От моей ухмылки по рядам зомби прокатилось едва заметное волнение. Юная баронесса крепко зажмурилась и, пискнув что-то невнятное, попыталась потерять сознание. Однако стоящая на страже мать вовремя подхватила ее под руку и негромко что-то проворчала, неодобрительно на меня покосившись. После чего барон как-то резко отмер и заговорил совершенно по-новому.
- Очень интересно... - пробормотал он, с профессиональным интересом присматриваясь к крохотным жвалам, виднеющимся в уголках моего рта. - Прямо-таки очень... присутствует четкая аналогия с инсектоидами: вероятно, паукообразными и, возможно, диктиоптерами... прослеживается явная связь с крупными ящерами, дикими псообразными и даже водоплавающими хищниками... и все это - в одном теле... невероятно!
Я по очереди моргнул своим четырьмя глазами и на всякий случай поменял позу.
- Наружные элементы скелета, наряду с естественной защитой, придают повышенную прочность...
Угу. Такую прочность, что ее с первого раза даже умертвиям не прогрызть.
- Дополнительные суставы служат для повышения гибкости и дают немалое преимущество в ближнем бою...
Естественно. Для того они и создавались.
- Вспомогательные органы зрения позволяют значительно увеличить обзор... - продолжал расхваливать меня пораженный до глубины души барон. - Возможно, обладают повышенной светочувствительностью и в ночное время дают огромное преимущество...
Конечно. Что я, дурак, приходить на кладбище без глаз на затылке?
- К тому же, их расположение и форма роговицы наталкивают на мысль о...
Так. А вот это ему знать совсем необязательно. Хотя, кажется, Его Милость - настоящий знаток своего дела, раз с таким упоением изучает результаты этого долгого, утомительного, довольного давнего и, надо сказать, не слишком удачного эксперимента.
- Выросты на голове, вероятно, служат дополнительными элементами для максимально эффективного осязания. А вон те антеннки, судя по всему, улавливают возмущения магического поля? - барон заинтересованно подался вперед и жадно уставился на крохотные усики, едва заметно выглядывающие из-под моего ворота. - Очень умно. Но как вам удалось соединить все эти элементы вместе?!
Я поспешил спрятать чуткие усики подальше от его пытливого взора и опустил верхние конечности, чтобы никто не увидел мои локти.
- Сколько вы над этим работали?! - с такой же жадностью спросил барон, внезапно решив проявить вежливость. - Такая точность в использовании заклятий... и так поразительно верно подобраны функции! Гениально!
Так. Я не понял? Ему что, и вправду нравится?!
- Ваше тело воистину совершенно! - наконец, с неподдельной завистью заключил коллега и, заметив мое недоумение, неожиданно улыбнулся. - Признаться, сейчас я рад, что мы встретились. Примите мое глубочайшее уважение и искреннее восхищение вашим талантом, мэтр. Никогда не думал, что когда-нибудь своими глазами увижу подтверждение древнего изречения, что в жизни нет ничего невозможного!
Я настороженно повел головой, отметив про себя кислое выражение на лице баронессы и неестественную бледность ее дочери. Странно. Признаться, я ждал от них несколько иной реакции. А уж от почтенного отца семейства... хоть и некроманта... тем более. Вот уж не думал, что кто-то оценит мой труд. А он, судя по всему, прекрасно понял, что мое тело, хоть это и считалось невозможным, было создано искусственно.
- КАК вы этого достигли, мэтр? - внезапно понизил голос до заговорщицкого шепота барон. - Откуда вам известны принципы объединения живого и неживого? Хотя нет... не говорите. Лишь одному человеку удалось в свое время проникнуть в эту тайну. А остальные лишь тщетно пытаются повторить его успех. Как жаль, что этого великого человека не стало... признаться, я тоже долгое время пытался проникнуть в тайны мэтра Валоора, но, к превеликому сожалению, многого не понял. А вы... судя по всему, у вас тоже есть копия ЕГО дневника? Вероятно, более полная, чем та, которая досталась мне?
Копия?!
Я непроизвольно подался навстречу и глухо зарычал.
Какая еще копия?! У кого?! И кто посмел украсть то, что по праву принадлежит ТОЛЬКО мне?!
- Иного и быть не может, - не заметив моего угрожающего движения, прошептал барон. - Но я не знал... возможно, если бы я нашел вас раньше, и мы сумели объединить усилия, то результат получился бы еще лучше. Хотя уже тот факт, что вы сумели вместить свой дух в неживое, говорит о правильно избранном пути. И о том, что наш с вами общий учитель... а вы, как и я, не можете отрицать, что с жадностью и трепетом учились по ЕГО записям... был абсолютно прав.
Гр-р! Да как он смеет?! Как у этого вора хватает наглости поминать ЕГО имя?! Хотя нет... я хорошо помню, кем был последний ученик многоуважаемого мэтра. И еще лучше помню, из каких краев... вернее, из какого рода он вышел... тварь! А также то, какое имя он носил до того, как принял ученичество! И через чьи руки бесценные черновики главы нашей Гильдии могли незаметно уплыть в руки других некромантов!
У меня недобро сузились глаза, зловеще клацнули клыки, а на кончиках жвал заблестели крохотные капельки яда.
Нет, я не жадный. Но я ОЧЕНЬ не люблю воров и предателей. И тем более не люблю, когда объектом их охоты становлюсь я сам или те, кто для меня важен. Не зря у нас в саду красуются полтора десятка человеческих статуй в натуральную величину. Не зря я велел своим горгульям без предупреждения отрывать головы всем, у кого хватит смелости влезть на мою территорию. И не зря я после смерти Нева... а она, не сомневайтесь, была долгой и крайне мучительной... никого к себе близко не подпускаю. Кроме одного старого, ворчливого и не в меру забывчивого духа и немой кухарки, у которой просто не хватит духу сделать что-то мне во вред.
И это не страх. Отнюдь. Это - лишь здоровый прагматизм и приобретенная за долгие годы предусмотрительность. Но внезапно узнать, что твое наследие оказалось разграблено и, несмотря на все ухищрения, все-таки попало в дурные руки... что бесценные записи, на которые ты потратил столько времени и сил, ставшие смыслом всей твоей жизни... вдруг оказались украдены и использованы кем-то еще... все. Я злой! И лучше бы вам, господин барон, держаться от меня подальше!
- Откуда у вас взялись эти записи? - с трудом уняв раздражение, проскрипел я.
Барон пожал плечами.
- Они почти сто лет хранились в нашем семейном архиве. Кажется, их еще отец где-то раздобыл...
- Скорее, дед, - выплюнул я. - Когда-то мэтр Валоор решил, что у него есть талант, и взял его в ученики. Очень зря! Потому что всего через несколько лет по вине Евгродуса Невзуна он потерпел сокрушительное поражение в Совете, а впоследствии был предан и жестоко убит.
На лице барона не дрогнула ни одна черточка. Только губы сжались в идеально прямую линию, да костяшки пальцев на руках заметно почернели.
- Возможно, - наконец, тихо ответил он на мое обвинение. - В нашем роду встречались разные люди: добропорядочные и не очень, "светлые" и "темные"... и я не исключаю возможность того, о чем вы говорите. Особенно теперь, когда моя жизнь так сильно изменилась. Тем более, в дневнике отца были некоторые... неприятные намеки. Но после того, как дед принес в архив черновики своего учителя, прошло более ста лет. Дед сразу после этого бесследно пропал, и мне до сих пор ничего не известно о его судьбе. Мэтр Валоор действительно погиб от руки одного из магов нового Совета. А мой отец, когда началась война между "светлыми" и "темными", поклялся больше никогда не прикасаться к своему дару и, будучи не последним человеком в Гильдии, смог уговорить Совет сохранить ему жизнь, обменяв ее на Закрывающую Печать.
Я, не сдержавшись, тихо зарычал.
Трус! Закрывающая Печать - самое последнее, на что бы я решился, если бы встал вопрос о жизни и смерти! Лучше умереть, чем влачить жалкое существование, совершенно точно зная, что твой дар станет отныне абсолютно недоступным. К тому же, Печать не просто закрывает ауру или гасит тлеющую внутри каждого мага волшебную искорку. Она вырывает ее с корнем! Разбивает душу на мелкие осколки и вместе с магией забирает у чародея немалую часть его жизни! Разрушает саму его суть! После чего личность закрытого мага меняется так резко, что его перестают узнавать и собственные дети. Он становится абсолютно другим человеком! Чужим. Человеком без прошлого и, по большому счету, без будущего, потому что бывших магов не бывает! И с отрезанным даром они живут совсем недолго, при этом постепенно сходя с ума от безысходности.
- Отец посчитал, что так будет лучше, - так же тихо ответил при виде моей гримасы барон. - Своим поступком он избавил наш род, в котором испокон веков рождались неплохие некроманты, от гонений, сохранил себе жизнь и, заодно, скрыл от Совета МОИ способности. Сам он, конечно, об этом благополучно забыл, потому что Печать изменила и его память. Но я знал. И с детства учился скрывать свой дар от остальных. А еще я помнил о жертве, принесенной отцом ради меня. И все эти годы развивал свои способности втайне даже от него. В том числе, и по записям мэтра Валоора, о которых узнал относительно недавно.
Я едва не фыркнул.
Ладно, хоть одна вещь мне, наконец, стала понятной. Оказывается, предатель оказался достаточно предусмотрительным для того, чтобы оставить себе лазейку в случае непредвиденных осложнений. Ведь украденные записи можно было выгодно продать - Совет и сейчас с руками оторвет любую вещь, в которой правдоподобно говорилось бы об истинном бессмертии. Все же маги - не боги. Они стареют, пусть и гораздо медленнее простых смертных, и умирают точно так же, как все остальные. А умирать многим из них очень не хочется. И за любую возможность отсрочить это неприятное событие они готовы на все. Особенно, "светлые", потому что, в отличие от "темных", наивно верят, что Смерть можно обмануть. Но в тех черновиках важных для них сведений и без того было немало. И разобраться с ними маги Совета точно бы сумели. Со временем, конечно. Поэтому наверняка не отказались бы сохранить жизнь сделавшему им этот роскошный подарок некроманту. Даже такому скользкому, как Евгродус Невзун.
Кстати, надо бы выяснить, не осели ли где еще копии тех черновиков. И уточнить, чего ради барон вдруг нарушил свои принципы, решив воспользоваться даром. После чего можно будет считать, что контракт я выполнил успешно, и со спокойной душой удаляться.
- Хотите знать, почему? - внезапно спросил барон, словно прочитав мои мысли. - Хотите, я расскажу вам, как дошел до такой жизни? Мне кажется, что именно вам будут близки мои цели. Ведь кто лучше сумеет понять некроманта, чем другой некромант?
Я угрюмо промолчал.
- Я не хотел всего этого, - так же неожиданно признался барон, обведя взглядом мрачные стены внутреннего двора. После чего отступил на шаг и, перестав давить на защиту, посмотрел на меня с неподдельной тоской. - Поверьте, коллега, если бы была возможность продолжить жить, как прежде, я бы с радостью согласился. Это ведь не то, о чем я мечтал... совсем не то, если честно. Вот только понимать это начинаешь уже тогда...
- Когда становится слишком поздно, - спокойно закончил я, заметив быстрый взгляд барона в сторону своей семьи. - Но теперь ничего не поделаешь: вы стали теми, кем стали. Хотели вы этого или нет... думали ли о последствиях или же были одержимы своей идеей. Это - беда всех некромантов, рискующих возвращать своих близких к жизни. Тоска по прошлому... желание изменить то, что изменить уже нельзя... стремление что-то кому-то доказать... которое, к сожалению, неизменно приводит к печальным результатам.
- Мы получили возможность жить дальше, - слабо возразил барон.
Я покачал головой.
- Разве это - жизнь?
- Но это лучше, чем ничего, - совсем тихо отозвался он и надолго замолчал.
Словно почувствовав колебание мужа, его супруга, убедившись, что дочь больше не намеревается падать и пачкать свое единственное уцелевшее платье, неслышно подошла и положила руку ему на плечо. Неестественно бледную, все еще изящную, но покрытую некрасивыми темными пятнами руку, при виде которой барон помрачнел и поспешил отвернуться.
Я снова промолчал, решив не травить ему душу. Но про себя все же задумался о причинах, заставивших хозяина замка применить свое искусство на собственных подданных. Вернее, сперва на своих близких, а затем и на всех остальных. И о причинах, по которым все эти люди согласились на долгий, крайне болезненный ритуал, превративший их из людей в слабое подобие самих себя.
- Это началось три года назад, - снова подал голос барон, отведя взгляд и отступив от меня еще на пару шагов. - Лютеция заболела странной болезнью, от которой я не смог найти противоядия. Как я уже сказал, история моей семьи насчитывает немало "темных" страниц, поэтому поначалу я проявил осторожность и далеко не сразу рискнул обратиться за помощью. Особенно после того, как выяснилось, что после амнистии члены Совета слишком уж рьяно рыскали по окраинам в поисках людей нашей с вами профессии. Помня о недавней войне и многочисленных предательствах, доверять "светлым" было бы опрометчиво. Поэтому какое-то время я пытался справиться с болезнью самостоятельно, читал книги по лекарскому делу и, к сожалению, слишком поздно понял, что не справлюсь. А когда болезнь вошла в решающую фазу, я... у меня действительно не осталось выбора.
- Вы отписали в столицу? - нахмурился я.
- Да. Конечно.
- Кому именно? Куда?
- Просто в Гильдию, - устало ответил барон. - Я ни разу там не был и не знал, к кому обратиться, поэтому отправил письмо первому помощнику главы Гильдии господину Туарашу. Но поскольку моего имени нет в гильдийных списках, я опасался, что письмо не воспримут всерьез и промедлят, как это обычно бывает, поэтому приложил архивные документы, выданные Советом на моего отца после наложения на него Печати. И на деда, который в свое время числился в Гильдии некромантов. Быстрого ответа, разумеется, все равно не ждал, но он, на удивление, пришел всего через два дня, и там было сказано, что целители Гильдии не выезжают на места, поэтому мне придется привезти Лютецию в Тисру. Я, разумеется, согласился. Но еще через день, когда мы уже были готовы выезжать, из Гильдии пришло второе письмо, где, ввиду угрожающих симптомов болезни, нам было велено ждать приезда специально назначенного целителя в замке.
- Его имя помните? - сухо спросил я.
- Нет. Это было три года назад, а в моем нынешнем состоянии... сами понимаете: память на отдаленные события страдает первой, - виновато развел руками барон, и я нахмурился еще больше.
- Что за заболевание было у вашей дочери?
- Болезнь Кпоши.
- Системная форма?
- Да.
Я вздохнул. Действительно, редкая зараза. И крайне неблагоприятно текущая. Причем, от момента появления первых признаков болезни до смерти в одном случае может пройти целых пять лет, а в другом - всего один месяц. И симптомы настолько разнообразны, что "болезнью Кпоши" ее называют только специалисты, а в простонародье ее зовут не иначе как "хамелеонкой" - за обилие внешних "масок", многообразие проявлений, способность поражать любую систему и длительный скрытый период.
Помнится, однажды мне довелось встретить женщину, у которой единственным проявлением болезни были лишь крупные красные пятна на скулах. И видел двоих мужчин, у которых кожа осталась совершенно нетронутой, но зато серьезно пострадали внутренние органы, из-за чего их жизнь закончилась весьма грустно и буквально в считанные недели. Были в практике целителей случаи, когда страдал лишь какой-то один орган. Иногда - два или три. Когда-то случалось так, что болезнь, которая, казалось бы, уже вошла во вкус, вдруг на какое-то время отступала, но абсолютно никто не мог сказать, когда она поднимет голову вновь. Поэтому заболевшие, независимо от тяжести состояния, безусловно считались обреченными.
Именно от этой болезни когда-то медленно умирал мой учитель. Так что в свое время я выяснил про нее все, что только смог. Долгие месяцы я провел в изучении старых рукописей и лечебных свитков. Испробовал на обессилевшем старике все рецепты и все возможные сочетания. Как среди заклятий, так и среди обычных травяных настоек. Но все было тщетно. Потому что "хамелеонка", как назло, чаще всего привязывается именно к магам. И потому, что излечить ее не удавалось еще никому.
Я посмотрел на барона с пониманием.
- Какие вам дали сроки?
- Год, - прошептал тот, стараясь не смотреть на дочь. - Или даже меньше. Но мне удалось замедлить процесс и дай ей еще немного времени. До того момента, когда у меня получилось расшифровать черновики мэтра Валоора и подарить ей вторую жизнь.
- Вы использовали стазис? - со знанием дела уточнил я.
- Сперва травы - серебрянку, смесь различных настоек и даже слабые яды, чтобы хоть как-то заставить организм сопротивляться... а потом - да, пришлось обратиться к стазису.
- Сколько времени она там провела?
- Шесть месяцев. После чего заболела моя жена, и я был вынужден отвлечься.
Я удивленно замер, невольно кинув пораженный взгляд на молчаливую баронессу.
- Жена?! Вы хотите сказать, "хамелеонка" зацепила сразу двух человек в одном доме?!
Нет. Это невозможно! Болезнь Кпоши тем и "хороша", что никогда не бьет в одну семью! Это же не простуда - она не передается по воздуху! И если заболел один человек, то, как бы ни тяжела была форма, остальные могли уже не бояться. Некоторые простаки даже начинали открыто радоваться, когда в доме появлялся больной, а иногда и соседи напрашивались какое-то время пожить рядом с болезным, чтобы обезопасить себя и родных. Умирающим, конечно, это радости никакой не доставляло, да и эффективность данного метода, честно говоря, сомнительна, но люди верили. И зная, что "хамелеонка", как и бешенство, неизлечима, хватались за любую соломинку.
- Да, - мертвым голосом согласился со мной барон. - Я сам знаю, что так не бывает, но, тем не менее, это случилось. С нами. С нашим домом. И со всеми нашими слугами. Поэтому мне пришлось принимать срочные меры, чтобы... остановить болезнь в пределах хотя бы одного замка.