Антонио решил отправиться к местному патеру, который оказался довольно молодым человеком, внушающим, впрочем, доверие своим внешним видом. Антонио объяснил ему обстоятельства, вынудившие его спутниц к путешествию в монашеском одеянии, и попросил приютить всех троих на ночь.
Патер, узнав все эти подробности и признавая, вероятно, Антонио за человека, стоявшего выше его в духовной иерархии, изъявил полную готовность приютить его и его спутниц в своем доме. В этом маленьком доме были наверху две комнатки, одну из которых занимала экономка, заведовавшая всем хозяйством, а другая стояла пустой. Эту-то комнатку патер и предложил для двух сеньор; он распорядился, чтобы там были приготовлены две кровати, а Антонио пригласил разместиться с ним внизу.
Таким образом, наши путешественники устроились очень хорошо. Священник был радушен, позаботился угостить их хорошим ужином, и они успокоились, уверившись, что безопасно смогут провести ночь.
Одно обстоятельство беспокоило Антонио — экономка была очень неприветлива и с видимым неудовольствием исполняла приказания патера относительно гостей, ужин же совсем отказалась готовить. Очевидно, ей не понравилось присутствие в доме двух сеньор, в доме, где она считала себя полной хозяйкой. Ее неудовольствие усиливалось при виде того, как любезен с ними хозяин.
Проходя мимо них, она называла их сквозь зубы искательницами приключений, хлопала дверьми, ворчала и вообще демонстрировала гостям свое самое недружелюбное отношение к ним.
Молодой патер или не замечал безобразного поведения своей экономки, или просто хотел показать, что не обращает на это внимания, только он не останавливал ее и не делал ей никаких замечаний. Но когда он повторил приказание, чтобы наверху были приготовлены для сеньор постели, эта мегера окончательно пришла в ярость и, поняв из разговора гостей с хозяином, что они боятся карлистов, тут же мстительно решила донести о прибытии таких странных гостей в дом патера. Она была из племени басков, которое поддерживало карлистов.
Девушки, почти не заметившие злого настроения экономки, были очень довольны радушным приемом патера, и Антонио, не придавший особого значения неудовольствию этой мегеры, радовался от души приюту, который нашел для своих спутниц.
После ужина, за которым гости рассказывали патеру о своих приключениях, он угостил их еще фруктами, а затем подал сеньорам свечу и пожелал им хорошо отдохнуть.
Когда Инес и Амаранта ушли наверх, он отвел Антонио в маленькую комнату, смежную с его спальней, а сам куда-то ушел.
Антонио лег в приготовленную для него постель, но, несмотря на усталость, заснуть сразу не мог.
Вдруг до него донеслись голоса споривших, один приглушенный, это был голос патера, другой — крикливый женский голос, громко возражавший первому и почти его заглушавший, это был голос экономки. По-видимому, происходила бурная ссора, слышалась брань, затем все стихло, и патер вернулся в свою спальню. Услышав, что Антонио не спит, он обратился к нему.
— Странный народ эти баски, — заметил патер, — сейчас вынужден был отказать экономке от места из-за ее грубости и нежелания исполнять свои обязанности.
Антонио понял, что вся эта история вышла из-за его спутниц, хотя патер и не высказывал этого из деликатности, Антонио же, не имея причин умалчивать о своих догадках, выразил сожаление о случившемся.
— О! Об этом не стоило бы и говорить, почтенный отец, — заметил патер, — если б эти баски не были злым и мстительным народом! Я опасаюсь, как бы эта женщина не сыграла с нами дурную шутку, хоть она и была у меня в услужении несколько лет!
— О чем вы, мой добрый брат? — спросил Антонио. — Что она может сделать?
— От этих басков всего можно ожидать, доверяться им никак нельзя! Поверьте, что отказ от места, причиной которого были ее грубость и непослушание, она отнесет непременно к вашему появлению и обвинит не себя, а вас в том, что лишилась места!
— Ах, почтенный брат! Стало быть, вам может даже грозить опасность за ваше радушное гостеприимство?
— Мне угрожает меньшая опасность, чем вам, — ответил патер. — Сегодня, ближе к вечеру, здесь были карлисты!
— И вы думаете, что ваша экономка способна предать нас?
— Сильно опасаюсь этого, почтенный отец! Антонио поднялся с постели. Была глубокая ночь.
Молодые девушки безмятежно спали в своей комнатке, а тут возникла новая опасность, о которой следовало серьезно подумать.
— Карлисты и сейчас здесь? — спросил Антонио.
— Нет, из селения они ушли, но крестьяне рассказывали, что они недалеко за горой, куда приехала и донья Бланка с супругом и с многочисленным войском, чтобы встретиться с доном Карлосом, который где-то поблизости расположился со своим главным штабом.
— Донья Бланка — бывшая герцогиня Медина?
— Да, она самая, почтенный отец!
— Это известие больше всего меня беспокоит, — объяснил Антонио и начал поспешно одеваться. — Было бы страшным несчастьем для нас сновка попасть в руки карлистов, хотя донья Инес была некогда знакома с доньей Бланкой, однако я сильно сомневаюсь, чтобы последняя стала ее защищать и захотела бы оградить от неприятностей, так как, судя по рассказам, она жестокая, ужасная женщина, способная на всякие злодеяния! А потому я думаю, что нужно разбудить сейчас же моих спутниц и поскорей уйти отсюда!
— Подумайте хорошенько, почтенный отец, не лучше ли остаться, ведь теперь глухая ночь, карлисты расставили, вероятно, повсюду свои патрули!
— Что же делать, почтенный брат, выбора у нас нет, не могу я оставаться здесь, зная об опасности, угрожающей моим спутницам.
— Прошу вас, подождите до утра, в мой дом никто не осмелится ворваться насильно! Вам лучше отправиться завтра вечером, к тому времени сеньоры отдохнут!
— Благодарю вас за ваше радушное гостеприимство, — сказал Антонио, — но не хочу злоупотреблять им! Я чувствую, что вам грозит опасность, если мы здесь останемся, и потому нам надо немедленно оставить ваш дом, чтобы не навлечь на вас несчастья!
— Послушайтесь моего совета, оставайтесь! Теперь полночь, дайте бедным сеньорам отдохнуть, они страшно измучены!
В этот самый момент раздался громкий стук в дверь, казавшийся еще громче в глубокой ночной тишине, царившей кругом.
Патер оцепенел от ужаса, обменявшись с Антонио взглядом.
— Опоздали, — заметил последний тихим голосом. Патер продолжал стоять неподвижно.
Стук повторился еще громче; слышно было, что стучали чем-то металлическим, видимо, оружием.
— Что вы решили, почтенный отец? — спросил бледный как полотно патер своего гостя. — Мои подозрения оправдались, экономка навела на нас карлистов! Позвольте мне спрятать вас, может быть, вам удастся спастись!
— Нет, нет, не нужно, мой дорогой брат, откройте им дверь, а я пойду наверх, вероятно, бедные девушки в страшном беспокойстве и тревоге, — ответил Антонио и вышел вместе с патером из спальни.
В третий раз раздался стук в дверь, и на этот раз он сопровождался такими угрозами и криком, что бедный патер почти бегом поспешил к двери и торопливо отпер ее, держа в одной руке подсвечник.
В дом вошли пять карлистов, и ему показалось, что недалеко от крыльца стояла экономка.
Карлисты без церемоний ворвались в комнаты.
— От имени светлейшей доньи Бланки Марии, — произнес начальник отряда, — предлагаю вам выдать ваших гостей, сеньор! Против вас мы ничего не имеем, а хотим взять только тех, кто скрывается у вас, двух из них мы давно ищем: это генерал Мануэль Павиа и его спутница! Мы уверены, что они здесь!
— Но что же это такое, даже ночью нет покоя в собственном доме!
— От имени светлейшей доньи Бланки, — прервал его офицер, не дав договорить.
— Но вы ищете какого-то генерала и его спутницу, а у меня ночует патер с двумя спутницами!
— Не создавайте напрасных затруднений, почтенный отец! — воскликнул недовольно офицер. — Генерал и его спутница были в рясах, потому-то мы и уверены, что вы приютили у себя именно их. Я требую от имени светлейшей доньи Бланки, предводительницы нашего отряда, выдать их нам немедленно!
— Значит, даже женщины участвуют в сражении и ведут вас на кровопролитие? — заметил патер. — Но вот мои гости!
На лестнице показался Антонио, за ним шли Инес и Амаранта.
На лицах девушек было отчаяние, Антонио же оставался спокоен и холоден. Лицо его, правда, было бледным, но в нем, как и во всей осанке, выражалось столько достоинства и выдержки, что казалось, никакие житейские волнения, никакие опасности не могут поколебать спокойствия его высокой души; это выражение составляло отличительную особенность лица и заметно выделяло его среди тысяч людей.
— Вот мои гости, узнаете вы в них тех, кого ищете? — спросил патер офицера, указывая на Антонио и девушек.
— Мое дело не рассуждать, почтенный отец, — отвечал тот, — а доставить трех особ, находящихся у вас, к донье Бланке!
— Мое дело не рассуждать, почтенный отец, — отвечал тот, — а доставить трех особ, находящихся у вас, к донье Бланке!
— К донье Бланке, герцогине Медине, к донье Бланке Марии де ла Ниевес, вы о ней говорите? — обратилась Инес к карлистам. — Ведите, ведите нас, она знает меня, и я уверена, что она защитит нас!
— Я думаю, ваши надежды обманут вас, донья Инес, — серьезно и сдержанно сказал Антонио.
— Я не верю, что принцесса делает все то, что ей приписывают, — воскликнула Инес уверенно, — на нее клевещут! Бог знает, кто распускает эти слухи! Я хочу ее видеть, от нее хочу услышать, что нас ожидает, но заранее убеждена, что до наступления утра мы будем на дороге в Пуисерду и что она оградит нас от всяких неприятностей в пути!
— Дай Бог, чтобы ваши надежды не обманули вас, донья Инес, — ответил Антонио.
— Вперед! — скомандовал офицер.
— Благодарю вас за ваше радушное гостеприимство, почтенный отец, — сказала Инес, обращаясь к священнику.
Амаранта и Антонио тоже поблагодарили его и покинули дом под конвоем карлистов, окруживших их со всех сторон. До рассвета было еще далеко, стояла темная, глухая ночь. Антонио шел в глубоком раздумье, на душе у него было очень тяжело, от вмешательства Бланки Марии в их участь он не ожидал ничего, кроме самых ужасных последствий для Инес. Молодая графиня, напротив, была уверена, что принцесса поможет ей. Амаранта шла по одну сторону от ее, Антонио — по другую. Со всех сторон их окружали карлисты с заряженными ружьями на плечах. Месяц, пробираясь между густыми облаками, слабо освещал дорогу.
Выйдя из селения, они направились к темной возвышенности, лежавшей в отдалении.
Добравшись до нее, они увидели в долине огоньки постов карлистского отряда, принадлежащего войску, прикрывавшему донью Бланку. Палаток в этом лагере было немного, посередине был разведен костер, из которого летели искры.
Конвой провел своих пленных мимо передовых постов и направился к группе солдат, расположившихся вокруг костра.
Приблизившись к ним, офицер передал патера и двух сеньор часовому, который немедленно повел их к палатке, охраняемой зуавом. Часовой сказал тому несколько слов, и зуав пошел доложить о прибывших.
Вслед за этим у входа показалась Бланка Мария.
Отблеск свечи, горевшей в палатке, давал достаточно света, чтобы Инес могла узнать ее и даже заметить огромную перемену в ее внешности, которая сильно поразила графиню.
— Войдите, — сказала супруга дона Альфонса, обращаясь к двум девушкам и патеру, которого окинула взором прежде всех, надеясь, вероятно, узнать в нем Мануэля.
Все трое последовали за ней в палатку.
— Ваши солдаты силой привели нас сюда, ваше сиятельство, — сказал Антонио твердым, спокойным голосом, — вероятно, приняв нас за тех, кого ищут! Мы просим теперь ваше сиятельство разрешить нам продолжить путешествие!
— Вы, насколько я понимаю, патер Антонио, и с вами графиня Инес Кортецилла со своей провожатой.
— Я рада, принцесса, что вы меня узнали, — сказала Инес, глядя с холодной улыбкой на донью Бланку. — Вы некогда были очень добры ко мне, надеюсь, и теперь не откажете мне в своем покровительстве! Патер Антонио и Амаранта, моя приятельница, провожают меня в Пуисерду, где живет моя родственница, у которой я рассчитываю найти пристанище!
— Ах, графиня, какой необдуманный шаг вы сделали, оставив дом вашего отца и убежав сюда, где каждый день вас подстерегают опасности, неизбежные в это военное время, опасности, от которых даже я не могу вас уберечь!
— Ваша власть и ваша доброта могут многое для меня сделать, принцесса, и я отдаюсь под ваше покровительство! — сказала Инес.
— Я слышала, что вы позволили увезти себя дону Мануэлю Павиа. Горькая ошибка, графиня, и страшный удар для вашего отца!
— Это неправда, принцесса, — ответила Инес твердым голосом, — генерал Павиа не знал о моем поступке и не предвидел его!
— Вы лучше сделаете, графиня, если будете со мной откровенны и скажете мне правду! У меня верные сведения! Вас видели в здешних горах в обществе генерала Павиа, мне сообщили даже, что вы были настолько безрассудны и неосторожны, что вырвали его из рук наших солдат! Надеюсь, вы не будете этого отрицать?
Инес промолчала и опустила голову.
— Наконец-то вы сознаетесь в вашем опрометчивом поступке, — продолжала Бланка ледяным тоном. — О донья Инес! Сколько горя вы принесли вашему отцу! Где теперь находится генерал Павиа?
— Я не знаю этого!
— Повторяю вам, графиня, что вам выгоднее говорить мне правду!
— В таком, случае, позвольте мне ответить за донью Инес, — сказал Антонио, обращаясь к Бланке, — дон Мануэль Павиа теперь в войске бригадира Жиля-и-Германоса!
Бланка вздрогнула, в ее глазах блеснул гнев при этом известии.
— В вас также, патер Антонио, я предполагала больше рассудительности и благоразумия, — сказала она, — вы оказали плохую услугу генералу Павиа и графу Кортецилле, что сопровождали донью Инес! Не прерывайте меня и не оправдывайтесь! Верно ли ваше сообщение, что генерал Павиа находится при войске своего друга Жиля-и-Германоса, это мы узнаем очень скоро! Вы не должны забывать, что в настоящее время для меня он прежде всего неприятель, и потому я сделаю все, чтобы он опять попал в наши руки! Что касается графа Кортециллы, я считаю своей обязанностью защитить его дочь и возвратить ему! Поберегите ваши слезы и просьбы, — холодно сказала она, обращаясь к Инес, бросившейся к ней с мольбой и с рыданиями, — я не изменю своего решения!
— Сжальтесь, отпустите нас в Пуисерду!
— Вы с вашей спутницей останетесь у меня, донья Инес, и надеюсь, вы мне скажете о местонахождении вашего возлюбленного! Вы должны сделать это ради вас самих, это в ваших интересах! Затем я передам вас вашему отцу, он будет мне весьма благодарен за .эту услугу! Вы же, патер Антонио, свободны, можете беспрепятственно оставить лагерь и идти, куда вам угодно!
— А графиня останется здесь? — спросил он с испугом.
— Да, я так решила!
— В таком случае, ваше сиятельство, позвольте остаться и мне!
— Нет, вы должны покинуть лагерь, а с графиней останется только ее спутница, — сказала Бланка, подходя к выходу из палатки и поднимая полотняный занавес.
— Капрал, проводите патера назад в селение. Антонио видел, что всякие просьбы с его стороны были бы напрасны.
Инес бросилась на колени перед жестокой женщиной.
— Сжальтесь, не разлучайте нас! — воскликнула она.
Бланка Мария холодно взглянула на свою соперницу, бывшую теперь в ее власти, ненавидимую за то, что ее любил Мануэль.
— Я остаюсь при своем решении, донья Инес. Уведите сейчас же патера, — добавила она, обращаясь к офицеру, который силой потащил его из палатки.
Антонио еще раз взглянул на Инес, ломавшую себе в отчаянии руки, и на Амаранту, плакавшую горькими слезами, и вышел наконец из палатки.
— О, отпустите нас с ним! — проговорила Инес умоляющим голосом.
Бланка Мария надеялась запугиваниями заставить Инес заговорить.
— Вы скажете мне, где теперь находится дон Мануэль Павиа, — сказала она графине, — тогда мы поговорим о прочем, донья Инес! Не забудьте, что ваш возлюбленный стал моим врагом с тех пор, как я отдала руку принцу Альфонсу! Прежде, графиня, признайтесь, где он, тогда я подумаю и о вас!
— Но, Боже мой, я ничего не могу вам сказаться сама о нем ничего не знаю, кроме того, что бригадир Германос увез его с собой! —воскликнула Инес голосом, дрожащим от страха.
— Вы можете не торопиться со своими признаниями, у вас еще будет время подумать, донья Инес, а пока вы останетесь здесь под надежной охраной. Я должна охранять вас, чтобы передать целой и невредимой вашему отцу!
Вслед за этими словами Бланка Мария приказала зуаву привести ей лошадь, так как уже наступало утро, и она должна была ехать в штаб дона Карлоса, чтобы представить ему, как мы уже знаем, сеньора Виналета.
Она распорядилась, чтобы вокруг палатки, в которой она оставляла обеих сеньор, была расставлена надежная стража, и, не обращая внимания на отчаяние, просьбы и слезы бедных девушек, вышла вон!
Бланка Мария торжествовала, соперница была в ее власти, и она надеялась, что ненавистный Мануэль тоже попадет наконец к ней в руки. С этими сладкими мечтами она вскочила на лошадь и отправилась к претенденту с несколькими провожатыми и с сеньором Виналетом.
X. Могила цыгана
В темном лесу, который покрывает еще во многих местах предгорья Пиренеев, есть маленькое озеро с черной водой. Вся эта окрестность пустынна, людей можно встретить только на старых больших дорогах.
Озеро окружено деревьями и поросло тростником, водные растения почти сплошь покрывают его своими широкими листьями, так что почти не остается места, где отражалась бы лазурь небесного свода. Судя по огромному количеству камыша и желтых и белых кувшинок, озеро, по-видимому, неглубокое.