И сейчас - Пауэрс беспрепятственно миновал наши системы противовоздушной обороны, пролетел даже прямо над зенитным полигоном Капустин Яр на Нижней Волге, из Ирана пересек половину СССР, по нему лупили - а сбить не могли. (Вместо него - сбили свой один.) И только на Урале в него улупили, по сути случайно. (А Пауэрс предпочёл плен обещанному по контракту самоубийству иглой. Потом и книгу воспоминаний издал, деньги получил.) Тогда весь случай подали публично так, что Хрущёв сперва, из милосердия, не хотел сбивать. Но сами-то знали: куда годны?
Видно было, как Устинову тяжело, неприятно, - Емцов сидел совсем неподалеку, но не за главным столом, а в пристеночном стульном ряду. Устинов, с подёргиванием своего долговатого лица, явно искал, чем оправдаться, кому для этого слово дать, чтобы находчивые аргументы привёл?
И тут - Емцова внезапно взнесло, как когда-то перед Хрущёвым, или когда взялся выпускать лазерные гироскопы, - сразу и страх и бесстрашие, как в воздухе бы летел без крыльев - вот взмоешь или разобьёшься? - поднял руку просить слово, вверх и с наклоном к Устинову! (А внутри: ой, хоть бы не дал! На таких высоких совещаниях - опасней, чем на поле боя, чем на минном: чуть неосторожное выражение или малый перелом голоса уже могут тебя погубить. Впрочем, свои инженеры убедили его, что решение - уже близко.)
Устинов видел руку, однако сухопарому выскочке не рисковал давать: чего ляпнет, по молодости? Выступали один генерал, другой генерал, один директор, другой директор. И теперь уж каждый раз Емцов поднимал (хотя внутренне - ещё робел). Устинов посмотрел ему пытливо в глаза - и тут Емцов ощутил, как в глазах его зажглось - и пошло уверенным сигналом к Устинову. И Устинов явно понял, принял сигнал. И - дал слово.
Емцов вскочил пружинно, и заговорил энергично. Подталкивал его и тот опыт с гальваническим цехом: да, иногда надо признать сделанным - ещё и не сделанное! и с Курском: провал потом наверстаем, а красный столбик - должен стоять непременно! И хотя он знал, что Селекция движущихся целей всё не налаживалась, - но она должна наладиться! должна - по закону великого Разгона!
И самонадеянно тряхнув головой - заверил генералитет, звонко:
- Проблема селекции высоколетящих целей - у нас уже решена. В короткие сроки она будет уже в практике.
Застыли, даже рты приоткрыли.
И на этом бы остановиться? Нет, ещё не полная победа. Теперь - очень озабоченно, но и надменно:
- По-настоящему мы уже заняты другой проблемой, и она стоит для всех: создать систему обнаружения низколетящих целей. Американцы то и дело снижают высоты...
Сотряс Совещание! В перерыве Устинов усмехнулся наградно: "Ну, не посрамил ВПК." А ещё один видный генерал схватил Емцова под руку (Емцов не успел рассчитать - почему он? потом узнал - тот терял значение, хотел укрепиться) и повёл его в какую-то чуть не маршальскую группу: "Вот, мы..."
Так-то так, приятно, но и страшно: а если не получится? Да, могло б и не получиться... Могло бы, если бы не Разгон! Ещё летом пришлось ему повторить и на другом совещании (шефы ВПК горели), что будто идёт как надо, - а всё ещё не было сделано!
Да тут не то что карьеру сломят - посадят...
Но у него был опыт Борунова: оказаться быстрей и проницательней своих подчинённых, не отдать им инициативы (а всё умное - тотчас подхватывать). Действовать на подчинённых психологически: синие столбики не могут появиться ни по каким причинам! Он уже ощущал себя - лютым производственником и озарённым директором. То и дело ночью к нему домой машина: "конвейер остановился!" или там что, - и он несётся на завод. (Уже и о нём рассказывают басенные эпизоды.) И он поверил в творимость чудес. Казалось бы, по естественным законам природы, - такой процесс нельзя заказать вперёд, такое сооружение может и не держаться, но есть и психологический закон: "Вытянем во что бы то ни стало!! "
И - вытянули. За 4-й квартал того же года завод получил знамя ЦК и Совета министров, директор - Героя Социалистического Труда.
А дальше - взлёт, и взлёт, и взлёт. (Да по глазам и повадкам любой заводской девушки - а много ль мы шагаем, не задевая в себе этих струн? ощущал непреклонную свою победность. Да ведь у него и дворянская кровь текла - видна в окате головы и как держал её.) Завод его, шифрованно переименованный в "Тезар", - теперь воздвигался в новых и новых корпусах, набирал новые тысячи рабочих. Он выпускал - СВЧ-генераторы, сердца локаторов, и сложные системы питания к ним, а кто-то другой - волноводы к антеннам, а кто-то ещё - вычислительные комплексы для локаторов. Посылаемые на поиск сигналы должны быть переменной частоты, чтобы противник не успевал к ним привыкнуть и защититься. Строилась первая противоракетная оборона. Уже был создан "московский зонтик": по 140 устройств на каждую из четырёх сторон света (через Северный полюс особенно ждали) с обнаружением летящих ракет за тысячу километров - и устройства эти в три пояса: внутренние потом добирают то, что пропустили внешние. И - тысяча целей обрабатываются одновременно, а дальше электронно-вычислительными машинами распределяются по стрелебным комплексам: кому по какой цели стрелять. (И тут мы, в этом зонтике, обогнали американцев!!)
Дальше пришла пора разделяющихся головок - поспевали мы за американцами и в головках. И по возвратным локаторным сигналам научились различать головки боевые от показных беззарядных.
И - сыпались на Емцова награды. И счёт потерял он этим высоким совещаниям, куда летал, и высоким кабинетам, куда, как говорится, чуть не любую дверь открывал ногой (не любую, конечно). Даже входил в комиссии по редактированию постановлений ЦК. И сколько этих физиономий с обвислыми щеками и подбородками, почти без мимики лица и глаз, а губы открывающих лишь чуть, по неизбежной необходимости произносить фразы - сколько их, навстречу Дмитрию Анисимовичу, нехотя меняли своё отродно неприязненное выражение. (Чужой был им этот оборонный директор - слишком молодой, худой, подвижный, с воодушевлёнными блистающими глазами и аристократическим лбом.) А Дмитрий Фёдорович Устинов - просто полюбил Емцова.
(Но - и надломился хребет карьеры: близкий друг Емцова, учёный электронщик, посвящённый во множество наших секретов, поехал в Европу на конференцию - и не возвратился! - взбунтовался против Системы! И - Емцов закрепился невыездным - на два десятка лет! А могло бы и сильно хуже, и свергли бы вовсе. И, вот, как понять тебе этот непредупреждённый внезапный поворот друга? Понять его - вообще нельзя, потерял голову. Не ради западных же благ, и тут ему хватало. Свободы? - но в чём таком ему не хватало свободы? А лично - предательство? Да что - "лично"! Из-за беглеца пришлось по всей системе противоракетной обороны менять все коды, номера, названия...)
А за эти 20 лет - "Тезар" всё разрастался. Заводоуправление - мраморный дворец. Но и новые цеха - загляденье, роскошные здания. Строили - денег не жалели. Это был уже не завод - а пять заводов вместе, в одном каменном обносе, и три Особых конструкторских бюро (ещё секретнее самих заводов). И 18 тысяч рабочих и служащих. И вот в одном и том же директорском кресле (перенеся его несменно и в новое здание), просидел Емцов - скоро четверть века. Сохраняя всё ту же сухость фигуры, лёгкость походки и быстрый умный взгляд. Волосы - выпадали, а остаток на теменах не проседел. Распоряжался только повелительно, и умел осадить любого. Было ему за пятьдесят.
В таком возрасте уже не жена приносит тебе второго сына - но сам сын ещё насколько гордостней, и горячей, и сгусток надежд, и обещанье продолжить тебя насколько дальше в годы! Ты - вместе с ним как будто ступаешь первыми ножками! Старший сын уж давно сам по себе, и не так пошёл, - но вот этот, через двадцать лет от первого, пойдёт каково! И сколько же дальнего смысла он добавляет в твою жизнь.
А Тезар всеми фундаментами только врастал и врастал в приволжскую землю, ещё прихватывая и прихватывая расширенным забором соседние жиловые и луговые гектары, - но продукцией своей, но назначением и делом своим всё более впитывался в нашу оборону как всесоюзный гигант. С ним - и его безупустительный директор, не уставая застолблять всё новые направления поисков и производства. (А всё так же - невыездной: ему верило ЦК, ещё бы не верило! - а осторожность Спецуправления тоже не лишняя?..)
Да, оборона советская - и нападение же! - стояли всё так же несокрушимы и действенны. Но уму, знающему тоже и подробности секретных донесений из-за океана, притом уму живому, - с начала 80-х годов, от Рейгана, стало проясняться, что мы в гонке - уже не те, приотстаём. Этого нельзя было допустить, нельзя было дать себе остановиться! - но вот эти развислые в креслах, с мёртвыми глазами, нахлобученными бровями, прищурые, слушающие вполуха, неприязненные ко всякому, кто ниже их по должности, - как их протронуть? можно ли что довести до их мертвеющего сознания? (К старости не тот уже стал и Устинов.)
И вдруг - появился, проявился - Гор-ба-чёв! От первого же пленума ЦК разбудил надежды. Оживём! Рядом с ним - и Лигачёв, и он дал Емцову даже выступить на Политбюро! А в Дмитрии Анисимовиче, ещё с затонувшей косыгинской реформы, - теплилось понимание, как уже тогда, в 65-м, приходило нам время перестраивать экономику - но трусливо, расслабленно, равнодушно упустили всё. А тогда - тогда промышленники чувствовали себя в боевой форме, и поверили в лозунг: теперь планировать - по-новому! стимулировать труд по-новому! И Емцов - не одного себя выражал, когда горячо взялся читать доклады партийным аудиториям, даже в высшей партийной школе: что такое новая экономическая система и как она спасёт страну. Слушали - удивлялись. Тогда пригласил его и местный университет на курс лекций: "Основы экономической политики социализма" - и Емцов принял вызов, пошёл. А сам для себя уже тогда был погружён и в любовь к запрещённой кибернетике, зачитывался Эшби, включил в свой курс и элементы кибернетики, какие успел перенять. Удивлялся и сам: ко всему, ко всему подходить с системных позиций! - а?.. (От благодарного университета получил кандидатское звание.)
Но потом - весь надув реформы выдохся как проколотый. И охолодел - на 20 лет. Ну, ничего, как-то жили. Наш век доживём и без реформы?
Нет, вот она! Горбачёв! Уже охладелая вера снова стала набирать накал. По старым, но обновлённым тезисам - пошёл Дмитрий Анисимович в университет читать лекции о современной системе управления промышленностью (однако уже без былой примеси кибернетики, разве угонишься за ней 20 лет?).
Но - Горбачёв? - о чём вы говорите? Этот близорукий несуразец - что он делал? Какие разрушительные спускал приказы, ляп за ляпом? Вводятся Советы Трудовых Коллективов! - и этот СТК рассматривает и либо одобряет, либо не одобряет план, спущенный министерством!? Да я вас поймаю на слове: какая кухарка у себя на кухне такое допустит? - не то что директор могучего прославленного комбината! Нет, слушайте, ещё лучше: так называемый "трудовой коллектив" отныне будет выбирать директора! Да моя деятельность наполовину проходит вообще вне завода: все поставки, внешние связи, верховные органы, валютные закупки - и кто в трудовом коллективе, и какая шушваль может об этом всём судить? Бредятина! И ещё какая-то газетёнка, да притом литературная, открывает рубрику: "Если бы директором был я..." Шлите пожелания... Бывало в нашей жизни и раньше? У вас, может быть, и прекрасная память. Но у меня есть свойство обобщать. Так вот: это - конец!
Но какой ни конец - а всё живое должно жить. (А у тебя же - второй сын, растёт. Это - какая музыка в душе? Теперь-то и жить! И - сколько ещё жить!)
Так - и хлюпались, пять лет "перестройки". Находили решения "методом тыка", как говорят экспериментаторы. И уже - сами, подальности от тех, кто верхоправит, без каждого поклона в Москву. К концу 80-х годов все связи между предприятиями в СССР настолько распались, что уже нельзя было надеяться ни на какого поставщика. И монстр Тезар искал, как изготовить для себя побольше самим.
Но ещё и тогда - не знали настоящего горя. А вот когда узнали - когда разогнали Партию. Да! я - первый не любил этих вислобровых на самом верху, не смотрите на мои ордена, не считайте мои золотые звёздочки или сколько раз я выступал в прежнем ЦК, - рассматривайте, что я скромный человек, просто профессор кибернетики. Так. Но - партия была наш Рычаг. Наша Опора! А её вышибли.
И кинулись в великую Реформу, как старый рыбак сказал у проруби: набалмошь.
А до Тезара дошло так. Ровно через три недели после мозговитого начала реформы, позднеянварским пасмурным днём, подали Емцову телеграмму из министерства обороны: "Отгрузку продукции шифр такой, шифр такой, остановить отсутствием финансов."
Один в своём большом кабинете, но в издавнем кресле, - сидел Дмитрий Анисимович над телеграммой - и ощутил мурашки в волосах.
Как будто злой дух, демон, над самой головой низко-близко пролетел.
Или как будто великий красавец-мост через реку шире Волги - рухнул в минуту, только бетонный дымок ещё оседал.
Сорок один год, от Георгиевского зала, Емцов был производственник. Тридцать два года, от Пауэрса, - директор Тезара. А эта телеграмма вестила: всему конец...
Если у министерства обороны уже через 3 недели от старта "реформы" нет финансов на такое - то их уже и не будет. И мудрый человек обязан видеть всё насквозь - и до последней задней стенки. Это, действительно, всему конец. И самое неразумное - это защитно барахтаться, слать умолительные телеграммы, обманывать самого себя, оттягивать развязку. Да, сказано только "прекратить отгрузку", не сказано "прекратить производство", и в цехах и в складах ещё есть места, можно изготовлять и дальше.
Нет. Обрезать - сразу. Не длить агонию.
Он - час так просидел? не зажигал света, и вот уже полные сумерки в кабинете.
Зажёг настольную лампу. Вызвал трёх ведущих. И скомандовал отрешённо, мёртво, как уже не о своём: по шифру такому, шифру такому - немедленно прекратить выдачу материалов цехам.
А значит, Великий Разгон - кончен.
В те недели из ста военных директоров девяносто пять ринулись в Москву доказывать: "Мы потеряем технологию! Дайте госзаказ, а мы пока будем работать на склад!" И боялись одного: только б не выключили из казённого снабжения, "только б меня не отбросили в приватизацию". Разрушительное это слово пугало, как морское чудовище.
А Дмитрию Анисимовичу стало ясно как при температуре Абсолютного Ноля, минус 273: Электроника наша - кончилась. Высокие технологии погибнут безвозвратно, ибо не смогут сохраниться отрасли или заводы по отдельности: всегда до нужного комплекта будет чего-то не хватать. Система будет деградировать вся целиком, никак иначе. Наша высокая военная техника начнёт рушиться, рушиться - а потом никто её не восстановит и за десятки лет.
А ведь реформа Гайдара-Ельцина-Чубайса - гениально верна! Без горбачёвской половинчатости: надо разрушить всё - и всё - и всё - до конца! И только когда-нибудь потом, уже не нами, Карфаген будет восстановлен, и уже совсем не по нашему ладу.
Но когда этой заметавшейся компашке казённо-сплочённых директоров Емцов заявил: "А я - иду на приватизацию!" - "Да ты белены объелся! - взгневались оборонщики. - Да как это можно в нашем деле даже вообразить: приватизация? Да пока мы живы - никакой приватизации!"
- Д-да? - усмехался Емцов со своей неизречённой уверенностью, хоть и горькой. - Хорошо, давайте рассуждать, я вас сейчас разгромлю. Если я вас правильно понял: у нас, зато, например, продолжает расти металлургия? Гоним дешёвые стали, а спецстали загублены? У вас прекрасная память на прошлое. Но надо его забывать. Ни штаба ВПК, ни штата ВПК - больше не будет. И из продукции нынешнего уровня мы уже скоро ничего никогда не повторим.
Да среди всех дурацких лозунгов - "перестройки", "ускорения", "социалистического рынка", потом "реформы" (неизвестно по какой программе), был один проницающе разумный, если его не упустить. К директорам заводов обратились: "Становитесь хозяевами производства!"
Верно! Схвачено! Вот оно, заложено тут.
Но если ты номинально "хозяин производства" - почему же не стать им реально?
Однако стать хозяином - как это?
По неизведанному пути - первому всегда трудней. Но - и выигрыш времени, вот, для переконструкции Тезара.
Правда, нашлось ещё сколько-то подобных - "партия экономической свободы". Вступил к ним. Но: болтовня одна или политической власти хотят. Нет, не через политику решается.
Сперва Емцов поверил в содействие западных инвесторов. В гости на Тезар услужливо и доверчиво принимал приезжающих западных банкиров, широко по русски их угощал. Очень вежливые, улыбчивые, хорошо ели икру, - а ни цента не предложили в содействие.
Но от государства - тем более одни шиши. Надо торопиться.
При теперешнем свободном выезде - поехал в Америку сам. Встречали очень хорошо - как "прогрессивного предпринимателя". И встречи, и консультации, и деловые завтраки-обеды. А вложений - и тут ни гроша не дали. Но давали, но дали всё один и тот же верный совет: такого монстра, как ваш Тезар, никто инвестировать не будет, на нём можно только проиграть. Вам надо разгромоздить его на много отдельных предприятий - и пусть каждое выбивается своими силами.
С полтавского детства хорошо помнил Гоголя: "Я тебя породил - я тебя и убью."
В совете министров - суета, вертея, каждый добивается, друг друга отталкивают. Так втиснулся Емцов с вице-премьером в самолёт, и пока на конференцию летели - получил резолюцию на приватизацию Тезара и дробление его.
Да, если живое тело разрубить на части - они будут корчиться в поисках друг друга. А иного выхода нам не оставлено.
И вот теперь будет мой принцип: никаких нам ваших дутых госзаказов! платите вперёд, тогда и заказ. Деньги раньше товара - не принято? А нам выхода не оставили: денежки - вперёд! Оборонную часть Тезара довёл до 5 процентов - до запчастей для противоракетной обороны, крохи. Раздробил Тезар на шестьдесят дочерних фирм, но надо всем и всеми - ты остаёшься генеральный директор. В их уставных фондах - что-то от прежнего Тезара, а на остальное ищите богатых держателей, сами ищите. У каждой ячейки - свой самостоятельный интерес выжить, вот и корчитесь. Все шесть десятков - юридически равноправны, а генеральный директорат своё имеет, это по-новому называется "холдинг", держание.