– Родных, вы говорите… Моя сестра – замечательная женщина. Но ее муж лезет куда его и не просят, да еще делает непростительные ошибки. А хочет за это половину всех доходов, – пожаловался Одинцов.
«Замечательно! – подумала Алина. – Он уже недоволен родственниками!»
– Отец тоже. – И Михаил вздохнул. – Пенсионер, а туда же! Хочет работать! Я говорю: папа, ну куда тебе на «КамАЗ»? А случись что? Разве я с тебя потребую неустойку? Нет, свои – это свои. Их невозможно заставить работать. А заставлять надо. А вы говорите: тылы! На работе грузят, придешь домой – то же самое. Ругань, споры. Чуть ли не до драки доходит! Устал.
– Да уж, – поддакнула Алина. – А вы что, с родителями живете?
Одинцов кивнул:
– А где? Была бы семья… А так? Кто мне приготовит? У меня желудок слабый, я плохой кулинарии не выношу. А постирать? Конечно, есть прачечные. Но где время, чтобы по ним ходить? Домработницу нанять? А кто будет ее контролировать? И потом, я не привык. Никогда не жил один.
– Миша, но так нельзя, – мягко сказала Алина. – Вы уже не мальчик. Если хотите стать настоящим руководителем, главой компании, надо и жить самостоятельно. Сколько можно ходить на помочах? Надо отделяться.
– Возможно. Но где найдется женщина, которая…
Он вдруг осекся и посмотрел на нее. Алина опустила глаза и сказала:
– Мы друг друга еще так мало знаем.
– Я вам совсем не нравлюсь? – с отчаянием спросил Михаил.
– Я этого не сказала. У меня тоже не складываются отношения с мужчинами. Им нужны юные красотки, секс-бомбы, а я…
– Что вы! Что вы! Да вы очень привлекательная женщина! – разгорячился вдруг Одинцов.
– Мне почти тридцать.
– Ну и что?
– Могут подумать: раз до тридцати никому не была нужна, значит, что-то не в порядке.
– Напротив, – довольно резко сказал Михаил. – Значит, человек думающий. И разборчивый. Что толку рано выскочить замуж? А потом? Развод? Мои родители вот уже сорок лет вместе, и любят друг друга…
Разговор Алине и нравился, и не нравился. Одинцов говорил то, что она хотела услышать. Это был ее вариант. Но… Какой же от всего этого веяло скукой! Какой замшелой тоской!
«Ничего, – подумала она. – Деньги компенсируют мне все. Я найду, как и чем развлечься».
Что же касается интимных отношений… Михаил Одинцов будет у нее не первым. Алина ничего к нему не испытывала, но так было и с другими мужчинами. Даже с тем, кто лишил ее девственности. Тогда Алина преследовала свою цель: узнать, как это делается, и положить в копилку этот опыт, только и всего. Еще ни разу ее сердце не забилось сильнее при виде чьего-нибудь мускулистого торса или широких плеч. Она не придавала этому значения. Нет так нет.
Алина рассуждала примерно так: патология бывает разная. Фригидность – не самое страшное, что может случиться с женщиной. От этого не умирают. Удовольствие же можно получать и от других вещей: от хорошей еды, вина, путешествий, классической музыки. Самое интересное, что и Михаил Одинцов думал примерно так же. Он боялся оказаться несостоятельным, и этот комплекс Алина побеждать не стала. Если ее жених не думает постоянно о сексе и не тащит ее в постель, пусть так оно и остается. К тому же Михаил был так занят на работе, что накапливающаяся за неделю усталость брала свое.
Словом, они друг другу очень подходили. Через каких-нибудь три месяца Алина Лепехина уже готовилась к свадьбе.
– Я думаю, тебе надо бросить работу и заняться устройством нашего быта, – сказал Михаил. – Твоя квартира слишком маленькая. Нам там будет тесно.
– Согласна. Надо найти жилье побольше и устроить обмен. Я сама этим займусь.
– А я возьму на себя расходы. Это первое. Во-вторых, я планирую расширяться, и мне будет нужна помощь. В банк с документами, а тем более с большими деньгами я не могу послать чужого человека.
– Хорошо, – кивнула Алина. – Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
– И еще, я считаю, целесообразнее потратить деньги на свадебное путешествие, чем устраивать роскошное торжество и звать всю родню.
– Это разумно. Зачем нам кормить такую толпу? На дорогие подарки рассчитывать не приходится. Останемся внакладе.
Вот так разговаривали жених с невестой – словно два бухгалтера, калькулирующие выгодную сделку. Нет, Одинцов не увлекся Алиной, так же как она не увлеклась им. Но оценил ее ум, проницательность и умение слушать. Он нуждался именно в такой женщине. Характер же у Алины Одинцовой был сильнее, в нем явно преобладало мужское начало, и Алина все взяла в свои руки. Через какое-то время она полностью подавила мужа и подчинила его себе.
На работе Одинцов был большой начальник. Хозяин. Глава фирмы. Но каждый вечер он по привычке отчитывался жене. Она либо одобряла, либо не одобряла. К ее советам он прислушивался, ее мнением дорожил. И дела на фирме шли успешно.
Их интимная жизнь с самого начала протекала вяло. Супружеские обязанности оба и выполняли как обязанности. Строго по графику: раз в неделю, в определенный день. Надо, мол. Делу нужен наследник. В загородном же доме, куда Одинцовы переехали через пять лет, они по взаимному согласию разошлись по разным спальням. И с этого момента друг к другу заходили только по великим праздникам, потому что уже поняли, что детей у них не будет. Так зачем, если обоим это не доставляет удовольствия?
Удовольствие ведь можно получать и от других вещей. Например, их дом был самым богатым в коттеджном поселке, а участок земли самым большим. Просуществовав десятилетие и преодолев последствия кризиса девяносто восьмого, фирма теперь процветала. Денег было полно.
В чем-то Юрий Греков был прав: стреляться у Михаила Одинцова не было причин.
… – Но последнее время его болезнь обострилась, – сказала Алина, после того как выдала Грекову предысторию своих отношений с Михаилом Одинцовым.
– Болезнь? Какая болезнь? – спросил Юрий.
– Его фобия. Боязнь врачей.
– Но вы же сказали, что успешно ее преодолели.
– Видите ли, Миша подвергался сильным нервным стрессам – он был главой крупной фирмы. Для людей с такой психикой это опасно. И еще… Он ведь лечился от бесплодия, но безуспешно. Получилось следующее… – Алина замялась, но все-таки продолжила: – Тогда, девять лет назад, я сумела убедить мужа, что ничего опасного у него нет, никаких заболеваний с риском для жизни. Но мы ведь тогда не знали, что он не может иметь детей!
– А разве это опасно для жизни? – усмехнулся Юрий Греков.
– Нет, конечно, но это может создать определенный комплекс. Если честно, мне бы не хотелось выносить сор из избы, но последнее время с ним творилось что-то ужасное, – тихо сказала Алина и сделала внушительный глоток «Маргариты». – Особенно последний месяц… Извините. Мне трудно об этом говорить… Я столько пережила…
– А вы попробуйте, – сказал Греков, и в его голосе она вновь уловила иронию.
– Как вы жестоки! У меня муж трагически погиб!
– Обстоятельства его смерти весьма странные. Он застрелился ночью. В своей спальне. Лежа в постели. Проснулся, протянул руку, вынул из тумбочки пистолет и выстрелил себе в висок.
– Вот именно. Так оно и должно было случиться.
– Это почему же?
– Да потому! Именно ночью с ним происходило что-то странное…
Вторые полчаса в пробке
«Жигули»
… – Значит, доктор Ко – это моя жена, – после напряженного раздумья сказал Юрий Греков.
– Не совсем так, – поправил его Петров. – Это целый коллектив. Творческая группа. Но Нина играла там первую скрипку: она поставляла идеи.
– Погоди… – Греков наморщил лоб. – У нас дома книг десять, никак не меньше. Экранизация. Тиражи… Сколько же у нее было денег?
– Не беспокойся, не так много. Во-первых, она работала над проектом не одна. Во-вторых, не ее имя стояло на обложке. В-третьих, Нина не умела торговаться…
– Дура! – не удержался Греков.
– В-четвертых, многим помогала. В-пятых…
– Да что там такое?! – взорвался вдруг Юрий. – Почему стоим?!!
– Погоди-ка… Я погромче сделаю.
И Петров протянул руку к магнитоле. До сих пор друзья не обращали внимания на то, что происходило в эфире. Магнитолу Греков включил, но звук приглушил, поскольку разговор складывался самым неожиданным образом и был достаточно напряженным. Теперь же Володя Петров уловил что-то и прибавил звук. И оба услышали голос ведущего новостей.
– …огромная пробка на внешней стороне МКАД. Опрокинулся грузовик и перекрыл движение по всем полосам. Сейчас его пытаются убрать с проезжей части. Но уже скопилась многокилометровая пробка, из-за которой движение будет парализовано в течение нескольких часов…
– Что-о?! – не выдержал Греков. – Нескольких часов?!
– Да что ты так переживаешь?
– Выпить я хочу – вот что. У меня нервы.
– У всех нервы.
– Иди ты к черту! – огрызнулся Греков.
– Так мне продолжать? – И Володя Петров вновь приглушил звук. – Ты ведь хочешь знать, куда твоя жена тратила деньги?
– Так мне продолжать? – И Володя Петров вновь приглушил звук. – Ты ведь хочешь знать, куда твоя жена тратила деньги?
– Ах, она их все-таки тратила! – с ненавистью сказал Юрий Греков. – Уж не на себя ли, любимую?
– А что тебя так удивляет? Нина любила драгоценности, и у нее был хороший вкус.
– Да они ей шли, как корове седло!
– А вот тут ты ошибаешься. Твоя жена была не только умницей, но и очень красивой женщиной.
– Нинка была о… Ха-ха!
– А ты посмотри на это.
И Петров полез за пазуху, откуда достал пачку цветных фотографий и кинул их на колени Юрию. Тот с некоторой опаской взглянул на первый снимок:
– Что это?
– Твоя жена. Разве не узнаешь?
– Нет, это не она.
– А ты посмотри повнимательнее.
– Я что, слепой? Или не знаю своей жены? То есть я хотел сказать, не знал. Нина носила очки, и никаких кудрей у нее…
Греков вдруг осекся и внимательнее посмотрел на фотографию: вот это красавица! Тонкая талия, высокая грудь, маленькая голова гордо посажена, длинные русые волосы эффектно рассыпались по хрупким плечам. Определенно в чертах лица этой дамы есть сходство с его женой. Но эта женщина – не его Нина!
– Это не моя жена, – покачал головой Юрий Греков.
– Она просто сменила очки на контактные линзы и распустила волосы. Только и всего, – тихо сказал Володя. – Остальное – работа визажиста. Макияж и все такое. Согласись, что Нина была эффектной женщиной.
– Ах, работа визажиста! Работа визажиста…
Юрий жадно схватил фотографии и стал поспешно их просматривать, кидая на колени одну за другой. Пара снимков упала на пол, но он этого не заметил. Греков все смотрел и пытался сообразить: где это она? Зачем так разоделась? И для кого?
Вот Нина в кругу нарядно одетых мужчин и женщин. В руке у нее бокал шампанского. Она улыбается. А вот – у роскошной машины. Откидывает волосы, прежде чем сесть в нее. На другом снимке – Нина под руку с человеком, лицо которого кажется Юрию Грекову знакомым. Ну, конечно! Он видел его на обложках книг! Доктор Ко!
У Грекова возникло странное чувство. Какая женщина! Нет, это не его жена, которую Юрий видел по утрам в застиранном халате и которая, выезжая с ним на рынок или по магазинам, надевала старые джинсы и бесформенный свитер. Она не носила туфли на каблуках, предпочитая спортивную обувь. Ее старые потрепанные кроссовки и сейчас стоят в прихожей, в их городской квартире. Та Нина не носила. А эта – в туфельках на высокой шпильке, в коротком платье… Эту Нину он не знал. А если бы знал?
– И… давно она такая? – хрипло спросил Греков. – Давно моя жена ходит по ночным клубам? Тусуется с этими… – Он попытался подобрать слово.
– Знаменитостями?
– А что, здесь есть и знаменитости?
– Если бы ты читал светскую хронику, – вздохнул Володя Петров, – ты бы прозрел гораздо раньше. Последнее время там изредка мелькало ее лицо. Разумеется, не то, которое ты знал, а это, – и он кивнул на фотографии. – Она, кстати, надеялась, что ты таким путем все узнаешь, и даже хотела подсунуть тебе журнал. Кстати, один лежит у нее в спальне под подушкой. Ты хоть изредка туда заходил? – усмехнулся Володя.
Греков вновь начал лихорадочно перебирать фотографии. К этой женщине он зашел бы в спальню с удовольствием. Она красива. Она богата. Она чувственна. Так почему все это было не для него?
– Почему? – так и спросил он.
– Ты бы задал неизбежный вопрос: откуда деньги? На дорогое белье, красивую одежду, на украшения.
– Где они? – хрипло спросил Греков. – Где Нина хранила свои драгоценности? Ты ведь все знаешь! – с ненавистью сказал он. – Кстати, почему моя жена с тобой откровенничала? А?
– Потому что… я ее понимал, – сдержанно ответил Петров.
– Когда ты все узнал?
– Полгода назад. Я увидел ее фотографию в журнале. Вручали престижную кинопремию, и Нина попала в кадр. А когда спросил, она тут же обо всем рассказала. Да и какой смысл скрывать? Ведь это были честные деньги. Попросила только тебе пока ничего не говорить. Я, мол, сама. Как только наступит подходящий момент.
– А ты видел ее такой, – Греков кивнул на пачку фотографий, – в жизни? Не на снимках?
– Да. Видишь ли… Нина иногда просила меня об услуге. Она не умела водить машину, и когда ей надо было добраться ночью до дома, с надежным человеком, она звонила мне и…
– Ты забирал мою жену из кабаков?! И куда ты ее отвозил? К себе?
– Между нами ничего не было, – тихо сказал Володя. – Я был ее другом.
– Другом… Она вела себя, как…
– Замолчи!
И Петров посмотрел так, что Юрий Греков осекся. Он тяжело дышал и вытирал струившийся со лба пот. Одно открытие за другим! Оказывается, его жена была шлюхой! Домой он ее отвозил! Да кто поверит? Разукрасилась! Туфельки надела! Нет, ты подумай, какая подлость!
– Попей водички, остынь, – посоветовал Володя.
– Ишь, вырядилась! А дома все скромницей прикидывалась! – никак не мог успокоиться Греков.
– Ты так говоришь, будто она у тебя что-то украла.
– Да, украла! Деньги! И удовольствие, если хочешь знать! Я, может, хотел бы лечь в постель с этой женщиной на фотографиях! С законной, между прочим, женой! А мне досталось только это… эта… – Он никак не мог подобрать подходящего слова.
– Ты хочешь сказать, что если б она была и дома такой, твое отношение к ней изменилось бы? – усмехнулся Петров.
– Да!
– А Нина так не считала.
– Оказывается, ты хорошо ее знал, – раздраженно заметил Греков. – Тебе она рассказывала все. Быть может, и о нас? Как мы занимались любовью?
– Об этом нет.
– Да потому что рассказывать было нечего! Кукла деревянная! Вот кто была моя жена! Ледышка! И даже эти шмотки… Ничто бы ей не помогло! Так что, я не жалею, что не заглядывал к ней в спальню, – сделал вывод Греков.
– Это ты себя успокаиваешь. Знаешь, Юра, сегодня ты похоронил совсем не ту женщину, которую знал. То, что Нина Грекова была красавицей, – это не последнее для тебя открытие.
– Ну, теперь я уже ничему не удивлюсь! Но сначала я хочу знать судьбу ее бриллиантов. Ты наверняка знаешь, где Нина хранила свои драгоценности.
– Не только знаю, но и видел, – Нина мне показывала. Только теперь их там нет. Драгоценности пропали.
– Пропали?!!
– Ты ведь даже не подозревал об их существовании?
– Клянусь!
– Я тебе верю. Но кто-то же знал о том, что у Нины имеются деньги и бриллианты. Видишь ли, на сегодня у меня был намечен ряд мероприятий, а я вот застрял в пробке, – пожаловался Петров. – О, черт! Совсем забыл! Надо ж позвонить судмедэксперту!
– Эксперту?
– Ну да. А что тебя удивляет?
– Но смерть Нины – это же чистое самоубийство!
– Я в этом не сомневаюсь, но, Юра, ты ж знаешь закон. Было сделано вскрытие, и я должен узнать его результаты.
Греков покосился на Володю:
– Постой-ка… Но ведь я же тебя, кажется, просил не трогать Нину?
– Я помню. Но, Юра, пойми меня правильно. В данном случае ты – лицо заинтересованное. И ты не знал о ней того, что знал я.
– И ты посмел… ее…
– Я все сделал, согласно букве закона, – тихо сказал Петров. – И не сказал тебе потому, что не хотел, чтобы ты об этом знал. Щадил твои чувства. Юра, ты ведь хочешь узнать, что случилось на самом деле?
– Да я и так знаю! Вот ты говоришь, что хорошо знал мою жену. Э, нет! Ты-то как раз не знал о том, что с ней последнее время творилось.
– А что такое?
– Видишь ли, я тоже кое о чем умолчал, щадя и твои чувства. Ведь я догадывался, как ты к ней относишься. Но, видимо, пришло время рассказать о том, почему я так уверен, что это было самоубийство.
Петров посмотрел на него настороженно:
– Ну-ка, ну-ка?
– Все объяснимо, – вздохнул Юрий Греков. – Для меня, потому что происходило на моих глазах. Это случалось с ней по ночам…
Автобус
Что в пробке на кольцевой они застряли надолго и выбраться из нее нет никакой возможности, женщины уже поняли. Допив грековский коньячок, подруги покойницы сами себя развлекали беседой. Водитель автобуса, молодой парень со всклоченными рыжими волосами, слушал радио, в разговоры не вступал, смотрел только на дорогу и сквозь зубы ругался. Видно было, как он презирает этот курятник и как его раздражает все происходящее.
– Ишь! Ты глянь на него! – кивнула Татьяна на «Жигули» Юрия Грекова, оказавшиеся вдруг рядом, справа. – Аж в лице переменился, как про Нинкины деньги узнал!
– Что теперь будет? – тихонько вздохнула Галя.
– Нет, почему ж все-таки Пашка не звонит? – заволновалась вдруг Антонина Дмитриевна.
– А что такое? – развернулась к ней всем корпусом Татьяна. Ее лицо выражало теперь живейший интерес.
– Да он сегодня после занятий в школе должен ехать в институт, на подготовительные курсы, – охотно пояснила Антонина Дмитриевна. – А время-то уже – третий час!
– Ну и что? – пожала плечами Татьяна. – Знаешь, сколько у них уроков в одиннадцатом классе? Моя в три, а бывает, что и в четыре приходит. Выпускной класс, тут уж ничего не поделаешь. В вуз надо готовиться.