- Наверное, это и лучше. - Корделия наморщила лоб. Как бы спросить поделикатнее…? - А граф Видаль Фордариан - один из тех, кто имеет привычку напиваться на людях?
- Нет. - Карин подняла голову, прищурилась. - Почему вы спрашиваете?
- У нас с ним была очень странная беседа. Я подумала, все дело в передозировке этанола. - Она вспомнила, как рука Фордариана легла на колено принцессы в почти что интимной ласке.- Вы его хорошо знаете? Что вы можете про него сказать?
Карин произнесла рассудительно. - Он богат… горд… Он был верен Эзару во время последних интриг Серга против отца. Предан и Империи, и классу форов. В его округе четыре больших промышленных города, плюс военные базы, самый большой в Империи военный космопорт… Земли Видаля имеют сегодня огромную важность для экономики Барраяра. Война едва затронула Округ Фордарианов; он был одним из немногих, откуда цетагандийцы ушли по соглашению. Там мы разместили наши первые космические базы на оставленных цетагандийцами сооружениях, и экономическое развитие большей частью пошло оттуда.
- Это… интересно, - заметила Корделия, - но я спрашивала о нем лично. Его, э-э, симпатии и антипатии, скажем. Вам он нравится?
- Одно время, - медленно проговорила Карин, - я задавалась вопросом, сумеет ли Видаль защитить меня от Зерга. После смерти Эзара. Когда болезнь Эзара обострилась, я начала думать, что мне самой следует позаботиться о своей защите. Мне казалось, что ничего не происходит, и никто ничего мне не рассказывал.
- Если бы Серг стал императором, разве мог бы вас защитить простой граф? - спросила Корделия.
- Ему бы пришлось стать… чем-то большим, чем граф. Видалю хватает и честолюбия - если его должным образом поощрить, - и патриотизма, Бог видит, если бы Серг остался в живых - он мог бы погубить Барраяр; у Видаля был бы шанс спасти нас всех. Но Эзар обещал, что мне нечего страшиться, и исполнил обещанное. Серг умер прежде своего отца, и… с тех пор я пытаюсь охладить наши с Видалем отношения.
Корделия рассеянно прикусила губу. - А-а. Но вы, вы сами… я хочу сказать, вам он нравится? Не стал бы в один прекрасный день титул графини Фордариан прекрасным отдыхом от дел вдовствующей принцессы?
- О! Не сейчас. Отчим императора - слишком могущественная фигура, если он вступит в конфликт с Регентом. Опасное противостояние. Разве что они будут союзниками или в точности уравновесят друг друга. Или станут сочетаться в одном лице.
- Вроде императорского тестя?
- Да, именно
- Мне трудно понять, как это у вас власть… передается половым путем… А вы не претендуете на империю сами, по собственному праву?
- Решение за военными, - она пожала плечами, и сказала еще тише. - Это как болезнь, правда? Я слишком близко, я затронута, заражена… Грегор - моя надежда на выживание. И моя тюрьма.
- Вы не хотите жить собственной жизнью?
- Нет. Я просто хочу жить.
Корделия была встревожена. "Это Серг научил тебя сносить оскорбления?" - А Фордариан считает так же? Я имею в виду, власть - не единственное, что вы в силах ему предложить. Думаю, вы недооцениваете вашу личную привлекательность.
- На Барраяре… значение имеет лишь власть. - У нее на лице утвердилось отсутствующее выражение. - Признаюсь… Я как-то попросила капитана Негри составить для меня доклад о Видале. Со своими куртизанками он обращается нормально.
Задумчивое одобрение? Не так Корделии представлялось признание в безграничной любви. Но она могла поклясться, что видела в глазах Фордариана во время церемонии не только жажду власти. Неужели назначение Эйрела регентом случайно спутало его брачные планы? И может ли это быть причиной той сексуально окрашенной враждебности, что он проявил в разговоре с нею…?
На цыпочках вернулась Друшнякова. - Он уснул, - шепнула она нежно. Карин кивнула и откинулась затылком на высокую спинку дивана, позволяя себе минуту отдыха, пока не появился одетый в форбаррскую ливрею слуга со словами: - Не откроете ли вы бал в паре с милордом регентом, миледи? Все ждут.
Это просьба или приказ? Ровный голос слуги намекал на что-то зловеще-обязательное, а не на развлечение.
- Последний долг на этот вечер, - заверила Карин Корделию, и обе принялись обуваться. Похоже, туфли Корделии с начала приема съежились размера на два. Она похромала вслед за Карин, Дру шла за ними.
Паркет в большой зале на первом этаже был поражающей богатством оттенков инкрустацией с узором из цветов, винных лоз и животных. На Колонии Бета такое полированное деревянное чудо заслуживало бы места на стене в музее, но эти невозможные люди на нем просто танцевали. Живой оркестр - выигравший жестокую конкуренцию среди оркестров Имперской Службы, об этом Корделии уже рассказали, - играл музыку в барраярском стиле. Даже вальсы здесь немного походили на марши.
Эйрел с принцессой поклонились друг другу, и он провел ее по бальной зале в паре туров официального танца. В нем один партнер повторял шаги и скольжения другого, протягивая руки, но не прикасаясь. Корделия была очарована. Она никогда не думала, что Эйрел танцует. На этом светские требования были выполнены, и на паркет вышли остальные пары.
Воодушевленный Эйрел вернулся к ней. - Танец, миледи?
После такого ужина она предпочла бы вздремнуть. И как ему удается сохранять столь пугающую гиперактивность? Возможно, его подстегивает скрытый ужас. Корделия покачала головой и улыбнулась. - Я не умею.
- А-а. - Он повел ее не на середину зала, а к выходу. - Я тебе сейчас покажу, - предложил он, когда они вышли из залы на спускающиеся вниз садовые террасы. В саду было замечательно прохладно и темно, и горело лишь немного разноцветных фонариков, чтобы никто не спотыкался на дорожках.
Она с сомнением хмыкнула. - Ну, если найдешь укромное местечко… - Хотя если они такое местечко найдут, там можно заняться чем-то поинтереснее, чем танцы.
- Что ж, вот оно и… тс-с! - Его зубы блеснули в усмешке, и он крепко и предупреждающе сдал руку Корделии. Они замерли у выхода на небольшую полянку, скрытые от взгляда тисами и каким-то перистым розовым растением местного происхождения. Сверху отчетливо доносилась музыка.
- Попробуй, Ку, - уговаривал голос Друшняковой. Дру и Ку стояли друг напротив друга в дальнем, укромном углу террасы. Ку нерешительно положил свою трость на каменный парапет и протянул Дру руки. Шаг, скольжение, приседание… Дру тщательно отсчитывала: - И… раз-два-три…
Куделка споткнулся, но она его подхватила; его рука лежала у него на талии.
- Чертовски плохо, Дру, - сказал Куделка и в досаде покачал головой.
- Ш-ш… - Палец лег ему на губы. - Попробуй снова. Я - за. Сколько, ты говорил, тебе пришлось практиковаться в координации движений рук? Держу пари, не один раз.
- Старик не позволил бы мне сдаться.
- Что ж, может, и я не позволю.
- Я устал, - пожаловался Куделка.
"Так переключайтесь на поцелуи", мысленно посоветовала Корделия, подавив смешок. Это можно делать и сидя. Однако Друшнякова была полна решимости, и они начали снова. - Раз-два-три, раз-два-три… - Еще раз их усилия завершились тем, что, по мнению Корделии, могло бы стать прекрасным началом объятий, если хотя бы одной из сторон хватило ума и решимости продолжить.
Эйрел покачал головой, и они молча отступили за кусты. Явно вдохновленный происходящим, он заглушил свой смешок, прижавшись к губам жены. Увы, их деликатность оказалась напрасной: мимо них, не заметив, прошествовал некий фор, ввалился на террасу - Ку и Дру замерли на полушаге, - и, свесившись через парапет, самым традиционным образом блеванул на беззащитные кусты внизу. Из скрытой тьмой зоны поражения раздалась внезапная ругань: мужскому голосу вторил женский. Куделка подхватил свою трость, и двое неудавшихся танцоров спешно ретировались. Фор-лорда вывернуло снова, и пострадавший полез наверх, оскальзываясь на измаранных камнях и обещая жестокую месть обидчику. Форкосиган благоразумно увел Корделию прочь.
Позже, ожидая машины у дворцовых ворот, Корделия оказалась рядом с лейтенантом. Куделка задумчиво оглядывался через плечо на дворец, откуда доносились музыка и шум вечеринки, почти не приглушенные расстоянием.
- Хороший был вечер, Ку? - радушно поинтересовалась Корделия.
- Что? Ах, да, изумительный. Когда я поступал на Службу, я и мечтать не мог, что окажусь здесь. - Он моргнул. - А было время, я не думал, что окажусь хоть где-то. - Тут он добавил, повергнув Корделию в ступор, - Было бы здорово, если бы к женщинам прилагались инструкции.
Корделия громко рассмеялась. - А я бы могла сказать то же самое про мужчин.
- Но вы с адмиралом Форкосиганом… вы другие.
- Не совсем. Возможно, мы научились на опыте. А многим его недостает.
- Как думаете, есть у меня шанс на нормальную жизнь? - Он смотрел не на Корделию, а куда-то в темноту.
- Мы сами создаем наши шансы, Ку. И наши танцы.
- Мы сами создаем наши шансы, Ку. И наши танцы.
- Вы говорите точь-в-точь как адмирал.
***
На следующее утро Корделия поймала Иллиана, когда тот заехал в особняк за дежурным докладом от начальника охраны.
- Скажите, Саймон: Видаль Фордариан у вас в коротком списке или в длинном?
- В длинном - все до единого, - вздохнул Иллиан.
- Я хочу, чтобы вы передвинули его в короткий.
Он склонил голову. - Почему?
Корделия замялась. Она не собиралась отвечать "интуиция", хотя все ее подсознательные догадки именно к этому и сводились. - Мне кажется, у него разум убийцы. Того сорта, что стреляют врагу в спину и из-за угла.
Иллиан вопросительно улыбнулся. - Прошу прощения? Миледи, это звучит непохоже на того Фордариана, что я знаю. Я всегда считал его откровенно прямолинейным и упрямым типом.
Как сильно надо уязвить прямолинейного типа, какое страстное желание сквитаться у него вызвать, чтобы тот начал действовать тонко? Она не знала наверняка. Возможно, Фордариан понятия не имел, насколько счастлив c нею Эйрел, и поэтому не понял, сколь жестокой была попытка их рассорить? Обязательно ли личная и политическая враждебность идут рука об руку? Нет. Ненависть этого человека глубока, и ударил он не вслепую, но к счастью, промахнулся.
- Передвиньте его в короткий, - повторила она.
Иллиан развел руками, но это был не умиротворяющий жест; по его лицу она воочию видела, что за цепочку мыслей породило ее высказывание. - Хорошо, миледи.
Глава 6
Корделия следила, как по земле внизу бежит тень флаера: крошечная стрелка, смотрящая на юг. Она пронизывала фермерские поля, ручьи, реки, пыльные дороги… Дорожная сеть на Барраяре осталась в зачаточном состоянии, застыв в своем развитии с тех пор, как окончание Периода Изоляции знаменовалось взрывом галактических технологий и появлением персональных летательных аппаратов. С каждым километром, отделяющим Корделию от лихорадочной, удушливой столичной атмосферы, она ощущала, как отпускает напряженные мышцы шеи. День за городом был превосходной идеей. Давно пора. Жаль, что этот отдых не смог разделить с нею Эйрел.
Сержант Ботари, ведомый какими-то ориентирами внизу, положил флаер на крыло, мягко меняя курс. Друшнякова, сидевшая рядом с Корделией сзади, напряглась, стараясь не придавить хозяйку. Доктор Генри, сидевший впереди рядом с сержантом, уставился сквозь стекло с не меньшим интересом, чем сама Корделия.
Неожиданно он обратился к Корделии, полуобернувшись: - Большое спасибо за приглашение на обед, леди Форкосиган. Побывать в личном поместье Форкосиганов - редкая привилегия.
- Правда? - удивилась Корделия. - Я знаю, что гости туда не наезжают толпами, но друзья-лошадники графа Петра наведываются довольно часто. Потрясающие твари. - Корделия с секунду подумала и решила, что доктор Генри без подсказок должен сообразить: слова про "потрясающих тварей" относятся к лошадям, а не к графским приятелям. - Намекните хоть словом, что вас интересуют лошади, и граф Петр лично проведет вас по конюшне.
- Я еще не знаком с генералом. - От подобной перспективы доктор Генри оробел и принялся нервно теребить воротник форменного кителя. Как ученый-исследователь из Имперского военного госпиталя он достаточно часто имел дело с высокими чинами, чтобы не благоговеть просто перед званием; но место, которое занимал граф Петр в барраярской истории, было особенным.
Петр стал генералом в двадцать два года, сражаясь против цетагандийцев в свирепой партизанской войне, которая бушевала в Дендарийских горах - тех самых, что синели сейчас на горизонте к югу. Звание - это было все, что мог ему тогда дать император Дорка Форбарра; в тот отчаянный час и речи не шло о чем-то материальном, вроде подкреплений, припасов или денег. Двадцать лет спустя Петр еще раз изменил историю Барраяра, возведя на трон Эзара Форбарру в гражданской войне, ниспровергнувшей императора Юрия Безумного. Петр Форкосиган - это вам не просто заурядный генерал генштаба.
- С ним легко иметь дело, - заверила Корделия доктора Генри. - Просто восхищайтесь лошадьми и задайте несколько наводящих вопросов про войну - а дальше вам останется только расслабиться и слушать.
Генри удивленно поднял брови, ища в лице Корделии признаки иронии. Проницательный человек. Она жизнерадостно улыбнулась.
Корделия заметила, что Ботари молча поглядывает на нее в зеркало заднего обзора над приборной панелью. Вот, опять. Сержант сегодня казался напряженным. Это выдавало и положение рук, и проступающие, точно веревки, мышцы на шее. Бесстрастные желтые глаза Ботари были непроницаемы: глубоко и близко посаженные, чуть на разной высоте, столь же непривлекательные, как острые скулы и длинная, узкая нижняя часть лица. Беспокоится перед визитом доктора? Это можно понять.
Внизу проносились холмы, которые вскоре вздыбились складками горных кряжей, пересекавших этот озерный край. Вдалеке поднимались горы, и Корделии показалось, что она уловила блеск раннего снега на самых высоких из вершин. Ботари перевалил через три гребня и снова повернул, бросив машину вверх по узкой лощине. Через несколько минут они спикировали вниз после очередной гряды, и показалось длинное озеро. На мысу, увенчанном гигантским лабиринтом сгоревших укреплений, приютилась деревня. Ботари посадил флаер точно в круг, нарисованный на мостовой самой широкой из деревенских улиц.
Доктор Генри взял свой медицинский саквояж. - Осмотр займет только пару минут, - заверил он Корделию, - а потом мы сможем двигаться дальше.
"Не рассказывай мне, расскажи Ботари". Корделия чувствовала, что от Ботари доктору Генри несколько не по себе. Доктор упорно обращался к ней, а не к сержанту, точно она была переводчиком, способным переложить сказанное на понятный тому язык. Ботари устрашающ, спору нет, но даже если его игнорировать, он никуда волшебным образом не исчезнет.
Ботари повел их к домику в узком переулке, спускавшемуся прямо к сверкающей воде. На стук открыла улыбающаяся, коренастая, седеющая женщина. - Доброе утро, сержант. Входите, все готово, миледи. - Она приветствовала Корделию неловким книксеном.
Корделия кивнула в ответ и принялась с интересом оглядываться. - Доброе утро, мистрис Хисопи. Как у вас сегодня славно. - Все было убрано и оттерто до блеска; вдова военного, мистрис Хисопи прекрасно знала, что такое инспекция. Корделия подозревала, что в будни атмосфера в доме кормилицы чуть попроще.
- Сегодня утром ваша девочка прекрасно себя вела, - заверила мистрис Хисопи сержанта. - Скушала всю бутылочку - а сейчас мы ее только что искупались. Вот сюда, доктор. Надеюсь, вы найдете, что все в порядке…
Она провела пришедших по узкой лестнице наверх. Одну спальню занимала она сама; другая, со светлым окном, откуда открывался вид на черепичные крыши и озеро, была сейчас отведена под детскую. Темноволосый младенец с большими карими глазами гулил в кроватке. - Вот девочка, - улыбнулась мистрис Хисопи, беря ребенка на руки. - Поздоровайся с папочкой а, Елена? Утю-тю, зайка.
Ботари остановился в дверях, опасливо глядя на младенца. - У нее голова выросла, - сказал он, наконец.
- Так всегда бывает, между тремя и четырьмя месяцами, - согласилась мистрис Хисопи.
Доктор Генри разложил свои инструменты на пеленке, а мистрис Хисопи положила девочку в колыбельку и принялась ее разворачивать. Они затеяли профессиональный разговор о молочных смесях и стуле, а Ботари прошелся по комнатке, все рассматривая, но ни к чему не прикасаясь. Он выглядел ужасно огромным и неуместным среди разноцветных, хрупких детских вещей - мрачная, опасная фигура в коричневом с серебром мундире. Сержант чуть задел головой скошенный потолок и осторожно попятился к двери.
Корделия с любопытством заглядывала через плечо доктора и нянюшки, наблюдая, как малышка изгибается и пытается перекатиться. Младенцы. Скоро у нее будет свой собственный. Точно в ответ она ощутила движение в животе. К счастью, Петр Майлз еще недостаточно силен, чтобы выбраться наружу, но если дело пойдет такими же темпами, последние пару месяцев она проведет без сна. Жаль, что она не прошла на Колонии Бета учебные курсы для родителей, пусть даже не собиралась получать лицензию. Барраярские родители, похоже, учатся на опыте. Как мистрис Хисопи, у которой трое взрослых детей.
- Удивительно, - сказал доктор Генри, качая головой и записывая данные. - Совершенно нормальное развитие, насколько я могу судить. И не догадаешься, что она вышла из маточного репликатора.
- Я тоже из репликатора, - весело заметила Корделия. Генри непроизвольно смерил ее взглядом, словно ожидал увидеть на голове рожки. - Бетанский опыт подтверждает, что нет особой разницы, откуда ты появился, но важно, что ты станешь делать потом.