Тем временем Юра шагал по коридору. Не крался, а именно шагал – спотыкаясь и ворча себе под нос, когда снова приходилось нажимать на кнопки мобильника. Он явно даже не подозревал, что в темноте могли скрываться люди! Вот он добрался до распахнутой двери компрессорной… и уверенным голосом бросил в горячий шипящий мрак:
– А ну-ка, выходите! Я точно знаю, что вы здесь!
Распластавшаяся по стене Кисонька прямо всем телом ощутила воцарившуюся в компрессорной панику. Там быстро зашуршало-зашуршало, словно испуганные мыши кинулись врассыпную при приближении кота, потом стихло, зашуршало снова…
– И нечего там суетиться! – начальственно повысив голос, с уверенностью того самого кота, провозгласил Юра. – Попались, так выходите! Вы, значит, бездельничаете, а я должен из-за вас замечания от начальницы кол-центра выслушивать? Не выйдет! Я сразу понял, что вы здесь! Все почему-то именно сюда лазают, когда вместо работы непонятно чем занимаются! И главное, с кем вы непонятно чем занимаетесь! – В голосе Юры зазвучала горькая обида. – С каким-то немытым придурком! – И в этот момент слабенький лучик его мобильного выхватил из влажной темноты компрессорной… мокрое от пота лицо председателя правления.
– Константин Николаевич? – Юра от потрясения прекратил тискать клавиатуру, и экран мобильника снова погас. – Вы? Здесь? С… С Кисонькой? То есть Эллой Сергеевной? Но вы же старый! – Это был настоящий крик души.
– Я старый? – немедленно возмутился председатель.
– Не слушайте его, Константин Николаевич, он не то имел в виду! – немедленно откликнулась из мрака заботливая мама-бухгалтерша. – Юра, сейчас же извинись!
– Мама? Ты – здесь? – Юра сделал шаг вперед, входя в компрессорную. Вновь вспыхнувший лучик мобильника блеклым зайчиком запрыгал по комнате – четко очертив головы обоих учредителей, с любопытством заглядывающих внутрь из дверей в противоположной стене. – Петр Маркелович? Анна Викторовна? Что вы тут все делаете?
– Преступника караулим, – удовлетворенно заявил первый учредитель. – Значит, не вы сами, Наталья Ивановна, так ваш сыночек нас грабанул?
– Ничего подобного! – немедленно взвилась бухгалтерша. – Вы же слышали – он девочку искал! – и тут же добавила: – По служебной надобности!
Сева, скорчившийся в темноте у двери компрессорной, и наблюдающий эту безумную сцену с ощущением черного провала в душе, вдруг вскинулся и толкнул Кисоньку:
– Идет кто-то! Опять идет! Надо утихомирить этих идиотов! Салям! – в панике взвыл он.
Мгновенно среагировавший на приказ начальства Салям ворвался внутрь компрессорной и выхватив из рук у Юры светящийся мобильник, грозным шепотом зашипел-заорал:
– Затихли все! Преступник приближается! По местам!
– Не собираюсь я затихать! – Пылающий праведным гневом Юра, казалось, светился в темноте собственным светом. – Вечно вы сами наделаете, а потом других обвиняете – то маму, то теперь меня!
– Сыночек, прекрати кричать на Петра Маркеловича и Анну Викторовну! – немедленно запричитала бухгалтерша. – Они ни в чем тебя не обвиняют!
– Ну да – не обвиняют! Я же слышал! – упорно в полный голос настаивал Юра. – Хватит их защищать, мама! Вечно мы под них подлаживаемся, что ты, что я! Ты все их делишки покрываешь, я образцового банковского служащего из себя корчу…
– Так ведь кризис, сыночек! Каждая копейка на счету! – плачущим голосом откликнулась бухгалтерша.
– Особенно если счет – на пять ворованных миллионов! – рявкнул Петр Маркелович.
Кисонька поняла, что, если она сейчас не вмешается, из их засады ничего не выйдет – в конце коридора и впрямь мелькало пятно света, прыгающее в такт чьим-то шагам. Главное – унять Юру! Она скинула с себя яркий красный жакет, оставшись в темно-коричневой водолазке, и прыгнула внутрь компрессорной.
Кипящий от гнева Юра – учредители-гады, то маму в свои делишки путали, теперь до него добрались! – уже собрался выдать очередную обличительную фразу… Но его вдруг схватили за запястье и рывком заломили руку за спину. Подсекли ноги… От боли и неожиданности Юра рухнул на колени – и тут же маленькая, но очень жесткая ладонь хлестко запечатала ему рот. В воцарившейся тишине слышно было только мерное дыхание компрессоров.
Притаившийся в коридоре у дверей Сева видел приближающееся пятно света и отчетливо различал новые шаги. Вот теперь они были такие, как надо – крадущиеся, осторожные… Стараясь двигаться как можно неслышнее, кто-то скользил сквозь мрак. Сева мысленно застонал – чтобы добраться до спрятанного в задней «ветреной» комнате гопника, преступник должен пересечь компрессорную. А там на пути как раз вся эта сумасшедшая толпа – и Юрка, и Кисонька с Салямом, и учредители вылезли, прямо в дверях торчат! Пришелец шмыгнул внутрь компрессорной. Сейчас он пойдет вперед и в полном мраке ка-ак врежется…
Предполагаемый преступник остановился. Луч сильного фонаря выхватил из темноты Юру – на коленях, с заломленной за спину рукой – и зажимающую ему рот Кисоньку.
– Я знала! Я так и знала, что вы здесь! – завизжал девчоночий голос. – Ты! Перед ней! На коленях! Ах ты гад! – и прежде, чем кто-то успел ей помешать, заместительница генерального менеджера Алена изо всей силы стукнула своего шефа фонариком по голове. И тут же зашлась рыданиями, размазывая по щекам нарисованные слезы.
– Ну ясно, – философски сказал председатель правления. – Пока ваш сын, Наталья Ивановна, искал вот эту девочку по служебной надобности… – он указал на Кисоньку, – та девочка… – он ткнул пальцем в Алену, – искала его по личной!
Но бухгалтерша его не слушала. Она только видела, что какие-то девчонки обижают ее мальчика! Одна руку вывернула, другая по голове стукнула!
– Вы! Ненормальные девки! Немедленно отпустите моего сына! – Схватив Кисоньку за плечи, она с невероятной силой швырнула ее в сторону. И кинулась к Алене.
Сева аж взвыл от ужаса! Ну вот теперь точно все пропало! Из компрессорной доносились вопли, крики, Аленины рыдания… И как раз тогда, когда в темном коридоре опять замелькало пятно света – там снова кто-то шел!
Надо заткнуть этих ненормальных! Сам не зная толком, что он будет делать, Сева ворвался внутрь компрессорной.
Именно это мгновение всеми забытый гопник выбрал, чтобы напомнить о себе:
– Спасите! Помогите! Меня похитили! Держат тут!
Конус света от Аленкиного фонарика прочертил компрессорную насквозь – и его круглый зрачок заплясал на бритой голове парня. Несколько мгновений Алена пристально рассматривала трубу, скорчившегося на полу парня, веревку… Сотрясавшие ее тело рыдания постепенно смолкали:
– Мальчик… Привязанный… – задумчиво сказала она. И вдруг, без всякого перехода, завизжала. – Сектанты! Маньяки! Они детей похищают! И нас похитят! Бежим! – Ухватив Юру за руку, она с неожиданной силой поволокла его за собой. Одним решительным движением Алена смела Севу с пути и, непрерывно вопя, рванула к выходу. И с размаху врезалась в кого-то, неожиданно возникшего прямо на пороге:
– Вы что с моей Машкой сделали, а? – укоризненно прогудел человек.
– Тоже похитили! – немедленно взвизгнула в ответ Алена. – И в жертву принесли! Наверное…
– А мне сказали, что всего лишь уволили, – слегка растерянно ответил вновь прибывший.
– Караваев! – завопили в один голос учредители, опознав наконец своего системщика. – Вы что тут делаете? Вы же в больнице! Лечитесь от самоубийства!
– Самоубийство – это уже с концами. Неизлечимо, – вздохнул системщик. – Полечишься тут, когда приходят и говорят – пока ты по больницам валандаешься, твоего ребенка на работе обижают! Вот эта девочка, кстати, вчера вечером пришла и сказала! – И несмотря на то, что Кисоньку едва можно было рассмотреть в отсветах Аленкиного фонаря, он безошибочно ткнул пальцем именно в нее.
– Я? – ахнула Кисонька.
– Она? – ничуть не меньше удивился Юра. – Не могла она вчера вечером у вас в больнице быть! Мы с ней в «Айвенго» тусовались, а потом в парк пошли!
– А, так ты все-таки с ней встречаешься! – завопила Алена и попыталась снова огреть Юрку фонариком. Но бдительная бухгалтерша грудью встретила угрозу сыну – от груди фонарик отскочил, как от батута.
Компрессоры шипели. Женщины визжали – гневно и испуганно. Лучи света от фонарика метались по полу и стенам, то отблескивая в темных очках Саляма, то выхватывая полосы размытого макияжа на лице Алены, то красную от возмущения физиономию бухгалтерши, то растерянных учредителей. Из распахнутой двери «ветряной» комнаты доносились свист ветра и жалобные причитания гопника. Системщик непрерывно бормотал себе под нос:
– Я был уверен, что та самая девочка… Неужели гипноз такой сильный? Или и вправду ведьма – может быть в двух местах одновременно? – И он с подозрением уставился на рыжие волосы Кисоньки.
Окончательно одуревший Сева отполз в сторону от этого безумия и, в отчаянии обхватив себя руками за плечи, прижался к стене. Все, это был конец – никогда еще «Белый гусь» не терпел такого сокрушительного поражения! Ведь ясно же, что среди всех, явившихся в компрессорную, преступника нет и не было! И он уже не придет! А если и придет – услышит весь этот дурдом и смоется! План провалился! Они проиграли! Продули! Прошляпили!
– Я был уверен, что та самая девочка… Неужели гипноз такой сильный? Или и вправду ведьма – может быть в двух местах одновременно? – И он с подозрением уставился на рыжие волосы Кисоньки.
Окончательно одуревший Сева отполз в сторону от этого безумия и, в отчаянии обхватив себя руками за плечи, прижался к стене. Все, это был конец – никогда еще «Белый гусь» не терпел такого сокрушительного поражения! Ведь ясно же, что среди всех, явившихся в компрессорную, преступника нет и не было! И он уже не придет! А если и придет – услышит весь этот дурдом и смоется! План провалился! Они проиграли! Продули! Прошляпили!
Остекленевшими глазами Сева пялился в дверной проем – на смутный темный силуэт, возникший на пороге. Силуэт помаячил несколько секунд – явно с ошеломленным любопытством разглядывая творящееся в компрессорной безумие. Потом тихо, стараясь не привлекать к себе внимания попятился… И только тут до Севы дошло – остальные-то даже и не думали уходить, а тупо перлись вперед! А этот – сматывается!
– Вот он, преступник! Явился! Хватайте его! – заорал мальчишка, бросаясь к дверям.
Поздно! Распахнутая створка уже летела ему навстречу… Сева всем телом навалился на ручку, не давая двери захлопнуться. Но на нее уже давили с другой стороны. Несколько секунд дверь компрессорной дергалась то вперед, то назад, будто в припадке… и с силой врезалась Севе в нос! Мальчишка с воплем схватился за лицо – дверь тут же захлопнулась. Щелкнул замок, отрезая всю компанию охотников за грабителем от банковских коридоров.
Но Салям уже опомнился. Оттолкнув Севу плечом, он кинулся к двери… В кромешной мгле, как разряды молний, полыхнули две вспышки. И грохнули выстрелы.
– Зачем? – хлюпая разбитым носом, взвыл Сева. – У меня ключ-карточка!
Но разнесенный выстрелами замок уже вывалился, створка с грохотом отлетела в сторону. В свете Алениного фонаря на мгновение снова мелькнул размытый силуэт – вжавшись в стену, человек закрывал руками голову. Но в ту же секунду он выпрыгнул из светового круга и длинными скачками, как заяц, рванул прочь.
– Не стрелять! Живым брать! – азартно завопила Кисонька, первой срываясь в погоню. Через мгновение ее обогнал Салям.
Беглец несся впереди. Приотставшая Кисонька и бегущий позади нее Сева видели, как он вихрем просвистел через коридор – Салям был уже у него за спиной… Свернул в боковой проход, наддал, чуть-чуть оторвавшись, повернул снова… Навстречу ему, галдя и перекрикиваясь, выскочило банковское начальство в полном составе!
– Ага! – торжествующе завопил Петр Маркелович. – Это мой банк! Я тут все ходы знаю!
Беглец не растерялся. Отпрыгнул назад, запетлял, уворачиваясь от протянутых к нему рук, опять нырнул в очередной коридор – похоже, помещение банка он знал не хуже и темнота была ему не помехой. Он вырвался в холл… Навстречу ему, вопя:
– Отдай пять лимонов, мерзавец! – выскочила Анна Викторовна.
Вот тут-то беглец явно струсил! Низко опустив голову и прикрывая лицо, он снова попытался оторваться в темных коридорах…
– Свет! – выхватывая мобильник, закричал в трубку Сева. – Верните свет! – Теперь темнота не нужна была им, она играла на руку беглецу.
Оставленная у распределительного щитка секретарша председателя его услышала – ровно через мгновение свет вспыхнул с привычной силой, заливая белесыми потоками все вокруг. И ослепляя как беглеца, так и погоню! Судорожно моргающий Сева успел только заметить, что преступник мелкий какой-то! Сам беглец испуганно заметался… и кажется, уже не зная, что делать, в отчаянии рванул к двери сервис-центра, на бегу выхватывая из кармана такую же, как у Севы, карту-ключ. Со свистом полоснул ею по замку… Дверь распахнулась – и беглец изо всей силы врезался в замершую на пороге уборщицу тетю Пашу.
Со скрипом, как киношный зомби, уборщица обхватила беглеца оледеневшими руками. Прямая, как статуя, повалилась на пол, увлекая его за собой.
– Я думал, она убралась оттуда давно! – охнул Сева, бросаясь к барахтающемуся в ледяных объятиях уборщицы беглецу. На мгновение над загадочным преступником, укравшим пять миллионов, перессорившим между собой учредителей банка, и едва не присвоившим себе весь банк, возникла небольшая куча мала – каждый хотел первым узнать, кто же этот гений финансового злодейства! Наконец парочка учредителей, оттеснив всех, ухватила беглеца за плечи… и одним рывком выдернули его из-под придавившей его к полу тети Паши. В коридоре у серверной воцарилась оглушительная тишина. И Сева, и Кисонька, и банковское начальство, и Юрка с Аленой, и системщик, и даже обычно невозмутимый Салям в полном ошеломлении глядели на длинные ресницы и дерзкую улыбку на худой и совершенно мальчишеской физиономии:
– Алексей? – наконец неверяще прошептала Кисонька. – Но вы же все говорили, что он ленивый!
– Лешка? – еще более неверяще выдохнул Юра. – Не верю! Он с клиентом не может справиться, не то что пять лимонов прихватить!
– Да, Лешка… – пробормотал Петр Маркелович и провел рукой по плечам пойманного преступника, будто хотел убедиться, что тот и вправду настоящий, не галлюцинация. – Наш…
– Наш сын, – держась за мальчишку с другой стороны, закончила Анна Викторовна.
Глава 29 Достойный сын своих родителей
– Видишь, отстали – они уже здесь! А все ты! Была бы у нас машина… – продолжая доругиваться на ходу, Кисонька вихрем влетела в рабочую комнату агентства.
– Кто б ее вел – Салям же с ними поехал! – огрызнулся заскочивший следом Сева.
Вадька молча выбрался из-за микрофона, уступая ему место. Через прозрачное с одной стороны стекло видно было, как в парадном офисе Салям тянет время – в десятый раз пересаживает обоих учредителей, председателя правления, пойманного Алексея и наконец освобожденного гопника. Дело было и правда нелегким – Алексей косился на родителей, те – на него, председатель – на всех троих. Только гопник забился в самый дальний угол и обеими руками ухватился за трубу батареи – словно теперь, после заточения, не представлял себе жизни без какой-нибудь трубы. Остальные участники банковской погони так в банке и остались – всех, включая старательно твердящих «завернули сюда случайно, а тут такое!» Севу и Кисоньку, Салям лично поблагодарил за помощь, и внушительно потребовал не обсуждать случившееся хотя бы до завтра. После чего все, даже замерзшая уборщица, немедленно кинулись обсуждать. А Сева с Кисонькой – ловить такси, и в офис!
– Хватит, Салям! – прошипел в микрофон Сева. – Садись! Надо, наконец, развязаться с этим самым дурацким из наших дел!
И конечно же, немедленно пожалел о своих словах, потому что Салям их повторил.
– Совершенно с вами согласен! Какая-то детская дурь! – неожиданно поддержал его Петр Маркелович и метнул гневный взгляд на сына, а потом, видно, чтоб не расслаблялась, – еще и на жену.
Салям величественно проследовал за стол, уселся… Сева в рабочей комнате перевел дыхание, собираясь с мыслями. Главное, ни в коем случае не показать, что они даже не догадывались: Алексей – сын учредителей! Это же все меняет!
– Итак, – стараясь вложить в голос ту уверенность, которой он вовсе не испытывал, начал Сева, – все здесь присутствующие, вероятно, помнят, что из банка в кредит на подставную фирму «Сан-инвест» было изъято пять миллионов евро…
– «Сан-инвест»! – сбивая Севин торжественный тон, в рабочей комнате вдруг буквально взвыла Кисонька. – А все их безумный английский русскими буквами! Кол-центр! Кулер! Клининг! Эйчары! Я-то думала, «сан» – солнце! А это – сын![12] Можно было сразу догадаться!
Сева поглядел на нее укоризненно и продолжил:
– Кредит взяли так, что подозрение пало на учредителей банка. Это было особенно легко сделать, зная, что Петр Маркелович и Анна Викторовна… как бы это сказать… ну, все время ссорятся… и вряд ли сумеют договориться…
Оба учредителя неожиданно покраснели и покосились друг на друга. Как показалось сыщикам – виновато.
– Самое крутое в афере было то, что все подписи на документах – подлинные! Хотя оба учредителя утверждали, что они ничего не подписывали. Если их слова – правда, значит, подпись у них выманил кто-то, кому они абсолютно доверяли! Кого ни в чем не подозревали!
А вот тут покраснел Алексей. Пошел пятнами, прям как леопард.
– Не скажете нам, Алексей, как вы папину-мамину подписи выдурили? – ласково-ласково спросил в микрофон Сева – в глубине души замирая от ужаса: что делать, если не скажет? Сева понятия не имел, как этому хитрому жуку удалось заполучить подписи.
В парадном офисе Алексей выпрямился на стуле, сжал губы и вызывающе уставился в темные очки Саляма – всем своим видом демонстрируя, что не скажет!
– Ерунда все это! – возмутилась Анна Викторовна. – Я в жизни ни одного финансового документа не подписала, пока десять раз не прочту! Да и не стала бы я ничего ребенку подписывать!