Она снова посмотрела на меня прямо, уголки ее губ чуть расслабились.
– …м ы м о ж е м п о с т р о и т ь т в о ю п о в с е д н е в н у ю ж и з н ь з а н о в о.
Аах…
После этих лишь слов я никогда больше не ошибусь с определением своего места в жизни.
Я… это я.
Я — К а д з у к и Х о с и н о.
Я извлек ключи из кармана. Вставил их в замок наручников.
— …Что ты делаешь, Хосино?! Ты бросаешь жизнь собственной сестры, чтобы тебя приласкала твоя подружка?! Ты правда отвратителен…
— Нет. Я решил твердо. Но это неправда, что я бросил сестрицу.
— И что? Если ты не будешь подчиняться, Рюка Хосино будет убита!
— Не будет.
— С чего такая уверенность?!
— Все просто.
Это вовсе не какой-то блеф — я всего лишь озвучил свое намерение.
— С того, что я этого не допущу.
Мне больше не нужно им подчиняться. Мне больше не нужно ограничивать себя тем выбором, который предлагают они.
Потому что теперь я не могу проиграть — теперь, когда на моей стороне она.
Я принял решение ввериться ей.
Я повернул ключ. Наручники раскрылись и упали на пол. Я схватился за ее освобожденные руки. Она глядела на меня, я глядел на нее.
— Пожалуйста, помоги мне…
Я никогда больше не спутаю.
Я никогда больше не спутаю, каким именем ее надо звать.
– …М а р и я.
И как только я это сказал, она — нет, правда, хоть и на долю секунды –
Она улыбнулась, невинно, как нормальная девушка ее возраста.
— При одном условии.
Она вновь заговорила в своей обычной, полной достоинства манере.
— Возможно, мне необязательно говорить об этом. Я верю, что ты в любом случае выполнишь это условие. Однако я тоже тревожусь, и мне было действительно больно. Так что позволь мне все же сказать.
Я чуть кивнул, не понимая ее намерений.
— Я никогда больше не выпущу тебя из виду. Поэтому, пожалуйста. И ты тоже…
Мария отвела взгляд. Потом снова обернулась ко мне и произнесла отчетливо:
— …никогда больше не выпускай меня из виду.
Ааа… понятно.
Я не замечал до сих пор.
Я выбрал одиночество, и совершенно зазря; но страдал из-за этого не я один. Мария тоже осталась одна и страдала.
Начиная с «Комнаты отмены» Мария всегда была [А е й О т о н а с и]. О н а п ы т а е т с я б ы т ь «ш к а т у л к о й». Настоящей ее, [Марии Отонаси], просто нет нигде.
«Меня зовут Ая Отонаси. Рада с вами познакомиться».
«Но я не сильная».
Я вспомнил ту сцену, когда она жаловалась.
Верно. Я один могу звать ее «Мария», потому что я единственный, кто видел ее первый перевод в нашу школу.
Если я забуду, [Марию Отонаси] позабудут действительно все — возможно, даже она сама, — и она исчезнет.
— Кончайте уже!
При звуках этого голоса я выпустил руки Марии.
— Что за чушь? Сговаривайтесь, не сговаривайтесь — это ничего не изменит! Кадзуки Хосино будет захвачен, а его сестра Рюка будет убита. Или вы думаете, что можете просто уйти в свой воображаемый мир?
Миядзава-кун смотрел на нас со злобной усмешкой.
— Вам не победить! Ведь [Юхэй Исихара] покончил с собой. Вы не можете найти покойника! И, разумеется, уничтожить «шкатулку» тоже не можете. Ну и как вы решите эту проблему? Давайте, поделитесь!
Он… прав.
«Владельца», младшего брата Миядзавы-куна, больше нет. И с этим мы ничего не сделаем.
— …Я уже знаю, кто такой [Юхэй Исихара] на самом деле.
При этих словах Марии Миядзава-кун широко распахнул глаза, но уже секундой позже заметил ее унылое выражение лица, и уголки его губ поползли вверх.
— И что? Ты нашла его?
— …Нет. Целый день искала, но так и не нашла.
— Хе-хе, ну что ж, это объяснимо. Покойника ведь отыскать невозможно! — триумфально воскликнул Миядзава-кун.
…О?
Что это за странное чувство? Я чувствую в восторге Миядзавы-куна что-то ужасающе неправильное. Что же?..
«Слишком поздно; дошло теперь? Я больше не могу защитить человека, которого хочу защищать».
Он так сказал. Он сказал, что помогал осуществить «Неделю в трясине», потому что это единственный способ защитить «себя». Потому что его «младшего брата», который был ему настолько дорог, больше нет.
Вот оно что.
— …Это ложь.
Стоило мне это прошептать, как Миядзава-кун обернулся в мою сторону мгновенно.
— Ты говорил, что он умер, но это была ложь. Очевидно, если вдуматься. Ты бы никогда не сделал такого и не допустил бы.
— …Чего ты там лепечешь, Хосино? Не пытайся играть словами так, как тебе приятнее!
— Он ведь был важен для тебя, верно?
При этом внезапном вопросе Миядзава-кун нахмурился, но все же кивнул.
— Да.
— Тогда ты ни за что не стал бы говорить о его смерти со смехом, ведь так?
Конечно, мне это всего лишь показалось неестественным, за прямое доказательство едва ли сойдет. Так что если бы Миядзава-кун спокойно отмахнулся от моего вопроса, он бы меня снова перехитрил.
Но…
— А значит, он еще не умер, верно?
Но Миядзава-кун на мой вопрос не возразил ничего, лишь повесил голову.
— Ложь порождает надежду, когда ты осознаешь, что это ложь.
Я произнес эту фразу, которую он сам когда-то мне сказал. Он поднял голову; я продолжил.
— Ты был прав.
Он распахнул глаза и разинул рот. Я молча стоял и смотрел на него; он, сжав кулак и стиснув зубы, вернул мне злой взгляд.
— …Де… рьмо!..
Но в итоге он так ничего и не смог сделать и снова опустил глаза.
Затем двинулся с места заплетающейся походкой. Пройдя мимо нас, он протянул руки к столу и взял лежавший на нем мобильник.
Не произнося ни слова, он понажимал на телефоне кнопки, приложил его к уху и прислушался к чему-то.
— Я не успел.
Его шепот звучал так, словно он обращался к себе самому.
— Я не успел. Я был в ванне во время этого звонка. И когда я заметил голосовой мэйл, было слишком поздно.
Похоже, сейчас он слушает как раз тот самый мэйл.
— Я должен был успеть прежде, чем это произошло. Если бы я заметил эту боль раньше, я бы предотвратил. А я был отравлен моим собственным несчастьем и не заметил, как самый дорогой для меня человек кричит о помощи. И вот что получилось.
Он открыл верхний ящик стола.
— Я знаю, что уже слишком поздно. Я знаю, что уже не успею. Но знаете? Я все еще слышу этот крик! И я не хочу… слышать этот крик и дальше.
Он сунул руку в ящик.
— Я остановлю это. Ради этого я готов на любой грех, на любое наказание. Я пойду на все! Если есть возражения — давайте, выкладывайте!!
— Разумеется, есть, — заявила Мария. — Ты перестал думать. Ты ничего не выбрал. Ты предпочел просто зажать уши, чтобы не слышать криков. Ты просто наслаждаешься болью от бессмысленного сражения с нами.
Она опустила глаза, но тут же выплюнула следующие слова:
— Ты не сможешь вернуть прошлое, сделав это.
— …И что дальше? — прошептал он, повесив голову. — Может, ты сможешь отменить эти трупы, или что? Нет, ты не сможешь. Мне уже нормальное будущее не светит, сколько бы я ни старался. Поэтому я хочу хотя бы [Юхэю Исихаре] дать то, к чему он стремится. И ничего больше. Поэтому…
Он вынул руку из ящика.
— …Лезь уже в наручники!
В руке у него оказался электрошокер. Миядзава-кун бросился к Марии.
— Мария!!
Мария молниеносно перехватила выставленную руку и выкрутила. Миядзава-кун негромко вскрикнул и выронил шокер.
— Угг…
Я подобрал шокер. Мария может удержать Миядзаву-куна, но на большее насилие она не способна. Стало быть, сейчас моя очередь.
Я принял его сердитый взгляд, не отводя глаз. Я не отступлю. Если он считает меня врагом, я последую его примеру.
— Прости.
Я прижал включенный шокер к его шее.
Миядзава-кун со стоном свалился на пол.
— …Кадзуки, идем отсюда.
— Хорошо.
Но когда я уже собрался выйти из комнаты, в мою правую ногу что-то вцепилось.
— !..
Я резко развернулся. Миядзава-кун, лежа на полу, держал меня за ногу. Правда, настолько слабо, что стряхнуть его должно быть легче легкого.
Он поднял голову.
— Прости.
Что?..
— Прости, что я опоздал. Прости, что не мог спасти тебя вовремя. Я стану сильней… я стану сильней ради нас обоих…. Так что, пожалуйста, дай мне еще хотя бы один шанс!..
Ааа, нет.
Эта истовая мольба адресована не мне.
Я закусил губу и поднял правую ногу. Стряхнуть его руку действительно оказалось просто.
Затем я прижал шокер к спине Миядзаве-куну.
— …Не будет у тебя больше шанса.
Потому что я собираюсь растоптать это желание.
Я включил шокер. Голова Миядзавы-куна упала и больше не шевелилась.
…Прости.
Наверняка Миядзава-кун это сказал [ему].
Но может, это извинение и [мне] тоже было адресовано… такая мысль меня вдруг посетила.
Наверняка Миядзава-кун это сказал [ему].
Но может, это извинение и [мне] тоже было адресовано… такая мысль меня вдруг посетила.
Я перешагнул через Миядзаву-куна и подобрал его мобильник.
— Кадзуки, что ты делаешь?
Я открыл голосовое письмо.
«…Спаси… меня… Пожалуйста, брат, спаси меня!..»
И я понял наконец, кто такой [Юхэй Исихара].
4 мая (понедельник), День зелени
4 мая (понедельник) 07:49
Я обнаружил, что лежу на полу, на футоне, и что на руках и ногах у меня наручники. Но я еще не проснулся толком и потому думать нормально не мог.
Меня грызло какое-то мучительное чувство — непонятно, во сне или наяву.
Чувство было такое, как будто я тону в бездонном болоте.
Я рвусь и дергаюсь, и все напрасно; я погружаюсь все глубже и глубже; в конце концов я забываю, ради чего вообще дергаюсь. И не могу больше дергаться. Просто погружаюсь в трясину. Все мое тело заполняется грязью. Я сам становлюсь грязью. Поверхность тела, внутренности — все превращается в грязь. Я перестаю видеть очертания собственного тела, они растворяются.
Я больше не вижу самого себя.
…С а м о г о с е б я, хех.
Когда я только занял это тело, я говорил так о себе специально, но сейчас это получается само собой. Думаю, это не потому, что я привык, а потому что мой разум тянется вслед за телом Кадзуки Хосино.
Вот почему я верю, что могу стать Кадзуки Хосино, — потому что меня будет тянуть его тело.
Наконец-то я окончательно проснулся и потянулся. Я тут же понял, где я, по слабому запаху мяты. Это не квартира Рюу Миядзавы (где я должен был быть) — а комната Марии Отонаси.
До меня донеслось сонное дыхание. Обернувшись в сторону кровати, я увидел Марию Отонаси — она спала, повернувшись ко мне лицом. Ее лицо не было таким напряженным, как обычно. Нормальное лицо, так может выглядеть обычная спящая девушка моего возраста. …Кстати, она на самом деле моего возраста.
— Почему ты на меня так смотришь?
Ее невинное выражение лица как рукой сняло.
— Ты во сне такая милая, О т о н а с и — с а н.
— Стало быть, ты [Юхэй Исихара].
Она меня раскусила мгновенно. Хотя время между семью и восемью утра еще вчера принадлежало [Кадзуки Хосино].
Мария Отонаси села на кровати и посмотрела мне в глаза.
— Боюсь, ты жив.
— …Ааа?
На такое внезапное заявление я не смог нормально отреагировать.
— Я говорю, что «владелец» до сих пор жив.
Я по-прежнему не мог понять, о чем это она. Но постепенно до меня начало доходить, насколько невероятное заявление она сейчас сделала.
Какого черта?..
Все еще не в силах поспеть за мыслями Марии Отонаси, я просто лежал и смотрел ей в лицо. Презрительно глядя на офигевшего меня, она встала с кровати.
— Ладно, думаю, мне пора. У меня нет времени тут с тобой трепаться.
Мария Отонаси достала из гардероба куртку и надела.
— Куда ты собираешься?..
— Глупый вопрос. Искать «владельца». Куда же еще?
Если «владелец» жив, то это выглядит разумным. Мария Отонаси открыла дверь и вышла, не обернувшись.
Что? Что все это значит? Что вообще произошло?
Неужели наша вчерашняя стратегия провалилась? Иначе я не оказался бы в таком положении.
Сейчас я должен оценить ситуацию.
Мне нужен мобильник, чтобы позвонить Рюу Миядзаве. Мобильник Кадзуки Хосино лежал на столе. Я протянул к нему руки —
— !..
Мобильник зазвонил, словно специально ждал этого момента; я от страха отдернул руки.
На часах было ровно восемь утра. 8:00 — мое время со вчерашнего дня. Наверняка Рюу Миядзава дождался этой минуты и теперь звонит.
Я взял телефон и взглянул на высветившийся номер.
— …Э?
Это был не тот номер, который я ожидал увидеть. Это был номер… нет, не может быть! Обладатель этого номера в жизни бы никогда мне не позвонил!
Но тогда кто это?
Мои пальцы слегка дрожали, но я сделал вид, что не замечаю этого, и нажал кнопку «Вызов».
— …Алло?
«…»
Звонящий молчал.
— Алло? …Кто это?
«Рико Асами».
— Чт-…
У меня отнялся язык.
«Откуда такое удивление?»
— Т-ты…
«Тебе казалось, что я мертва? Что меня убили? Вот невезуха, хех. Я жива и с тобой разговариваю».
И верно, это был голос Рико Асами.
— Но этого не может быть! Ты не можешь быть жива! Рюу Миядзава должен был убить тебя!
«Ха, ха-ха, я это знаю более чем отлично, но — как видишь. Глупость какая. Все еще непонятно? Этот человек никогда не сможет меня убить».
Рюу Миядзава не может убить Рико Асами? …Не могу поверить. Рико Асами и для Рюу Миядзавы тоже должна быть занозой в заднице.
«Глупо надеяться убить кого-то, не замарав собственных рук. Ты мусор, на который даже смотреть противно. Почему бы тебе не прыгнуть в печку и не сгореть, как положено мусору?»
Рико Асами явно издевалась надо мной, воспользовавшись моим замешательством.
Наконец-то я принял тот факт, что она не мертва. И тут я кое-что заметил.
— …Почему ты говоришь так?
«Как я говорю?»
— Ты говоришь почти как…
«Почти как раньше? Как я говорила до того, как начала притворяться сильной? Как я говорила, когда могла только сидеть тихо и терпеть? Удивительно, что ты можешь так утверждать…»
Рико Асами сдержанно рассмеялась и продолжила:
«…Ты, кто вообще не меняется».
Я не меняюсь, говорит она? Я, так старавшийся все это время? Я, восхищавшийся Марией Отонаси и создавший новую личность? Я, собирающийся стать Кадзуки Хосино? …Я не меняюсь?
Не играйся со мной! Х о т ь т ы и Р и к о А с а м и!
— …Не играйся со мной! Ты звонишь, чтобы поиздеваться, или зачем?
Услышав явную враждебность в моем голосе, она, бывшая когда-то робкой и застенчивой, ответила:
«Да!»
— …Э?
«Знаешь — не могу простить таких, как ты, кто пытается захватить чье-то тело. …Правда, ну как так можно? Ты — знай свое место. Тебе надо сдохнуть. Поэтому…»
И без намека на эмоции в голосе Рико Асами продолжила:
«…думаю, я раздавлю эту «шкатулку»».
— Что… ты сказала?..
«Ты ведь знаешь, что я могу это сделать, верно? В конце концов, я, Р и к о А с а м и — е е «в л а д е л е ц».
У меня просто нет слов, чтобы ей возразить; так что я слушал молча. Руки мои дрожали.
Рико Асами негромко хихикнула, и я услышала:
«Даже и не думай спастись одна! Поняла, [Р и к о А с а м и] — с а н?»
4 мая (понедельник) 10:01
«…Спаси… меня… Пожалуйста, брат, спаси меня!..»
Молящий о помощи голос принадлежал Рико Асами.
Если подумать — Миядзава-кун сказал лишь, что он старший брат, но он ни разу не упомянул «младшего брата». Я принял ее за мальчика, потому что она говорила мужским (моим) голосом, да еще и звала себя «Юхэем Исихарой». А Миядзава-кун меня не поправлял — скорее всего, специально.
Но мне и во сне не могло присниться, что Асами-сан — младшая сестра Миядзавы-куна. Ведь у них и фамилии разные, и слухов таких до меня не доходило. Она каждый день приходила в наш класс, но ни разу не подала виду, что знакома с Миядзавой-куном. Должно быть, они скрывали свои родственные отношения из-за сложной ситуации в семье.
Быть может, она заходила к нам в класс не только за компанию с Марией, но и чтобы повидаться с Миядзавой-куном.
Я спросил Марию (она вернулась в комнату еще до того, как я снова стал [мной], и сейчас как раз снимала с меня наручники):
— Когда ты догадалась, что [Юхэй Исихара] — девушка?
— Мм, я всерьез заподозрила, что [Юхэй Исихара] может оказаться девушкой, когда мы вместе зашли в женский туалет.
— …То есть [Рико Асами] зашла в женский туалет в моем теле, что ли?
— Зачем задавать такие очевидные вопросы? — удивленно спросила она.
…Эмм, может, это мне следует удивляться?