– Отпустите меня, сэр!
Толпа, собравшаяся вокруг них, начала терять интерес к случившемуся, ведь никто не умер, не пострадал и даже не понес заслуженной кары. Только одна женщина сказала:
– Надо бы его примерно наказать.
По толпе пробежал одобрительный ропот, и кто-то добавил что-то вроде: «Кто знает, куда его заведет подобное поведение?» А мужчина, державший Джаспера, произнес:
– По крайней мере, ты должен хотя бы поблагодарить мишку.
В толпе засмеялись. Мальчик пробурчал:
– Ладно. Спасибо вам. Теперь мне можно уйти?
Но человек и не подумал ослабить хватку. Кольцо на одном из его пальцев больно врезалось ребенку в ладонь. Втроем они продолжали стоять на платформе, словно ожидая поезда. Люди вокруг начали расходиться, на их место прибывали другие.
– Ты не слышал? Я хочу побеседовать с тобой, – повторил незнакомец.
– Вы делаете мне больно! – заныл Джаспер.
– Может быть, но если я тебя теперь отпущу, ты тут же смотаешься, а нам обязательно надо поговорить. Не бойся, нотации о твоем поведении я тебе читать не собираюсь.
– Ничего я не боюсь! – возмутился малолетний нарушитель порядка. – Просто не хочу угодить в полицейский участок, вот и все.
– Так же, как и я, – усмехнулся дылда. – Да, так же, как и я. Похоже, мы с тобой придерживаемся единого мнения по этому вопросу, прямо как братья-близнецы.
– Меня не забудьте включить в ваше братство, – встрял в их разговор «медведь».
Подошел поезд. Вагоны опустели и снова заполнились пассажирами. Высокий тип показал Джасперу на зеленый «занавес».
– У тебя бы все получилось, – сказал он. – Никакой опасности не было. Это кажется, что потолок низкий, а на самом деле расстояние там больше двух футов.
Джаспер, уже начавший приходить в себя, посмотрел на уходящий поезд. Сам он не был так уж уверен в полном отсутствии опасности.
– Вам-то откуда знать? – огрызнулся мальчик. – Вас там не было.
На этот раз тип не ограничился улыбкой, а принялся хохотать.
– Ладно, – сказал он сквозь смех, – пойдем.
Когда они взошли на эскалатор, хватка незнакомца чуть ослабела. Наверху же Джаспер и вовсе был отпущен. Если до этого он хотел во что бы то ни стало удрать, то сейчас передумал. Живя в мире, где дети могут подвергнуться всяческому насилию, он прекрасно понимал, как в глазах окружающих выглядит взрослый мужчина, силой удерживающий ребенка его возраста. Очевидно, высокий тип исходил из тех же соображений и именно поэтому и отпустил своего «пленника», и мальчик чувствовал, что тот сейчас всецело в его власти. Когда они вошли в билетный зал, маленький «зацепер» напустил на себя независимый и важный вид. В подземном переходе, лестницы которого вели на северную платформу «Ноттинг-Хилл-гейт», толпились бродяги. «Медведь» зашел в мужской туалет и вышел оттуда уже в человеческом обличье. Нижнюю часть его лица скрывал шарф, а верхнюю – низко надвинутая шляпа. В руке он держал полиэтиленовый пакет с костюмом медведя.
Напарники отвели малолетнего экстремала в пиццерию. Только оказавшись там, он почувствовал, насколько же голоден. «Медведь», который не был больше медведем, занял очередь, а Джаспер с высоким человеком сели за столик в углу. В помещении было жарко, так что мальчик снял курточку и повесил ее на спинку стула. Мужчина напротив него был чернобород и черноус, а его губы казались тонкими и красными. На пальце поблескивало кольцо, сделанное из двух разных металлов. Одет он был в черные джинсы и черно-желтую полосатую футболку, делающую его похожим на осу. На плечи у него было накинуто длинное, черное же пальто, доходящее почти до щиколоток.
Пока они ожидали заказа, он представился:
– Меня зовут Аксель Джонас, а тебя?
– Джаспер, – мальчик немного помедлил, раздумывая, называть ли свою фамилию.
На самом деле, он не был уверен в том, какая у него фамилия. Вроде бы – Эльфик, но в последнее время все называли его Дарн, потому что именно так обычно представлялась его мать. Но потом он вспомнил о Музее транспорта, карманных деньгах и вообще о том, как хорошо относится к нему Брайан, и сказал:
– Джаспер Эльфик.
– Ты можешь звать меня Акселем. А медведя зовут Айвен. Фамилия у него, конечно, имеется, но есть и веские причины ее скрывать.
– А почему он одевается медведем? – поинтересовался мальчик.
– Это его забавляет, – ответил Аксель. – Меня, кстати, тоже.
Джаспер подумал, что тон его собеседника очень похож на ледяной голос какого-нибудь следователя из фильма про шпионов. Но страшно ему нисколечко не было. В пиццерии было много посетителей, на улице тоже полно народу… Стоял яркий, прохладный, свежий осенний денек. Чего ему бояться?
Вернулся Айвен с нагруженным подносом. Он так и не снял ни шарфа, ни шляпы. Джаспер с удивлением обнаружил, что новый знакомый взял всем одинаковую еду и одинаковые напитки. На его памяти такое случилось впервые. Когда ему доводилось посещать с кем-либо из взрослых рестораны или кафе, те всегда заказывали себе пиво, вино, салаты, кофе и тому подобную несъедобную гадость. Айвен же с Акселем взяли пиццы с грибами и пепси-колу, причем у всех троих пицца была одинакового размера.
До сих пор Айвен не произнес ни слова, за исключением шутливой просьбы принять его в их братство. Во время еды он поправил шарф и немного сдвинул шляпу и оказался самым уродливым человеком, какого Джаспер когда-либо видел, а кроме того, еще и самым необычным. Черты его лица вообще не выглядели человеческими, до того они были искажены. Глазки – крошечные, запавшие, широко расставленные. Нос – прямой, но самый его кончик сплющен, как утиный клюв. Расстояние между ним и верхней губой было вдвое больше, чем у нормальных людей, причем посередине красовался вертикальный шрам. Выглядело это так, словно прежде там находился разрез, который потом зашили. Джаспер никогда в жизни не видел ничего подобного. Если Аксель стягивал свои черные волосы в хвост, то жесткие кудри Айвена торчали из-под шляпы во все стороны и цветом действительно смахивали на шерсть бурого медведя.
Мальчик постарался как можно точнее запомнить его внешность, чтобы потом подробно описать ее Бьенвиде. Он ждал, что рано или поздно новые знакомые раскроют свои карты. Раз уж они не собирались читать ему нотации, значит, им что-нибудь от него нужно. Улица воспитала Джаспера и невинным, и циничным. Нередко становясь свидетелем сцен секса, насилия и горя, он, одновременно, знал все и ничего. Ребенок предполагал, что Аксель с Айвеном намереваются заманить его к себе домой и сделать с ним что-нибудь нехорошее. Что-нибудь вроде того, чем занимались Дэниэл Корн и Тина, за которыми он, случалось, подглядывал. Или сфотографировать его голым. Джаспер слышал о таком. Но в пиццерии толпятся посетители, а бегает он быстро. Главное – успеть проглотить пиццу.
И Аксель добродушно позволил ему это сделать. Каждый из них съел по половине, когда он, наконец, поинтересовался:
– И часто ты это делаешь? Я имею в виду катание на крышах поездов.
– Иногда, – осторожно ответил его юный собеседник.
– А где ты обычно этим занимаешься?
– В смысле?
Вместо ответа Аксель продолжил спрашивать:
– В подземке полно старых станций, правда? Тех, которые больше не используются?
– Ага, призрачные станции, – кивнул Джаспер, принимаясь за вторую половину пиццы.
– Так их называют? Ты их когда-нибудь видел?
– Есть несколько таких между «Бейкер-стрит» и «Финчли-роуд». На линии Метрополитен. Наверное, когда-то у них были названия, но я их не знаю.
– Но ты их видел? Ведь ты должен был видеть эти станции с крыши поезда!
Мальчик ничего такого не видел. Скорее, эти угрюмые пустынные платформы можно было рассмотреть изнутри вагонов, а не с крыши, но об этом он решил не говорить Акселю и лаконично ответил:
– Да.
– Скажи мне, Джаспер, как ты думаешь, можно ли попасть на эти станции? И можно ли потом выбраться оттуда наружу?
Джонас вдруг заговорил, как школьный учитель, хотя до этого разговаривал как нормальный человек, вроде Тининых приятелей. Действительно, последние фразы он произнес точь-в-точь как преподаватель, бывший у Джаспера в прошлом году, из-за холодных и властных манер которого мальчику приходилось частенько прогуливать занятия.
– Не знаю, – ответил маленький экстремал.
– Ладно. А поезда, случайно, не замедляют ход, подъезжая к таким станциям?
– Наоборот, проносятся на полной скорости до самой «Финчли-роуд», – снова соврал Джаспер, стараясь говорить так, чтобы его хвастовство выглядело правдоподобно. – А почему вы об этом спрашиваете?
Понятно, что Аксель не собирался ничего ему объяснять – его лицо было абсолютно непроницаемым, словно у мертвеца. Это бесстрастное каменное выражение совсем не понравилось мальчику. Он перевел взгляд на Айвена, и тот произнес своим комичным свистящим голосом, подчеркивая каждое слово:
– Ладно. А поезда, случайно, не замедляют ход, подъезжая к таким станциям?
– Наоборот, проносятся на полной скорости до самой «Финчли-роуд», – снова соврал Джаспер, стараясь говорить так, чтобы его хвастовство выглядело правдоподобно. – А почему вы об этом спрашиваете?
Понятно, что Аксель не собирался ничего ему объяснять – его лицо было абсолютно непроницаемым, словно у мертвеца. Это бесстрастное каменное выражение совсем не понравилось мальчику. Он перевел взгляд на Айвена, и тот произнес своим комичным свистящим голосом, подчеркивая каждое слово:
– Он имеет в виду, нет ли какого-нибудь способа выбраться с такой станции на улицу. Через канализационный люк, например?
– Не знаю, – повторил Джаспер.
– Может быть, можно как-то спрыгнуть с поезда на одной из этих – как ты их там называешь? – призрачных станций, а потом снова забраться на поезд?
– Говорю же вам! – воскликнул ребенок. – Они там не останавливаются!
Он уже начинал злиться. Многочисленные телефильмы и комиксы учили его, что он должен отказаться отвечать на вопросы, пока ему не предложат еще одну пиццу. Он должен потребовать плату за предоставляемые сведения, вот. Но как только мальчик подумал об этом, горло его пересохло, а аппетит мгновенно пропал. Его смелость испарялась буквально на глазах. Вдруг ему в голову пришла спасительная идея:
– Вам может помочь Джарвис.
– Что еще за Джарвис? – резко спросил Аксель.
– Один человек, – осторожно сказал Джаспер. Никакой пиццы ему больше не хотелось. – Могу я теперь уйти?
– Подожди минутку, – вышел из своего странного замороженного состояния Джонас. Его лицо вновь ожило, и он заулыбался. Зубы у него были очень белыми, чистыми и ровными. Джаспер подумал, что обязательно должен описать все это Бьенвиде: черная борода, красные губы, белые зубы и волосы, связанные в хвост шнурком от ботинок.
Конечно, множество мужчин связывают волосы в хвост, но чаще всего их хвостики похожи на крысиные или на макушке у них красуется лысина. Прическа же Акселя напоминала Джасперу голову статуи XVIII века, виденную им в Музее мадам Тюссо, куда они ходили вместе с Брайаном. Волосы у этого типа были густы и блестели, как вороново крыло. Мальчик не удивился бы, если бы у этого человека обнаружились острые клыки, как у Дракулы. Может быть, он даже скажет Бьенвиде, что они были.
– Так кто такой этот Джарвис? – не отвязывался от него новый знакомый.
Джаспер сделал глубокий вздох и сказал:
– У меня нет денег, чтобы добраться до дома.
– А пешком ты дойти не можешь?
– В Западный Хэмпстед?!
– Ага! – воскликнул Джонас. – Значит, ты живешь в Западном Хэмпстеде? А Джарвис тоже там живет?
Мальчик промолчал. Ему стало казаться, что он вместе со всей пиццерией попал в детективный фильм. Он подумал, что был полным дураком, когда подозревал этих типов в намерении сделать с ним что-то такое, что делают мужчины с женщинами. Он бы обозвал себя наивным, если бы знал это слово. Нет, здесь речь шла о самом настоящем, серьезном преступлении.
– Так кто такой Джарвис? Он живет с вами? – снова спросил Аксель.
– Может быть, – ответил Джаспер так, как обычно отвечают в кино.
– Все ясно, это приятель твоей матери, – как бы между прочим произнес Айвен.
– Неправда! – воскликнул ребенок с негодованием, какое обычно возникает, когда собеседник абсолютно неправильно понимает ваши слова.
– Ладно, неважно. Так почему именно он может нам помочь?
– Джарвис знает все о подземке. Он писатель, – Джаспер, лихорадочно взвешивавший различные варианты, выдал часть информации, казавшуюся ему бесполезной, решив потянуть кота за хвост. – Он наш кузен.
– Я бы хотел потолковать с ним. Где конкретно ты живешь в этом вашем Западном Хэмпстеде?
План мальчика придерживать информацию до тех пор, пока ему не дадут денег, трещал по швам. Он просто боялся это делать. Боялся, несмотря на то, что был окружен толпой народа. Он поднял курточку, упавшую со стула на пол. После его поездки на крыше вагона она вся была в грязных пятнах. Пробормотав что-то о холоде, ребенок надел ее. Аксель Джонас внимательно наблюдал за ним.
– Странная у тебя манера выражать благодарность своим спасителям, – проворчал он.
– Вы же сами сказали, что никакой опасности не было, – торжествующе возразил Джаспер. – Раз там было достаточно места, значит, ни от чего вы меня не спасли.
Он перевел взгляд с одного соседа по столу на другого, а потом вдруг вскочил и бросился вон из пиццерии. Мальчик летел как ветер, лавируя между прохожими и подныривая под чьи-то локти, потом перебежал на другую сторону улицы, пренебрегая светофорами и проезжающими машинами, и нырнул в подземный переход, скатившись вниз по лестнице мимо расположившихся на ней чумазых бродяг.
Наверняка те двое за ним погнались. По каким-то причинам он был им нужен, знал что-то, что их интересовало. Но у него оказалась хорошая фора, а подземка была для него открытой книгой. Отсутствие денег представляло, конечно, определенную проблему, но, в принципе, не слишком серьезную: Джаспер просто подлез под турникет. Достаточно было подождать, пока законопослушные граждане сунут в прорезь билет, а потом успеть прошмыгнуть под его отделанными кожей захлопывающимися челюстями.
Куда теперь? Налево или направо? Направо – Кольцевая, откуда он прибыл. Они наверняка решат, что именно туда он и направится. А ведь ему, в общем-то, совершенно все равно, куда ехать: по Кольцевой до «Бейкер-стрит» и потом по Юбилейной до станции «Западный Хэмпстед» или по Центральной до «Бонд-стрит», а уже затем – по Юбилейной. Что так, что эдак. Джаспер проскочил два эскалатора, движущихся в глубь туннелей Центральной линии – поезда там ходили чаще, а это ему и было нужно.
Но если он опоздает и странная парочка будет ждать его на платформе, скрыться ему не удастся. Джаспер бежал так, как не бегал никогда в жизни, от входа на станцию его уже отделяла куча народу. Едва он подскочил к платформе, как подошел поезд на «Ливерпуль-стрит». Если они успеют сесть в вагон одновременно с Джаспером, то он окажется беззащитен. Может, выйти на «Квинсуэй»? Попытаться запутать следы? Нет, плохая идея, там нет эскалаторов, только лифты, и если они разгадают его маневр и тоже выйдут на этой станции, он окажется в ловушке.
Это если они успеют на поезд. Что, конечно, маловероятно. На «Бонд-стрит» мальчик выскочил из последнего вагона, чувствуя себя так, словно на него поставили клеймо. Одинокий ребенок сразу бросается всем в глаза, он не может скрыть ни свой возраст, ни свой рост. Джаспер чувствовал себя маленьким затравленным зверьком. Его сердце колотилось, как сумасшедшее. Но отдохнуть он не мог, ему нужно было бежать. На «Бонд-стрит» гулял ветер, да такой, что на эскалаторе его чуть не сбило с ног.
Похоже, никто его не преследовал. Джаспер стоял, ждал поезда, следующего по Юбилейной линии до «Грин-парк», и думал: «А вдруг они уже добрались туда и поджидают его? Нет, невозможно. Им никак не успеть. Может быть, ранним воскресным утром, если на такси, но не на метро теперь. Никак не по Кольцевой до «Глочестер-роуд», да потом еще по Пикадилли до «Грин-парк», а иначе им сюда не добраться».
Он зашел в вагон, чувствуя себя разведчиком времен войны, заброшенным в Берлин. В его голове разворачивался фильм – полувымышленный, полуреальный, о беглеце, спасшемся в последнюю секунду. Герой с облегчением садится в присланный за ним лимузин, а в нем его уже поджидают ухмыляющиеся враги. В вагоне было только два пассажира – чернокожий мужчина и белая женщина. Оба выглядели уставшими и подавленными. Вслед за Джаспером в вагон ввалилась целая толпа. Он подумал: «Я в порядке, со мной все хорошо. Интересно, что они предпримут? Да ничего! Ничего они не смогут теперь поделать!»
По приезде в Западный Хэмпстед у него мелькнула мысль, не пробраться ли домой окружным путем. Еще не было и трех часов – слишком рано, чтобы возвращаться с занятий. Мальчик мог бы пройти через Вестхэмпстедские «Конюшни», вместо того чтобы прямо отправляться туда, где находилась «Школа», или идти через мост. Почему-то он был уверен, что ему ни в коем случае нельзя привести тех двоих в дом Джарвиса.
Но никто его не преследовал. Он совершенно свободно вышел из поезда и спрятался за стендом со схемой метро и какими-то афишами. Вышло довольно много людей, но ни Акселя Джонаса, ни Айвена, у которого «имелись причины скрывать фамилию», среди них не было.
Хотя они могли приехать и на следующем поезде… Джаспер поднялся по ступенькам. На выходе стоял контролер, а у него не было ни билета, ни денег. К счастью, у турникета выстроилась очередь, и когда мальчик встал в ее конец, то с облегчением заметил, что и позади него тоже скопилась целая толпа. Он от всей души надеялся, что кто-нибудь начнет перепалку с контролером и отвлечет внимание последнего. Удача ему улыбнулась. Женщина, стоявшая за пару человек от него, предъявила просроченный проездной, и, пока контролер тщательно его рассматривал, Джаспер проскользнул мимо стоящего впереди мужчины, поднырнул под рукой женщины и бросился бежать. Вслед ему донесся крик: «Стой! А ну-ка вернись!»