— Я не стану подписывать колонку именем Солсбери, — сказала Луиза. — Это реальный человек.
— Не более чем я. А мистер Снид, похоже, уверен, что газеты с его именем будут лучше продаваться.
— Лорду Солсбери это может не понравиться, — возразила она.
— Так случилось, что я знаком с Солсбери, — парировал Колин. — Я позабочусь, чтобы он не поднимал шума.
— Это просто невозможно! — простонала Луиза. — О чем, скажите на милость, вы собираетесь писать в моей колонке, пока я буду писать в его колонке?
— Разве это так сложно? Я знаю английский не хуже любого другого человека. Может, я не так цветисто выражаюсь, как вы, но…
— Об одежде не так легко писать.
— Я читал вашу колонку, мисс Торп. Все, что нужно, — написать в самом начале какую-нибудь витиеватую и пустую фразу, а потом описать два-три одеяния.
— Да неужели! — резко возразила Луиза. — Почему бы вам не описать то бальное платье, что недавно было надето на моей сестре?
Он задумался.
— Ну, давайте же! — поторопила она.
— Что ж, — протянул Колин, — оно было тыквенного цвета, с лентами на… э-э… груди.
Луиза захихикала.
— Юбка состояла из двух частей, верхней и нижней.
— Отлично! — подбодрила его Эмили. — Это юбка из газа, посаженная на креп.
— Точно, — подхватил Колин. — Газ и креп. Именно это я и собирался сказать. А на лифе были пришиты такие маленькие штучки.
Он посмотрел на Луизу.
— Ну, и как я справился?
Она разразилась звонким смехом.
— Что я упустил?
— Оно не тыквенного цвета, а янтарного. А эти «штучки» назваются бисер!
Он пожал плечами.
— На мужской одежде его нет, поэтому не вижу тут проблемы. Вопрос лишь в том, поможете ли вы мне, мисс Торп?
Она молчала.
— Поскольку вы пользовались моим именем… — вкрадчиво напомнил он.
Шесть недель спустя Колин сидел в гостиной миссис Юинг. Он уже успел привыкнуть к этой комнате. В конце концов, на протяжении последнего месяца он проводил в ней почти каждый день.
Они с Луизой сидели рядом за столом и рассматривали лежащий перед ними жилет.
— Откуда он взялся? — спросил Колин.
— От французской модистки мадам Карем. Вероятно, его заказал лорд Рочли. После обеда мне нужно отослать его обратно.
— Само собой разумеется, — пробормотал Колин. — Рочли — тупица. — Он хмуро посмотрел на полосатый жилет.
Луиза постукивала пером по столу.
— Так, посмотрим… — сказала она.
Колин склонился чуть ближе. У нее была самая красивая шея, которую он когда-либо видел. Один ее вид вызывал у него жажду, опьянение…
— «Мода предписывает носить жилеты из полосатого тулинетта[7]», — задумчиво произнесла Луиза. — Хорошо звучит. А потом можно добавить что-нибудь личное. «Хотя выбор цвета, естественно, остается за владельцем, мистер Итеридж желает сообщить, что лично он предпочитает бутылочно-зеленый с тонкой — очень тонкой — полоской темно-красного цвета, что обеспечивает…»
Она подняла взгляд и увидела, что он улыбается. Головокружительная волна жара опалила ее живот.
— Не мистер Итеридж, — поправил Колин. — Вы же пишете от лица Солсбери, помните?
— Конечно, — кивнула Луиза, заморгав при виде выражения его глаз. — «Солсбери советует оливково-зеленый…»
Он постучал по ее руке пальцем:
— Вы говорили про бутылочно-зеленый, — перебил он.
— О, неужели! — Луиза с тревогой поняла, что от одного лишь этого прикосновнения ей захотелось заерзать на своем месте, поэтому поспешно спросила: — Ну хорошо, а что вы сами собираетесь написать об этом жилете?
Колин улыбнулся.
— Я не собираюсь об этом писать. Мне не нравится эффект от полоски. Мужская талия при этом выглядит странно.
— Так и задумано, — пояснила Луиза. — Видите, как полоски сходятся к пуговицам на талии?
— Мне это кажется фатовством, — заметил Колин.
Салли тихо посапывала, восприняв свою роль компаньонки как приглашение поспать.
— Я напишу правду, — сказал он, наклоняясь ближе к Луизе.
— И в чем… — она постаралась говорить спокойно. — И в чем же, по-вашему, заключается правда?
В ответ перо Колина запорхало по бумаге. Затем он передвинул лист к ней.
— «Болтовня о моде зачастую состоит из беспардонности и банальностей, — прочла вслух Луиза. — Кто-то даже может назвать ее бредом. Однако мистер Итеридж абсолютно убежден, что нигде бредовость не является столь очевидной, как в случае, когда мужчины надевают полосатые жилеты с большими золотыми пуговицами».
Он улыбнулся ей дьявольской усмешкой, белозубой и вызывающей у нее грешные мысли.
— Эдвард никогда бы такого не сказал, — простонала Луиза. — Ему нравятся полосатые жилеты. Он говорил об этом всего несколько месяцев назад. Вы испортили мою рубрику, как я и предполагала!
Он выглядел оскорбленным до глубины души.
— Ничего подобного. Я особенно стараюсь походить в манере изложения на вас. Вы читали мою заметку на прошлой неделе?
— Это было ужасно, — отрезала Луиза. — Вы сказали, что Эдвард никогда не надевает по вечерам цветные чулки. Но Эдвард считает, что розовые чулки — это отлично. Он не раз говорил об этом!
— Больше нет, — ухмыльнулся Колин.
— И Эдвард любит полоску, — настаивала Луиза.
— Что ж, если вам так угодно… — В его тоне было нечто такое, от чего ее щеки опалил румянец. — Я попробую еще раз. «Мистер Итеридж не устает упиваться красотой полосатого жилета».
— Это чушь, — резко заявила Луиза. Он находился так близко, что белое полотно его рубашки касалось ее руки. Она приказала себе дышать медленнее. Это пройдет. Закончив последнюю статью, он уйдет, и она как-нибудь научится жить без него.
Его глаза были такими темными. Она не к месту подумала, что пах он тоже не как ее Эдвард. Тот пользовался дорогим мужским одеколоном. В отличие от него этот Эдвард пах свежим воздухом, кажется, немного мылом и еще менее уловимо — мужчиной.
Луиза решила, что дело в том, как он смотрел на нее. Она ощущала его взгляд всем телом.
— Для вашей последней колонки этого материала должно хватить, — жизнерадостно сказала она, поднимаясь со стула.
Колин кивнул.
— Уверен, я смогу сочинить приемлемый кусок про этот полосатый жилет.
— Полагаю, мой бедный Эдвард еще раз повергнет в шок весь Лондон.
Он улыбнулся.
— Я буду очень стараться. — Салли по-прежнему тихо посапывала у камина. — До завтра? — спросил он, коснувшись пальцем ее щеки.
Она покачала головой.
— Ваши дни автора газетных статей закончились, мистер Итеридж. У вас больше нет причин приходить сюда.
Его палец проследовал от щеки к ее подбородку и чуть приподнял его. Он наклонил голову.
— До завтра? — переспросил он и коснулся губами ее губ. Они были чудесными и чертовски убедительными.
— Мистер Итеридж!
Его поцелуй больше не был нежным, он стал горячим, требовательным и жадным. Его руки скользнули по ее плечам и притянули ее ближе.
Салли во сне захрапела, и Луиза пришла в себя. С колотящимся сердцем, она отшатнулась.
— Вы решили поцеловать меня, потому что моя репутация испорчена?
— Что?
— Отец вышвырнул меня из дома, потому что я поцеловала молодого садовника, — сердито прошипела она. — О чем вы, без сомнения, знаете, если спрашивали кого-нибудь в Лондоне.
— Не спрашивал, — серьезно ответил он, глядя ей в глаза.
— Так оно и было, — подтвердила она, стараясь подавить истерические нотки в голосе. — Тем не менее, один проступок не означает, что я доступная добыча для любого джентльмена, случайно забредшего в нашу гостиную.
Он не казался сердитым и продолжал ей улыбаться своей кривоватой улыбкой.
— Может, я и забрел сюда случайно, — терпеливо сказал он, — однако, уходить не собираюсь.
Его теплое тело находилось прямо перед ней, он очень медленно поднял руки и вновь притянул ее к себе.
— Я никуда не уйду, — прошептал он ей в губы.
Прядь волос упала ему на глаза. Волосы ее Эдварда были красивого золотистого оттенка и были зачесаны «а ля Тит». Волосы этого Эдварда вились у основания шеи, падали ему на глаза и вызывали у Луизы желание заплакать.
Вот только времени на это у нее не было, потому что он целовал ее, а его руки крепко ее обнимали. Она чувствовала себя защищенной — впервые с тех пор, как отец вышвырнул их с сестрой из дома и настрого запретил возвращаться. Мысль об этом заставила ее задрожать, и, прижавшись теснее, запустить пальцы в пряди у него на затылке. И поцеловать его в ответ.
Они целовались, пока в камине не треснуло полено. Салли снова всхрапнула, но не проснулась.
Они целовались, пока в камине не треснуло полено. Салли снова всхрапнула, но не проснулась.
— Вы должны уйти, — решительно сказала Луиза. — Может, я и поцеловала садовника, но я вообще-то д-довольно приличная женщина.
Его глаза, казалось, всегда смеялись.
— Ну, я бы так не сказал. В конце концов, вам нравятся полосатые жилеты и розовые чулки.
Она попыталась улыбнуться в ответ, но у нее ничего не получилось.
— Приятно было… — начала она.
Но он не дал ей договорить.
В его руке внезапно оказалась маленькая коробочка. Она уставилась на нее.
— Хочешь, я опущусь на одно колено, Луиза? — Его голос звучал гораздо неувереннее, чем обычно. И он был абсолютно серьезен. — Потому что я сделаю это, если ты хочешь. Честно говоря, я готов выполнить все, о чем ты попросишь.
В комнате повисла напряженная тишина.
— Ты просишь…? — она не смогла закончить вопрос.
Он продолжил срывающимся голосом:
— Должен предупредить тебя, что, хотя я позволил трем своим предыдущим невестам передумать, не думаю, что я позволю это сделать тебе. Так что, мисс Луиза Торп, вы должны быть абсолютно уверены, что хотите выйти за меня замуж.
Она коснулась кольца пальцем с розовым ноготком.
— Оно принадлежало моей матери, — хрипло сказал он. — На прошлой неделе я съездил в Херефордшир и попросил твоей руки у отца.
Она взглянула на него с немым вопоросом в глазах.
— Твой отец — старый лис, но он согласился.
Она сглотнула.
— Я не… не могу выйти за тебя. — От мэки в ее голосе у него сжалось сердце. — Я неподходящая для тебя жена. Я не вращаюсь в светском обществе.
Он запустил пальцы в ее волосы, и шпильки полетели на пол. Черные волосы окутали его руки, как шелк.
— Подходящая, — хрипло сказал он. — Ты моя Луиза. Мне никто не нужен, кроме тебя.
Ее губы задрожали. Колин взял ее за руку и, перевернув, поцеловал ладонь. Луиза задрожала всем телом. Он посмотрел на нее, и в его глазах отразилось неподдельное чувство.
— Я никогда особо не переживал, что мои невесты давали мне отставку, Луиза. Но для тебя…
Она заморгала.
— Невесты? Ты сказал «три невесты»? Ты не Эдвард Итеридж!
Он просто не мог не поцеловать ее снова. Она выглядела такой удивленной, а ее губы были такими сладкими.
— Я не Эдвард, — сказал он извиняющимся тоном. — Я Солсбери. Когда-нибудь я стану графом, а ты — графиней. И тебе лучше звать меня Колином.
Она открыла рот, возможно, чтобы накричать на него, поэтому он опять ее поцеловал.
Он обнимал ее так, словно не собирался никогда и никуда отпускать, и спустя какое-то время она стала обнимать его точно так же.
КОНЕЦ
Примечания
1
Часть цитат приводятся по книге Э. Джеймс «Пленительные наслаждения» (М: АСТ, 2002; пер. С.Б. Шестернева) — Здесь и далее примечания переводчика.
2
Произношение фамилии salisbury взято из интернет-словарей.
3
Дословно с англ. «Модные знамения»; в «Пленительных наслаждениях» журнал называется чуть по-другому.
4
Прическа а ля Тит (a la Titus) — появилась в период французской революции. Коротко стриженные волосы по античному образцу закручиваются по всей голове в кудри или завиваются и начесываются на лоб. Изобретателем этой прически, по всей вероятности, был актер Тальма; с ней он выступил в мае 1790 года в пьесе «Брут» Вольтера.
5
Приблизительно 183 см.
6
Дословно с фр. «Собрание красавиц»; сокращенное название английского иллюстрированного женского журнала, издававшегося с 1806 по 1837 годы, в т. ч. публиковавшего на своих страницах выкройки к модным платьям.
7
Рисунчатая ткань для жилетов.