Послышался шум подъезжающего автомобиля. Гость посигналил, оповещая о своем прибытии, и вошел во двор.
– Ну и дачу ты себе купил. Два часа блукал, пока нашел, – вместо приветствия сказал Глеб. Он выглядел измученным и похудевшим, будто после болезни.
Джек догадывался, что тревожит друга. В их компании Глеб был наиболее склонен к самокопанию и долго приходил в норму после очередной круговой поруки. Тяжело ему сегодня придется. Он и так Елизавету недолюбливает, а тут еще сюрприз от нее ожидается.
– Старик, ты чего такой хмурый? – Макс хлопнул друга по плечу. – Расслабься. Смотри, какая красота. Лес, свежий воздух.
Глеб кисло улыбнулся:
– Сигарет не найдется? Забыл купить по дороге.
Ему было не до прелестного пейзажа. Дома поругался с Галей. Она напрашивалась поехать вместе с ним. Он мягко отказал, но жена все равно кинулась одеваться. Пришлось наговорить резких слов, объяснить, что у каждого человека должно быть личное пространство. Он имеет право встречаться с друзьями без бдительного ока лучшей половины. Обиделась, расплакалась. Уезжал, чувствуя себя полным мудаком. Но не мог он ее взять с собой, не мог. Нынешняя встреча не предвещала ничего хорошего.
– Что-то Лизка задерживается, – Макс протянул другу сигареты. Сам он по совету врачей отказался от курения, но по старой привычке всегда имел при себе пачку.
– Планирует эффектное появление.
– Простим ей обычную женскую слабость, – миролюбиво сказал Джек.
– Это само собой, – хозяин снял готовые шашлыки с мангала и положил новую порцию. – Кстати, Джекил, я про тебя анекдот классный услышал. Рассказать?
– Ты ж в любом случае расскажешь, хочу я этого или нет.
– Точняк. Так вот. Беседуют два психоаналитика. Один говорит: «Вы знаете, коллега, сегодня за завтраком у меня была преинтереснейшая оговорка. Точно по Фрейду. Я хотел сказать жене: «Дорогая, налей мне, пожалуйста, чаю…» А вместо этого у меня получилось: «Какая же ты сука – всю жизнь мне испортила».
– Ага. Лет пять назад, когда впервые услышал этот анекдот, я смеялся, – улыбнулся товарищ.
Уже стемнело, когда за забором мигнули фары и хлопнула дверца автомобиля. В калитке появилась Лиза. На ней были темные очки и широкополая шляпа. Женщина шла через двор, держа руку у лица, как делают звезды, закрываясь от назойливых репортеров. Не говоря ни слова, она села на деревянную лавку возле стола.
– Ты чего вырядилась, как на пляж? Шляпа, очки, – заржал Макс. – Не наотдыхалась на морях, что ли? Тогда уж купальник бы надела. Давно я тебя без одежды не видел.
– Заткнись ты, – отмахнулась Лиза. – И без твоих шуточек тошно.
– Что-то случилось? – Джек приблизился к подруге. – Почему ты прячешь лицо?
Лиза замерла на мгновение и порывисто сняла шляпу, повернувшись к мужчинам. Правая половина лица, от брови до подбородка, была фиолетово-синей.
– Твою мать! – выругался Макс. – Кто тебя так?
– Муж.
– Это шутка? – недоверчиво хмыкнул Глеб. Слабо верилось, что такая борзая женщина могла позволить кому-то поднять на себя руку.
– Ага, шутка. Сейчас клоуны из кустов выбегут с плакатом «вас снимала скрытая камера», – огрызнулась Лиза.
– А ну дай взгляну, – Джек осторожно повернул ее лицо к свету. Глаз затек, на скуле рассечение – только недавно перестало кровоточить. Даже удачный макияж для розыгрыша не мог бы выглядеть столь реалистично. Лиза поморщилась, когда пальцы приятеля слегка коснулись ее подбородка:
– Аккуратнее!
– Извини.
– Ну как, удостоверились? Глеб, чего ты там мнешься? Может, тоже подойдешь проверишь? – язвительно заметила Лиза.
Глеб промолчал, зато Макс буквально взорвался:
– Да как этот ублюдок посмел тебя ударить? Он что, страх потерял, сука? Я ж его покалечу!
– Спокойней, – урезонил друга Джекил. – Пусть сперва Елизавета все по порядку расскажет. Как это вышло? – Он вопросительно посмотрел на нее.
– Я заговорила о разводе. Он вспылил, – лаконично сообщила Лиза.
– Ты заговорила о разводе? – удивился Глеб. – Мне казалось, ты сама этого мужика на себе женила, и тебя все устраивало.
– А теперь не устраивает!
– Что именно не устраивает? И чем он мотивирует отказ? – терпеливо докапывался Джек.
– Меня достал его контроль. А свой отказ он не мотивировал. Просто сказал, что развод мне не даст. И если я еще раз заикнусь об этом, то выкинет меня из дома и запретит видеть дочь.
Глеб скрестил руки на груди. Лиза выглядела расстроенной, но, черт побери, он совсем не верил ей. Слишком неправдоподобно, чтобы уважаемый публичный человек, несколько лет бывший идеальным мужем, вдруг сорвался с цепи. Да, Лиза кого угодно доведет до белого каления, но, во-первых, она не дура и знает, когда притормозить, а во-вторых, чтобы так избить женщину, нужно быть конченым уродом. Ее супруг создавал впечатление адекватного мужика. Да и Джек характеризовал его большей частью с положительной стороны. Что-то здесь не сходится.
– Слушай, можно же его припугнуть, – волновался Макс. – Или ментов вызвать! Или юристов хороших нанять!
– Максим, он не последняя персона в городе, если ты забыл. У него в полиции все схвачено, и юристов он легко перекупит. А насчет припугнуть – он сам кого хочешь припугнет. С его деньгами можно справиться с любой проблемой, – Лиза злобно куснула губу.
– Ты побои сняла? – спросил Джек.
– Нет. Муж сказал, если я только рискну что-то предпринять, дочери больше не увижу, а сама отправлюсь в психиатрическую клинику.
– Что за бред? – вспыхнул Макс. – У нас не крепостное право. Как можно здорового человека поместить в психушку?
Лиза улыбнулась:
– А давай у Джека спросим, как у профессионала, можно или нельзя.
– Да он что, совсем беспредельщик? Неужели мы на него управу не найдем? – Макс сжал кулаки, хрустнув пальцами.
Лиза пожала плечами. Глеб усмехнулся: какая трогательная театральная беспомощность. Подруга явно переигрывала. Не в ее характере смиренность и растерянность. Она наверняка что-то замыслила и выжидает момент, чтобы озвучить свою идею. Сразу бы и говорила, без прелюдий.
Джек словно прочитал его мысли:
– Елизавета, чего ты сама хочешь? У тебя есть конкретное предложение?
Все замерли, внимательно глядя на нее.
– У меня есть конкретное предложение, – она выдержала паузу. – Нужно убить моего мужа.
Глеб громко расхохотался. Лиза подождала, пока он справится с приступом смеха, и повернулась к Максу:
– У тебя там шашлыки сгорели, – кивнула она на мангал, откуда доносился специфический запах.
– Блин! – выругался Максим и бросился к шампурам.
Весь оставшийся вечер друзья делали вид, будто все в порядке и не было никакого неприятного разговора. Лиза надела солнцезащитные очки вполлица, чтобы никого не смущать, слушала врачебные байки Джека и смеялась над пошлыми анекдотами Макса. Глеб отмалчивался, налегая на шашлыки. Со стороны их беседа могла показаться непринужденной и беззаботной, но сами участники ощущали невероятную напряженность, сквозившую в каждой фразе.
Глеб беспрерывно курил, размышляя о том, какое решение примут товарищи. Даже если он скажет «нет», один голос ничего не изменит. Впрочем, ни о каком голосовании речи не шло, поскольку вступало в силу правило круга. Своим правом Глеб уже воспользовался – и спас брата. Затем Макс – избавился от нежеланного наследника, а заодно и бывшей любовницы. Теперь настала очередь Лизы. И она не стала скромничать, как прежде. На этот раз ее желание было предельно циничным. Глеб ожидал чего-то подобного. Но все равно оказался не готов.
– Ладно, парни, пора по домам, – Лиза встала, стряхнув с юбки невидимые пылинки. – И так я с вами засиделась.
– Тебя подбросить? – Макс беспокоился за подругу.
– Руки у меня целы, и мозг не пострадал, сама доберусь, – отрезала Лиза и тут же добавила: – Спасибо, Максим. Мне приятна твоя забота. Ты меня только до машины проводи, а то у тебя тут кочки, как бы не навернуться ненароком.
Хозяин повел гостью к калитке, поддерживая за талию. Джек проводил их долгим взглядом и повернулся к Глебу:
– Что ты думаешь обо всем этом?
– Думаю, что другие варианты ее не устроят.
– Да, она всегда отличалась любовью к простым и грубым методам. Но ведь это ее право.
Глеб сплюнул, ничего не ответив. Накатила резкая апатия: не было сил ни злиться, ни спорить. Даже двигаться не хотелось. Он подпер голову рукой и стал наблюдать за бьющейся о лампочку мошкарой. Через пять минут вернулся хозяин дачи.
– Ну Лизка и выдала, – Макс пнул воображаемый мяч. – Я с ней перетер малость. Она сказала, что не хочет пороть горячку и попробует еще раз поговорить с мужем. Только что-то я за нее боюсь.
Повисла тишина, нарушаемая лишь уютным шелестом листьев. Друзья сидели молча, погруженные каждый в свои думы. Джек изредка бросал взгляд то на одного, то на другого, словно пытался прочитать их мысли. Макс вышел из оцепенения и предложил разъезжаться по домам:
Повисла тишина, нарушаемая лишь уютным шелестом листьев. Друзья сидели молча, погруженные каждый в свои думы. Джек изредка бросал взгляд то на одного, то на другого, словно пытался прочитать их мысли. Макс вышел из оцепенения и предложил разъезжаться по домам:
– Меня уже Надька, поди, заждалась. Ох и разорется же.
– А ты ее приструни, – с улыбкой предложил Джек.
– Ты что, Надька – это святое. Пусть орет, крепче спать будет.
Быстро собрались и попрощались, пообещав созвониться на днях, когда появятся новости от Лизы.
Всю обратную дорогу Джек то и дело улыбался самому себе, поглядывая в зеркало заднего вида. Несмотря на отсрочку, зачем-то взятую подругой, было очевидно, что решение ею уже принято и не изменится. Идея избавиться от богатого супруга созрела у Елизаветы не за два дня. Наверняка она взвешивала все «за» и «против» сотни и сотни раз. И если уж пришла к выводу, что его смерть – наилучший выход, то своего добьется. Что ж, такое желание Джеку на пользу. Планирование и осуществление убийства крепче свяжет всех четверых. И тогда он, Иван Кравцов, сможет без опаски заявить о своем праве.
* * *Консьержка второго подъезда дома 19 по улице Борисовской, Ангелина Петровна, сидела в своей каморке на первом этаже и пыталась вязать свитер. Именно пыталась – петли получались разного размера, нитка то и дело путалась, приходилось несколько раз распускать рукав и начинать заново. Вязание у Ангелины Петровны сегодня не ладилось. А все из-за нервов. Вот так разозлишься, и рукоделие коту под хвост – сосредоточиться на процессе не выходит, мысли крутятся вокруг этой собачей работы и проклятых полуночников, снующих туда-сюда. Когда она устраивалась консьержкой, радовалась: и работа непыльная, и прибавка к пенсии какая-никакая. Кто ж знал, что придется бодрствовать ночи напролет. Все жильцы как жильцы, утром уходят, вечером приходят. Нет же, затесались в стадо паршивые овцы, которым не спится. Бегают куда-то, звонят в домофон, хлопают дверью.
Эта неделя вроде спокойной выдалась, даже удалось три ночи подремать. Но сегодня сущий беспредел творится, хоть кричи. Сначала толстяк со второго этажа раз пять выходил на улицу, а потом возвращался с пакетами – продукты закупал в ночном супермаркете. Не нажрется никак. Потом к шалаве на одиннадцатом гости пожаловали, и в два часа стали расходиться по домам с громким хохотом и чуть ли не с плясками. И ведь не предъявишь им, что спать мешают. Потому что консьержка на рабочем месте спать не должна. А она пожилой человек, да и за такие жалкие деньги – имеет право!
Но больше всего раздражал ее мрачный красавчик с пятнадцатого этажа. Уходит ни свет ни заря, возвращается глубокой ночью. Что у него, работа такая, круглосуточная? Не поздоровается никогда, не улыбнется. Вечно с унылым лицом, как будто у него жизнь не удалась. Знал бы он, какая жизнь у нее, небось не кривился бы на свою! Женщина отложила в сторону вязание и сердито затарабанила по столу, занимавшему половину каморки. Минуту назад красавчик зашел в подъезд, поднялся на площадку и нажал на кнопку вызова лифта. Ангелина Петровна согнулась в три погибели, чтобы рассмотреть его в узкое окошко. Стоит, руки в карманы, выражение лица несчастное. Лифт давно пришел, а парень застыл, не двигается. Не соображает, что ли? Неужели пьяный?
Ангелина Петровна поглядела в маленькое треснувшее зеркальце, поправила прическу. Одернула юбку и выглянула на лестничную клетку.
– Эй!
Красавчик не отреагировал, и консьержка повторила громче:
– Эй! Чего стоишь-то?
Парень повернулся на звук и с недоумением уставился на пожилую женщину. Та подбоченилась, придавая себе вид гордый и воинствующий.
– Налакался, что ли? Ни гугу?
– Простите, вы ко мне обращаетесь? – спросил красавчик. Голос у него был самый что ни на есть трезвый и взгляд осмысленный. Ангелина Петровна смешалась:
– Да лифт-то пришел. Что ж вы это… Лифт-то здесь уже.
– Спасибо, – он улыбнулся и зашел в кабину. – Спокойной вам ночи.
– Ой, да за что ж спасибо-то. Я ж смотрю, стоит… А лифт пришел, – залепетала старушка, размякнув от непривычного внимания к своей персоне. Заскочила в каморку, в изнеможении плюхнулась в кресло. И чего она злилась на паренька? Хороший же. Спасибо даже сказал. Ночи спокойной пожелал. Хороший, хороший парень. Ангелина Петровна мечтательно улыбнулась. Эх, где ее молодость… Скинуть бы годков тридцать, она бы этого кареглазого живо окрутила…
Галя сидела на кухне и без интереса следила за мелькающими в телевизоре картинками. Когда хлопнула входная дверь, дернулась было, чтобы встретить мужа, но удержалась. Он поступил неправильно. Нельзя уезжать к друзьям, поссорившись с самым близким человеком. Это подлое, трусливое бегство.
– Привет. – Глеб отодвинул стул и сел рядом.
– Привет.
– Как ты?
– Я хорошо, – тихо отозвалась она.
Муж взял ее руку и поднес к губам.
– Замерзла? Ладони ледяные. – Он принялся дуть на ее пальцы, согревая их дыханием.
Галя молчала. Она весь вечер надеялась, что Глеб если не объяснится, то хотя бы попросит прощения. Но он, видимо, решил обойтись поцелуями рук.
– Ужин в микроволновке. – Она встала, подождала пару секунд ответной реакции и покинула кухню.
Недавно ей казалось, что они с мужем пришли к согласию и уже ничто не омрачит семейную гармонию. Но с Глебом нельзя быть уверенной в том, что тихий вечер перерастет в тихое утро. Сейчас он спокоен и благодушен, а через час в бешенстве колотит кулаками в стену. С его частой сменой настроений Галя давно смирилась. Но дружеские посиделки, после которых муж делался сам не свой, стали всерьез ее беспокоить. О чем они там разговаривают, чем занимаются? Глеб несколько дней потом ходит как в воду опущенный. Накануне Галина специально изобразила острое желание составить ему компанию, хотела увидеть, как он себя поведет. В итоге они разругались в пух и прах.
Галя не из тех глупых женушек, кои ревнуют своих благоверных к друзьям, к работе, к увлечениям. Она никогда бы не посмела демонстрировать недовольство и диктовать свои условия. Однако даже слепой заметил бы, как угнетает Глеба общение с товарищами. Тогда зачем он продолжает с ними общаться? Нормальный человек стремится ограждать себя от людей или явлений, приносящих ему дискомфорт. А Глеб словно преднамеренно доставляет себе неудобства. Будто терпение свое испытывает.
Галя расстелила постель и нырнула под прохладное одеяло. Свернулась калачиком, ожидая, когда простыня нагреется и можно будет вытянуться. Что-то не так с этой странной дружбой. Глеб не склонен к откровениям, но столь скрытным, как теперь, он никогда не был. Нельзя пускать ситуацию на самотек. Нужно выяснить, что тревожит любимого мужа. А вдруг она сможет ему помочь? Вдруг увидит проблему с другой стороны, подскажет свежее решение? И почему она раньше до этого не додумалась? Привыкла, что все складывается наилучшим образом. Но иногда за счастье приходится бороться. Что ж, она поборется.
Откинула одеяло, встала с кровати и зашлепала по полу босыми ногами. Глеб все еще сидел на кухне в той же позе, что и десять минут назад.
– Разогреть тебе ужин, родной? – промурлыкала Галина.
– Спасибо, я не голоден.
Она села к нему на колени, обняла его голову, прижала к груди.
– Совсем ты у меня расстроенный, – погладила густые темные волосы. – Это просто период такой. Но ничто не длится вечно. И плохое тоже заканчивается. Я люблю тебя. Очень люблю.
Глеб приподнял голову и пристально посмотрел на жену:
– И я тебя люблю. Ты самое ценное, что есть в моей жизни.
– Я знаю, родной, знаю, – Галя улыбнулась. – Поэтому у нас все будет хорошо. Пойдем спать. Завтра наступит новый день.
Всю ночь на улице завывал ветер, долбился в закрытое окно. Затих лишь перед рассветом, отчаявшись пробраться в жилище. Вскоре заморосило. Галя слушала мерный стук дождя и следила за прозрачными дорожками капель на стекле. Иногда удавалось отключиться, но ненадолго. Она открывала глаза, чувствуя, что сон улетучился. Серое утро медленно вползало в комнату, наполняя ее тревожным пасмурным светом. А дождь все так же стучал по карнизу…
Галя уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала.
* * *Тренировка получилась удачной. Джек был в тонусе, работал с большими весами и почти не чувствовал утомления. Добавил на штангу дополнительные блины и снова лег на скамью. Решил выполнить последний подход на жим лежа с увеличенной нагрузкой.
– Серый, подстрахуй, – попросил он напарника по тренажерному залу. Здоровый рыжий бугай кивнул и встал за головой у приятеля.
Джек снял штангу со стойки, медленно опустил вниз, пока гриф не коснулся точки ниже грудных мышц. Снова поднял штангу вверх до полного выпрямления рук. Повторил семь раз, восьмой ему помог дожать напарник.
– Фух, – Джек сел на скамье, вытирая пот со лба. – Я все. В сауну идешь?