Даже на скамейке рядом со мной появилось свободное место. Я решаю заполнить его. Я уже присмотрел себе соседа. Это человек лет сорока пяти. Он одет в потертую замшевую куртку, короткую и рыжую - совсем не по сезону. Я не вижу его лица. Я наблюдаю только его лысый затылок и спину - потому что он все время смотрит на музыкантов. Он прислонился к стене. Видно, что он устал.
Есть в нем какое-то несоответствие остальной публике. Он выпадает из всей этой толпы - разнородной, и все же сведенной к единому знаменателю. Что-то он делает не так, как другие.
Он сдержан. Он не орет, не хлопает руками над головой. Не обнимается с мужчинами, не целуется с женщинами. Не пытается броситься к освободившемуся месту, чтобы занять его. Даже пиво он пьет как-то по-другому. Мне он нравится.
Я хлопаю его по замшевой спине.
- Эй, - говорю я. - Тут место освободилось. Садись, приятель.
Он оборачивается. Отрицательно разводит ладонями - не сяду, мол. Говорит что-то. Слова его трудно понять из-за музыки. Очки его блестят в тускловатом свете подвала.
И вдруг до меня доходит. Он иностранец. Вот оно что! Вот чем он отличается от остальных. Я протягиваю руку, хватаю его за полу расстегнутой куртки и тяну на себя. Он плюхается на место рядом со мной.
- Ты откуда? - ору я ему в ухо по-английски.
- Из Америки!
- Привет, американец! - Я протягиваю ему руку. - Как тебя зовут?
- Дэниэл. Дэн. - Рука у него широкая и сильная.
- А тебя как?
- Ты из какого штата? - игнорирую его вопрос.
- А ты что, бывал в каком-то из штатов? - брови его удивленно поднимаются над тонкой оправой маленьких очков.
- Я бывал во всех штатах.
- Хорошая шутка! - Он хохочет и хлопает меня по плечу. - Я лично не знаком ни с одним человеком, который был во всех штатах! Что там делать во всех штатах?
- Дела, дела... - я развожу руками. - Я думаю, ты тоже пришел сюда не только для того, чтобы слушать музыку?
- Здесь я - только ради музыки. - Он откидывается назад, облокачивается о стену и делает последний глоток из своего пустого стакана. - Мне тоскливо здесь, в этой дикой стране. В этом холодном городе есть лишь несколько заведений, где можно услышать нормальную музыку. Блюз, буги. Большинство людей слушает здесь нечто неописуемое. Русский вариант третьесортного диско. Ты слышал такое?
- Нет. Я здесь недавно.
- Ты не русский, насколько я понимаю? - спрашивает он меня. - Ты англичанин?
- Почему ты так решил?
- Ты говоришь так, как говорят англичане.
- Просто у меня классический английский, - поясняю я. - Я всегда говорю на классических вариантах языков. У меня нет времени учить диалекты.
- Что ты делаешь в России?
- Меня больше интересует, что здесь делаешь ты. - Я мягко настойчив, но с мягкостью моей трудно бороться. Она обволакивает, как паутина. Расскажи, старина. Я угощу тебя выпивкой. Что ты предпочитаешь?
- Пиво. Русское пиво удивительно хорошее. Немногое из того, что мне нравится здесь.
Я заказываю для него пиво. Сам я пью водку. Как всегда. Я предпочитаю чистые жидкости.
- Я - музыкант, - вдруг говорит он. - Я играл блюз тридцать лет. Я гитарист. Довольно неплохой гитарист, говорят. Только блюз играется совсем не так, как делают эти русские. Они играют профессионально, но они не поняли сути блюза. Блюз - он не в словах и не в аккордах. Он - между слов и аккордов. Ты дернул струны, ты прокричал в микрофон свою строчку. И замолчи на секунду. Вся суть - в этой паузе. Те, кто слушает, должны сами додумать слова в этот пустой момент времени. Заполнить его собой. Главное - не сбиться с ритма. И тогда следующий твой аккорд будет воспринят, как откровение. Совершенно необязательно при этом петь голосом Би-Би Кинга. Белый человек - он всегда белый.
- Это интересно. - Я выпиваю свои сто граммов водки. Все. Больше мне не положено. - Но это не то, из-за чего ты приехал в Россию. Правда?
- Правда, - бормочет он. - Я бросил это. Я больше не играю музыку. Уже пять лет.
- Чем же ты занимаешься?
- Я копаю землю.
- Что?
- Я ищу клады.
- Это хорошее занятие - искать клады. - Я улыбаюсь. - Только мне кажется, что это - не слишком подходящее занятие для людей твоего возраста. Это скорее подходит для романтичных мальчиков. Тех, кто любит читать про пиратов.
- Ты не понимаешь. - Дэниэл не обижен. Он уже привык такому отношению. - Если ты проснешься однажды утром и просто так решишь: "А буду-ка я теперь, пожалуй, кладоискателем", то, естественно, ты ни черта не добьешься. Тут нужен серьезный подход. Есть целый клан людей, который занимается этим. Они хорошо подкованы в своем деле. Они не публикуют в прессе свои секреты. Но они знают свое дело, уверяю тебя. И это - далеко не мальчишки...
- Ты знаком с ними?
- Да. Я стал одним из них. Они сами позвали меня. Они настойчиво приглашали меня присоединиться к ним. И однажды я сдался. Я бросил играть музыку. Я приехал к Сэму Роджерсу в Мичиган и присоединился к поискам.
- Почему?
- У меня есть способности. Талант, можно сказать. Я чувствую, где это лежит. То, что под землей.
- У тебя всегда это было?
- Всегда. С самого детства. Первый свой клад я нашел, когда мне было тринадцать лет. На берегу Соленого Озера, как сейчас помню. Я был тогда бойскаутом.
- И сейчас ты продолжаешь находить клады?
- Сейчас - редко. - Дэн поднимает голову. - Я просто боюсь их находить. За мной следят. Следят постоянно. Они знают, что я - удачливый. Зря я связался с кладоискателями. Они - завистливые люди. Лучше бы я продолжал играть блюз.
- Ты сбежал от них?
- Сбежал... - Дэн достает носовой платок. Он вытирает пот с лысины. Можно и так сказать. Хотя дело совсем не в этом.
- Ты ищешь клады в России? Мне кажется, это бесперспективное занятие. Ты все равно ничего не сможешь отсюда вывезти.
- Я ищу другое. Совсем другое. Золотая Лоза... Я слышал, что в последний раз ее видели в России. Здесь, в этом городе.
- Золотая Лоза? Что это? Какое-нибудь украшение?
Он смотрит на меня и испуганно моргает. Может быть, до него доходит, что он слишком много сокровенного рассказывает незнакомому человеку. Но он расскажет мне все. Он никуда не денется. Потому что он - мой клиент. Я нашел его.
- Кто ты такой? - Дэн резко отстраняется от меня. - Ты даже не сказал, как тебя зовут! Ты от них, да? От Роджерса и его компании? Вы нашли меня...
- Я не знаю никакого Роджерса. - Я стараюсь говорить мягко. - Просто я хочу кое-что предложить тебе, Дэниэл. В обмен на твою откровенность.
- Что ты мне можешь предложить?! - Он пытается встать.
- Сядь, Дэн. - Я говорю еще мягче, почти шепотом, но он послушно шлепается на скамью. - Что такое Золотая Лоза? Расскажи мне.
- Ладно. - Он доверительно нагибается к моему уху. - Ты знаешь, кто такие лозоходцы?
- Кто?
- Я - лозоходец. - Он тыкает себя в грудь пальцем. - Трудно найти клад просто так. Нужно взять в руку прутик. Лозу. Нужно идти и держать этот прутик над землей. И над тем местом, где что-нибудь спрятано, лоза сделает кивок. Вот такой.
Он показывает рукой, как кивает лоза.
- Как просто! - Я недоверчиво качаю головой. - Взял прутик и иди? И все он тебе покажет?
- Тебе - нет. А мне покажет. Это дар. Особый дар человека. Только у очень немногих людей лоза ведет себя, как живая. Я - как раз такой человек. Лозоходец.
- Так что же тебе еще нужно, если у тебя есть такой дар?
- Это очень трудная работа - лозоходец. - Дэн очень серьезен. - Это выматывает душу. Дай Бог, чтобы на тысячу кивков лозы пришлась хоть одна находка, отдаленно напоминающая клад. Ты представляешь, сколько ям приходится рыть впустую? Сколько кубометров земли пропускать сквозь пальцы, чтобы обнаружить, что на этот раз тебе снова попался всего лишь десятицентовик столетней давности? Мне нужна Золотая Лоза.
- Она точно определяет клады?
- Да! - Глаза его загораются. - Любой кладоискатель мечтает найти Золотую Лозу. Говорят, с ее помощью находили целые состояния. Только она не задерживается долго в одних руках, эта Лоза. Она переходит в новые руки, как только ее владелец становится богат. Она приносит счастье! Говорят, что тот, у кого она побывала в руках, никогда не будет беден. И проживет сто лет без болезней!
- А ты не думаешь, что это всего лишь легенда?
- Скажи лучше, что ты считаешь меня идиотом! - Дэн обиженно шмыгает носом. - Все вы так... Залезете в душу, а потом смеетесь. Знаешь что? Пойду я, пожалуй. Счастливо оставаться.
- Я знаю, где найти Золотую Лозу, - говорю я.
- Отвяжись...
- Ты посылаешь так каждого, кто говорит тебе, что он что-то знает? вежливо интересуюсь я. - В таком случае поиск твой будет бесконечен, друг мой.
- Не понимаю, что тебе от меня нужно. - Он встает. Глаза его пусто шарят по залу. Он изрядно пьян.
- Я обещал тебе кое-что в обмен на твой рассказ. Теперь пришло время выполнить мое обещание. Я держу свои обещания, Дэн.
- Ну, где Золотая Лоза?! - Он вдруг резко оборачивается, едва не падает на стол. - Говори, раз начал...
- Я обещал тебе кое-что в обмен на твой рассказ. Теперь пришло время выполнить мое обещание. Я держу свои обещания, Дэн.
- Ну, где Золотая Лоза?! - Он вдруг резко оборачивается, едва не падает на стол. - Говори, раз начал...
- Пойдем.
Я бросаю деньги на стол и выхожу из зала. Поднимаюсь по лестнице. Не оглядываюсь. Я знаю, что мой клиент не отстанет. Он пыхтит сзади. Он побежит теперь за мной хоть на край света.
Последний аккорд блюза глохнет за закрывающейся дверью.
* * *
Мы идем по обледенелой ночной улице. Снег скрипит под ногами. Я никогда не был здесь. Я не знаю места, где я должен расплатиться со своим клиентом. Я жду знака. Интуиция не должна подвести меня.
Большая дворняга, похожая на облезлого шакала, пробегает мимо нас, едва не сбивая нас с ног, и ныряет в подворотню.
- Это здесь, - говорю я.
Мы заходим в маленький внутренний двор. Старые дома спят, опустив веки штор. Черный деревянный забор покосился, лег плашмя на мусорный ящик. Дворняга стоит здесь и смотрит на нас дикими глазами. Она дрожит от холода.
- Золотая Лоза здесь, - произношу я.
- Где? В этой помойке? - Дэн едва не плачет. - Куда ты затащил меня? Кто ты вообще такой?
- Я - ангел.
- Ангел?! - Дэн икает - то ли от изумления, то ли от возмущения. Ты?! Ангел?!! Ты - шизофреник!!!
Я молча расстегиваю пуговицы. Люди - они такие недоверчивые. Им нужно все увидеть своими глазами, чтобы поверить. Я снимаю пальто и кидаю его на землю.
Теперь я гол по пояс. Мне не холодно. Мне приходилось видеть и не такие морозы. Белые крылья тихо шуршат, расправляясь за моей спиной. Белые крылья ангела.
- О Боже... - Дэн отступает назад шаг за шагом. Руки его дрожат. - Ты - ангел... Никогда не думал, что ангелы пьют водку...
- Обычно не пьют. У меня на это - специальное разрешение. - Я поднимаю трость и отворачиваю костяную ручку. Достаю из образовавшейся трубки тонкий длинный прутик. Он сияет желтым светом в темноте. - Ты знаешь, что это такое, Дэн?
- Да... Святая Мадонна... Это Золотая Лоза!
- Ты удивительно догадлив, Дэн. Это она.
- И ты... Ты дашь ее мне?
- Да. В обмен на одну маленькую вещицу.
- Какую?!
- Твою душу.
- Как - душу? - Даже в темноте видно, как он бледнеет. - Я думал, что охотиться за душами - это занятие дьявола, а не ангелов!
- А за чем же, по-твоему, охотятся ангелы? За телами? Тело свое можешь оставить себе. Оно тебе еще пригодится.
- Ты хочешь забрать мою душу? А я не умру после этого?
- Ты проживешь до ста лет без болезней. И будешь богат. Ты заслужил исполнение своих желаний.
- Но я же не смогу вывезти Золотую Лозу из России! Меня засекут на таможне.
- Ты вывезешь ее без труда.
- Роджерс убьет меня, - говорит Дэниэл. Он все еще пытается найти лазейку, чтобы избежать соблазна. - Он убьет меня и завладеет Лозой.
- Роджерс и его компания будут ползать перед тобой на коленях. Они будут смотреть на тебя, как на бога. Все клады Нового Света будут твоими.
- Хорошо, я согласен, - быстро произносит он. - Что мне нужно делать? Подписать договор своей кровью?
- Ну зачем же ты так, Дэниэл? - Я улыбаюсь. - Я хочу тебе лишь добра, сын мой. Дай мне свои руки.
Он делает шаг ко мне. Я беру в свои руки его холодные пальцы. Я чувствую, как душа его болезненно съеживается. Она не хочет ко мне. Души они не всегда хотят добра. Им нравится сидеть в своих телах, несовершенных и неустойчивых.
- Больно! - дергается Дэн.
- Уже все. - Я достаю из кармана полотняный мешочек и ссыпаю туда что-то из своих ладоней.
- Что это? - Дэниэл подносит руки к глазам, с ужасом разглядывает их. - Где мои ногти?
- Я забрал их. На память.
Кончики пальцев Дэниэла теперь голые и гладкие. Мороз щиплет их. Он прячет руки в карманы. Облачка пара взволнованно вылетают из его рта.
- Почему ты забрал мои ногти?
- Потому что ты - гитарист. Не волнуйся. Ногти твои отрастут снова.
- Дай мне Лозу, - произносит он внятно.
- Бери. - Я протягиваю ему золотой прутик двумя руками. - Это твое, Дэн. Иди. И будь счастлив.
- Ангел... - бормочет он. - Спасибо, Господи. Я поставлю в церкви большую свечу. Я буду молиться перед сном.
- Ага. - Я хлопаю его по плечу. - И не забывай ходить на исповедь. Это очень важно.
Дэниэл поворачивается. Бредет нетвердой походкой, пока не исчезает в темноте.
Я еще увижу его. Через несколько десятков лет. Это совсем немного. Для меня это - лишь краткий миг.
Теперь я догадываюсь, зачем этот человек понадобился Шефу. Он хороший блюзовый гитарист. Золотая Лоза... Клады... Какая чепуха! Шефу плевать на это. Шеф любит блюз.
Скоро у нас в команде будет новый хороший гитарист.
Ногти этого человека снова отрастут. Только они будут черными и острыми. До конца жизни ему придется ходить в перчатках, чтобы не пугать людей. Но люди все равно будут пугаться его.
Желания его исполнятся.
Какой грех совершил этот человек? За что он наказан?
Он изменил блюзу. Он променял его на золото. Это - грех.
Я поднимаю руки. Отрываю бутафорские ангельские крылья и кидаю их в сугроб. Они мне больше не нужны. Спина моя зудит от клея.
Снимаю шляпу. Провожу ладонью по голове. Маленькие острые рожки - вот они. Никуда не делись. Их трудно замаскировать. Приходится всегда носить головной убор.
Снимаю брюки. Теперь я гол. Что ж поделать - в ад всегда приходят нагими. А мне пора возвращаться домой. Хвост мой, освобожденный из штанины, норовит обвиться вокруг ноги. Домой. Пора домой.
- Вот и все, Фенрир, - говорю я псу. - Нам пора возвращаться. По-моему, мы неплохо поработали сегодня. Ты что, замерз?
Пес кивает головой.
1999 г.
1 Знаменитый блюз Джона Ли Хукера.