– Ай! Ай! – жалобно вскрикивал сторож каждый раз.
Под мышками у него почему-то были прилеплены скотчем густые пучки сухой крапивы. При каждом ударе сухие веники вздрагивали и на асфальт сыпалась зеленая труха.
– Эт-то еще что такое?! – вдруг раздалось сзади.
Гамлет замер и обернулся. Перед ним стоял высокий складный робот со значком кибернетика на корпусе. Но самое главное – диодик в его лбу светился ровным зеленым светом.
– Я выписался, – объяснил Гамлет. – А сторож меня пускать не хочет. Грозит бока намять. А я только из ремонта.
Кибернетик внимательно осмотрел Гамлета и его грудную табличку, затем сторожа, продолжающего половиной корпуса висеть в окошке, затем выдвинул бинокуляры и уставился на учебник в манипуляторах Гамлета. Гамлет опустил взгляд: обложка треснула и рассыпалась, внутри, похоже, тоже что-то расклеилось – отдельные страницы торчали из учебника дальше прочих.
– Ай-я-яй! – укоризненно покачал головой кибернетик. – Ведете себя как дикари, а еще роботы! А еще медаль «За героизм» носим! Прометей, тебе сколько раз повторять: твоя работа – ворота открыты, ротовой динамик закрыт! А вы, больной, как не стыдно? Вам назначили терапию, объяснили всю важность, дали пособие. И что? Не успели выйти за ворота госпиталя, как уже лупите пожилого робота учебником логики по торцу?
* * *
Вглядываться в лобовой светодиод считается среди роботов неэтичным поведением. Другое дело люди – они рассматривают это место у робота прежде всего. Зато среди людей считается неэтичным разглядывать человеческие травмы и уродства. А вот робот может спокойно пялиться на покалеченного человека всеми своими бинокулярами и искренне не понимать, что плохого в том, чтобы рассматривать неполадки чужого корпуса.
Теперь же Гамлет невольно скашивал то один, то другой бинокуляр на каждого встречного робота, тщательно настраивая резкость и, особенно, – цветопередачу. И не уставал изумляться, насколько много оказалось вокруг роботов с ППЛ! Впору было потерять веру в роботехнику. Оставалось лишь надеяться, что все нормальные роботы заняты делами, находятся на заводах и в офисах. А те, что подметают мусор, укладывают тротуарный камень или просто без цели бродят по улицам, сидят на мостовых, толпятся и обсуждают новости – просто на виду больше других.
Гамлет шел к себе домой пешком. Он жил в престижном районе на Шайбовке, в большой квартире, купленной не так давно в кредит. До Шайбовки ходил разнообразный транспорт – и монорельс, и метро, и аэротакси можно было взять недорого. Но Гамлет логично рассудил, что для исправности будет полезнее пройтись пешком, чтобы разработать новые шарниры. К тому же, он слышал когда-то в телепередаче, что свежий воздух полезен и для роботов тоже, и хотя внимания тогда не обратил, сейчас это казалось ему разумным.
Гамлет шагал, чувствуя, как поскрипывание в новых шарнирах постепенно исчезает, а движения суставов приобретают масляную гладкость. Чтобы мыслительные мощности не простаивали во время ходьбы, Гамлет обдумывал свою дальнейшую жизнь. И пришел к выводу, что здесь все уже продумано без него: согласно медицинской карте, весь ближайший месяц он числится на больничном от завода, чтобы сидеть дома и проходить терапию. И, признаться, это Гамлета радовало. Кибернетик сказала, что терапия занимает часа четыре в сутки, а это значит, что в кои-то веки появится свободное время на интересные дела, поездки, развлечения, отдых... При этом – начисляется оклад. Считай, в отпуске!
Так постепенно мысли Гамлета устремились в финансовую сторону. Специальность у него была отличная – технолог плазмы. С одной стороны, достаточно редкая: специалистов таких мало. А с другой стороны, какое же предприятие сегодня обойдется без плазмы? Технологи везде нужны. Но работу он менять не собирался – завод его вполне устраивал: прекрасный дружный коллектив из двадцати роботов и двух людей, приличная зарплата и серьезные карьерные перспективы. Шутка ли – всего за три года Гамлет поднялся от простого техника до старшего технолога линии! А все потому, что он любил свою работу. Причем любил с детства. В том возрасте, когда любой формирующийся киберразум пытается вообразить себя то космонавтом, то композитором, то бизнесменом или президентом, юный Гамлет точно знал, что плазма – это его призвание на всю жизнь. Начальная школа для роботов и пять лет учебы в колледже дались ему легко. То ли благодаря быстрой памяти (на модных в тот год кремний-полимерных кристаллах, что выхлопотала ему мать вместо старомодного кремний-лития); то ли благодаря спокойному и вдумчивому отношению к любому труду, чему Гамлета с малых лет учил его отец Кронос, достаточно известный в узких кругах инженер-поршневик.
От мыслей и воспоминаний Гамлета отвлек мелодичный перезвон. Проходя этой дорогой не раз, Гамлет всегда куда-то торопился и никогда прежде не останавливался здесь. На оживленном пятачке у посадочной площадки монорельса сновали прохожие. Здесь располагались небольшие магазинчики – продуктовая палатка для людей, рядом павильон запчастей и масел для роботов, а напротив – павильон игральных автоматов. Весь в ярких неоновых огнях, именно он сейчас привлек внимание Гамлета. «Счастье испытай – миллион получай!» – призывно мигала надпись над входом. Идея испытать счастье показалась Гамлету неожиданно привлекательной, и он решительно шагнул в полутемный зал с разноцветными стойлами.
Что произошло в следующие часы – Гамлет точно вспомнить не мог. Но это было крайне увлекательно. Все время он чувствовал, что обещанное на вывеске счастье реально существует и находится где-то рядом. Счастье улыбалось Гамлету. И хотя оно делало это не постоянно, а лишь периодически, улыбка была самой искренней и предназначалась лично ему, Гамлету, и никому больше. Это было новое чувство, незнакомое и пронзительное. Оно будоражило вычислительные кристаллы и вызывало новые для Гамлета, совершенно мистические переживания.
Все закончилось, когда банковская карточка пискнула, и вместо новых игровых жетонов появилось сообщение, что средства исчерпаны. Это было абсолютно не логично: на счету хранилась достаточно крупная сумма – сбережения последних месяцев со времен покупки телевизора плюс сумма за больничный на месяц вперед. Гамлет возмутился и сделал звонок в банк. Но оператор подтвердил, что средства действительно полностью исчерпаны, а новых поступлений не было. Это показалось таким нелогичным, что Гамлет перезвонил в банк еще раз, но не дозвонился. «Услуга связи недоступна, абонент заблокирован из-за обнуления банковского счета», – сообщил бесстрастный голос телефонного робота.
Гамлет расстроился и вышел на улицу. Солнце уже давно село, а заодно садился и аккумулятор Гамлета. О пешей дороге домой следовало забыть – перспектива окончательно посадить аккумулятор и свалиться без сознания никогда не нравилась Гамлету, как любому роботу. Монорельс в такое время уже не ходил. Денег на аэротакси одолжить было не у кого.
Гамлет сделал несколько звонков коллегам по цеху, но неизменный голос телефонного робота отвечал стандартной фразой, из которой Гамлету становилось понятно, что все эти абоненты тоже почему-то заблокированы, как и банк. Гамлет понимал, что такое совпадение крайне нелогично и даже подозрительно, но ничего не мог поделать – такова была действительность.
Гамлет печально сел на мостовую, подложив под себя учебник логики, чтобы не царапать новенький корпус. И решил не двигаться, ничего в уме не вычислять и ни о чем не думать – тогда энергии аккумулятора хватит до утра, а там заработает монорельс.
Сперва это удавалось. Но затем Гамлету вдруг подумалось: а что, если проезд в муниципальном монорельсе теперь стал платным? Мало ли что могло случиться, пока он был в госпитале? А ведь на счету у него нет единиц! Мысли снова и снова возвращалась к проклятой кредитке. Куда делись деньги, не мог же он их проиграть? «Допустим, – рассуждал Гамлет, – на счету у меня было как минимум сто двадцать тысяч единиц. На самом деле больше, но допустим для ровного счета. Допустим, я провел в павильоне двенадцать часов. На самом деле, конечно, меньше, но допустим. Следовательно, у меня тратилось каждый час по... по десять тысяч единиц! Как такое могло быть? Будем рассуждать логически. Допустим, в минуту я проигрывал... ну, пускай даже тысячу единиц! Хотя, конечно, меньше, но допустим. Тысяча единиц в минуту – это шестьдесят тысяч в час! Но шестьдесят тысяч не равно десяти тысячам! Не сходится, – думал Гамлет, – совсем не сходится». Он пересчитывал снова и снова, плевался маслом и раздраженно хлопал манипулятором по гофрированной коленке. Аккумулятор садился.
Наконец Гамлет решил, что раз так неудачно складываются события, и даже не получается экономить мыслительную мощность, то самое лучшее в этой ситуации – не сидеть без дела, а заняться излечением: почитать учебник логики. Ночные огни светили тускло, но новые фотоэлементы бинокуляров у Гамлета были чувствительными, да и огонек диодика во лбу тоже давал небольшой красноватый отсвет.
Наконец Гамлет решил, что раз так неудачно складываются события, и даже не получается экономить мыслительную мощность, то самое лучшее в этой ситуации – не сидеть без дела, а заняться излечением: почитать учебник логики. Ночные огни светили тускло, но новые фотоэлементы бинокуляров у Гамлета были чувствительными, да и огонек диодика во лбу тоже давал небольшой красноватый отсвет.
Первый урок учебника оказался вводным: «Основы занятий». Гамлет быстро пробежал его бинокулярами – сплошные общие слова, написанные почти детским языком. Что-то о необходимости и регулярности, о режиме дня, планировании занятий и борьбе с отвлекающими факторами. Все это было настолько обыденным и понятным, что Гамлет не вчитывался, не всматривался, и отвечать на контрольные вопросы в конце раздела тоже, разумеется, не стал. Он перевернул страничку и погрузился в урок номер два: «Введение в мышление».
Здесь тоже оказались сплошные общие слова – про логику и ее основы. О том, что путь правильной мысли состоит в умении ежесекундно делать множество выводов из причинно-следственных связей, оценивая вероятности, сравнивая возможности и анализируя последствия. Все это было понятным, словно для детей или дураков. Гамлет даже подумал, что кибернетик Женя ошиблась и дала ему не то пособие.
– Какая дурацкая книжка! – воскликнул он. – Я просмотрел уже два урока, но не нашел ничего для себя полезного!
Он полистал наугад страницы и распахнул урок номер тринадцать: «Задачи множеств в абстрактных терминах». Здесь рядком шли вопросы. «Точно известно, что все хрябзики борзяют лобзиков, – с изумлением читал Гамлет. – Также имеется проверенная информация, что некоторые из лобзиков – зяблики. Можно ли сделать из этих посылок вывод о том, что непременно существует хрябзик, борзяющий зяблика?»
– И вы хотите сказать, что эта книжка восстанавливает разум?! – воскликнул пораженный Гамлет. – Да это просто какой-то бред! Нет, ну в самом деле, что это такое? Вот, полюбуйтесь: «Маглы не являются магами. Маглы иногда рожают магов. Никто из магов не рожает маглов. Кто в итоге останется на планете при прочих равных?».
Гамлет с отвращением захлопнул книгу, чуть приподнялся и снова положил ее на мостовую под торцевую часть корпуса.
– Бред! – возмущенно крикнул он. – Вы сами-то поняли, что написали? У меня тяжелая опасная болезнь, а вместо спасительного лекарства мне вручают идиотскую книжку! Если вы такие умные кибернетики, где же логика? Где логическая связь между чтением книжки и излечением от болезни? Ведь болезнь-то моя, а книжка – ваша?
Гамлет замолчал, опустив головной блок на манипуляторы. Диод во лбу тихо мерцал красным – в ночном свете он казался еще краснее, почти не осталось в нем былого желтого оттенка. Воспоминания о неприятностях накатились с новой силой. Авария, Тристан погиб, болезнь, обнуление счета, севший аккумулятор и ночевка на мостовой, да еще и лекарство оказалось пустышкой... Почему, ну почему сегодня буквально во всем настолько не везет? Всегда везло, а теперь – неприятности одна за другой...
Ночной город вымер, но не до конца – иногда появлялись редкие прохожие, проплывали на низкой высоте аэромашины. По мостовой трусила дворняжка – как все бродячие собаки, облезлая, плешивая, словно ощипанная. Неожиданно заметив Гамлета, собака подпрыгнула, судорожно шарахнула когтями по асфальту и галопом умчалась в кусты не разбирая дороги.
Мимо проехал первый робот-подметальщик, гудя и мигая желтой лампой. Уже не зеленой, но еще не красной, – желтой.
Гамлет задрал голову и стал смотреть в широкое черное небо. Там плыли машины. В них наверняка сидели люди или роботы. У всех у них, несомненно, были свои дела, ППЛ не разрушало их разум, в седалищном блоке лежал крепкий свежезаряженный аккумулятор, а на банковском счету полно единиц. Гамлет вдруг ощутил, что к безнадежности и горечи прибавилось еще одно незнакомое раньше чувство – чувство глубокой естественной ненависти ко всем тем, кто так беззаботно пролетал сейчас над ним в ярких глянцевых машинах.
– Уроды, – твердил Гамлет, хлопая кулаком по коленке, – уроды, уроды, уроды!
– Это ты кому? – раздался за спиной незнакомый голос.
Гамлет обернулся. Перед ним стоял потрепанный робот в пыльном и поржавевшем корпусе. От него пахло озоном и отработанным машинным маслом. Рядом стояла небольшая тележка, заваленная старыми аккумуляторами, поршнями, мотками проволоки, зелеными кусками печатных плат и прочей трухой. Все это было неряшливо примотано к тележке изолентой и накрыто хлопьями бурой ветоши. Между окулярами у незнакомца светился красный огонек.
– Это я им, вот! – Гамлет погрозил манипулятором в небо. – Ишь, разлетались!
– Это верно, – охотно поддержал незнакомец. – Чего им не летать? Единиц себе в банке нахапали аж бока ломятся, и летают. Это мы тут ползаем, под дождем ржавеем. А они себе летают. Давай вместе на три-четыре?
– Чего вместе?
– Да вот чего, – незнакомец задрал голову и крикнул: – Три-четыре – уроды! Уроды!
– Уроды! – подхватил Гамлет. – Уроды!
– Уроды!
– Уроды!
– Тс... – Незнакомец вдруг ухватил Гамлета за манипулятор и тревожно повертел головным блоком. – Кажется, полицай идет! Бежим!
Он бросился в глубину дворов, громыхая своей тележкой, а Гамлет ринулся за ним. Они ломились напрямик сквозь кусты, продирались между припаркованными машинами, и наконец путь им преградил пластиковый забор стройки. Здесь они остановились и некоторое время стояли друг перед другом неподвижно, чтобы аккумуляторы чуть отдохнули от активного бега.
– Уф! – сказал незнакомец. – Кажется, унеслись. Полицай – страшное дело, зверь. Поймает – может на запчасти разобрать. А тебя как звать-то?
– Гамлет.
– А меня Ахиллес. Подай, браток, сколько сможешь единиц на электролит?
– Да я б подал, у самого счет пустой, – смутился Гамлет.
– Брешешь ведь, – обиделся Ахиллес. – Вон корпус какой полированный.
– Это потому, что я из ремонта, – объяснил Гамлет.
Ахиллес с сомнением почесал манипулятором солнечную батарейку на верхушке головного блока.
– Нелогично выходит, – произнес он задумчиво. – Кто на ремонт ходит, у тех на счету много единиц имеется. А с другой стороны посмотреть – оно и наоборот: если на ремонт потратился, то счет и пустой... И так и эдак логично, и ничего не понять. Проклятая коротушка!
– У меня тоже коротушка! – кивнул Гамлет.
– Вижу, не слепой, – отозвался Ахиллес, – лампочка-то у тебя красненькая. Хотя, – он пригляделся, – слабо светит. Еще слабее. Ой, совсем потухла!
Но этих слов Гамлет уже не слышал – аккумулятор сел окончательно, и робот отключился.
* * *
Когда Гамлет очнулся, он лежал на старой промасленной ветоши внутри тесной трансформаторной будки старого дворового типа. Дверцы в будке не было, и, похоже, давно. Сама будка была такой крохотной, что ноги Гамлета торчали из дверного проема наружу, а плечо упиралось в гудящую стеклоткань могучей обмотки. Гамлет оказался подключен к трансформатору самодельной зарядкой жуткого вида: лохматые провода, кусок текстолита с торчащими во все стороны оголенными диодами и конденсаторами; все это изредка потрескивало и искрило. Тем не менее аккумулятор казался неплохо зарядившимся.
Ноги Гамлета, высунутые наружу, оказались туго скручены медной проволокой и привязаны к металлической рейке, вбитой глубоко в землю. Ахиллеса нигде не было. Но все детали корпуса вроде были на месте, и ничего не украдено. Осторожно отсоединившись от зарядки, Гамлет попробовал освободить ноги от проволоки. Это оказалось не так просто, но в итоге узел удалось размотать. В этот момент снаружи загромыхала тележка, и возле будки появился Ахиллес.
– Утро доброе, как тебя там, Гамлет? – поздоровался он, заглядывая внутрь.
– Ты зачем меня связал? – хмуро спросил Гамлет, потрясая медной проволокой.
– Вот дурная башка! – воскликнул Ахиллес. – Не связал, а заземлил.
– Зачем же это?
– На ночь заземляться – очень хорошо для коротушки, – объяснил Ахиллес. – Проверено, помогает.
– От ППЛ? – изумился Гамлет. – Помогает?
– И еще как! – кивнул Ахиллес. – Это ж заземление, понимать надо! Отрицательную энергию в землю отводит. Положительную – оставляет. Ты помнишь, какой был вчера, когда я тебя сюда еле притащил?
– Какой?
– Да вообще никакой! А теперь?
– Теперь?
– Теперь ничего, разговариваешь. Выходит, не зря я тебя заземлил на ночь? Выходит, помогло?
– Логично! – обрадовался Гамлет. – А кибернетик мне про этот способ ничего не сказал!
– Кибернетик... – Ахиллес с отвращением помотал головным блоком. – Слышать про них не хочу! Что они вообще могут, кибернетики ваши? Они ж чинить не умеют, калечат только! Нет, брат, если хочешь излечиться, запомни: только народные средства, нетрадиционная кибернетика и параэлектроника!