думать и комбинировать мешают. Иваныч машет руками, вздымая пыль с пухлых папок на столе. С груды протоколов, заяв и жалоб: напали, избили, изнасиловали, отняли, ограбили - типичный виршевский урожай за неполных трое суток.
Недовольные комары уматывают и рассаживаются кто где. Кто на облупленный сейф, кто на важный портрет главного генерала по Ленобласти, кто на врученные Иванычу за нынешний день подношения натурой. Набор джинсовых рубашек пятьдесят второго размера от магазина мужской одежды «Франт», демисезонные туфли от обувного магазина, еще какую-то деликатесную хренотень от… даже забыл от кого. Это подарки, а не взятки.
Надо Иванычу, чтоб Храмов закопал Малюту со Словарем? Не надо, ибо противоречит проводимой генеральной линии. Надо Иванычу, чтоб Малюта со Словарем урыли Храмова? Тем паче не надо, поскольку тогда подлая кассета с неприятной записью может пойти гулять по незнакомым потным рукам. Самое худое - что по незнакомым, непредсказуемо незнакомым. И всплыть может в самом неожиданном месте, как дерьмо в проруби. Естественно, пуще прочего майор дребезжал от страха, что о моменте истины узнают Виталий Ефремович и гендиректор комбината.
А «Газель» за окном ни туда ни сюда. Пыхтит, хрюкает, кольца дыма пускает.
И тогда, крепко вздохнув напоследок, Иваныч решился и по непропитой памяти набрал номер трубы Словаря:
- Привет. Узнал?… Ну так и не вопи от испуга. А тема такая. Завтра у вас терка с Сергеем Храмовым… От верблюда. Завтра вас ОМОН вязать будет… Так что секи, чтоб никто из твоих сопляков стволы при себе не держал. И Малюте закажи. Я ж говорю - от верблюда. Сорока на хвосте принесла. Кстати, ОМОН - не родной, будет ишачить на совесть, так что рекомендую сразу лапы на капот. Потом заявите, что на рыбалку ехали. А что Храмов на стволе запалится, так это его проблемы весом в три года зоны… А с вами ничего не будет. Подержим пару часиков в обезьяннике для отвода глаз и отпустим.
«А Храмов у нас останется», - не договорил майор и оборвал связь.
«Есть варианты, что залетный конь с бугра выпутается перед законом? Давай-ка прикинем. Людей у него мало, значит, будет упирать на огневую мощь. Значит, пушками обвешается, как бродячий пес репьями. Тут из лесу выходит ОМОН, и сказочке конец. Пожалуйте в местный изолятор баланду клевать.
Есть вариант, что залетный поляжет смертью храбреца? Есть, если залупится на ОМОН так крепко, что даже личная просьба Иваныча всех взять живыми не поспособствует. Очень хреновый вариант. Но если не кликать ОМОН, терка точно кончится пальбой, и Храм, один против двух, поляжет с гораздо большей вероятностью».
Именно ради того, чтоб повязать залетного урку с понтом чужими руками, Иваныч все и затевает. Завтра он поблагодарит и отпустит ОМОН с Богом, и даст распоряжение посадить Храма отдельно, и даже окна лично законопатит, чтоб уркаган не смог маляву дружкам заслать - как им следует с записью поступить. А без его слова они на самостоятельные шаги не решатся.
А если Сереженька пойдет в полный отказ, можно будет прессовать его под личным контролем сколько влезет на законных основаниях. А пока Сережа на цепи, кассета будет ждать его, как жена декабриста. И никуда не скипнет. На худой конец можно будет договориться - статья против кассеты. Вряд ли урка настолько уж предусмотрителен, что успел начирикать копий с записи.
На майора накатили воспоминания. Может майор за себя постоять, если захочет! Прежнего Иваныч как подсидел? Подсунул дело, где был замешан сынок председателя исполкома, проще говоря, столкнул лбами, поскольку прежний совестливым чересчур был. А сколько было сил потрачено, когда прокуратура стала под Ивана Удовиченко фактурку собирать? Самым наглым образом навострил тогда Иваныч одного щипача, чтоб снял часики с первого секретаря да прокурору в карман подкинул. А прокурор, дурак, незнакомую вещь из кармана вытянул да стал при-вселюдно рассматривать. Это на первомайской трибуне. Тут и пробежала между первым и прокурором черная кошка. Потом еще пара схожих историй да хитро пущенный слух, будто прокурор - клептоман. И через годик уехал прокурор прокурорить в Анадырь с понижением. А операция «Чистые руки»?… Но усидел же Иваныч в кресле?
А «Газель» за окном - пыр! Фыр! Дыр! И наконец достала.
- Дежурный! - приоткрыв дверь кабинета, гаркнул Иван Иванович. - Ну-ка разберись, что за непорядок под окнами? - Командирский голос майора легко одолел шум транслирующегося по штатной радиостанции футбола.
Сержант Ефимов покорно вырубил приемничек, покорно напялил фуражку, утер с губ кефир и, оправляя форму, почапал на улицу. Хоть по его сонной физиономии и не отгадывалось, но материл про себя сержант майора страшенно. Во-первых, за то, что майор застрял на работе и сержанту приходится вместо пива ужинать кефиром. Во-вторых, именно когда «Зенит» продувает один - ноль и до конца матча решающих пять минут, именно тогда майору приспичило тишины. А в-третьих, за то, что Удовиченко - майор, а Ефимов - сержант.
Недавно отшелестел дождь, но проклятая «Газель» уперлась рогом не в луже. Сержант с ленцой обошел машину по кругу и постучал в боковое стекло со стороны водилы. Дверца послушно открылась, сержант посветил фонариком внутрь. Сержант сам щурился от света фонарика, что уж тут говорить о сидящих внутри машины? А еще в кабину хлынул сырой холодный воздух, пробирающий до дрожи, так что неудивительно - не сразу узнал сержант в морщащемся шоферюге старого знакомого по забиванию козла.
- Ты чего… Володька, шумишь?
- Привет органам правопорядка,- невесело откликнулся усатый шофер. - Вишь, стерва. Глохнет, и все тут. А мне одноногий черт голову за опоздание оторвет.
- А кто это с тобой? - Бдительный сержант заметил нехуденького пассажира.
- Да новенького наш Александр Палыч взял. Экспедитор.
- Ну что будем делать, экспедитор? - недвусмысленно похлопал ладонью по фонарику сержант Ефимов и вежливо отрыгнул в сторону кефиром. Сержанту очень хотелось туда, где «Зенит» в эфире штурмовал ворота противника.
Экспедитор через вторую дверцу выбрался наружу, похлопал себя по обширным плечам, согреваясь. Сержант его вроде признан - в этом городишке трудно встретить совершенно незнакомую рожу. Этот крепкий парень вроде с Пыреем водился раньше. А теперь вот за ум взялся, на работу устроился. Авось и прочей быковской вольнице в Виршах когда-нибудь финал настанет.
- Дмитрий Устинович! - Оказывается, экспедитор знал сержанта по батюшке. - А нельзя ли продукты на вашем бобике хотя бы частью подбросить? За нами не заржавеет. - Леха задал этот суперважный вопрос и затаил дыхание. Он очень бздел, что получит от ворот поворот. Закорефаниться с ментами и раздавить с ними пузырь велел Храм.
Сержант Ефимов почесал затылок:
- С таким вопросом… Без стакана не разберешься.
- Бу сделано! - Парень оказался сообразительным, несмотря на то что такой амбал выдался. - С нас пару пузырей, как водится! - Леха себя приструнил, чтоб не запищать от радости.
- Тогда глушите «газельку» и покурите там подальше на лавочке. Сейчас Сам домой свернется, и я патрульную м.ашину вызову. - Сержант твердо считал, что алкогольные напитки вкуснее кефира. И коль в «Газели» оказались с полуслова правильно понимающие ситуацию люди, стороны остались довольны друг другом, и можно было возвращаться за вторым удовольствием. Услышать по приемнику финальный счет.
- Только давайте сначала продукты доставим. А то у меня все тютелька в тютельку по накладной. Доложу одноногому, и свободен. Возьму водяру из личных запасов и сразу к вам, - оттарабанил заготовку Леха. Ему кровь из носа нужно было лично поприсутствовать при распитии. Так велел Храм. А еще Храм велел, когда менты закривеют, незаметно где-нибудь под стол в дежурке приконопатить черную таблетку «жучка».
Откуда у шефа «жучок», шеф не рассказывал. Зачем ставить ментуру на прослушку, Храм не объяснял. Конспирация.
- А ты хваткий, - с долей уважения отметил сержант, - по рукам, - и поспешил в здание.
В дежурке его ждал обрыдлый кефир и портрет главного генерала Ленобласти - родной брат портрета из кабинета Ивана Ивановича.
Работники ресторана «Пальмира» (по-местному прозванным «Пол мира»), принадлежащего одноногому афганцу, бросив стопорнувшую «Газель», отправились на свежий воздух перекурить, пока суть да дело.
- Разобрался. До утра шуметь не будут, - коротко доложил дежурный сержант уже запирающему дверь майору.
Майору доклад был по фиг. У Иваныча голова пухла от других проблем. Он уже и запамятовал, что отправил дежурного пресечь нарушающие покой ночного городка шумы. На улице его не взволновал ни недавно отшелестевший дождь, ни весьма прохладный, подстегиваемый ветерком воздух. Скорее всего, старый хрыч не сможет заснуть до утра, ворочая в голове плюсы и минусы предпринятого шага.