— Ну, это мне кажется преувеличенным, — ответил я. — Эти животные принадлежат к роду balaenoptera; они снабжены спинными плавниками и такие же, как кашалоты, которые вообще меньше настоящих китов.
— Ах! — вскрикнул канадец, не спускавший глаз с поверхности океана. — Он все приближается, он идет в кильватере «Наутилуса».
Затем он продолжил прерванный разговор:
— Вы говорите о кашалотах как о маленьких животных. Между тем, говорят, существуют исполинские кашалоты. Это самые смышленые из китообразных. Некоторые из них, как говорят, покрываются водорослями, и их принимают за островки. К ним пристают, на них размещаются, разводят огонь…
— Строят дома, — добавил Консель.
— Да, шутник! — ответил Нед Ленд. — Потом в один прекрасный день животное погружается и уносит в глубину океана всех своих жителей.
— Как в путешествиях моряка Синдбада! — воскликнул я, рассмеявшись. — Да, друг Ленд, вы, по-видимому, большой охотник до необыкновенных рассказов. Я уверен, что вы сами не верите в таких кашалотов.
— Господин натуралист, — ответил серьезно канадец, — можно всему поверить относительно китов. Смотрите, как он плывет! Он уже исчезает из виду! Утверждают, что киты могут обойти вокруг света за пятнадцать дней.
— Я этого не отрицаю.
— Вам, господин Аронакс, конечно, должно быть известно, что в начале мира киты плавали еще быстрее?
— В самом деле? Почему же это?
— Потому что у них хвост расположен был поперек, как у рыб; иначе говоря, этот сплющенный хвост, расположенный вертикально, двигался в воде справа налево и слева направо. Творец вселенной, заметив, что они двигаются слишком быстро, свернул им хвост, и с этого времени они стали двигать хвостом уже сверху вниз и обратно, что замедляет скорость их плавания.
— Хорошо, Нед, но не знаю, верить ли вам, — ответил я.
— Не особенно, — ответил Нед Ленд, — не более того, как если бы я вам сказал, что существуют киты в триста футов длиной и весом в сто тысяч фунтов.
— Это действительно что-то очень много, — ответил я. — Впрочем, некоторые китообразные животные достигают значительных размеров, и некоторые экземпляры доставляют до ста двадцати тонн жира.
— Я могу лично об этом свидетельствовать, — сказал канадец.
— И этому я охотно верю, Нед, как верю тому, что некоторые киты равняются по весу ста слонам. Теперь представьте себе, какое действие должна произвести эта масса, движущаяся с большой скоростью.
— Правда ли, что они могут потопить корабль?
— Корабль — не думаю, — ответил я. — Впрочем, рассказывают, что в 1820 году в этих самых южных морях один кит кинулся на «Эссекс» и отбросил его со скоростью четырех метров в секунду. Волны проникли в корму, и «Эссекс» потонул почти в ту же минуту.
Нед лукаво взглянул на меня.
— Что касается меня, — сказал он, — то однажды кит ударил меня хвостом, — разумеется, по нашей лодке. Меня и моих товарищей подбросило на шесть метров в высоту. Но в сравнении с таким китом, про которого говорил господин профессор, мой кит не больше чем котенок.
— Киты долго живут? — спросил Консель.
— Тысячу лет, — ответил канадец, не задумываясь.
— Откуда вы это знаете, Нед?
— Потому что так говорят.
— А почему так говорят?
— Потому что знают.
— Нет, Нед, этого не знают, но только предполагают, и вот рассуждение, на которое опираются: прошло уже четыреста лет с тех пор, как впервые стали охотиться на китов; тогда эти животные были больше ростом, чем теперь. И вот, в силу логики, предполагают, что меньший рост нынешних китов происходит оттого, что они не успели вполне вырасти, и это мнение разделял Бюффон, который полагал, что китообразные животные могут и должны жить по тысяче лет. Теперь вы понимаете?
Но Нед Ленд ничего не мог понимать. Он уже не слушал. Кит приближался. Нед пожирал его глазами.
— А, — воскликнул он, — это уже не один кит, их много, это целое стадо! И ничего нельзя сделать!.. Приходится стоять со связанными руками и ногами.
— Однако, друг Нед, — сказал Консель, — почему вы не спросите у Немо позволения поохотиться?..
Но не успел Консель закончить своей фразы, как Нед Ленд бросился опрометью разыскивать капитана Немо и скрылся в подъемной двери. Через несколько минут они оба показались на палубе!
Капитан Немо стал смотреть на стадо китов, которые резвились на поверхности волн на расстоянии одной мили от «Наутилуса».
— Это южные киты, — сказал капитан, — здесь фортуна для целого китобойного флота.
— Господин капитан, — начал китобоец, — позвольте мне поохотиться за ними, хотя бы ради того, чтобы не забыть прежнего своего ремесла гарпунщика.
— Зачем, — возразил капитан Немо, — с единственной целью убить животное? «Наутилус» не нуждается в китовом жире. Тогда дело шло, чтобы достать свежего мяса для моего экипажа. Теперь же убийство будет совершено ради убийства. Я прекрасно понимаю, что это привилегия человека, но допустить у себя таких жестоких забав не могу. Истребляя южных китов как существ совершенно безвредных и добрых, ваши товарищи по ремеслу, господин Ленд, поступали очень дурно. Благодаря им теперь почти перевелись киты в Бафиновом заливе, и в скором времени совершенно исчезнет целый класс этих полезных животных. Оставьте в покое несчастных китов. У них и без того много естественных врагов, как, например, кашалоты, меч-рыба, пила-рыба.
Предоставляю читателю вообразить выражение лица канадца во время этой короткой речи о морали. Но приводить такие доводы охотнику — значит только даром терять время. Нед Ленд изумленно смотрел на капитана Немо и, очевидно, не понимал, что тот хочет ему сказать. Между тем капитан был прав: корыстолюбивые и хищнические инстинкты китобоев вскоре приведут к тому, что не останется ни одного кита в океане.
Нед Ленд просвистел сквозь зубы свое «Янки дудль», засунул руки в карманы и повернулся к нам спиной.
Капитан Немо, продолжая наблюдать за стадом китов, обратился ко мне со следующими словами:
— Я был прав, утверждая, что, кроме человека, киты имеют много естественных врагов. И этим китам придется вскоре иметь дело с беспощадным противником. Видите ли вы, господин Аронакс, в восьми милях под ветром эти двигающиеся черные точки?
— Да, капитан, — ответил я.
— Это кашалоты, ужасные животные; мне их приходилось встречать стадами от двухсот до трехсот штук. Вот этих свирепых и вредных животных надо действительно истреблять.
При последних словах канадец быстро обернулся.
— В таком случае, капитан, — сказал я, — есть еще время, которым можно воспользоваться в интересах самих китов.
— Бесполезная и опасная попытка, господин профессор, так как «Наутилус» сам их разгонит. Он вооружен стальным бивнем, который, полагаю, не уступит гарпуну господина Неда Ленда.
Канадец иронично пожал плечами. Напасть на кашалотов, действуя бивнем! Слыханное ли это дело?
— Подождите, господин Аронакс! — воскликнул капитан Немо. — Мы вам покажем охоту, какой вы никогда не видели. Пощады этим свирепым животным не будет; они состоят только из пасти и зубов.
Пасть и зубы! Лучше нельзя охарактеризовать большеголового кашалота, длина которого превосходит иногда двадцать пять метров. Огромная голова этого китообразного животного составляет треть туловища. Гораздо лучше вооруженные, чем настоящие киты, у которых челюсти снабжены только так называемым китовым усом, кашалот имеет двадцать пять больших цилиндрическо-конических зубов каждый длиной в двадцать сантиметров и весом в два фунта. В верхней части его огромной головы, в больших полостях, разделенных хрящом, находится от трехсот до четырехсот килограммов того драгоценного масла, которое называют спермацетом. Кашалот — животное неуклюжее, скорее головастик, чем рыба, по замечанию Фредоля. Он дурно сложен и, так сказать, не удался всей левой частью своего туловища: у него зачастую зряч один только правый глаз.
Между тем чудовищное стадо приближалось. Оно заметило китов и готовилось на них напасть. Можно было заранее предсказать победу кашалотов, не только потому, что они были лучше вооружены для битвы, чем их беззащитные противники, но и потому, что обладают способностью дольше оставаться под водой, не подымаясь на ее поверхность для дыхания.
Наступило время идти на помощь китам. «Наутилус» погрузился в воду. Консель, Нед и я встали перед окнами салона. Капитан Немо пошел к рулевому, чтобы действовать своим аппаратом как истребительной машиной. Вскоре я почувствовал ускоренные удары гребного винта; быстрота хода увеличивалась.
Борьба между китами и кашалотами уже началась, когда к ним подошел «Наутилус». Судно маневрировало таким образом, чтобы врезаться в стадо кашалотов. Вначале они не обращали внимания на новое чудовище, вмешавшееся в их битву, но вскоре должны были отступить под его ударами.
Какая борьба! Скоро сам Нед Ленд, охваченный энтузиазмом, стал хлопать в ладоши. «Наутилус» предстал чудовищным гарпуном, управляемым рукой своего капитана. Он врезался в эти мясистые массы и рассекал их надвое. Страшные удары хвостов, хлеставших его бока, не были ему чувствительны. Уничтожив одного кашалота, он устремлялся на другого, поворачиваясь на неподвижной точке; чтобы не упустить добычи, он стремительно двигался вперед и назад, то погружался, преследуя ищущего спасения в глубине животного, то снова всплывал на поверхность и снова наносил удары кашалотам то прямо, то вкось, рассекал, разрывал, прокалывал их во всех направлениях своим ужасным бивнем.
Какая беспощадная резня! Какой шум на поверхности волн, какие пронзительные свисты и своеобразные хрипения этих испуганных животных! На месте битвы, где воды были сравнительно покойны, кашалоты своими хвостами развели сильное волнение.
Целый час длилась эта героическая битва, от которой большеголовые не могли найти спасения. Не раз соединившись по десять или по двенадцать, они пытались раздавить своей массой «Наутилус». Сквозь стекла окна видны были их огромные пасти, усеянные зубами, и их ужасные глаза. Нед Ленд уже не владел собой, грозил им и проклинал их. Мы чувствовали, как они взбирались на наш корабль, как натравленные собаки на кабана. Но «Наутилус», успешно работая гребным винтом, увлекал их за собой или поднимал их на поверхность волн, невзирая на огромный вес и силу.
Наконец стадо кашалотов рассеялось, и волнение прекратилось. Я почувствовал, что мы поднимаемся на поверхность океана. Подъемную дверь открыли; мы бросились на палубу. Море было покрыто обезображенными трупами. Ужасный взрыв не мог бы с большею силой раскромсать, разорвать и распластать эти мясистые массы. Мы плыли среди гигантских трупов, синеватых на спине, с беловатыми животами и покрытых огромными ранами. На горизонте видно было несколько испуганных кашалотов, спасавшихся бегством. Вода окрасилась кровью на несколько миль, и «Наутилус» плыл в крови.
К нам подошел капитан Немо.
— Ну что, мистер Ленд? — обратился он к канадцу.
— Ну что же, господин капитан, — ответил Нед, восторг которого успел остыть. — Это действительно ужасное зрелище. Но я не мясник, а охотник, а это только одна бойня.
— Это убийство вредных животных, — ответил капитан, — и «Наутилус» не нож мясника.
— Я предпочитаю свою острогу, — возразил канадец.
— У каждого свое оружие, — ответил капитан, не спуская глаз с Неда Ленда.
Я боялся, что Нед Ленд не сумеет сдержаться и позволит себе буйную выходку, которая могла вызвать печальные последствия. Но его гнев отвлек кит, на которого он обратил все свое внимание и к которому подходил в это время «Наутилус».
Этот кит не успел спастись от зубов кашалотов. Я узнал южного кита с плоской головой и совершенно черного.
Его анатомическое отличие от обычного кита состоит в том, что у него семь шейных позвонков срослись между собой и двумя ребрами больше, чем у его родичей. Несчастное животное лежало на боку с прокушенным в нескольких местах животом и было мертво. На конце его изуродованного плавника висел маленький китенок, его матери не удалось спасти. Из открытого рта большого трупа текла вода, журчавшая между усами.
Капитан Немо направил «Наутилус» к трупу. Двое матросов взошли на него, и я не без изумления увидел, как они стали извлекать из грудей самки-кита содержащееся в них молоко, которого набралось от двух до трех бочек. Немо предложил мне чашку еще парного молока. Я не мог не высказать ему своего отвращения к напитку. Но он заявил мне, что молоко превосходно и ничем не отличается от коровьего.
Тогда я его попробовал и вполне согласился с его мнением. Это было для нас полезным приобретением, так как это молоко в виде соленого масла или сыра вносило приятное разнообразие в наш обыденный стол.
С этого дня я стал с беспокойством замечать, что отношение Неда Ленда к капитану Немо день ото дня становилось все враждебнее, и решил зорко следить за всеми поступками и поведением канадца.
Глава XIII ЛЕДЯНЫЕ ПОЛЯ
«Наутилус» снова принял свое прежнее направление на юг. Он следовал по пятидесятому меридиану со значительной скоростью. Хотел ли он достичь полюса? Я этого не думаю, так как до сих пор все попытки добраться до этой точки земного шара не имели успеха. К тому же сезон был неподходящим, потому что 13 марта в антарктических странах соответствует 13 сентября северного полушария, когда начинается холодный период года.
14 марта под 55° широты встретились плавающие льды — полупрозрачные голубоватые глыбы в двадцать и двадцать пять футов, о которые разбивались волны. «Наутилус» держался на поверхности океана. Неду Ленду картины полярных стран были не в диковинку, так как он и прежде охотился в арктических морях. Но я и Консель любовались в первый раз.
На южном горизонте тянулась ослепительной белизны полоса, которой английские китобойцы дали название iceblink [13]. Какой бы густоты ни были облака, они не могут затмить этого блеска, извещающего о близости ледяного поля.
Действительно, вскоре показались значительные площади льда, блеск которых изменялся в зависимости от каприза тумана. На некоторых из этих масс льда виднелись зеленые жилы в виде волнистых линий, окрашенных сульфатом меди. Некоторые глыбы, словно огромные аметисты, просвечивали насквозь. Иные отражали дневной свет тысячами своих граней. Масс льда или глыб со всеми нюансами ярких отражений хватило бы на постройку целого города.
Чем дальше мы спускались к югу, тем эти плавающие острова становились обширнее и многочисленнее. Полярные птицы гнездились на них тысячами. Это были пингвины, буревестники и глупыши, оглушавшие нас своим криком. Некоторые из них, вероятно приняв «Наутилус» за труп кита, садились на него и пытались клевать его звонкое железо.
Во время этой навигации среди льдов капитан Немо весьма часто выходил на палубу. Он внимательно смотрел на эти пустынные пространства. Я заметил, что его спокойный взгляд временами оживлялся. Не говорил ли он себе, что здесь, в этих полярных морях, недоступных для человека, он у себя дома, что он властелин этих недосягаемых пространств? Но он не разговаривал, оставался неподвижен и только тогда уходил, когда страсть кораблевождения одерживала верх. Тогда, управляя своим «Наутилусом» с изумительным искусством, он избегал столкновения с ледяными массами, которые достигали в длину нескольких миль при высоте от семидесяти до восьмидесяти метров. Часто горизонт казался совершенно замкнутым. На высоте шестидесятого градуса широты все проходы исчезли. Но капитан продолжал их разыскивать и, обнаружив щель, смело вводил в нее судно, сознавая, что она тотчас же за ним сомкнётся.
Таким образом, управляемый опытной рукой «Наутилус» прошел все эти льды, классифицированные по их форме или величине, с точностью, восхищавшей Конселя: айсберги, или ледяные горы, ледяные ровные и беспредельные поля, круглые или удлиненные льды, пак, или взломленные поля, называемые дрейфующими.
Температура стояла довольно низкая. Термометр, выставленный на воздух, показывал три градуса ниже нуля. Мы были тепло одеты в тюлений или белого медведя меха. Внутри «Наутилуса» воздух нагревался электрическими аппаратами, которые поддерживали ровную температуру, несмотря на самые лютые морозы. Но помимо того, ему стоило только погрузиться в воду на несколько метров, чтобы достичь сносной температуры.
Два месяца назад мы наслаждались бы под этой широтой постоянным днем; но теперь ночь уже длилась двадцать три часа, через непродолжительное время она станет плотной на срок шести месяцев — это обычное явление в полярных странах.
15 марта мы миновали широту Шетландских и Южных Оркнейских островов. Капитан Немо сообщил мне, что на эти острова собирались на лежку многочисленные стада тюленей, но американские и английские китобойцы, обуреваемые страстью к наживе, перебили такую массу тюленей, не щадя и беременных самок, что водворили мертвую пустыню там, где до них кипела жизнь.
16 марта, около восьми часов утра, «Наутилус», следуя по пятьдесят пятому меридиану, пересек полярный антарктический пояс. Льды окружали нас со всех сторон и закрывали горизонт. Между тем капитан Немо продвигался вперед, искусно пользуясь проходами.
— Куда же он идет? — спросил я.
— Вперед, — ответил Консель, — а когда ему нельзя будет идти дальше, он остановится.
— За это я не поручусь, — ответил я.
И, говоря откровенно, я признаюсь, что эта авантюрная экспедиция мне нравилась. Я не могу выразить, до какой степени охватывал меня восторг при созерцании этих красот новых стран. Льды принимали самые фантастические формы. Здесь своей группировкой они создавали какой-то восточный город с многочисленными минаретами и мечетями; там — руины зданий, словно опрокинутых землетрясением. Вид льдов постоянно менялся в зависимости от угла падения солнечных лучей; впрочем, нередко эти чудные картины исчезали в сыром тумане или застилались снежным ураганом. Часто раздавался сильный шум и треск от обвалов ледяных гор, и пещеры тогда изменялись, как в панораме.