— Работа не сложная, но рисковая, — не отрывая глаз от разбитой дороги, продолжал рассказывать Забелин. — На субботу-воскресенье можешь уезжать домой!
Тяжелый джип «Тойота» потянуло по грязи влево, и Забелин замолчал, выворачивая руль. Наконец колеса зацепили траву обочины, и машина покатила резвее. По лобовому стеклу звонко ударила сосновая ветка.
— Как отсюда уехать? — воспользовавшись паузой, спросил Матвей.
— Продукты завозим в пятницу. Для этих целей у нас есть армейский «КамАЗ». На нем можешь до Москвы доехать, — Забелин переключил передачу. — Есть еще варианты.
— Например?
Машина подпрыгнула на кочке, подняв вокруг себя брызги грязи. Матвей схватился за ручку дверцы.
Забелин включил дворники.
— В пяти километрах деревня, там автобус ходит. До железной дороги чуть дальше. Но запомни, — он бросил на Матвея короткий взгляд, — покидаешь центр только с моего личного разрешения.
— На чем оно будет основано? — нахмурил брови Матвей.
— В смысле? — не понял Забелин.
— Какие факторы будут влиять на него? — пояснил Матвей.
— Фактор один — отсутствие нарушений дисциплинарного характера.
— Что ты подразумеваешь под этим? — удивленный строгой армейской формулировкой, слетевшей с уст Забелина, улыбнулся Матвей.
— Контингент здесь разношерстный, — стал объяснять Забелин. — Полтора десятка «быков», которые без царя в голове. Это так называемая пехота. От них же и охранение назначаешь. На ночь двое, днем один. Главное, чтобы на территорию никто не просочился. Узнают журналисты, чем занимаемся, будет скандал. Еще придется место дислокации менять. Так уже было. В прошлом году обосновались в брошенном пионерском лагере. Там даже охрана была. Сторож и собака. Все бы ничего, да только затесался к нам один додик. Идейным, сука, показался. А на деле, — он зло крутанул рулем, объезжая яму, — на деле специально внедрился, чтобы репортаж написать.
— И что? — Матвей с интересом посмотрел на Забелина.
— Вычислили мы его быстро, — стал рассказывать Забелин. — Еще к активной фазе тренировок не приступили, а «особый отдел» нашел и диктофон, и миниатюрную камеру, и даже радиомаяк. Из-за этого пришлось неделю ерундой заниматься.
— Это чтобы «додик» ничего не заподозрил? — догадался Матвей.
— Точно, — подтвердил Забелин. — Мы тогда ближе к городу были, на выходные всех отпускали. В общем, неделю, что он у нас находился, имитировали тренировки активистов «Гринпис», изучали всякую чушь.
— Как это? — не понял Матвей.
— Один день, например, рассказывали о вреде целлюлозно-бумажных комбинатов, — стараясь перекричать гул двигателя, стал перечислять Забелин. — На второй — о последствиях аварий на атомных станциях …
— А потом? — заранее зная ответ, спросил Матвей.
— Потом мы всех отпустили на выходные, — Забелин едва заметно улыбнулся. — И парень не доехал до дома.
— Прибили? — с безразличием спросил Матвей.
— Зачем? — хмыкнул Забелин. — Просто сделали инвалидом. Переходил дорогу в неположенном месте.
Проселок уперся в металлические ворота с поблекшими звездами на створках.
— Бывшая военная часть, — догадался Матвей.
— Она самая, — подтвердил Забелин. — Ракетчики стояли.
Из зарослей появился здоровенный бугай с помятым лицом. На нем была камуфлированная куртка и такого же материала штаны. Голову украшала защитного цвета панама. На ногах армейские ботинки с высоким берцем. Скребя грязной пятерней шею, он подошел к джипу со стороны водителя. Забелин опустил стекло:
— Ты чего, спал?
— Уснешь здесь, — обиделся громила. — Комары сожрут…
— Открывай, — приказал ему Забелин.
Громила бросился к воротам.
Территория бывшей воинской части выглядела уныло. Сосны и ели здесь никогда не трогали. Они были естественной маскировкой объекта. Дорожки с изъеденным солнцем и ливнями асфальтом покрылись трещинами, сквозь которые обильно прорастала трава и мелкий кустарник. Повсюду валялся самый разный хлам. На глаза попались ржавые остовы кроватей, потом обломки стола, груда битого кирпича, стекло и обрывки одежды…
Они промчались по центральной дороге от развалин КПП в самый конец и остановились у почти сохранившейся казармы.
— Приехали. — Забелин вытащил из замка зажигания ключи и толкнул дверцу.
Матвей вышел из машины и огляделся. Приземистое, похожее на барак здание из силикатного кирпича уныло смотрело на него чернеющими провалами окон.
— Здесь у нас спортивный зал и класс, — проследив за взглядом Матвея, пояснил Забелин. — А там, — он показал рукой на покрытый кустарником холм с торчащими из него трубами вентиляции, — гараж.
— Техника, значит, здесь? — Матвей посмотрел на Забелина.
— Многие приезжают на своих машинах, поэтому очистили ангар.
— А где люди живут? — Матвей огляделся.
— За ангаром еще одна казарма. Там в одном из помещений окна сеткой от комаров заделали, вот тебе и место отдыха.
— Спартанский образ жизни, — усмехнулся Матвей.
— А как ты хотел? — улыбнулся Забелин. — Нам приходится жить в разных условиях. Иногда сутками торчать на площадях…
— Например.
— Болотную помнишь?
— По-моему, те события никакой связи с защитой окружающей среды не имели, — сделал вид, будто удивился Матвей.
— И не надо, — хмыкнул Забелин. — Нам на самом деле все равно, за что народ баламутить. Диапазон большой, а методы универсальные. Хоть за честные выборы, хоть за экологию, хоть за однополые браки… Лишь бы платили.
Они дошли до входа. Забелин забежал вперед и на правах хозяина открыл двери.
Из-за стоящего справа от дверей стола поднялся щуплый белобрысый паренек и с детским задором представился:
— Дежурный по лагерю Щеглов!
— Все нормально? — спросил его Забелин.
— Так точно! — по-военному четко ответил Щеглов и скользнул взглядом по экрану монитора.
— Что там? — насторожился Забелин, от внимания которого не ускользнула досада в глазах подчиненного.
Он прошел за спину дежурного и посмотрел в монитор:
— Не понял, это кто?
— Цыбин, — промямлил дежурный.
— Вижу, что Цыбин, — злился Забелин.
Матвей нерешительно подошел и встал рядом.
Экран монитора был поделен по числу камер на четыре части. Одна смотрела на центральную дорогу. Вторая захватывала часть казармы и въезд в гараж. Третья была направлена вдоль остатков забора. Четвертая оказалась установлена в спальном помещении. Железные кровати были аккуратно заправлены солдатскими одеялами, подушки как в армии выровнены. Рядом с каждым спальным местом были установлены тумбочка и табурет. Именно изображение спального помещения, а точнее, лежащий на кровати бугай стал причиной возмущения Забелина. С минуту он наблюдал за нарушителем внутреннего распорядка. Заложив левую руку за голову, правой тот прижимал к уху трубку сотового телефона и с кем-то увлеченно беседовал. При этом его ноги, обутые в армейские ботинки, покоились на спинке кровати.
Забелин посмотрел на Щеглова:
— Где группа?
— В спортзале, — виновато захлопал глазами дежурный.
— Почему это тело не на занятиях?
— Он Максу сказал, будто зуб болит…
— И что дальше? — продолжал допытываться Забелин.
Вместо ответа Щеглов вновь уставился в монитор и пожал плечами.
— Хорошо, он его освободил от занятий, — кивнул Забелин. — Разрешил болеть. А почему этот клоун на твоих глазах нарушает режим секретности?
— Как? — выпучился Щеглов.
— Откуда у него телефон?
Щеглов пожал плечами.
— Мало того, что у него «труба» на руках, так он еще и не боится ее демонстрировать дежурному! — накручивал себя Забелин.
— Виноват, — вытянулся в струнку Щеглов.
Матвея коробило от этой клоунады, но он не подавал виду.
— Представляю, что здесь ночью творится, — продолжал негодовать Забелин.
— Давай я его проучу? — неожиданно пришедшая в голову мысль была не спонтанной. Матвею уже изрядно надоело присутствие Забелина.
— Как? — оживился Забелин. — Вообще-то он будет наказан.
— Меня он не знает, — привел свой основной аргумент Матвей. — Проверим его на гнилость. Заодно я узнаю, на что способны эти люди и как они выносливы.
— А что, это идея! — повеселел Забелин.
Матвей шагнул к выходу, но тут же, словно что-то вспомнив, встал:
— Оружие есть?
Забелин запустил руку за отворот ветровки и вынул пистолет «ПМ», не подозревая, что Матвей попросту таким образом хочет убедиться в наличии стволов.
— Травматика? — уточнил он, подкидывая пистолет на руке.
— Так бы я с боевым стал по Москве раскатывать, — Забелин протянул Матвею оружие. — «Макарыч».
«Кто тебя знает?» — усмехнулся про себя Матвей, пряча пистолет за пояс.
— Так бы я с боевым стал по Москве раскатывать, — Забелин протянул Матвею оружие. — «Макарыч».
«Кто тебя знает?» — усмехнулся про себя Матвей, пряча пистолет за пояс.
— Проучи его как следует, — Забелин выдвинул стул дежурного и уселся.
— Ограничения есть? — на всякий случай спросил Матвей.
— Только не убей, — предупредил Забелин. — Инвалидом в назидание другим можешь сделать.
Матвею претил подобный способ самоутверждения. По крайней мере, именно так воспримет сейчас его поступок Забелин. Однако он был и самым коротким путем к авторитету.
Оказавшись на улице, Матвей восстановил в голове картинку с видеокамеры и пришел к выводу, что можно все сделать так, что Забелину не удастся насладиться зрелищем.
Матвей подошел к казарме, правое крыло которой отличалось от левого наличием заделанных полиэтиленом окон. Другая часть здания зияла черными проемами. Матвей прикинул, как установлена камера. По всему выходило, что где-то под потолком, посреди стены, так как в сектор обзора попадал проход в спальное помещение. Зато окна, расположенные на другой стороне здания, были видны лишь частично, и то только те, что располагались ближе к центру казармы. Матвей направился вокруг здания. С тыльной части к стене вплотную подступали кусты лебеды и полыни. Осторожно ступая, он подошел к ближнему от угла окну и прислушался.
— Скоро приеду, покажу, — донесся голос молодого мужчины. По всему выходило, что он продолжал говорить, лежа на кровати. Значит, не заметит, как к нему крадутся со стороны головы. Еще один плюс — это пленка. Было бы стекло, от мысли проникнуть внутрь незамеченным наверняка пришлось бы отказаться.
— Значит, говоришь, в кино собралась? — громыхало из казармы.
Матвей зацепил пленку пальцами и осторожно потянул. Закрепленная скобками, она легко стала отрываться от прогнившей рамы. Он стал тянуть медленнее. Резко возникший сквозняк может насторожить Цыбина. К тому же пленка как-никак серьезно задерживает свет. Поэтому изменение освещения тоже может не ускользнуть от его внимания. Матвей освободил нижнюю часть окна и пролез под пленку. С ходу увидел установленную под потолком камеру. Осторожно взявшись за поперечину, попробовал ее на прочность. Из-под руки посыпалась труха, но дерево должно было выдержать. Он осторожно стал протискиваться внутрь.
— Я тоже скучаю! — между тем говорил Цыба.
Матвей перевалился внутрь помещения. Батареи со стен были демонтированы, однако остались крепления. Ухватившись за торчащую из стены скобу, он бесшумно свалился на пол. Не поднимаясь, на четвереньках пополз к стоящей в следующем ряду кровати.
Ничего не подозревающий Цыбин тем временем принялся рассказывать анекдот.
Матвей вдруг подумал, что неплохо будет, если громила его не сможет после всего узнать. Он перевернулся на бок и быстро снял ветровку. Осторожно, чтобы не выдать себя даже треском электрических разрядов, стянул через голову майку. После чего вынул из-за пояса пистолет и целиком сделал в ней два надрыва. Вставив в них пальцы, проделал отверстия для глаз. Еще немного, и вот он уже и в маске. Куртку надевать было ни к чему. Парень наверняка в этом случае запомнит ее цвет, а это лишнее. Вот торс окажет на него впечатление.
Матвей без труда подобрался почти вплотную к стоявшей в изголовье кровати тумбочке. Снова восстановил в памяти изображение на экране дежурного. Цыбу было видно целиком, он был в нижней части экрана. Камера захватывала аккурат кромку кровати. Значит, в лучшем случае Забелин на мгновенье увидит лишь руку. Матвей обогнул тумбочку. До Цыбы в прямом смысле осталось рукой подать.
— Не смешно, — между тем хмыкнул громила.
Матвей подполз вплотную.
— Как я тебя хочу! — пожаловался Цыба.
В этот момент Матвей слегка приподнялся. Молниеносным движением он схватил запястье руки с телефоном и с силой рванул на себя, одновременно поднимаясь на ноги и пятясь к стене. Расчет оказался точен. Используя рычаг дальней от себя руки, Матвей легко перевернул Цыбу на живот и уронил на пол. Мгновенье, и вот они уже в мертвой зоне. Громила вскочил на колени, но тут же получил носком кроссовки в подбородок и завалился на спину.
Матвей схватил его за верхнюю губу и сдавил.
— М-мм! — простонал Цыба и кашлянул кровью.
Матвей взял его за плечи и подтащил к стене.
— Ты чего? — Цыба попытался встать, но Матвей положил ему руку на плечо и надавил большим пальцем под ключицу:
— Тихо!
— Ты кто? — ужаснулся, окончательно придя в себя, громила.
Мужик в маске и с мощным торсом вызвал у него панический ужас.
— Возможно, последний человек, которого ты видишь на этом свете, — глядя в глаза громилы, тихо сказал Матвей.
— Да ты знаешь…
Цыба не договорил. Матвей сгреб его левое ухо:
— Вопрос, ответ, начали…
— Ты кто? — просипел Цыба.
— Я повторять больше не буду, — свободной рукой Матвей вытащил из-за пояса пистолет и прижал его ствол между ног Цыбы:
— Фамилия, имя, отчество!
— Цыбин Николай Иванович! — выкрикнул громила.
Этот ответ Матвею был нужен для определения того, как громила готов отвечать на вопросы.
— Что здесь?
— Центр подготовки активистов…
— Кто главный?
— Забелин Валерий Дмитриевич…
— Он кому подчиняется?
— Привезенцев здесь бывает, — трясясь и не сводя взгляда с руки с пистолетом, торопливо ответил Цыба. — Депутат.
— Так, — протянул Матвей. — Сколько тебе платят?
— Пока учусь, штука баксов. Потом в два раза больше. Плюс участие в акции и премии…
— Класс! — восхитился Матвей.
Послышались шаги. Кто-то шел вдоль казармы.
Матвей сунул пистолет за пояс, схватил Цыбина за лоб и приложил затылком о стену. Бандит завалился на бок. Матвей встал и отбежал к окну, через которое залез, по пути схватив оставленную у кровати ветровку.
— Скорее бы воскресенье! — раздался чей-то голос.
— Не говори, — ответил другой.
Стало ясно, в казарму с занятий возвращается вся группа. Не теряя времени даром, Матвей проскользнул в окно.
* * *С трудом протиснувшись к дверям, Марта, как и планировала, вышла на следующей остановке и направилась обратно пешком. Она намеревалась к исходу дня узнать, кто этот странный тип, так и не севший в трамвай, и какое он имеет отношение к Духовскому.
Марта поднялась на площадку и с ходу, словно боясь, что ей снова кто-нибудь помешает, надавила на кнопку звонка двадцать седьмой квартиры. Однако к дверям никто не подходил. Близилось время обеда. Подъезд заполнился запахом жареной рыбы. Где-то гремела посуда. На этаже неожиданно стали ругаться две женщины. Марта еще раз позвонила. На этот раз что-то стукнуло, и послышались шаги. Она напряглась. Щелкнул замок, и двери открылись.
— Вы к кому? — спросила возникшая на пороге женщина.
На вид ей было примерно столько же, сколько мужчине, который насторожил Марту. Она была немного ниже его ростом и даже внешне чем-то похожа. «Может, сестра?» — подумала Марта, а вслух сказала:
— Мне нужен тот, кто живет в двадцать седьмой квартире.
— Зачем? — женщина насторожилась. Однако от внимания Марты не ускользнуло, что сделала она это как-то театрально. Так бывает, когда человек знает, что от него хотят, но делает вид, будто на самом деле это не так.
— Мне дал этот адрес мой жених, когда уезжал в командировку, — соврала она, как учил Матвей. — Сказал, что здесь живет человек, который ответит на все мои вопросы.
— Чего? — протянула женщина. — На что это я должна тебе ответить?
— Как? — Марта хоть и ожидала такой реакции, но внутренне оказалась к этому не готова и растерялась. Однако это как раз должно выглядеть правдоподобно.
— Кто вы? — между тем спросила женщина и заглянула за дверь, словно проверяя, караулит ее там кто-то или нет.
Не зная, как ответить на этот вопрос, она сказала:
— Мой друг работал раньше на «Скорой помощи» и увлекался альпинизмом. Недавно он сказал, будто нашел новую работу, и уволился.
— И что? — женщина захлопала глазами.
— Ничего, — пожала плечами Марта. — Собрал вещи и уехал на новую работу. С тех пор от него никаких вестей. Мы переживаем.
— Не могу взять в толк, — призналась женщина, — я-то здесь при чем?
— Перед отъездом он не раз говорил, что здесь якобы живет его товарищ, который помог с работой.
— Как его зовут?
— Федор, — ответила Марта, следя за выражением лица женщины.
— Могу предположить, что ваш жених просто завел интрижку на стороне, а этот адрес назвал спонтанно…
— Но позвольте…
— Знаете что, — женщина посторонилась, освобождая ей путь: — Зачем в дверях говорить? Пройдемте лучше ко мне. Заодно убедитесь, что я не прячу вашего Федора в шкафу или под кроватью. Вы ведь этого хотели?