— В перспективе пуля в затылок, дружище, — зловеще возвестил Максим. — Но если отвечаешь на вопросы, то все в порядке, пуля ожидает следующего. Ты кто?
— Я здесь работаю… — замямлил толстяк. — Вернее, не здесь, а у Виктора Александровича… Помогаю вести бухгалтерию и консультирую по юридическим вопросам… Я всего лишь бухгалтер…
— Ты разделяешь с ним его ложе?
— Что вы, как вы могли подумать… У Виктора Александровича жена, мы абсолютно нормальные… Он приказал составить отчет по одному делу, угрожал, что никуда не уеду, пока не сделаю, выделил каморку с компьютером под лестницей… Я и сейчас не спал… Меня зовут…
— Нам плевать, как тебя зовут, — перебил Максим. — Кто и где в доме? Подробно и правдиво, от этого зависит твоя жизнь. Ну, и будущее отчета, конечно.
— Господи, только не убивайте… — взмолился «маленький» человек. — Здесь четверо помощников — они охраняют дом, а двое из них сопровождают Виктора Александровича, когда он отлучается по работе или другим делам… Один на лестнице, другой у крыльца, двое спят — у них помещение справа по холлу… Здесь еще кухарка, она осталась на ночь, чтобы успеть завтра подготовить меню — у Виктора Александровича послезавтра, в субботу, день рождения… Еще жена Мария Антоновна — у них спальня на втором этаже… Больше в доме никого…
— Дети, собаки?
— Нет… Виктор Александрович терпеть не может собак в доме…
— И детей, — ухмыльнулся Фаткин. — Они такие мерзкие, сопливые, гадят везде…
— Ладно, милый мой бухгалтер, поспи немного, — сказал Максим и треснул толстяка рукояткой пистолета. Помог ему поудобнее прилечь, метнулся к лестнице на верхнюю палубу, зашипел в полумрак: — Эй, вы трое, хорош веселиться, все вниз… Выходим без масок, все поняли?
С момента исчезновения толстяка прошло не больше трех минут. Публика на берегу начинала нервничать. И вдруг распахнулась дверь в борту яхты, и начался массовый исход! На причал повалили люди! Они смеялись, громко разговаривали, галантный мужчина в рубашке и брюках помог перепрыгнуть на причал длинноногой девице в коротком нарядном платье. Ильича загородили — в принципе, если не всматриваться, он мог сойти за Гарбуса. Трое с женщиной, за ними трое в парусиновых костюмах — вереница людей протопала по причалу. Он в этот час не освещался. Прыгая через ступени, фальшиво хохоча, люди взбирались вверх. На террасе царило угрюмое молчание. Владелец особняка всматривался в полутьму. Первым почуял беду наблюдатель на лестнице. Но конспирация уже теряла актуальность! Небольшая заминка, вскричал человек, у которого отняли автомат, а самого швырнули через перила. Высоты падения было недостаточно для летального исхода, но хватило, чтобы не встать. Толпа взревела — и покатилась человеческая гусеница! На бегу надевали маски, орали, как полоумные, — хотя могли бы и помолчать. Все боялись — боялись страшно. Но что-то гнало их на штурм. Максим первым вывалился на площадку. Перепуганный охранник — квадратный тип в футболке и жилетке — сбрасывал с плеча короткий пистолет-пулемет (похоже, АЕК-919, небезызвестный «Каштан»), другой рукой заталкивал в дом остолбеневшего хозяина. Тот запутался в дверях, едва не остался без халата. Выразительный треск — пуля пролетела, и ага…
— О, мой бог, это пуля? — ахнула Бобышка, наступая ему на пятки.
— Нет, стволовая клетка, — проворчал Максим, вскидывая «Глок». Сделать первый выстрел оказалось непросто, но справился, ведь в них стреляли! Он выпустил на бегу несколько пуль. Охранник подломился, словно бейсбольной битой огрели по колену. Упал, схватившись за рану. Угрюмый вырвался в лидеры, подхватил его оружие, пнул по здоровой ноге и с воплем:
— А вот и мы, сукины дети! — ввалился в дом. Начиналось что-то несусветное! В просторном холле горела люстра. Лестница слева — по ней спешил наверх, спотыкаясь и теряя тапочки, взъерошенный хозяин особняка. Погоня замешкалась — из примыкающего помещения вывалились двое, полуодетые, хлопающие совиными глазами. На них набросились дружным коллективом, повалили — те и не вспомнили, где у них оружие. Даже Фаткин раздухарился, пнул кого-то по бедру. Удары казенником — и сонные охранники были отправлены спать дальше. Толпа растекалась по особняку. Наперерез Максиму метнулась полная женщина с мучнистым лицом — ее трясло от страха. Вероятно, кухарка, о наличии которой говорил толстяк. Максим схватил ее за плечи — женщина в исступлении завизжала: маска бандита меньше всего ассоциировалась с маской зайчика.
— Мадам, у вас есть пять минут! — проорал Максим ей в лицо и, устыдившись, убавил громкость: — Вам ничего не сделают, но вы должны уйти. Соберите вещи, уходите и больше никогда сюда не возвращайтесь. Я внятно объясняю? И учтите, если попытаетесь кому-нибудь позвонить, то мы пересмотрим наше отношение… Торопитесь же… И простите, что оставляем вас без работы!
Она кивала, пятилась, хваталась за сердце. А разбойники в азарте неслись по второму этажу, учиняя немыслимый переполох! Врывались в комнаты, возбужденно перекликались, делились впечатлениями. «Выпустили джина из бутылки», — мрачно подумал Максим, устремляясь наверх. В изысканно отделанной гостиной уже хлопали дверцы шкафов, бара, билась мебель и посуда.
— Щас мы это дело перематрасим! — радостно ржал Угрюмый. Только Ильич не участвовал в беспределе — он был выше этого. Бывший коп стоял на галерее второго этажа, покачивал головой и укоризненно смотрел на Максима — как будто Максим все это придумал! Из спальни выбежала женщина в ночной сорочке с выпученными глазами — бледная, как моль, рано постаревшая, хотя и сохранившая немного шарма. Завизжала, узрев чужих в доме. Бобышка заступила ей дорогу:
— Мадам, вы не могли бы вести себя скромнее?
— Полиция, насилуют, убивают!!! Виктор, немедленно это прекрати!!! Где твои дармоеды, что тут происходит?! — Она набросилась на Бобышку, стала царапать ногтями ее маску, пытаясь ее стащить. Разозлить Бобышку — дело нехитрое, она испустила продирающий индейский вопль, завелась, взбесилась, отвесила тугую пощечину, затем еще одну. Поволокла даму в спальню, где бросила на кровать и стала делать из нее мумию посредством простыней и пододеяльников. Грохнул выстрел в соседней комнате. Похолодев, Максим помчался туда. Нет, все в порядке, эти балбесы окончательно белены объелись! Коля Селин, рыскающий по чужим шкафам, испугался чьей-то тени, машинально пальнул. И теперь стоял с отвешенной челюстью. В паре метров трясся Фаткин, с него ручьями лился пот.
— К-коляша, з-запомни на б-будущее… в с-следующий раз, к-когда с-соберешься стрелять, у-убедись, что это не я…
— Чё, Григорий, очко не железное? — хихикнул пробегавший мимо Угрюмый.
Стоило поспешить — жилище фигуранта стояло особняком от коттеджного поселка, но оттуда могли услышать пальбу и сообщить в соответствующие службы. Издыхающего от страха хозяина Максим обнаружил в туалете главной спальни. Ни ума, ни фантазии у человека, даже спрятаться не мог в таком доме… Вооружиться тот не успел — когда Максим начал биться в запертую дверь, изнутри посыпались не выстрелы, а причитания. Он пинком вынес дверь, схватил за шиворот чиновника, встряхнул его, сунул мордой в унитаз, что-то повредив в челюстно-мышечном устройстве. И у него с фантазией небогато — ну да ладно. Максим выбросил из санузла обтекающее, съедаемое страхом существо.
— Возьмите деньги, пожалуйста… — лепетал Виктор Андреевич Бахметьев, председатель комитета мэрии по имущественным и земельным вопросам. — Я вас умоляю, возьмите, но меня не трогайте… В спальне у жены есть драгоценности, в сейфе в кабинете — деньги…
Идея, в сущности, была неплохая. Придя к выводу, что все равно добру пропадать, Максим схватил ненавистного субъекта за шиворот и потащил на галерею, оттуда — в соседний кабинет, уставленный самой настоящей (во всяком случае, очень похожей) чиппендейловской мебелью! На пороге, привалившись к косяку, стоял Макар и тонко ухмылялся. Из кабинета доносился звучный треск. Он покосился на Максима, на икающее существо, которое тот держал, как нашкодившего котенка, скабрезно оскалился:
— Физкульт-привет.
— Вы чего тут делаете? — проворчал Максим.
— Угрюмый сейф из стены выворачивает.
— Обалдели? — изумился Максим.
— Точно, — кивнул Макар. — И самое смешное, что у него получается.
Максим втолкнул Бахметьева в кабинет. А там полным ходом протекали «демонтажные» работы. Все свое Угрюмый носил с собой — он мастерски орудовал гвоздодером, совмещенным с ломиком. Сыпалась штукатурка, ломались и вываливались кирпичи. Сейф, вмурованный в стену, смотрелся миниатюрно, потому Угрюмого и посетила идея унести его на горбушке. О существовании иных способов решения проблемы он как-то не задумывался.
— Ща, командир, я его отпупырю… — покосился он на Максима. — Айн момент, как говорится…
— Ща, командир, я его отпупырю… — покосился он на Максима. — Айн момент, как говорится…
— Отойди, — сказал Максим. — Не смеши народ.
— Ни фигааа… — протянул Угрюмый, покосился на существо, ползающее в ногах, и сообразил.
— Действуйте, Виктор Александрович. — Максим пинком спровадил чиновника к сейфу. — Просто откройте и отойдите. Надеюсь, вы не припасли там пару пистолетов?
Руки чиновника срывались, когда он шарил по кнопкам. Никто не понял, зачем он прикрыл панель ладошкой, набирая код. Он потянул на себя дверцу — и Максим отволок Бахметьева в сторону, с усмешкой смотрел, как Угрюмый с плотоядным урчанием выбрасывает их сейфа банковские упаковки — доллары, рубли…
— Ты прав, командир, так значительно проще, — пристыженно покосился он на Максима. — Слушай, тут даже больше, чем на яхте было…
— Несметные богатства, надо же, — уважительно заметила Бобышка, вторгаясь в кабинет. — Это приятно. Хотя и не так волнительно, как в первый раз.
— Это с твоей точки зрения несметные богатства, — проворчал Максим. — А с точки зрения того, кто их украл, — он безжалостно вывернул руку чиновнику, и тот взревел, как мастодонт, — даже не деньги, а так — мелочь на первое время…
— Ну, может быть, — допустила Бобышка. — Кстати, можешь не привлекать этого милого человека к поиску злата и прочих ювелирных изделий. Я уже привлекла его супругу. И вот… — Бобышка продемонстрировала вместительный бархатный мешочек, в котором что-то вкрадчиво позвякивало и перекатывалось.
— Ништяк, — засмеялся Угрюмый. — Еще одного опатрулили. Фартит нам, командир. Работаем по системе «Приди, возьми и унеси»? Как, — изумился он, украдкой подмигнув Максиму, — ты еще не замочил это чучело?
От жертвы воняло, что хоть нос затыкай! Максим поволок его на галерею, сделал хук слева, хук справа. Тот ползал в луже крови, что-то канючил. Максим бил его без жалости, ломал кости, превратил в отбивную лицо. Полюбовался, отличный 3D-рисунок. Потом стащил с себя маску и навис над искалеченным чиновником. Тот что-то лопотал, шамкал разбитыми губами… и вдруг напрягся, издал вибрирующий вопль! И этот узнал! Жива еще память народная!
— Это не я… Это не я, поверь… — шепелявил Бахметьев. — Это все Барин, это его была идея… Он нас заставил, а мы не могли идти против Барина…
— С наступающим днем рождения, Виктор Александрович! — Максим спустил его с лестницы и с удовольствием смотрел, как катится по ступеням божья тварь, обзаводясь новыми ушибами и переломами.
— Довольно! — проорал он. — Рота, выходи строиться! Лоцман, Шкипер, тащите с яхты канистры с бензином! Остальным — собрать оружие, вытащить из дома всех этих больных и калечных! Особое приглашение требуется? Забыли, что полиция уже едет?!
Дом наполнился топотом, гамом. Окрыленные успехами разбойники еще ладили с головой. Бесчувственных охранников, избитого чиновника, его супругу-мумию вытаскивали на террасу, а Фаткин с Макаром уже тащили в особняк заранее припасенные канистры. Фаткин метался по холлу, поливая все подряд, Макар разбрызгивал бензин по второму этажу. Дом наверняка был застрахован (да и не последний), но разве дело в деньгах? Уже трещали шторы, занималась хваленая чиппендейловская мебель, стены, облицованные дорогими (но вполне горючими) материалами. Люди скатывались к пирсу — взбудораженные, взволнованные. Тащили добычу — Коляша и Угрюмый помимо денег и побрякушек набили шмотками здоровенные целлофановые мешки и, упираясь, волокли их на загривках. Валилось из рук оружие, которого с каждым налетом становилось больше.
— Эй, Капитан, мы сейчас куда? — хрипел Макар, отвязывая от кнехта швартовочный трос.
— В море, — объявил Максим, переваливаясь через борт. — Следуем гордой походкой и ни о чем не спрашиваем.
— Вот так? — ехидно усмехалась Бобышка. — Мы должны подчиняться твоему слепому инстинкту?
— Именно… Угрюмый… брось ты к черту свой мешок, не сбежит! Живо заводи посуду и постарайся отключить все электро— и радиооборудование, по которому нас могут отследить! Ильич, какая ширина у российских территориальных вод?
— Ну, не знаю… — Пропотевший Ильич прислонился к надстройке и озадаченно почесал ухо. — Но никак не дальше двенадцати морских миль.
— Отлично. Пограничные катера, вертолеты и все такое в этой местности водятся?
— Спорадически, — усмехнулся бывший коп. — То есть никакому математическому закону их появление не подчиняется. Если кого-то ловят, то да, блуждают. А так…
— Ох, чувствую, скоро будут ловить, — утробно вымолвила Бобышка.
— Все, вперед, прорвемся…
— Минуточку, — напомнил Ильич. — Я понимаю, что ты недавно на руководящей должности, Максим, но учись держать все дела в голове. В нашем трюме томятся восемь мужчин, шесть женщин и какой-то толстяк из новеньких. Мы же не хотим их замуровать заживо? Мужчин — не знаю, но милых девушек мне очень жаль.
Дьявол! Он схватился за голову, мысли путались.
— Вываливай! — махнул он рукой. Потом встрепенулся, еще чего, на этом деле они потеряют минут пятнадцать! — Отставить! — взревел он. — Уходим на юг, через пару миль пристанем к берегу, там и вывалим! — Он с надеждой уставился в небо, еще не светало. Ох, и трудное это дело — брать на себя руководство организованным преступным сообществом…
Картина застыла перед глазами, словно рекламный ролик, прокрученный снова и снова. Горит красивый дом, как сухая хворостина, пламя рвется в небо, вылетают стекла, коробятся стены. Звуки пожарной сирены еле слышны, и такое ощущение, что они не приближаются, а удаляются… Вот яхта «Пенелопа» под покровом ночи пристает к обрывистому берегу, Коляша, свесившись с шестом, замеряет глубину. Падает трап на каменную площадку. С пронзительными воплями уносится в скалы стайка девчат в купальниках, они карабкаются на крутые гребни, пропадают в скалах. Вываливают связанных охранников, попутно советуя им поменьше жрать — такую тяжесть проще утопить, чем куда-то нести! Вываливают гостей господина Гарбуса, самого Гарбуса, от которого, по меткой реплике Угрюмого, осталось хрен да маленько. Относительно целый толстяк, ишачивший на Бахметьева, удирает с той же прытью, что и девчата — только орет не так громко…
Максим помотал головой, избавляясь от наваждения. В разгаре был солнечный день, парило. По небу плыли белоснежные облачка, похожие на голубиные перья. «Пенелопа» дрейфовала по лазоревой глади. Максим сидел на кормовой платформе для купания, свесив в воду босые ноги. По пояс обнаженный, в брюках с закатанными штанинами. Под рукой портативный «Каштан» со снаряженным магазином. Сон сморил его три часа назад, а проснулся совсем недавно — в панике метался от иллюминатора к иллюминатору. Вроде все тихо, повсюду море…
Забурлила вода за кормой, вынырнул Ильич с надутыми щеками. Сильными гребками доплыл до платформы, вскарабкался, начал вытираться полотенцем. Он был еще подтянут, невзирая на возраст, не обзавелся жирком.
— С добрым утром, капитан торгового флота, — поздоровался он весьма своеобразно и подмигнул. Плюхнулся рядом, вскрыл баночку колы, ждущую в тени, с удовольствием к ней присосался. — Водичка — высший класс. Долго спишь.
— Три часа проспал, — проворчал Максим, прислушиваясь к звукам на судне. На квартердеке хохотали мужчины — жизнь прекрасна и беззаботна…
— Я не в упрек, — крякнул Ильич. — Спать надо. Вроде тихо пока. Яхта обживается. — Он добродушно улыбнулся. — Твои друзья уже считают ее своим домом. Никто не хочет ее топить и возвращаться домой. И почему, интересно? Ночной добычи хватит на всю жизнь…
— Новости есть? — Максим уклонился от ответа.
— Немного есть, — кивнул Ильич. — Не имей я хорошего знакомого в компетентных структурах, вся эта авантюра гроша бы не стоила. А так хоть молодость с вами вспомню, развеюсь… — Ильич оскалил желтоватые зубы и подставил небритую физиономию солнышку.
— Ты в молодости пиратствовал? — удивился Максим.
Ильич засмеялся:
— На флоте служил. С семьдесят восьмого по восемьдесят первый. Под Владивостоком. Однажды по приказу командования взяли на абордаж браконьерское судно и чисто по приколу подняли над ним пиратский флаг. Десять суток на губе… Считай, каникулы. Так вот, обстановка следующая. В Фиоленсии переполох. Избиты до полусмерти двое «выдающихся» людей и их охрана. У одного злоумышленники сожгли дом, у другого отобрали яхту. «Выдающиеся» лица в тяжелом состоянии лежат в больнице. Выздоровление маловероятно. Имена и личности злоумышленников неизвестны. Полиция озадаченно чешет репу, не зная, кого и где искать. Известно, что похищена «Пенелопа», известны ее приметы, характеристики, но… Побережье огромное. От Новороссийска до Батуми. Под боком нейтральные воды — украинские, грузинские — где юрисдикция российской полиции вызывает большие сомнения. Пограничные структуры связываться с делом не хотят — не их сфера. К тому же преступники могли избавиться от яхты. По моей информации, масштабные поиски на море пока не ведутся…