– Севочка у нас не любит, когда заказчики причастны к преступлению – это мешает получению гонорара, – язвительно хмыкнула Кисонька.
– По-моему, ты еще ни разу от гонорара не отказалась, а, Кисонька? – процедил Сева, и слышно было, что он по-настоящему зол.
– Я вообще не врубаюсь, на фига его меняли! – тревожно поглядывая то на сестру, то на Севу, поторопилась вмешаться в разговор Мурка. – Или у них просто такой банковский рефлекс – все менять? Рубли на доллары, живых пацанов – на манекены?
– И куда там, в банке, могли деть настоящего? – успокаиваясь, подключился Сева. – На депозитный счет положили? Обратно получат через три месяца с процентами – парой запасных ушей.
– Значит – было куда! – пожала плечами Мурка. – Может, в сейф затолкали! Надо как-то проверить!
– Ты эти банковские сейфы хоть когда-нибудь видела? – усмехнулся Сева. – Они же маленькие! Чтоб в них такого здорового пацана запихать, его на кусочки порубить надо!
Над рабочей комнатой повисла неприятная тишина.
– Думаете, его убьют? – переспросила Катька. – Бритый же сам сказал – не видел, кто его на ограбление подговаривал, только по телефону голос слышал…
– Если он ничего не знает, какой смысл его похищать, да еще так внаглую? – резонно заметил Сева. – Что-то ему наверняка известно! – Мальчишка вздохнул и печально заключил: – Выходит, и правда убить могут. Мало, что ли, по телевизору рассказывают, как всяких ребят убивают?! Иногда даже и не за деньги!
– А за деньги, значит, можно? – возмутилась Катька и уставилась на Севу так, будто это он собрался кого-то замочить.
Он-то тут при чем? Мальчишке вдруг живо, как наяву, представилось: этот самый бритый, такой, каким Сева его видел в последний раз – с дрожащими губами и налитыми ужасом глазами. А рядом – куча здоровенная: золото, драгоценности, как в «Пиратах Карибского моря», вполне современные кредитные карточки, просто мятые деньги, все вперемешку. И он, Сева, почему-то с бейсбольной битой в руках. И вся куча сокровищ будет его, если он парня этой битой по бритой башке долбанет! И никто, кстати, ничего не узнает, и ничего ему за это не будет! Сева почувствовал, как его вдруг сильно затошнило. Причем именно от сокровищ. Вот просто глаза бы на это золото-брильянты не глядели!
Б-р-р! Кошмар какой! Сева потряс головой, отгоняя жуткое видение. Вот черт – оказывается, он все-таки не все может сделать за деньги! Даже как-то неловко за самого себя! Сева огляделся – и вдруг поймал устремленные на него со всех сторон взгляды девчонок. И Катька, и Кисонька, и даже Мурка глядели на него… странновато.
– Вы чего? – растерянно спросил он.
– Да так, – продолжая сверлить Севу оценивающим взглядом, пробормотала Кисонька, – ничего.
В мгновенном озарении Сева понял – а они ведь тоже сейчас думают, способен ли он убить за деньги. И похоже, додумались, что способен! Прикидывают – за какую именно сумму! Сева почувствовал себя обиженным. Он-то, между прочим, Катьку не подозревает, что она за своего дурацкого гуся человеку шею свернет, и Кисоньку не обвиняет, что та кого хошь за красивую шмотку удавит… Хотя если вспомнить их последнее дело – с пропажей гуся, – Катька за своего Харли очень даже замочить может! Да и Кисонька, если уж на то пошло… А про Мурку и говорить нечего!
Первой опомнилась именно Мурка. Неловко отвела от Севы глаза, похоже, стыдясь своих мыслей, и пробормотала:
– В любом случае получается – надо в банк попасть!
– Ну вот придут результаты тестов… – кивнула Кисонька. – Я, наверное, Вадьке позвоню – узнаю, что там, – она нажала кнопку на мобильнике.
Знакомая трель Вадькиного телефона донеслась прямо из-за дверей рабочей комнаты.
– Да тут я уже, тут, нечего трезвонить, – пробормотал мальчишка, вваливаясь в комнату. Не снимая мокрой куртки, плюхнулся в кресло и тяжко вздохнул:
– Если нормально с этим делом разберемся – кризис там, не кризис, а я выходной возьму! Всех денег все равно не заработаешь!
– Но можно к этому стремиться! – недовольно скривившись, проворчал Сева.
– Ну что, помог психологу? – поторопила Вадьку сестра.
– Да там делать нечего, – кивнул, будто клюнул носом, усталый Вадька. – Составил в Excel элементарную формулу, загнал данные и все ему пересчитал. Он был просто в восторге! Все кудахтал, какую пользу такой замечательный компьютерщик, как я, может принести их банку…
Сева почувствовал, что у него тихонько холодеют ноги. Он дружит с Вадькой! Он уважает Вадьку! Но если Вадьку возьмут в банк вместо него – он за себя не ручается! Это ж какое позорище выйдет! Та же Катька небось сра-азу прикалываться начнет, что не такой уж Севка финансовый гений, если его в банк не взяли!
– Ну а потом он мои тесты посмотрел – где я написал, что «не работаю с ЭВМ», – не замечая Севкиных душевных терзаний, хмыкнул Вадька.
– И понял, что ты в тестах все наврал? – испугалась Катька.
– Не-а, – невозмутимо протянул Вадька. – Стер на фиг из компьютера все мои подсчеты, прибил формулу и начал пересчитывать вручную. Сказал, раз в тестах написано, что я не умею, значит – не умею, и нечего лезть!
– Он дурак? – с любопытством осведомилась Кисонька.
– Он просто очень верит в свою работу, – ухмыльнулся Вадька. – Но отнести вам конверты с ответами он мне все-таки разрешил! – И Вадька жестом фокусника развернул четыре конверта. – Свой я уже открыл – я в пролете, недостаточный уровень владения компьютером.
Сева дрожащими руками принял свой конверт, положил перед собой и уставился на него, словно хотел проникнуть взглядом сквозь обертку. Конверт был блекло-желтый, будто так долго провалялся в ящике с канцелярскими принадлежностями, что успел состариться. Сева бы еще долго изучал конверт, рассчитывая по внешнему виду определить, что же прячется внутри, если бы вдруг не сообразил, что в офисе царит странная тишина. Он поднял голову – остальные компаньоны, включая Евлампия Харлампиевича, не сводили с него глаз.
– Чего? – снова перепугался этого повышенного внимания Сева. – Чего вы свои конверты не вскрываете?
– А зачем? Задача-то была тебя в банк пропихнуть, мы-то в их финансовые хитросплетения вряд ли врубимся, – резонно возразила Мурка.
Сева еще немного посидел, гипнотизируя конверт взглядом, потом резко выдохнул, словно рассчитывал, что вместе с воздухом из него выдуется и вся неуверенность, и решительно рванул плохо подклеенный уголок. Из конверта выпал листочек. Мальчишка поднес его близко-близко к глазам, и принялся читать, шевеля губами, как малограмотный.
Прочел. До конца. Вздернул белесые брови, пожал плечами и начал читать с начала. После второго прочтения на веснушчатой физиономии появилось выражение легкого непонимания. И Сева начал читать в третий раз. Вот тогда его щеки налились красно-бурым румянцем. А еще от Севки, казалось, повалил пар – как от свежесваренного борща.
– Севка, ты что? – не выдержав, завопила перепуганная Катька.
– Они говорят… Они говорят… – Сева вскочил, потрясая листком, глаза у него от ярости тоже стали красными, – они говорят, что я интуитивно-логический экстраверт, что б это на самом деле ни значило! Что я нелогичен и хаотичен и живу не по средствам! Что мой тип психики не подходит для финансовой деятельности, и никакое обучение тут не поможет! Но чтобы я не огорчался! – все это он выпалил единым духом, а потом вдруг резко сник, плюхнулся обратно на стул и уже шепотом выдал: – У меня – замечательные способности… к уходу за домашними животными! – Он поглядел на Евлампия Харлампиевича трагическим взглядом, словно это тот был во всем виноват. – Поэтому они будут рады, если я возьму на себя обязанности уборщицы! – уже совсем неслышным шепотом добавил он. – Веник и тряпки получать завтра с утра!
Тягостная пауза повисела в воздухе, а потом гулко ляпнулась об пол.
– Вот засада! – топая ногой, выпалила практичная Мурка. – Значит, все усилия – на фиг? В банк мы не попадем?
– Ну-у, не все так плохо… – протянула Кисонька, и все увидели, что ее конверт тоже распечатан. – Здесь сказано, что они «видят во мне надежного партнера, стремящегося к компромиссу, сильного, но не подавляющего, со склонностью… – тут она нервно откашлялась, – со склонностью… э-э, гм… посещать столярный кружок, слушать симфоническую музыку и строить дома своими руками». Поэтому они будут рады, если я «присоединюсь к их дружной команде профессионалов». Завтра, сразу после занятий в школе.
– Столярный кружок?! Музыка?! – выкрикнул Сева. Он подскочил к Кисоньке, вырвал у нее листочек из рук и впился в него глазами, кажется, в полной уверенности, что рыжая над ним прикалывается. Потом лицо его перекосилась, он потряс в воздухе кулаками, швырнул листок на пол и с криком: – Команда профессионалов! Профессионалов! – выскочил за дверь.
В рабочей комнате в очередной раз повисла тишина. Катька подумала, что теперь, видимо, эта самая тишина будет висеть у них постоянно, как шторы.
– Ну что ж, – наконец сказала Кисонька, поднимая с пола брошенный листочек, – пойду я домой. Нужно уроки сделать, и привести себя в порядок, – она брезгливо потянула перепачканную прядь, – раз мне завтра на работу…
– Ты… Пойдешь в банк? – осторожно спросила Мурка.
Уже натягивая грязную куртку, Кисонька пожала плечами:
– Ты знаешь другой способ сдвинуть расследование с места? Если да – я охотно вместо банка схожу к маникюрше. Если нет… – она снова пожала плечами, считая, что и без продолжения все понятно.
– А ты не хочешь сперва поговорить с Севой? – еще осторожнее поинтересовалась Катька.
Кисонька жестко отрезала:
– Я в банк работать не напрашивалась, и я не виновата, что они выбрали меня – по столярному кружку, в который я никогда не ходила, и симфонической музыке, которую я не люблю! Я бы охотно поговорила с Севой – если бы он подсказал, что мне нужно делать! А выслушивать истерики, что его взяли не в банкиры, а в уборщицы – увольте! – И она с грохотом захлопнула за собой дверь.
Катька минуту подумала:
– Нет, так тоже не годится! – схватила с вешалки брошенную Севой куртку и через черный ход выбежала во двор.
Злились и грустили все сыщики обычно в одном и том же месте – в запущенном дворике, куда выходил прячущийся за грудой старых ящиков черный ход агентства. Нахохлившись и обхватив себя руками за плечи, Сева сидел на пахнущей прелым деревом скамейке у окаймленной обломками кирпича клумбы. Летом клумба одурительно пахла и от пестрых цветов рябило в глазах. Но сейчас она была просто черной и мокрой.
– Чего насупился? – деловито поинтересовалась Катька, протягивая ему куртку.
– Дождь, – буркнул в ответ Сева, отворачиваясь.
– Нашел из-за чего дождь устраивать! – бесцеремонно объявила Катька, плюхаясь рядом на скамейку. Джинсы сразу намокли. – Ты что, не понял, как они по-дурацки выбирают? Все равно самый крутой финансист у нас – ты!
– Можно подумать, вы меня за это уважаете! – сорвался со скамейки Сева.
– Ты чего? – опешила Катька.
– Того! Мурку уважают за то, что она классно дерется, а Кисонька еще к тому же языки знает и любым пацаном вертит как хочет! Вадька компьютерами командует – ну он у нас вообще гений! Даже тебя уважают – за то, как ты с живностью управляешься…
Катька уже собиралась обидеться на это «даже», но тут Сева прокричал:
– Только про меня – «Севка жадный, Севка за деньги кого хошь прибьет…». Всегда одно и то же!
Катька поглядела на белобрысого слегка ошарашенно, а потом легко согласилась:
– Конечно, ты жадный, Севочка, – и прежде, чем Сева успел снова заорать, продолжила: – А Мурка – грубая и иногда жестокая, Вадька – зануда, Кисонька – кривляка, а я…
– А ты – вредина! – рявкнул на нее Сева.
– И вредина, и противина, – еще легче согласилась Катька. – Понимаешь, мне мама объяснила… – она задумалась и отбарабанила явно чужие слова: – Наши недостатки – это обратная сторона наших достоинств! – и тут же пояснила: – В смысле, если ты чего умеешь классное, у тебя сразу появляются черточки в характере, которые помогают тебе делать твое дело. Ну вот как… – она хотела сказать «Как тебе жадность», но решила, что сейчас это будет некстати, – как Мурке грубость. Но в других ситуациях они могут тебе мешать, или других раздражать, или еще что… Так что, по этому поводу не жить?
– Можно ничего не делать. Тогда и никаких недостатков не будет, – уже начиная успокаиваться, буркнул Сева.
– Будут! Лень, и вот такая толстая попа! – широко развела руки Катька.
– Тебя б моему отцу послушать. Мы с ним поссорились недавно. – Сева снова помолчал и выдавил наконец: – Он говорит, ему стыдно другим родителям рассказывать, чем его сын занимается. Говорит, остальные дети – как дети, спортсмены там, или языки учат, или с компьютерами…
– Или с гусями… – добавила Катька, догадываясь, откуда Севкин папа берет примеры.
– Ага, – печально кивнул Сева. – И только у него сын… как это… буржуй.
Катька тихонько вздохнула и не стала рассказывать Севе, что так же называет его и их с Вадькой мама. Ну что вы от родителей хотите – люди другого поколения! Вместо этого она задумчиво предположила:
– А вдруг твой отец стыдится не того, что ты зарабатываешь на семью, а того, что он сам не может?
Сева поглядел на Катьку изумленно.
– А ты думаешь, только у нас всякие сложные чувства? – тряхнула косичками девчонка. – Родители – тоже люди, у них свои переживания бывают… Учитывать надо!
– Некогда мне их дурацкие взрослые переживания учитывать, у меня отец и два брата, и все есть хотят! – проворчал Сева, но Катька поняла, что он все же призадумался. – А теперь еще мы можем все наши деньги потерять! А если… – Севкин голос упал так, что Катька едва смогла расслышать его шепот, – а если я и правда всего лишь жадный, а никакой не финансист? И раньше мне просто везло? А вообще-то мое дело – швабра с тряпкой!
– Ну тогда твой папа хотя бы не сможет сказать, что ты буржуй! – рассудила Катька.
– Ну уж за Кисонькой я точно полы подтирать не буду!
А Катьке вдруг стало так хорошо! Так хорошо, будто настоящая весна наступила!
– Ну и не надо! – радостно выпалила она. – Сама справится!
– Думаешь, это так легко? – почти в истерике выкрикнул Сева. – Вы все только свою работу цените, а мою…
Катька тяжко вздохнула – кажется, весна закончилась, не успев толком начаться.
– Тебе лучше знать – легко или нет, – очень осторожно подбирая слова, начала она. – Но если ты в банк не пойдешь, Кисоньке все равно придется справляться самой – как умеет. И наши деньги скорее всего и вправду пропадут. В общем, сам решай, – закончила она. Еще минуту помолчала, похлопала Севу по плечу и побрела обратно в рабочую комнату. После промозглого двора, где остался терзаемый личными и финансовыми сомнениями Сева, в рабочей комнате было удивительно тепло. Вадька и Мурка сидели рядышком у экрана компа. Катька разозлилась:
– Торчал там со своим ноутбуком у этого психолога – не мог результаты подделать? – накинулась она на брата. – Чтоб Севка по-любому прошел?
Вадька поднял на нее красные измученные глаза и бесконечно усталым голосом ответил:
– Я подделал результаты, Кать. Я разобрался во всех их формулах, определил, каким должен быть лучший кандидат на оператора, и даже все Севкины ответы переделал, чтоб они соответствовали этому результату!
– Так что, выходит – мы эти тесты выполняем, а никто на них даже не смотрит? Решают просто так, как самим захотелось? – возмутилась Катька.
– В том-то и дело, Кать, что смотрят, – вздохнул Вадька и щелчком мышки вывел на экран вопросы, в которых Катька моментально опознала недавний тест. – Я оставил в компьютере психолога свою программу-троян и сейчас снова в него влез. Это – Севкин тест. Но только тут не те ответы, что я ему подделал. И даже не те ответы, которые он сам давал! Тут какие-то совсем третьи ответы! По ним Севке даже мусор доверить нельзя – или рассыплет, или разворует!
– А как же он в уборщицы попал? – удивилась Катька.
– Ну, понимаешь, на уборщицу в тех листах, что мы делали, был отдельный тест. И его результаты я тоже на Севку подделал – просто перестраховался, – признался Вадька.
– То есть получается… – до Катьки начало доходить, – получается… Кто-то тоже влез в компьютер психолога – специально, чтоб Севка не попал в операторы? А про тест на уборщика он просто не сообразил? – Она еще немного подумала, и единственное, до чего додумалась, было громкое: – Вот блин!
Глава 15 Блондинка в банке
– Ага! – восторженный вопль заставил Кисоньку испуганно вздрогнуть. Она почувствовала себя Джейн, на которую из офисных джунглей выпрыгивает Тарзан. В черном костюме и при галстуке. – Ага! – снова вскричал «офисный Тарзан». Кисонька была уверена, что после такого вопля он запрыгнет на ксерокс, как на пальму, и с громким уханьем начнет скакать по компьютерам. Вместо этого он просто ухватил ее за руку и изо всех сил потряс. – Вы та самая блондинка, которая будет у нас работать!
– Та самая, – покорно согласилась Кисонька, прикидывая, как долго сможет выдержать такую трясучку. – Только я не блондинка!
Мальчишка на пару лет старше самой Кисоньки растерянно уставился на нее разными глазами – пронзительно-синим и угольно-черным. Потом покосился на зажатые в руке листы – Кисонька моментально узнала в них тесты.
– А по тестам выходит, что… – слегка неуверенно начал он, опять перевел взгляд на Кисоньку…
Девчонка отлично знала, что он сейчас видит. Черное пальто в талию со стоячим воротником, как на старинных платьях, и на его фоне – бледное лицо, обрамленное ниспадающими вдоль висков локонами рыжих волос. Если председатель правления не ошибся и генеральный менеджер детского банка вне службы и впрямь тусуется с готами – он не устоит!