— Эти люди — предатели короны!
— Предатели? — переспросила Селена и хрипло рассмеялась. — В чем их предательство? В том, что они не захотели склонить голову перед завоевателем? В том, что давали пристанище беглым рабам? Или в том, что позволили себе мечтать о лучшем мире, чем этот? — Селена тряхнула головой. — Я не буду палачом, бездумно убивающим по его приказу.
Шаол тоже не хотел ее превращения в королевского палача. С той самой минуты, как Селену провозгласили королевской защитницей, ему было невыносимо думать о приказах, отдаваемых ей королем. Но такого поворота Шаол никак не ожидал:
— Ты же принесла ему клятву верности.
— А сколько клятв давал он правителям других стран, прежде чем вторгнуться на их землю и устроить там бойню? Сколько клятв он давал, восходя на престол? Нельзя быть верным тому, кто вероломен сам.
— Селена, король расправится с тобой. — Шаол потряс ее за плечи. — Чужими руками. Он прикажет мне как твоему другу.
Этого Шаол боялся больше всего. И именно это долгое время не давало ему перейти черту.
— Аркер сообщает мне достоверные сведения.
— Я гроша ломаного не дам за Аркера. Чем сведения этой напыщенной задницы могут тебе помочь?
— Кружок террасенских заговорщиков существует на самом деле, — с умопомрачительным спокойствием заявила Селена. — На сведения, которыми я располагаю, я могла бы выторговать у короля свободу… или сокращение сроков договора. Такого сокращения, чтобы в случае, если он узнает правду, меня здесь давно уже не было.
— Король накажет тебя за одну попытку торговаться с ним! — прорычал Шаол.
Последняя ее фраза ударила его наотмашь. «Меня здесь давно уже не было».
— И куда ты отправишься?
— Куда угодно. Главное — подальше от Рафтхола.
Шаолу стало тяжело дышать, но он все-таки спросил:
— И что ты станешь делать в далеких краях?
Селена пожала плечами, только сейчас сообразив, что Шаол все еще держит ее за плечи. Он немного разжал пальцы и тут же снова сжал, будто этот жест мог помешать ей исчезнуть.
— Я буду… жить. Жить так, как хочу. Как обычная девушка.
— И все-таки, куда ты отправишься?
Бирюзово-синие, с золотистыми ободками, глаза Селены вспыхнули.
— Туда, где вообще не слышали об Адарлане. Если такие края существуют.
Шаол вдруг почувствовал жуткую правдивость ее слов. Она вполне может навсегда покинуть Рафтхол. Молодая, умная, находчивая, красивая — она нигде не пропадет. И наверняка рядом окажется парень, который в нее влюбится, а потом женится.
Шаол нехотя признался себе, что боится и негодует, не желая допускать такого развития событий. Он ревновал ее к каждому слову и взгляду… Шаол не знал, когда это началось.
— Мы найдем такое место, — тихо сказал он.
— Что? — изумилась Селена.
— Я отправлюсь вместе с тобой.
Они оба понимали: в этих словах таился вопрос. Шаол старался не думать о том, что она говорила прошлой ночью… о стыде, который она испытывала, обнимая его, потому что он был сыном Адарлана, а она — дочерью Террасена.
— И ты готов расстаться с должностью капитана королевской гвардии?
— Эта должность… не оправдала моих ожиданий.
Король слишком многое утаивал от него. Слишком много тайн окружали Шаола, а он должен был делать вид, что их не существует. Король не считал его своим союзником. Тогда кем его считал адарланский правитель? Марионеткой, чье положение чуть выше обычных слуг. Только сейчас Шаол начинал догадываться, что у короля может быть свой «карнавал зеркал».
— Ты любишь свою страну, — сказала Селена. — Я не могу допустить, чтобы ты все бросил… из-за меня.
В ее глазах была боль и едва уловимая надежда. Шаол обнял ее, прижав к себе:
— Я буду величайшим в мире глупцом, если отпущу тебя одну.
По щекам Селены покатились крупные слезы. У нее задрожали губы.
— Почему ты плачешь? — удивился Шаол, не выпуская ее из объятий.
— Потому… — всхлипнула она, — потому что ты говоришь о мире, каким он должен быть. И каким может быть.
Между ними никогда не существовало никакой черты. Чертой был его собственный глупый страх и гордость, потому что с того самого момента, когда Селену вывели из шахты в Эндовьере и когда она, невзирая на год, проведенный в аду, яростно и дерзко посмотрела на него, он шел к этому вечеру. Шел к ней.
Шаол смахнул слезы с лица Селены и поцеловал ее.
Этот поцелуй вернул Селену… самой себе.
Она не знала, с чем сравнить ее состояние. Это было похоже на возвращение домой, на новое рождение, на внезапное обретение давно утраченной части себя.
Его губы были мягкими и горячими. Поначалу робкими. Шаол даже отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза. Селена дрожала от странной, неукротимой потребности ласкать его всего и получать ответные ласки. Человека, готового отказаться от чего угодно, только бы уехать вместе с ней.
Руки Селены обвили его шею. Их губы снова встретились. Второй поцелуй просто выбил из-под нее окружающий мир.
Селена не знала, сколько они простояли на крыше, сомкнув уста и дав полную свободу рукам. Потом она со стоном потащила его вниз, к ждущей карете. Пока ехали в замок, Шаол проделывал с ее шеей и ушами такое, что она забыла собственное имя. Выйдя из кареты, они кое-как сумели соблюсти внешние приличия. В покои Селены они шли, держась на почтительном расстоянии, хотя у нее пылало все тело. Просто чудо, что они все-таки добрались до ее двери, а не остановились в первой попавшейся каморке.
Уже внутри, у двери спальни, когда Селена, крепко держа его за руку, была готова ввести его в спальню, Шаол остановился и спросил:
— Ты уверена?
Селена поднесла руку к его лицу, провела по щекам, погладила каждую веснушку, ставшую для нее бесконечно дорогой. Однажды она уже ждала такого момента. Тогда, с Саэмом. Ждала, пока не стало слишком поздно. Сейчас в ней не было ни капли сомнения, ни следа страха и неуверенности, словно каждое движение между нею и Шаолом было шагом в танце, и танец вел их к этому порогу.
— Я еще никогда в жизни не была так уверена, как сейчас, — сказала она.
Глаза Шаола пылали любовным голодом. Глаза Селены тоже. Поцеловав его, Селена повела его дальше. Шаол не противился. Не отрываясь от ее губ, он ногой закрыл дверь.
Когда они сбросили с себя всю одежду, когда между ними не осталось никаких преград, Селена крепко поцеловала Шаола и отдала ему все, что имела.
Селена проснулась на рассвете. Шаол и сейчас обнимал ее. Он обнимал ее всю ночь, словно боялся, что она исчезнет. Улыбаясь, она уткнулась носом в его шею и дохнула. Шаол повернулся, и она поняла, что он тоже не спит.
Его руки ожили и потянулись к ее волосам.
— Никакая сила не заставит меня вылезти из этой постели и отправиться бегать, — прошептал он.
Селена тихо засмеялась. Наконец-то. Его руки опускались ниже, скользили по ее спине. По шрамам. Вчера он целовал все ее шрамы.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Шаол.
Так, словно она была сразу везде и нигде. Так, будто все эти годы она брела полуслепой и вдруг обрела ясное зрение. Так, что она могла навсегда остаться с ним в постели и благословлять каждое мгновение.
— Как чувствую? Усталой, — призналась она. Шаол мгновенно напрягся. — Но счастливой.
Шаол приподнялся на локте, внимательно глядя на нее:
— Все ведь было хорошо? Да?
Селена округлила глаза:
— Усталая, но счастливая — вполне нормальное состояние для девушки, у которой это было впервые.
Когда она выберется из постели, то перво-наперво попросит Фалипу добыть ей какую-нибудь настойку, которую пьют, чтобы не было детей. Потому что ребенок… боги милосердные, про это вообще лучше не думать… Селена хмыкнула.
— Ты чего?
— Ничего, — покачала головой она.
Селена погладила ему волосы. Она улыбалась, пока мелькнувшая мысль не притушила ее улыбку:
— Тебе сильно достанется за это?
Шаол шумно вздохнул и уткнулся лбом ей в плечо:
— Не знаю. Возможно, королю будет все равно. Или разжалует. А может быть и хуже. Король непредсказуем.
Селена гладила его мускулистую спину. Как давно она об этом мечтала. Очень давно. Только не признавалась.
— Тогда мы сохраним это в тайне. Мы проводим много времени вместе. Никто и не заметит перемен.
— Только не думай, будто я стыжусь наших отношений и потому соглашаюсь сохранить их в тайне.
— А кто говорит о стыде? — Селена откинула простыню, скрывавшую ее обнаженное тело. — Если честно, я даже удивлена, что ты не собираешься с важным видом расхаживать по замку и хвастаться всем и каждому. Я бы так и сделала.
— Неужели у тебя любовь к себе не имеет границ?
— Ни капельки… Не надо кусать меня за ухо! Я тоже, между прочим, умею кусаться.
— Не сомневаюсь, — засмеялся Шаол.
— Дорину мы не скажем. Он потом и сам догадается, это уж как пить дать… Но пока не будем ему говорить.
От этих слов Шаол вздрогнул:
— Ты до сих пор…
— Нет. Причем давно, еще до поединка.
Шаол успокоился.
«Как маленький», — подумала Селена.
— Зачем нам лишние сложности? — сказала она.
А сложности будут. Еще неизвестно, как это отразится на дружбе Шаола с принцем. Дорин слишком много значил в жизни капитана, и она не желала становиться причиной их отчуждения.
Шаол легонько щелкнул ее по носу:
— Скажи, тебе давно этого хотелось?
— Капитан Эстфол, вы задаете непристойные вопросы. И вообще, я не скажу до тех пор, пока не скажешь, давно ли этого хотелось тебе.
Шаол наградил ее новым щелчком по носу. Селена отбросила его пальцы. Он перехватил ее руку и повернул так, чтобы видеть кольцо с аметистом. Селена не снимала это кольцо никогда. Даже мылась с ним.
— В Ильмас, на балу, — сказал Шаол. — А может, и раньше. Может, в Самуинн, когда я принес тебе это кольцо. Но на том балу я впервые понял, что не хочу видеть тебя с другими… Теперь твоя очередь, — напомнил Шаол, целуя ей кончики пальцев.
— А я тебе не скажу.
Селена и сама не знала, когда это произошло. Ей почему-то казалось, что Шаол всегда был где-то рядом, даже еще до их знакомства. Шаол стал возражать, но Селена со смехом перевернула его, уложив на себя:
— Довольно разговоров. Я, быть может, и устала, но есть немало приятных занятий вместо беготни по холоду.
Улыбка Шаола вновь сделала ее голодной. Селена хищно улыбнулась, когда Шаол придавил ее собой и накрыл их обоих одеялом.
Глава 24
Дорин шел мимо черных карнавальных шатров и в который уже раз спрашивал себя, не совершает ли он непоправимую ошибку. Вчера ему не хватило смелости, но после еще одной бессонной ночи он все же решил навестить старую ведьму, а с последствиями разбираться потом. Если любопытство приведет его на плаху, ему будет некого в этом винить, кроме самого себя. Но все остальные способы узнать о своих «магических наваждениях» оказались безрезультатными. Это была его единственная возможность.
Бэба Желтоногая сидела на ступеньках своей громадной повозки, держа на коленях щербатую тарелку, доверху наполненную жареной курятиной. Рядом высилась горка тщательно обглоданных косточек.
Она подняла на принца желтые мутные глаза, блеснула железными зубами и вгрызлась в очередную куриную ножку.
— Разве не видишь, что карнавал обедает?
Принц подавил в себе раздражение. Получение ответов зависело от двух моментов: настроения старухи и ее незнания, кто он такой.
— Я надеялся, ты уделишь мне немного времени и ответишь на несколько вопросов.
Железные зубы перекусили куриную ножку. Дорин старался не морщиться, слушая чавкающие звуки. Старуха с наслаждением высасывала костный мозг.
— Те, кто спрашивает во время обеда, платят вдвойне.
Принц достал из кармана четыре золотые монеты:
— Надеюсь, этого хватит, чтобы купить ответы на мои вопросы, а заодно и твое расположение.
Бэба Желтоногая обглодала половину ножки, бросила кость в кучу и взялась за вторую половину, продолжая смачно грызть и чавкать.
— Ты, поди, и задницу себе золотом подтираешь, — усмехнулась она.
— Сомневаюсь, что золотые монеты годятся для таких целей.
Бэба Желтоногая засмеялась громче. Сегодня ее смех был похож на змеиное шипение.
— Что ж, молодой и красивый, давай твои вопросы.
Дорин положил деньги на верхнюю ступеньку, стараясь особо не приближаться к старухе. Пахло от нее отвратительно: не то плесенью, не то гнилой кровью. Но принц ничем не выдал своего отвращения. Монеты мгновенно исчезли в скрюченной руке.
Дорин огляделся по сторонам. Он действительно пришел в обеденное время. Лицедеи и их помощники ели кто где, но все они старались держаться подальше от старухиной повозки. Они даже не смотрели в эту сторону.
— А ты действительно ведьма?
Старуха взяла крылышко и громко хрустнула.
— Последняя ведьма, рожденная в Ведьмином королевстве.
— Получается, тебе больше… пятисот лет.
— Это чудо, что мне удалось остаться такой молоденькой, — усмехнулась Бэба Желтоногая.
— Значит, народ фэ и впрямь наделил ведьм долгой жизнью?
Обглоданное крылышко полетело в общую кучу.
— Уж не знаю кто: фэ или валги.
Валги. Принц знал это слово.
— Ты говоришь про демонов, которые похищали женщин-фэ и совокуплялись с ними, а у тех женщин потом рождались ведьмы?
Если он правильно помнил, прекрасные крошанские ведьмы вели свое происхождение от народа фэ, тогда как три клана Железнозубых происходили от демонов, которые в незапамятные времена вторглись на континент.
— Зачем молодому и красивому забивать свою головушку жуткими сказками?
Старуха уплетала кожицу с куриной грудки.
— Когда нам надоедает подтирать зад золотом, мы ищем способы себя позабавить. Почему бы не заглянуть в давние времена?
— Заглядывай, — великодушно разрешила ведьма. — Но ты так и будешь ходить вокруг да около, пока я тут греюсь на вашем скудном солнце? Или спросишь о том, ради чего пришел?
— Скажи, магия действительно исчезла?
Старуха даже не подняла головы от тарелки:
— Та, что была у вас, исчезла. Но есть другие, забытые силы. Они остались.
— Что за силы?
— Силы, о каких красавцам вроде тебя незачем знать. Спрашивай дальше.
Дорин посмотрел на нее так, что старуха выпучила глаза. Взгляд был не более чем маской. На самом деле принцу хотелось бежать — бежать подальше от ведьминой повозки. Но он остался. Только здесь он мог получить хоть какую-то разгадку шарады, в которую с недавних пор превратилась его жизнь.
— А вдруг в ком-то магия осталась? Такое может быть?
— Слушай, красавец. Я изъездила все земли вдоль и поперек. Была лесах, в горах и в таких местах, куда люди до сих пор боятся сунуться. Говорю тебе: магии не осталось ни в ком. Даже у немногочисленных фэ, что уцелели. Многие из них так и томятся в телах зверей. Жалкие создания. Они и на вкус как звери.
Раздался уже знакомый принцу каркающий смех, от которого у него волосы встали дыбом.
— Нет, красавец. Ушла ваша магия и даже ручкой не помахала.
Дорин зевнул, изображая скуку:
— А если бы вдруг кто-то обнаружил в себе магические способности…
— Если не дурак, молчать будет. А если заикнется… скорое свидание с виселицей.
Это принц знал и без нее. И спрашивал он совсем не об этом.
— А если бы такое случилось? Предположительно. Как такое возможно?
Ведьма прекратила есть. Подняла голову. Седые волосы были похожи на свежий снег, делающий ее лицо еще смуглее.
— Мы ж не знаем, как и почему исчезла магия. Ходят слухи… на других континентах она сохранилась, но не здесь. Так что сначала надо разобраться, почему магия исчезла в одной только Эрилее. Понять, за какие наши преступления боги отняли от нас их дар.
Обглоданная куриная грудка полетела вниз.
— Как ты сказал? Предположительно? Так вот: если кто-то, предположительно, обнаружил у себя магические способности и хочет узнать, почему они появились, надо начинать не с этого. Перво-наперво надо дознаться, почему магия не исчезла подчистую. Тогда, может, обнаружатся и другие исключения из правила.
Бэба Желтоногая слизала жир со своих скрюченных, напоминающих сучки, пальцев.
— Диковинные вопросы для красавца из стеклянного замка. Очень, очень диковинные.
Дорин усмехнулся:
— Еще диковиннее, что последняя ведьма, рожденная в Ведьмином королевстве, опустилась так низко. Ездит с лицедеями, будто балаганная шарлатанка.
— Боги прокляли эту землю всего десять лет назад. А ведьм они прокляли несколькими веками раньше.
Возможно, вся причина была в облаках, скрывших солнце. Но Дорин мог поклясться, что видел тьму, мелькнувшую в глазах старухи. Наверное, она куда старше, а звание «последней ведьмы» — балаганная уловка. Завеса, чтобы скрыть невообразимо страшные и жестокие деяния, которые она творила в далекую эпоху войн Железнозубых.
Сам того не желая, Дорин вдруг обратился к неведомой силе, дремлющей в нем, и попросил защитить его от Желтоногой. Раскинуть невидимый зонт, как несколько дней назад, в коридоре. Осознав это, принц испытал тошноту.
Ведьма облизывала свои железные ногти.
— У тебя еще остались вопросы?
— Нет. Спасибо за разговор.
— Тогда ступай, — махнула рукой ведьма и сплюнула на землю.
Дорин успел дойти до ближайшего шатра, когда увидел направлявшегося к нему Рулана. Двоюродный брат шел от столика, где беседовал с красивой лютнисткой, покорившей их в первый день карнавала. Никак Рулан следил за ним? Дорину очень не понравилась эта мысль, но виду он не подал и приветственно кивнул двоюродному брату.