Победить любой ценой - Сергей Алтынов 9 стр.

– А что внутри? – поинтересовался я, держа наготове свою «модель 70».

– Рэмбо вроде тебя, – ответил старший автоматчик.

– Или ты его, или он тебя! – пояснил говорливый. – Выйдешь живым, будешь нам братом.

«Горный козел вам брат», – мысленно произнес я. Еще раз проверил обойму. Патроны боевые…

– У этого Рэмбо… который там внутри, что из оружия? – спросил я.

– Много чего, – ответил «бычок». – Ну давай, не тяни!

Зачем мне выдали боевые патроны?

Стоп!

Меня хотят повязать кровью. Вероятнее всего, какого-нибудь невинного человека. Никакого Рэмбо внутри нет. Сидит какой-то несчастный, скорее всего бомж. Рассчитано точно: я зайду и начну с перепугу палить в первого встречного. Потом меня поздравят как победителя. Пистолет, само собой, заберут, а на нем мои отпечатки. Это уже было описано не в одном боевике.

– А если не пойду? – спросил я.

– Отнимем оружие и затолкаем, – сказал старший автоматчик.

Их многовато, и они (если не считать говорливого «бычка») явно опытны в боевом деле. Одного-двух я свалю, но потом все…

– А если я без оружия туда пойду? – сделал я обходной маневр.

– Ты и в самом деле Рэмбо себя возомнил? – усмехнулся старший автоматчик. – Там, – он кивнул на зарешеченные темные окна, – зверь серьезный. Не одного такого, как ты, порвал… Давай, не тяни.

Держа пистолет на изготовку, я приблизился к дверям. «Бычок», перестав усмехаться, щелкнул замком. Как велик был сейчас соблазн схватить говорливого и сунуть его вперед себя навстречу неизвестному Рэмбо-зверю. Тем не менее я сдержался… Что бы там ни было, убивать буду лишь в самом крайнем случае.

Внутри сарая царил полумрак. В нем явно было несколько помещений, и лишь в самом дальнем мерцал слабый огонек электролампочки. Говорливый захлопнул за моей спиной дверь и вновь запер ее. Где-то здесь должна быть лестница и выход на крышу. Найти бы ее сразу и без проблем. В это мгновение впереди меня послышался слабый шорох. Боевая реакция сработала незамедлительно, я тут же упал на пол и откатился в сторону. В ту же секунду послышался характерный звук от молниеносного удара по воздуху, затем я услышал, как об входную дверь ударился какой-то предмет. Сомнений не было: в меня метнули боевой нож, который сейчас застрял в деревянной дверной обшивке. Это означало, что никаких несчастных бомжей здесь не было. Против меня и в самом деле сражался серьезный боец. Я выстрелил вверх, под самый потолок, давая понять, что вооружен, и тут же откатился влево. Едва заметная в слабом свете электролампочки тень рванулась за мной. Я вскочил на ноги и, пожалуй, успел бы выстрелить, но я дал себе слово стрелять лишь в самом крайнем случае.

– Не двигаться! – рявкнул я, поймав на мушку большую полуголую фигуру с мощными ручищами и голой, как бильярдный шар, головой.

Фигура застыла на месте. Какие-то две секунды она казалась древнегреческим изваянием, но вдруг резко качнулась вправо и прыгнула прямо на меня. Противник оказался и в самом деле тренированным бойцом, пистолет у меня он сумел выбить в прыжке. И тут же обрушил на меня целую серию ударов, напоминающих горный камнепад. Мне пришлось обороняться, насколько это было возможным. Я уклонялся и блокировал удары, тем не менее «Рэмбо» заставил меня отступить в освещенную комнату. Теперь мы бились прямо под лампочкой, хорошо видя друг друга. Мой противник был моложе меня, лет двадцати пяти, не больше, и по габаритам вполне соответствовал экранному Рэмбо. Достать его мне было нелегко, он наносил удары стремительно, мало заботясь о защите, явно надеясь свалить меня не первым, так вторым-третьим выпадом. Однако я держался и даже не терял равновесия и более не отступал. Это, видимо, смутило «Рэмбо», и он взялся за подручный предмет. Схватил стоящий рядом с подоконником табурет и явно вознамерился запустить его мне в голову. Но этого ему сделать было не суждено. Хватая табурет, он на мгновение раскрылся, и этого вполне хватило мне, чтобы нанести встречный опережающий удар в голову. Противник покачнулся, выронил табурет, но остался при этом на ногах. Не давая ему опомниться, я пробил прямой левой в незащищенную челюсть…

Потерявшего равновесие противника я добил ребром ладони под ухо, надолго отключив. Отыскав впотьмах пистолет (может, еще пригодится), я поднялся по лестнице на крышу.

– Круто бьешься! – одобрительно прозвучал снизу голос старшего автоматчика. – Но дело надо доводить до конца.

– Я довел.

– Не совсем. Мы ведь все видели.

Только теперь, сверху, я разглядел, что вся команда устроилась на раздвижных стульях перед небольшим видеомонитором. Без всяких сомнений, «кино» было записано и для дальнейшего просмотра.

– Добей его! – приказным тоном произнес говорливый.

Ничего не ответив, я спрыгнул с крыши. Столь же молча протянул старшему автоматчику пистолет, теперь уже с неполным боекомплектом.

– Как хочешь, – по-прежнему держа автомат дулом в мою сторону, отозвался старший. – Но тебе все-таки придется это сделать.

После этих слов говорливый щелкнул задвижкой, распахнул дверь сарая, сам же благоразумно отошел в сторону. Старший автоматчик оглушительно, но коротко свистнул. Через секунду на пороге вырос мой «Рэмбо». Держа автоматы на изготовку, боевики отошли назад, образовав полукруг. «Рэмбо» кинулся на меня…

Он вновь не думал о защите, лишь неистово дубасил воздух, точно мельница. Надо сказать, что в незамкнутом, открытом пространстве я чувствую себя куда уверенней, чем в комнате или коридоре. Клаустрофобией я не страдаю, но в замкнутом помещении меньше пространства для маневра, легко зацепиться либо удариться о притолоку или не вовремя распахнувшуюся дверь. Пару раз уклонившись, я совершил обманный маневр, сделал вид, что теряю равновесие. «Рэмбо» готов был растоптать меня своими ножищами, но я исхитрился схватить его ступню, рвануть на себя. А потом, когда противник сам потерял равновесие, я сильно ударил его под голеностопный сустав. Удар этот был настолько болезнен, что противник сильно вскрикнул и лбом вперед рухнул на землю.

– Добей! – вновь прозвучала команда старшего автоматчика.

Я молча отошел в сторону.

– Ты упертый! – проговорил старший.

– Хватит цирка, – устало произнес я.

– Хватит так хватит… – Старший отвернулся от меня, подошел к едва шевелящемуся моему «Рэмбо».

– Что ж ты так, Ваня… Жердя перешибить не смог? – почти сочувственно сказал старший.

Ваня (или как его там?) ничего не ответил. Подняться после моего удара ему было проблематично, поэтому он отполз в сторону, затравленно глядя на старшего. Этот «Рэмбо» был явно не из их команды.

– Я предупреждал тебя, Иван, что жить ты будешь до первого проигрыша? – без тени иронии спросил старший.

Иван ничего не ответил. Застыл, держась за покалеченную ногу.

– Молчишь? Мне очень жаль, но от своих слов я отказаться не могу!

С этими словами он вытащил из поясной кобуры пистолет и выстрелил в голову Ване-«Рэмбо».

– Унесите его… Потом сожгите! – кивнул старший на огромное полуголое тело, распростертое на земле. – Видишь, ты все-таки добил его! – Старший повернулся ко мне.

– Разве это сделал не ты? – отозвался я.

– Я застрелил его, потому что он проиграл. А ему была дарована жизнь только при условии, что победителем будет он!

– Кто он такой? – спросил я, холодея всем телом.

Только теперь я начал соображать, что проделала со мной эта нечисть.

– Кукла.[30] «Аквариум» Суворова читал?

Я ничего не ответил. Начитанные отморозки пошли. Выходит, этот Ваня…

– Его во время второй чеченской в плен взяли. Сперва с ним чеченцы тренировались, а потом он кого-то покалечил сильно, и его нам продали. Всего за пятьсот у.е. Ну, мы с ним сами тренировались, чужаков вроде тебя проверяли.

– Он готов был меня убить? – спросил я.

– Убить – нет! – усмехнулся старший автоматчик. – Это мы ему запретили. Вот ребра он бы тебе переломал. Или челюсть… Но ты и в самом деле мастер боя! Прими мои поздравления!

Пошел бы ты со своими поздравлениями. Выходит, я своего бил. А он… Тоже своего, получается. Они его, стало быть, в яме или в этом сарае за решетками держали. Откармливали, тренироваться давали. На видео снимали, колизей устраивали, гниды. Сломай мне Ваня челюсть, был бы он сейчас жив.

– Что ты молчишь, боец? – с нарастающим раздражением поинтересовался старший.

– Не люблю я… таких подстав, – зло произнес я.

– Никаких подстав нет, – твердо сказал старший.

Он опустил автомат, поставил его на предохранитель и подошел ко мне вплотную.

– Хашим намекнул, что ты будешь работать с нами. Вот мы и решили посмотреть, каков ты в деле… По-моему, годишься!

Все понятно. Этот небритый, по-хозяйски чувствующий себя в кабинете администратора, и есть Хашим. Тот самый, что заказал Булышева и его агента. Значит, я оказался там, где и должен был оказаться.

– У меня, ребята, свой старшой есть, – напомнил я о Кентавре.

– Тоже жердь. Только потолще тебя… Ты в Чечне бывал? – спросил старший автоматчик.

– Было дело, – не кривя душой, ответил я.

– Я тоже, – кивнул автоматчик. – Только по другую сторону… Но здесь войны нет. Здесь мы воевать не будем. Будем делать дело, бизнес. Согласен?

Я вложил свою ладонь в протянутую широченную лапу. Несмотря ни на что, я, кажется, уже стал «компаньоном».

– Полковника нашего больше нет, – сказал Яков Максимович, откладывая в сторону телефон.

Ребята молчали. Такими вещами не шутят.

– Поскольку мы теперь уже окончательно в автономном плавании… Одним словом, кому такие дела не по душе, может возвращаться домой, – произнес Чабан. – От себя скажу, что мой личный интерес – Абу Салих и его банда.

– Значит, и наш тоже, – ответила Рита Аржанникова. – Да и Валентина надо выручать.

– Ничего с ним не сделают, – твердо произнес Кентавр. – Тот, с кем я говорил, из приблатненных. Такие на откровенный беспредел не идут. Ко всему прочему, мы их реально заинтересовали.

– Полковник не оставил нам никаких связей, – заметил Малышев. – Выходит, лишь на самих себя вся надежда?

– Оно и к лучшему, – сказал Чабан. – Как наркомафия вышла на Булышева? Этого, как я понял, не знал и сам Булышев… Тем лучше, что все связи оборваны!

– Завтра утром я иду в бильярдную и даю согласие доставить товар в «наш регион». Охранять и отвечать за целость. Так? – перешел к делу Кентавр.

– Так, – кивнул Чабан. – Я вот что думаю. Не помешало бы нам еще кое-какие сведения получить.

– Взять «языка», – утвердительно произнес Женя Малышев.

– Почти, – кивнул Чабан. – Но, как сами понимаете, не рядового «духа»… Мне полковник кое-что еще оставил. Под личную, так сказать, ответственность.

Чабан положил в центр стола обычную пачку сигарет серо-зеленого цвета.

– У вас же всегда была рота некурящих? – прищурила карие глаза Рита.

Яков Максимович лишь усмехнулся. Взял сигаретную пачку, аккуратно положил ее на люстру, висящую под потолком.

– Берите по листу бумаги, – распорядился Чабан. – Кто хочет, может рисовать или писать стихи. Лучше хорошие, без мата. На все три минуты, потом лист перевернуть и накрыть ладонями.

Подчиненным ничего другого не оставалось, как выполнять указание. Чабан вышел из комнаты, зашел в ванную, в кухню. Вернулся спустя три минуты с чашкой крепкого чая в руке.

– Миша воспроизвел стихи классика, – кивнув на Кентавра, сказал Чабан, – Малышев нарисовал схему вертолетной площадки, а Маргарита… Даже не знаю, стоит ли говорить?

– Говорите, – пожала плечами Рита, не убирая при этом изящных, совсем не десантных ручек со своего рисунка.

– Маргарита изобразила карикатуру на капитана Малышева. Похожую, но слишком едкую.

– Дай посмотреть! – дернул руку к рисунку Женя.

– Каким образом, Яков Максимыч? – поинтересовался Кентавр.

Чабан снял с люстры сигаретную пачку.

– Тут видеокамера, – пояснил он. – А экран вот здесь! – Чабан продемонстрировал обычную дамскую пудреницу.

Комментариев ни у кого не нашлось. Техника и в самом деле была на грани фантастики.

– М-да, – произнес Малышев, возвращая Рите ее рисунок.

На нем была изображена гротескная фигурка маленького десантника в огромном берете и огромных берцах, больше похожих на клоунские башмаки. У десантника был дурацкий взлохмаченный чубчик и потешно-грозное выражение лица.

– Извини, Женя. Ничего другого в голову не пришло! – произнесла как ни в чем не бывало Рита.

Малышев молчал. Чабан укоризненно поглядел на Аржанникову, но вслух ничего не сказал.

– Значит, завтра Михаил идет в бильярдную. Ну а мы с Ритой и Евгением на разведку местности, – подвел итог Чабан. – Пудреница, разумеется, будет у дамы.

– Так точно! – отозвалась Рита. – Можно отойти ко сну?

– Можно.

Уходя в свою комнату, Маргарита ненавязчиво приблизилась к Женьке и по-детски чмокнула его в лоб.

– Капитан, улыбнитесь! – произнесла она, прежде чем скрыться за дверью.

Часть II

О том, что подполковник Вечер находится у людей Эль-Абу и что Валентин наполовину «замазан», а потому сломлен, Стекольщик уже был осведомлен. Теперь все должно было пойти как по маслу. Доблестные бойцы ВДВ выполнят свою боевую задачу, и не подозревая, что являются пешками в его, Стекольщика, игре. Не можешь победить – возглавь! Это ценное изречение стало основным правилом деятельности Стекольщика. Вот и сейчас ему было куда выгоднее возглавить действия пятерки, заставить их действовать в соответствии с его, Стекольщика, планами. Стекольщик, без всяких сомнений, был человеком мужественным. Однако была у него чисто женская слабость – он крайне болезненно переживал свой возраст. Не хотел стареть, поэтому не испытывал удовольствия от зеркального изображения и не любил фотографироваться. Впрочем, его профессия не предполагала позирования перед объективом, разве что для удостоверения и личного дела. Стекольщик боролся с надвигающейся старостью как мог. С помощью йоги, закаливания, специальных упражнений, но годы брали свое. Редели и седели волосы, слабела реакция, подвижность была уже не той, что двадцать семь лет назад, когда он был принят на службу в Главное разведывательное управление Генерального штаба. Тогда аббревиатура ГРУ не появлялась в печати и о существовании такой армейской службы простые смертные и не подозревали. Служба в закрытом ведомстве закончилась полковничьими погонами в начале девяностых. С тех пор Стекольщик вышел в свободное плавание. Он продолжал заниматься тем, чем занимался, начиная с лейтенантских погон, – разведка, контрразведка, силовые и специальные акции. Никто не знал, сколько ему лет на самом деле. По возрасту он давно уже должен быть в отставке и выращивать помидоры на приусадебном участке. В ГРУ он продолжал числиться консультантом по разным специфическим вопросам. Врагов он либо сразу побеждал, либо… возглавлял. Например, около месяца назад он присутствовал на тайной встрече группировки боевиков с эмиссаром одного из загранцентров. Группировка была под полным контролем Стекольщика, и теперь ему нужно было успешно наладить контакты с «заграничными спонсорами». Сам же Стекольщик выступал не в роли стороннего наблюдателя, а в роли одного из полевых командиров. Он вообще имел неплохие способности к лицедейству.

– Могу предложить партию пистолетов-пулеметов «стэн». Довольно дешево, – сообщил загранэмиссар, начав беседу с деловой части.

– Что за «стэн»? – позволил себе проявить некомпетентность Стекольщик.

– Магазин сбоку, удобно вести стрельбу от живота. Небольшой по размеру, на вес не более пяти кг. Кожух исключает ожог рук при интенсивной стрельбе… Но прицеливание бывает затруднено, так как при стрельбе длинными очередями ствол сильно уходит вверх.

– Что еще?

– Пулемет «М-60». Универсальная конструкция – может быть станковым, ручным, зенитным, танковым. При стрельбе не подскакивает. Имеется газовый регулятор.

– Я знаю эту конструкцию. Он много весит, больше десяти килограммов. Для меня и моих людей это неудобно. Нам нужно удобное в маневре оружие. Ко всему прочему, в этом «М-60» приподнята линия прицеливания. При стрельбе моим людям придется слишком высовываться из укрытия… Противник это «ценит». К тому же этот «М-60» – штатовского производства.

– Предпочитаешь русское оружие?

– С твоими «стэнами», «хеклерами» и «винторезами» возникает проблема боеприпасов и запчастей. Русское же оружие давно изучено, патронов хоть завались.

– По сходной цене у «неверных»?

– Вот именно. Нам нужны деньги, ракеты и хорошие телефоны. Все остальное здесь есть… Да, еще не откажемся от дистанционных взрывателей для фугасов.

– Взрыватели будут в самое ближайшее время.

Однако, помимо торговли оружием, эмиссар занимался теорией и практикой дестабилизации обстановки на постсоветском пространстве и главным образом в самой России. Обсудив вопросы поставки взрывателей и спутниковых телефонов, эмиссар собрал вокруг себя круг приближенных (в том числе и Стекольщика) и обратился к ним с напутствующим, направляющим словом. Говорил он по-русски, так как среди боевиков были представители разных наций, да и сам эмиссар желал продемонстрировать, что прекрасно знает язык врага:

– Ваша задача внедриться во властные структуры, административные и финансовые органы. Особо важно внедрение в спецслужбы и милицию. Ваша главная задача – дестабилизировать обстановку, экономику, финансы. Подкупить и заставить работать на себя высокопоставленных чиновников (особенно из спецслужб!). Вы должны создавать базы, подбирать людей. Тех иноверцев, что захотят встать под наши знамена, необходимо вязать кровью. Кровью своих же соплеменников. Тогда у них не будет пути назад. Второй вопрос – казачество и их атаманы. Для гордых горцев это давние и самые страшные враги. По крайней мере, об этом много говорится. Но, как говорят те же горцы, Аллах милостив. Многие атаманы продажны и алчны. Многие из них выходцы из партийных, комсомольских и ментовских структур. Немало среди них и откровенно уголовных типов. За «зелень» такие готовы продать своих братьев-казачков, да и мать родную. Под крышей казачества сегодня создаются совместные предприятия. С их помощью горцы затягивают казаков в финансовые ямы. Уже появились атаманы, которые явно работают на экстремистов и наркомафию. Ко всему прочему, у наркомафии неплохо поставлена разведка. На целый ряд атаманов собран серьезный компромат… Помните одно – русские в большинстве своем продажны и коррумпированы. Особенно властные и финансовые структуры! Они зачастую находятся на содержании местных мафий. Поэтому необходимо занимать лидирующие позиции в этих мафиозных группировках. В своей работе на местах опирайтесь на чеченские, цыганские, дагестанские, корейские общины. Повторю еще раз – играйте на национальных противоречиях, противоречиях культурных и религиозных. Создавайте в национальных общинах разветвленную агентурную сеть. Идите на союз с наиболее отмороженными и беспредельными славянскими группировками. Натравливайте их на другие славянские группировки. В регионах должен быть создан образ русского как страшного неуправляемого бандита. Необходимо поливать грязью тех русских, кто настроен патриотически. Их очень легко обвинить в фашизме, шовинизме и антисемитизме. Ищите контакты с либеральными СМИ. Там у нас немало союзников на этом поприще. Используйте леность и бездуховность русских. Провоцируйте их. На территориях автономий сейте национальную рознь. Любую беду сваливайте на русских и их кремлевское правительство. Русский военный, милиционер, да вообще любой русский должен изображаться тупым, подлым насильником, казнокрадом, трусом, наркоманом и пьяницей. Русские женщины должны изображаться падшими, продажными существами. Животные, самки – вот их название и предназначение.