И еще его сдерживали черная одежда Рейнджера и посох на ее поясе.
Она сложила на груди руки и изучила его ледяным взглядом.
— Я знаю таких, как ты. — неожиданно сказала она.
— Что?
— Любовный путешественник, так? Турист, с женщиной в каждом порту и кучей историй про удивительные вещи, которые он видел.
— Ну... — Джек замялся. Последнее было правдой. Он видел многое, хотя возможно и ничего такого, что могло бы впечатлить Рейнджера. Но что касается женщин... Ну были очень быстротечные отношения с владелицей бара на заново отстроенной Орионской колонии, и мимолетный роман в путешествии от Велатастата до Таролина-2, но и только. Едва ли его можно было назвать Казановой, и он возмутился такому сравнению.
Тем не менее, он был достаточно умен, чтобы придержать свое возмущение при себе.
— Я обвиняюсь в чем–то? — спросил он. — Вообще–то я действительно ничего плохого не делал.
— Да. — ответила она. — Я знаю. Я следовала за тобой с тех пор, как ты зашел в Гниющий Квартал. Я могу сказать, что ты заблудился.
— Черт... — пробормотал Джек себе под нос. Он действительно был настолько открытым?
— К тому же, Хетке во всем признался. Мы действительно не считали, что ты с ними связан, но должны были удостовериться.
— Если вы были так уверены, то почему меня арестовали?
Она выглядела чуть смущенной.
— Не мое дело комментировать рейнджерские правила. — сказала она с оттенком холодности.
— Как хотите. Теперь я могу идти?
— Да.
— И мои вещи вернут?
— Было бы что...
— Может и нет, но это все что у меня есть.
— Да, ты все получишь обратно. Тебе понадобится описать их.
— Хорошо. — Джек попытался вспомнить, что же он нес с собой. Вещей было немного, но...
Просто замечательно...
— Даже фотографии.
Черт.
Он попытался не залиться краской.
— Да... хорошо...
Ее лицо вдруг стало чуть жестче. До этого казалось что она вот–вот улыбнется, и это совершенно изменило ее облик. Она все равно была красива, но когда она улыбалась — то становилась действительно прекрасной, и также — гораздо моложе. Поначалу Джек думал что она на добрых пять лет старше его, но теперь он пересмотрел впечатление. Она была одного с ним возраста, может быть даже младше.
Она открыла дверь камеры и повернулась.
— Следуй за мной. — холодно сказала она.
Джек последовал.
* * *Найти транспорт не было трудно. Мосейа была космопортом. Провинциальным, но все равно — космопортом. Здесь прилетало и улетало достаточно кораблей, и один из них пожелал послужить транспортом для минбарца и его внучки.
Дералайн с жадным интересом слушала как ее дед договаривался с Вестиром, маркабским паломником. Судя по всему Вестир путешествовал, чтобы посетить все святые места в галактике, в особенности храмы в честь погибших в Великой Войне. Дералайн не видела в этом особого смысла. Война закончилась десятилетия назад. Даже ее дед еще не был рожден, когда она закончилась.
Но Парлэйн достиг в каком–то роде приятельства с Вестиром и успешно договорился о проезде для них двоих на маленьком корабле маркаба.
Дералайн едва могла уснуть в ночь перед отлетом. Она прежде еще никогда не покидала планету. Увидеть космос — это было пленительно, волнующе, удивительно...
На самом деле это оказалось скучно. Ближайшие прыжковые врата были лишь в нескольких часах лета, но путешествие сквозь гиперпространство показалось вечностью. Поначалу цвета и кружение света удивляли ее, но вскоре стали скучны.
Ее дед был очень замкнут, и проводил большинство времени либо медитируя, либо негромко разговаривая с Вестиром, обсуждая вещи, которые она не понимала.
— Так'ча согрешили перед Валеном. — сказал Вестир во время одного такого спора. Это было не совсем спором, потому что оба говорили негромко и уважительно, но все равно серьезные разногласия были очевидны.
— Они верили, что действуют из лучших побуждений. — парировал Парлэйн. — Кто назовет себя злом, если думает, что его действия есть добро?
— Слова легки. Дела — вот что имеет значение. Намерения, сами по себе, мало значат. Даже если они были хороши, что сомнительно. Слава и власть были их устремлениями.
— С первым — согласен, но не со вторым. Так'ча чистосердечно служили и уважали Валена. Они повиновались ему. Если они поступали неправильно — разве не должен был он удержать их, или же иначе учить их?
— Он делал это.
— Он пытался. Он мог намереваться — но как ты и сказал, одни намерения мало что значат.
Вестир немного обиделся на это.
— Вален был героем, святым, посланным Духами, чтобы спасти нас всех.
— Вален был человеком. Великим человеком, да. Великим вождем, и благородным мужчиной. Но и у него были недостатки, и не нам пытаться доказывать, что таких недостатков не было.
— Поскольку ты его крови, я не буду считать оскорблением такие замечания.
Парлэйн рассмеялся в ответ.
— Я не его крови. В этом я тебя могу уверить.
— Ты минбарец. Все минбарцы — его крови.
Позже Дералайн попыталась расспросить его о Валене. Она никогда не слышала про Так'ча, но, разумеется, знала про Валена. Она наконец набралась смелости, чтобы спросить деда — знал ли он его.
Он задержался с ответом.
— Нет. - наконец сказал он. — Не думаю, чтобы кто–то действительно знал его. Кроме, быть может, Дераннимер. Все остальные знали только грани, части целого.
— Ты знал ее?
— Дераннимер? Да. Когда был ребенком, в твоем возрасте и чуть старше.
— Какой она была?
— Она была... — он прикрыл глаза, вспоминая. — Доброй, но отягощенной огромной печалью. Она слишком часто видела, как умирают любимые, слишком многие ушли от нее. Она сделала так много великого, но и так много того, о чем стоит пожалеть. К концу жизни, я думаю, все это стало слишком тяжело для нее.
— Сколько ей было, когда она умерла? — холодок коснулся ее сердца.
— Моложе, чем я теперь.
— Ты жалеешь о чем–нибудь, дедушка?
От этого он открыл глаза и улыбнулся.
— Нет, малышка. В этом мне повезло. Я ни о чем не жалею. Я надеюсь, что тебе к моим годам повезет так же.
Тогда она почти что задала ему этот вопрос. Про ее бабушку. Внезапная близость возникла между ними, и она хотела узнать что–нибудь о его прошлом, про его молодость и воспитание. Трудно было представить его в ее возрасте, и еще труднее — представить себя в его летах.
Но момент прошел, и вопрос остался незаданным.
И они продолжали путешествие — к Минбару, к его прошлому, и ее будущему.
* * *Он снова был свободен. Готов прокладывать свой путь в колыбели свободы и вольностей, с кислым привкусом во рту.
Джек не мог точно описать то, что чувствует. Это было полу–разочарование, полу–обида. Это было чувством ребенка, который только что узнал, что мир не так хорош, что его родители не всемогущи, и его друзья на всю жизнь — не такие уж друзья на самом деле.
Он был на Казоми-7, месте рождения Альянса, и это казалось просто неправильным.
Это было неразумно — он это понимал. Чужаки это или люди — все те же биологические импульсы двигают ими. Люди все так же способны на жестокость, бесчестность, безрассудство и... просто такова природа вещей.
Но здесь не должно было быть такого.
Пока он бродил по городу, опустились сумерки. Он не обращал особенного внимания на то, куда бредет, хотя теперь и лучше следил за тем, чтобы не забрести не темную сторону города. Он отвлекся от своих мрачных мыслей на мгновение, когда мужчина–минбарец прошел рядом, и предмет в его руках показался Джеку знакомым, но они просто прошли мимо друг друга, и он вернулся к своим размышлениям.
Сейчас он думал о женщине–Рейнджере. С эстетической точки зрения тут было чем восхищаться, но тут была и другая сторона. Она иногда казалась почти печальной. Может быть, она испытала то же разочарование что и он. Может быть, она выросла с этим.
Он остановился как раз, когда кто–то едва не врезался в него. Когда он мельком взглянул прохожего, то заметил, что тот был человеком.
— Ты что, слепой?
Затем он пригляделся к нему более внимательно и понял, что это было именно так.
— Ой...
Тот выглядел лет на семьдесят, возможно больше. Его волосы были длинными и седыми, и он носил простую черную одежду, похожую на смесь одежды священника и рейнджера.
И он был слепым. Он не носил повязки на глазах, маски или темных очков и было отлично видно что там, где должны были находиться глаза, не было ничего кроме рубцовой ткани. Глубокие и очень старые шрамы тянулись через его лицо, выглядя страшно похоже на отметины от когтей.
Джек видел кое–что подобное раньше. Если хотя бы половина тех историй, что он слышал про Чужаков или Теней была правдой, то он вполне мог понять людей, которые выцарапывали себе глаза, лишь бы не видеть их. Он видел нищего на Центаври Прайм, который содрал себе половину лица, но тот просто сидел в собственных испражнениях, раскачивался и бормотал себе под нос про смерть и звезды.
Этот человек не выглядел сумасшедшим. Более того, он выглядел вполне здраво, хоть и не совсем здоровым физически. На его лице было понимание.
— Простите. — сказал Джек. — Я не замечал куда иду. Я...
— Ошеломлен видом? — хрипло проговорил старик. — Это со многими случается. Я когда–то видел храм, но это было давным–давно, и я скажу что сейчас он совсем другой...
— Мммм... - Джек огляделся вокруг, и впервые заметил где именно он оказался.
Храм Благословенной Деленн. Бывшая часовня в память того множества безымянных, кто погиб при вторжении Дракхов, которая после войны превратилась в храм самой Деленн. Одно из тех мест, которые он так хотел увидеть.
И оно полностью оправдало его надежды.
Когда–то оно было маленьким, он слышал про него, но теперь оно таким не было. Храм властвовал в небе, широкий коридор из черного и серебристого камня, освещенный мерцанием светящихся сфер. Огонь, под сводом арки, и масса приношений лежащих вокруг. Цветы и украшения, поэмы и статуи, бесчисленные дары во славу Благословенной Деленн. Существа всех рас, коленопреклоненные в молитве или медитации. Минбарцы, люди, нарны, дрази, бракири, центавриане...
Деленн чтили среди все рас, и любили во всех расах. Конечно, у войны были и другие герои — Тенеубийца, Пророк Г'Кар, Император Моллари, Сьюзен Иванова, Командор Та'Лон, даже, для кого–то — Синовал Проклятый, но лишь Деленн снискала любовь среди всех рас, без предубеждения, без ненависти или оговорок.
— О, мой.... — выдохнул он. — Это... это...
— Я часто слышал это. — улыбаясь, сказал старик. — Знаешь, я видел первый храм. На Проксиме.
— Я был там. — ответил Джек, не глядя на него, и оглядываясь по сторонам.
— В самом деле? Что ты думаешь?
— Я... он помедлил, обдумывая что же сказать. — Он вызывает странное чувство, неловкость. Я там не задерживался.
— Я не виню тебя. Теперь вся Проксима такая. Я пытался вернуться туда, когда закончилась война, но.... Я не смог остаться. Она умерла там, в первый раз.
— Она вернулась из мертвых. Я слышал легенды, но...
— Ты не веришь им?
— Я слышал много легенд. Но глядя на это... Я почти что могу поверить.
— Это было. Я это видел. Я был там.
— Вы?...
— Я убил ее.
— Вы?...
— Ты можешь назвать мое имя, юный путешественник? Немногие могут в эти дни. Я никогда не был героем, не был легендой, но некоторые знают, кто я.
— Декстер Смит. - выдохнул Джек.
Тот улыбнулся.
— Хранитель и сторож Храма Благословенной Деленн и ее памяти.
Джек огляделся вновь, мир, спокойствие и изумление наполняли его. Он чувствовал покой, умиротворение....
Он чувствовал надежду.
* * *Первые несколько вопросов были камушком, который вызвал лавину — но эта лавина поначалу была медленной, осмотрительной и осторожной. Дералайн наслушалась разговоров ее деда с Вестиром, и начала расспрашивать его позже, когда они остались одни.
— Кто такие Охотники за Душами?
— Говорят, что они демоны. Многие расы говорят так. Они что–то забирают у умирающих. Некоторые, вроде маркабов и касты жрецов говорят, что они забирают души.
— Ты веришь этому?
— Они очень чужды для нас, и мы мало что можем понять о том, кто же они такие. Возможно, они и забирают души, но я много размышлял о природе души в прошедшие годы, и уже не так уверен в этом.
— Ты встречался с кем–нибудь из них?
— Давным–давно.
И на этот вопрос он больше ничего не ответил.
Но были и другие:
— Кто такие икарранцы?
— Другая раса — сейчас, полагаю, мертвая. Одна из них служила Валену. Женщина по имени Кин Стольвинг.
— Ты встречался с ней?
— Нет. Она умерла очень и очень давно.
— Что случилось с ними?
— Я не знаю в точности. Моя мать говорила, что они попытались создать оружие для защиты своего мира и своего народа, но в конце концов, как это часто бывает, оно обратилось против них.
— Почему?
— Оружие создается только для войны, но должно быть и что–то после войны, и когда приходит такое время, в нем больше нет нужды. Сделай оружие разумным, и оно, в конце концов, осознает это.
— Ты был на войне?
— Давным–давно.
И на этот вопрос он больше ничего не ответил.
Но был другой:
— Кто такой Маррэйн?
— Воин, из дней до Валена. Когда–то он служил Валену.
— Почему его называют Предателем?
— Он предал Валена.
— Почему?
— Я не сведущ в загадках сердца, малышка, впрочем, быть может, однажды тебе доведется узнать и изучить их. Я уверен — у Маррэйна были свои причины.
— Я слышала что его называли иначе.
— Да, — Первый Рейнджер, Каменный Лорд. Я слышал это.
— Почему его так называли?
— Маррэйн был великим человеком, и у великих людей есть и друзья и враги. Друзья хотели сделать его более великим, чем он был и давали ему имена подобные "Первому Рейнджеру"; враги хотели его сделать ниже, чем он был, и давали имена подобные "Предателю".
— Ты знал его?
— В некотором смысле.
— Когда он умер?
— Давным–давно.
И на этот вопрос он больше ничего не ответил.
Но был другой....
Все, о чем она спрашивала было в прошлом, и она поняла это в конце концов. Все случилось давным–давно: Вален, Дераннимер, Маррэйн, Икарранцы, Так'ча, Охотники за душами. Ничего не было сейчас, недавно или несколько лет назад.
Она долго раздумывала над этим, и в конце концов спросила про это деда, в день когда они прибыли на Минбар.
Он улыбнулся.
— Ты права. Нет настоящего "сейчас". Есть дни, малышка, когда все содрогается в огне и ярости, когда вершатся великие дела и поются великие песни. Дни, когда странствуют герои, и кипят войны. Но, в конце концов, те войны заканчиваются, герои умирают и песни поются до конца. И есть времена мира, тишины и спокойствия.
— И это настоящее.
— Вален мог видеть будущее, как говорят. Он делал пророчества. Они — секрет касты жрецов, но некоторые общеизвестны. Он обещал, что настанет тысяча лет мира. Это настоящее, малышка. У нас есть еще девятьсот лет пути.
— Я предпочла бы жить в великие дни.
— Я знал войну, Дералайн, и я знал мир, и в них обоих есть что выбрать. Мои предки были воинами. Они были и великими и низкими, но о их должно помнить. Отчасти потому мы здесь — чтобы вспомнить прошлое. Вален хотел, чтобы оно было по большей части забыто, и сменилось его новыми обычаями. Он не одобрил бы то, чему я учу тебя.
— Ты учишь меня?
— Конечно.
— Быть такой же как ты?
— Лучше сказать, малышка, что я учу тебя быть собой.
Они прибыли в Йедор, пока Дералайн все еще думала над этим, и расплатились с Вестиром. Ее изумление при виде Йедора смешалось с усилиями понять, о чем же он говорил, когда она поняла, что они здесь не останутся.
— Потому что есть место, куда мы должны попасть в первую очередь. Оттуда мы начнем наше великое путешествие. Это не займет много времени, но сначала мы должны увидеть его.
— Что это?
— Ты скоро увидишь.
Они наняли транспорт из Йедора и провели в пути еще несколько дней. Они мало разговаривали, и Дералайн предалась раздумьям. Она порывалась смотреть на мир по сторонам, но что–то ее останавливало. Ее дед сказал что настоящее их путешествие начнется, когда они попадут в это загадочное место. Казалось как–то... неуважительно глазеть прежде, чем придет должное время и она сдерживала себя.
Они прибыли в маленький горный городок, и оттуда пошли пешком. Тут было зябко и ее хлестал ветер. Она закуталась как только могла, и все же ей было холодно. Ее же дед не только не замечал этого, он радовался окружающему. Он все время глядел по сторонам, его глаза светились радостью, словно каждый камень тут был его старым другом, которого не видел много лет.
Она увидела ее впервые ночью — темные, смутные очертания на ночном небосклоне, тень среди звездного света, Поначалу она думала, что это еще одна гора, но потом поняла что это было зданием.
Они продолжали идти, и она начала по–настоящему понимать размеры и вид крепости. Она была огромна, но казалась спящей. В чем–то она напоминала собой ее деда — былая слава, дремлющая за молчаливым фасадом.
Наконец она подошла достаточно близко, чтобы увидеть следы пожара. Огромный зал внутри был разрушенным и почерневшим, высокие статуи лордов смотрели на нее темными от въевшейся сажи лицами.
— Где мы? — спросила она; первый вопрос с тех пор, как они прилетели.
— Дома. — сказал ее дед.
— Широхида.
Глава 2
— Каждая свеча — это история. — говорил сторож, когда они вдвоем сидели в сумраке огромного коридора, слушая приглушенные песнопения, и тихие молитвы паломников.
— Они приходят сюда со всей галактики. Они говорят о Казоми-7, о месте рождения Альянса, о строительстве Нуадда, о торговле, о музеях, обо всем, что тут есть, но сначала они приходят сюда — или же хотят придти. Но некоторые не приходят, слишком напуганные тем, что могут отыскать. Кто–то приходит и уходит очень быстро.