Победить любой ценой - Сергей Алтынов 14 стр.

– При большом расстоянии топор переворачивается дважды, – кивнул в сторону мишени Чабан. – А вот на большую дальность – увы! Бери топор и тренируйся!

Метать топор оказалось делом нелегким, куда проще было обходиться ножом, штыком или саперной лопаткой. Тем не менее Чабан гонял всех подчиненных ему офицеров и прапорщиков до седьмого пота.

В отличие от меня и большинства других офицеров-десантников Чабан окончил не Рязанское десантное, а Киевское общевойсковое училище. Факультет тактической разведки. Еще в советские времена был чемпионом Киевского военного округа по стрельбе и прикладному многоборью. А также имел разряды по гиревому двоеборью и боевому самбо. По окончании училища – Афганистан. Во время одной из афганских операций Чабана ранило в руку. Осколок мины, пущенный из душманского миномета, угодил чуть ниже локтя. Вырванное мясо, кровища. Чабан кое-как сумел перевязать себя и с помощью подоспевших бойцов был отправлен в госпиталь. Там Чабана сшивали-зашивали, потом отправили в союзный госпиталь. Подлечив основательно, армейские медики пришли к выводу, что капитана Сергеева из рядов воздушно-десантных войск придется комиссовать. Чабану ничего другого не оставалось, как дойти до замкомандующего ВДВ по боевой подготовке и отжаться на руках более пятидесяти раз прямо в его кабинете. После этого Чабан был возвращен в строй. И снова в ДРА. Не ради наград и выслуги. И того и другого у Якова Максимовича хватило бы на четверых. Нет, не мог капитан Сергеев оставить родное подразделение. Спецназ ВДВ как-нибудь без Чабана обошелся бы, а вот Чабан без спецназа… В майорах Яков Максимович застрял по причине довольно дурацкой. Неудачно пошутил в присутствии одного генерала. Генерал был из политработников, хоть и служил в Главном штабе ВДВ. Сергеев в майорах хаживал всего четыре месяца. Только из ДРА вернулся, начались внутренние конфликты в трещавшем по швам Союзе. Горбачев бормотал перед телекамерами свои бессвязные пространные речи, а подразделения десантников мотались из Литвы в Карабах, из Тбилиси в Баку. Целыми полками, а то и дивизиями. Жандармские, не свойственные им функции выполняли, но приказ обсуждению не подлежит. Зачастую на настоящую войну попадали офицеры с солдатами-первогодками. Оружие же без особого распоряжения применять запрещалось. Не война, дескать, а охрана общественного порядка. В том же Карабахе у бородатых отморозков станковые пулеметы, «АКСы», снайперское оружие, мины. А гвардейцы против них с пустыми рожками, в лучшем случае с саперными лопатками. У вэвэшников (внутренних войск) щиты, каски-полусферы, бронежилеты, «черемуха» с «фаллоимитаторами»,[32] а у десантников лишь приклад да пустая магазинная коробка. Тем не менее именно ВДВ мятежные края утихомиривали быстро и оперативно. И почти без потерь… Ну а Горбачев (в то время, когда гвардейцы целостность государства отстаивали) почему-то срочно вылетал за границу, а по возвращении делал вид, что ничего не знает и ничего не слышит.

В батальон, которым командовал Чабан, прибыл генерал-штабист. Долго и нудно объяснял политику партии и руководства страны. Чабан и другие офицеры битых полтора часа треп этот слушали, а когда генерал наконец закончил, майор Сергеев произнес следующую фразу:

– Воздушно-десантные войска плюс Военно-транспортная авиация равняется Советская власть в Закавказье.

– А также в Прибалтике, – поддержал Чабана другой офицер.

Второму остряку ничего не было, а на Чабана генерал вызверился. И ладно бы только словами. В штаб бумагу соответствующую накатал. Взысканий-наказаний Чабану не было, но в майорах застрял он навечно.

Как ни старались Чабан и ему подобные майоры-капитаны-подполковники сохранить державу, все прахом пошло. Правители кремлевские одним росчерком пера страну уничтожили. СССР распался, и по армии, частям ВДВ был нанесен жестокий, незаслуженный удар. Дивизии ВДВ, дислоцированные в бывших союзных республиках, или остались там, или были переведены в другие области. За границей России оказалось целых пять десантных дивизий. Приезжали офицеры в Россию, на родину, а там ждало их разбитое корыто. Оставлены благоустроенные военные городки, учебные базы, техника. На новых местах все приходилось начинать с нуля… Денежное довольствие в те годы выплачивалось раз в четыре месяца. Многие писали рапорта, всеми правдами-неправдами стремились покинуть войска. Чабан держался. Даже разговаривать на эту тему не любил.

– Не Кремлю я присягал. Не Ельцину, не Горбачеву… Людям, что за нашими спинами, им я присягу давал, – так говорил Чабан, прекращая любые споры.

И в самом деле. Спасенных людских жизней было за Чабаном немало. В том же Карабахе. Целые караваны беженцев сопровождали десантники из Армении в Азербайджан и наоборот. Женщины, дети, старики… А по кустам особи мужского пола с автоматами, пулеметами. Так и ждут, чтобы караван тот изрешетить, испепелить, ни одного ребенка, ни одной старухи в живых не оставить. Но между беженцами и бандитами стоял живой «щит» – бойцы ВДВ. Стоял не на жизнь, а на смерть.

Раз уж пришлось вытащить из родного угла отошедшего от боев пятидесятилетнего дяденьку, без пяти минут дедушку, то, стало быть, и спецназу без Чабана туго. Вспомнил я и про топор, и про другие науки Якова Максимовича. Посмотрел на понурого военврача. Спецназовец ВДВ действует исходя из реально сложившихся обстоятельств. Эту истину Чабан вбил нам крепко. Пересилил обстоятельства, поставил себе на пользу – считай, победил.

– Эй! – окликнул я военврача.

Тот молча повернул ко мне голову. План дальнейших действий складывался в моей голове уже сам собой.

– Из-за тебя, придурка, здесь паримся! – зло сказал я военврачу. – Что молчишь?

Тот и в самом деле молчал, непонимающе глядя на меня. Кентавр тоже молчал, вмешиваться не торопился. Я поднялся со своего места, вплотную подошел к военврачу и неожиданно ударил его по скуле. Начальник госпиталя оказался на полу.

– Козел, – громко произнес я, отметив, что наверху послышалось шевеление. Охрана явно следила за всем происходящим в нашей компании.

Врач закашлялся, попытался подняться, но я ударил его второй раз. Уже не так сильно.

– Если нас теперь всех по твоей милости завалят? – гневно продолжил я, подняв начальника госпиталя за воротник.

– Простите, мужики, – только и произнес он.

Охрана явно наблюдала за нами, но вмешиваться не торопилась. Если я просто его отдубасю, охранник, пожалуй, и бровью не поведет. А если убью? Охраннику-то что… Нет, тут надо сделать так, чтобы охранник не мог не спуститься к нам. И завлечь его можно было только одним способом.

– Что это у тебя? – спросил я, не понижая голоса и выхватывая у военврача заветную пачку сигарет. – Ну-ка, ну-ка… Надо же, ты смотри! – аж присвистнул я, отыскав глазок видеокамеры. – Это что же получается? – кивнул я Кентавру, который тут же подскочил к нам.

– Это же видеокамера! – «догадался» тот. – Этот козел, выходит, все здесь кому-то передает. Не отходя от кассы… Эй, цыр! – подняв голову, Кентавр зычно окликнул нашего стража.

– Ну чего? – откликнулся тот сверху.

– Видеокамеру портативную не изъяли у этого. Почему?

Расчет наш был точен. Сразу охранник докладывать не побежит. Его упущение. Все изъял, сигареты оставил, сжалился. Точнее, не сжалился, а просто значения не придал. Теперь у него была возможность самостоятельно изъять то, чего не заметил.

– Какая камера? Что говоришь? – Дверка наверху отворилась, и появился охранник, держа наготове автомат.

– Вот, сам посмотри! – сказал я, потрясая сигаретной пачкой.

– Кидай сюда! – распорядился охранник.

Что ж, я предусмотрел и этот вариант. Пол в зиндане был не слишком чист, и я заранее подобрал небольшой камешек с крепким острым краем. Сейчас я держал его в руке, замаскировав «видеокамерой».

– Ну ладно, лови! – согласился я.

Чабан учил нас метать не только топоры, но и такие вот камешки. Поймать его на лету – дело нереальное, напрасно наш охранник попытался было это сделать. Камешек ударил его в переносицу, послав в кратковременный нокдаун. Кентавр тут же нагнулся и дал мне возможность вскарабкаться на его могучие плечи. Еще мгновение, и я рванул вниз тело охранника вместе с автоматом.

А еще через мгновение мы были уже наверху. Автомат был у Кентавра. Я довольствовался пистолетом Макарова, военврач тоже. У охранника, на наше счастье, их оказалось целых два. Я, помимо пистолета, держал в руках сигареты-камеру, стараясь фиксировать все, что нас окружало. Полушепотом сообщал невидимому командиру о нашем движении.

– Ждать…

Чабан говорил не приказным, спокойным и ровным тоном. Он оставался невозмутимым, когда Вечера, Кентавра и Сашу отправили в зиндан. С недрогнувшим лицом выслушал и сообщение Вечера о том, на каком этаже особняка находится объект…

– Ждать…

Чабан говорил не приказным, спокойным и ровным тоном. Он оставался невозмутимым, когда Вечера, Кентавра и Сашу отправили в зиндан. С недрогнувшим лицом выслушал и сообщение Вечера о том, на каком этаже особняка находится объект…

– Вот теперь пошли! – скомандовал Чабан, как только увидел, что Вечер начал «разборку» с врачом.

Все решали считаные мгновения. Чабан и Малыш были одеты в маскировочные, неброские и не сковывающие движения куртки. А Рита экипировалась под местную селянку. Платок, скрывающий волосы, длинное, до пят, платье-балахон. Большинство женщин здесь одевались именно так. У Чабана и Женьки имелась пара гранат, и все трое были вооружены незаметным бесшумным оружием – малогабаритными специальными пистолетами «Гроза». Чабан имел с «Грозой» дело еще в Афганистане. Несмотря на топорный дизайн и всего пятнадцатиметровую дальность попадания, пистолет был незаменим при таких вот специальных «мероприятиях».

Проникнуть на территорию базы-поселения оказалось несложно. Дырявый забор, кустарник. Войдя в селение, сумели успешно миновать пару постов (спасибо Александру Александровичу, исхитрился-таки «сделать панораму»), прошли мимо не слишком богатых жилых домов и наконец оказались в каких-то двенадцати-пятнадцати метрах от особняка-крепости. Так бы, без выстрелов и боестолкновений, туда и зайти. Все трое затаились в придорожной канаве. Рита вновь раскрыла косметичку.

– Они где-то рядом, – произнес Чабан, глядя в миниатюрный экран.

– Они в двух шагах! – сказала Рита, слушавшая наушники.

В самом деле, Валентин негромким голосом сообщил, что они подошли к крепости с противоположной стороны.

– Слава богу, хоть из зиндана сами выбрались, – проговорил Чабан.

Рита и Малышев молча переглянулись. Дескать, ваша школа, Яков Максимович. По-другому никак.

– Хашим… – произнес Женя, фиксирующий главный вход в крепость.

И в самом деле – на пороге появился «бизнесмен». Разумеется, в сопровождении двух телохранителей, вооруженных пистолетами-пулеметами. Третий, водитель, стоял рядом с бронированным джипом.

– Рита. – Чабан тронул женщину за плечо.

Та отложила косметичку и сняла наушники.

Телохранители вскинули пистолеты-пулеметы. Навстречу Хашиму двигалась молодая стройная женщина. Он, конечно, не всех местных знал в лицо, но молодых и стройных помнил наперечет. Эту явно видел впервые. Водитель-охранник попытался было встать у нее на пути, но тут же рухнул как подкошенный. То же случилось и с двумя другими телохранителями. При этом не было слышно ни звука выстрелов, ни какого-либо шума. Хашим попытался было выхватить свой пистолет, но женщина одним прыжком оказалась рядом с ним и ударила его под коленный сустав. Женщина, несмотря на традиционное одеяние, была обута в тяжелый армейский ботинок. Хашим вскрикнул, потерял равновесие. Не прошло и пары секунд, как он лежал физиономией в землю, а в затылок сильно давил оружейный ствол.

– Поднимаемся, господин хороший! – произнес Чабан, при этом одобрительно подмигнув Рите и Женьке.

На все про все ушло менее десяти секунд. «Гроза», несмотря на уродливый дизайн и малую дальность, выручила своей бесшумностью.

– Веди нас к хозяину! – Чабан кивнул в сторону входа в особняк-крепость.

Хашим поднялся на ноги. Конечности плохо гнулись, тем не менее он тронулся к входу в крепость. Быстрота и натиск атакующих деморализовали его и подчинили себе. Точно так же, как некоторое время назад это сделал Стекольщик в московском ресторане.

Рита вновь достала косметичку.

– Найди Вечера. Потом ждите нас здесь! – распорядился Чабан. – Женя, давай за мной!

Малышев, успевший оттащить трупы охранников в канаву, ждать себя не заставил.

– В доме много охранников? – спросил Чабан у самых дверей.

– Много, – с трудом сдерживая дрожь, пролепетал Хашим.

– При входе сколько?

– Один… Может, двое.

– Тогда вперед.

На едва гнущихся конечностях Хашим вошел в здание.

– Кто это с тобой? – спросил сидящий при входе здоровенный бородач.

Ответ был им получен тут же в виде бесшумного выстрела малышевской «Грозы». Хашим дернулся было в сторону, но Чабан удержал его, при этом, явно в воспитательных мерах, слегка ударив ребром ладони по почкам.

– Теперь наверх, – пояснил Чабан сбившемуся с курса Хашиму. – На второй этаж.

Проходя мимо застреленного бородача-охранника, Малышев обратил внимание на его татуированные и исколотые шприцем ручищи. Явный уголовник и наркоман. Женька лишь поморщился.

– Это я, Хашим. У меня срочная информация.

Чабан и Женя благоразумно укрылись на лестнице, так как предполагали, что над дверью личных апартаментов Эль-Абу Салиха установлена видеокамера. Так оно и оказалось. Хашим некоторое время потоптался у двери, затем ее открыл один из молчаливых телохранителей. Бесшумный выстрел, и он так же молча растянулся вдоль порога. Дверь невольно распахнулась настежь. Дальнейшее происходило стремительно, как в убыстренном кинофильме. Хашим благоразумно упал на пол, а Чабан и Малышев рванулись в комнату. Она оказалась не слишком просторной. Чабан одним ударом опрокинул на пол того, кто оказался перед ним, еще не зная, телохранитель это или сам Эль-Абу. Женя выстрелил в силуэт, стоявший рядом с окном и вскинувший руку с оружием в сторону Чабана. Выстрелы прозвучали одновременно.

– Вот… мать, – проскрежетал зубами Чабан, не выпуская при этом того, кого только что свалил на пол. – Женя, помоги!

Быстро обследовав глазами нехитрое пространство и выяснив, что больше в комнате никого нет, Малышев бросился на помощь Чабану.

– Плохо дело, – произнес Яков Максимович.

Только сейчас Женька заметил, что защитная куртка Чабана на глазах набухает большими бурыми пятнами. У Эль-Абу была неплохая охрана.

– Сперва его! – кивнул на своего пленника Чабан.

Тот, казалось, не подавал признаков жизни. Малышев поднял его быстрым движением, достал из кармана прочную веревку и уже готов был связать, но тот неожиданно ожил, ударив Малышева в солнечное сплетение. Женя сумел выдержать удар и блокировал следующий, сокрушительный, фалангой пальцев правой руки в висок. Эль-Абу Салих был известным мастером рукопашного боя, но он явно недооценил маленького десантника. У Женьки в руках был пистолет, но строжайший приказ взять Эль-Абу живым делал сейчас оружие бесполезным. Приказ Женя уважал. Тем не менее он вскинул оружие, точно решил стрелять. Абу тут же уклонился от возможного выстрела, и в этот момент Малышев провел удачную подсечку. Абу Салих вновь оказался на полу, рядом с истекающим кровью Чабаном. Яков Максимович собрал последние силы и сомкнутыми в замок кулаками нанес противнику нокаутирующий удар в челюсть.

Женька связал Абу Салиха специальным способом – стоило пленнику лишь слегка дернуть скрученными за спиной руками, его горло тут же стягивала и душила тугая петля. Сейчас Абу Салих был без очков и черной накидки. Седеющие волосы, шрамы. Лицо в кровоподтеках и синяках. Малышев принялся бинтовать раненого в грудь Чабана.

– Плохо сложилось, – едва двигающимися губами произнес Яков Максимович, слабо кивнул в сторону обездвиженного Абу. – Твоя забота теперь он!

– И вы, – ответил Женя.

– Давайте сюда! – Рита распахнула дверцу хашимовского джипа. – Дорогу в город знаете?

Мы с Кентавром кивнули почти одновременно. Две минуты назад Рита возникла перед нами в обличье местной селянки и привела к самому входу в крепость.

– Сам-то где? – спросил Кентавр относительно владельца машины.

– Полагаю, уже на втором этаже. Вместе с Женей и командиром.

Чабан опередил нас. Что ж, ладно. Прошло несколько секунд, и Рита кивнула в сторону особняка:

– Задерживаются.

– Останетесь здесь, пойду помогу. – Я окончательно взял командование в свои руки.

По счастью, охраны внутри особняка было не так много. Один замертво лежал у самого входа. Второго я обнаружил при входе в комнату Абу Салиха. А в самой комнате Женька бинтовал побледневшего, едва двигавшего конечностями Чабана. Рядом лежали еще два массивных тела. Одно рядом с Чабаном, другое у окна.

– Этот жив, – кивнул Женька на того, что лежал рядом с ним.

– Объект? – спросил я.

– Он, – чуть слышно произнес Чабан и неожиданно твердым голосом спросил нас обоих: – Где Хашим?

В ответ Женька лишь выругался. Было ясно, в суматохе скоротечной схватки господин «бизнесмен» исхитрился скрыться. И искать его не было никакой возможности.

Женька пинками привел в чувство скрученного Абу, а я взвалил на себя Чабана. Так мы добрались до бронированного джипа. Сперва мы уложили туда Чабана, которого тут же стал осматривать военврач, затем Абу Салиха под конвоем Жени и Кентавра. Я вновь сел за руль.

– Ну, с богом! – произнес я.

Кажется, операция удалась. Почти без потерь. Теперь предстояло лишь выехать. На все ушло не более десяти минут.