— Тело в холодильнике.
— Пойдем, я хочу посмотреть.
Обходя лужу, Андрей направился к выходу. Двойник Арвида постоянно держал его под прицелом. Проходя по коридору, Андрей обратил внимание на то, что вздутия на стенах почти исчезли, цвет стал менее ярким.
Он открыл холодильник. Трупа Дэви в камере не было.
— Ну? Где же он?
— Я положил его вот сюда, — Андрей показал рукой на один из стеллажей.
— Я обязан тебе верить?
— Нет, но ты обязан отправить донесение на Землю.
Двойник удивленно посмотрел на Андрея.
— Вы хотели бы установить контакт с Землей?
— Да.
— В любом случае в твоих словах есть здравый смысл… Только без шуток, иди в рубку.
В рубке, скрестив руки на груди, около пульта стоял Дэви, живой Дэви, прежний — не двойник. Или двойник, абсолютно похожий на Дэви. В новеньком голубом комбинезоне, без раны на виске.
— Дэви! — радостно воскликнул двойник Арвида и опустил бластер.
Вдруг воздух в рубке колыхнулся, погас свет, Андрея бросило куда-то в пустоту, закружило… Свет вспыхнул. Он стоял на прежнем месте, рядом стоял Арвид, немного в стороне — Дэви. Казалось, вокруг ничего никогда не менялось: вздутия со стен совершенно исчезли, оплавленный пульт управления стал прежним, на экране обзорной системы спокойно светились звезды.
Андрей недоверчиво посмотрел на товарищей. «Сон? Бред? Галлюцинации? — думал он. — Прошли они или еще продолжаются?»
Первым прервал молчание Арвид.
— Что с кораблем. Малыш? — спросил он.
— Все службы в норме, — ответил компьютер. — Идем намеченным курсом.
— Никаких отклонений за последнее время?
— Пять минут назад мною зарегистрировано двухсекундное прекращение поступления какой-либо информации в блок памяти.
— Что это значит?! — встрепенулся Андрей: он понял — это сообщение крайне важно.
— Я не контролировал полет в течение двух секунд.
— Почему? Ты был неисправен?
— Отсутствие информации.
— Почему ты не доложил нам об этом сам? Сразу?
Несколько секунд компьютер молчал, и Андрею показалось, что Малыш не может подыскать правильный ответ.
— Не придал значения…
— Но почему?
— Не могу логически обосновать ответ.
— Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное? — Андрей переводил взгляд с Дэви на Арвида и обратно. — Компьютер не может логически обосновать ответ! Что бы это значило? Что тут вообще происходит?
Он взглянул на часы: пятнадцать двадцать две. С начала вахты и до того момента, когда началось «угасание» звезд, прошло не более часа. На вахту он заступил ровно в четырнадцать тридцать. Сколько же времени это продолжалось на самом деле? Час? Больше? Было похоже, что именно за те две секунды он и перенес приступ галлюцинаций… Галлюцинаций ли? С какого момента они начались? И что тогда могла означать потеря компьютером на две секунды памяти?
4
— Кто-нибудь из вас видел… нечто необыкновенное? — осторожно спросил Андрей.
— Значит, ты тоже, — отозвался Дэви. — И ты, Арвид?
— Да. Что это было? Галлюцинации? Но тогда… — Он поднял руку, на ладони лежал бластер.
— Это не могло происходить с нами на самом деле, — возразил Андрей. — Компьютер не контролировал полет только две секунды.
— Тогда что?
Ни Андрей, ни Дэви Арвиду не ответили. Несколько минут в рубке стояла тишина. Наконец Дэви подошел к Арвиду и положил на его плечо руку.
— Давайте вспомним, как это было, с чего началось, — сказал Дэви. — Итак… Командир вызвал нас в рубку, и мы увидели «угасание» звезд. Вышел из строя компьютер, и ты, Арвид, отправился в компьютерный отсек.
— Я не сомневался, что «угасание» звезд, неполадки в работе компьютера можно объяснить только тем, что «Колумб» вошел в область искривленного пространства, влияние которого сказывалось на всем корабле, несмотря на защитные экраны. Я заглянул в компьютерный отсек. Интуиция, опыт — назовите это как угодно — подсказали мне, что с Малышом все в порядке и только что-то не дает ему возможности работать нормально. Я пошел дальше, в хвостовую часть корабля, к энергетическому отсеку, собираясь несколько повысить энергоемкость защитных экранов и тем самым уменьшить влияние искривления.
— Мы пытались связаться с тобой, но ты не отвечал.
— Я и сам пытался связаться с вами — вы молчали, и я решил, что вышла из строя связь. В энергетическом отсеке я спустился через люк в нижнее отделение…
— Андрей, — встрепенулся Дэви, — вот почему я не нашел Арвида! Я был уверен, что он должен находиться в компьютерном отсеке, и совсем позабыл о нижнем отделении энергоотсека. Арвид, я решил, что на корабле тебя уже нет.
— Я переставил несколько клемм… Короче, сделал все, что мог, и сразу же почувствовал… не знаю, как вам это объяснить… мне показалось, что влияние искривления только увеличилось. Спустя минуту корабль потряс сильнейший удар, раздался взрыв. Видимо, я потерял сознание, а когда снова обрел способность хоть что-то соображать, увидел, что все в отсеке едва заметно изменилось. Все стало каким-то не таким… Я еще раз попытался связаться с вами — вы не отвечали. Пошел в компьютерный отсек; то, что я там увидел, было ужасно… Понимаете, для меня этот корабль — как живое существо. Компьютер, Малыш, мой Малыш… Вся электронная начинка отсека превратилась в серую массу, она была похожа на человеческий мозг…
— Арвид! — прервал его Андрей. — Я видел там нечто подобное, но у меня не возникло таких ассоциаций.
— Подожди, Андрей, потом мы выслушаем и тебя. Ну, дальше, Арвид!
— Я направился к рубке, по дороге заглянул в библиотеку, где и увидел Андрея. Нет, это был не Андрей, не человек — ожившая восковая кукла. Трудно объяснить. Я вспомнил о взрыве, и мне тут же пришло в голову, что Андрей погиб. Погиб, а они вместо него сотворили это.
— Ты подумал о каких-то разумных существах?
— Я подумал о Разуме. Искривленное пространство не могло создать двойника.
— Но ведь искривленное пространство могло изменить облик Андрея, — заметил Дэви. — Об этом ты не подумал?
— Нет… Едва я его увидел, как тут же решил, что в наши дела вмешался Разум. Я чувствовал, что в наши дела вмешался Разум. Мне все время казалось, что в моем мозгу кто-то копается.
— Каким ты меня видел, Арвид? — спросил Андрей. — Точнее.
— Не могу ответить исчерпывающе, командир. Ты был похож на себя и совершенно не похож. Одновременно. В тебе было что-то нечеловеческое. Твой комбинезон был порван и местами обгорел, вся левая часть лица представляла собой одну сплошную рану.
— Андрей, — задумчиво проговорил Дэви, — я видел тебя таким же, точно таким же. А Арвида — с той только разницей, что его лицо было сильно обожжено.
— А я вас… Что это может значить, Дэви?
— Кто-нибудь видел себя в зеркале? — спросил Дэви. — Я — нет.
— Я тоже, — ответил Андрей.
— И я, — ответил Арвид.
— Это о чем-то говорит…
— О чем?
— Пока рано делать выводы… Галлюцинации могли быть материализованными.
— Объясни.
— Положим, мы попали в какую-то естественную или искусственную зону воздействия. Воздействие порождало галлюцинации, галлюцинации тут же материализовались. После выхода из зоны все встало на свои места.
— Что ж, по-твоему, мы даже не почувствовали, что изменились? — спросил Андрей.
— Как бы мы это почувствовали? — парировал Дэви. — Я видел, что мой комбинезон порван, я знал, что на виске у меня рана, но она не болела, как, должно быть, и ваши… Нас настораживало, нас пугало другое, не раны — изменения, которые не могли быть вызваны взрывом. А изменения в себе мы просто не замечали… Продолжай, Арвид.
— Я подумал, что с ними можно как-то договориться, но меня беспокоила ваша судьба. Я должен был знать что с вами случилось. Двойник Андрея повел меня в рубку, там был закрыт двойник Дэви. Я решил, что меня заманили в ловушку. Честно говоря, вот тут я действительно испугался… не за себя — за всех нас, за людей, и, когда, как мне показалось, двойник Дэви попытался отобрать у меня бластер, я выстрелил…
— Я протягивал тебе руку для пожатия.
— Извини, я ведь не знал…
— Ничего, — улыбнулся Дэви.
— Потом мы пошли с Андреем к холодильнику, — продолжил Арвид.
— Я понял, что спорить с двойником Арвида бесполезно, — прервал его Андрей. — Я уже начал догадываться, что он, быть может, вовсе никакой не двойник и сам принимает меня за двойника. Я хотел в этом убедиться и подбросил ему мысль о необходимости отправить донесение на Землю. По тому, что бы он в нем сообщил, я бы судил о всем остальном.
— Меня это предложение несколько озадачило, но оно было разумным. Мы вернулись в рубку, и я увидел тебя, Дэви. Живого, невредимого, абсолютно нормального.
— И ты, Андрей? — спросил Дэви.
— Да. В первое мгновение я был совершенно ошарашен, но у меня тут же возникла мысль о том, что, создав твоего двойника второй раз, они в гораздо большей степени уподобили его оригиналу. Потом дрогнул воздух, меня куда-то бросило… Все кончилось.
— Арвид, о чем ты думал в течение всего этого времени? — спросил Дэви.
Арвид пожал плечами:
— О чем?… Трудно сказать… Обо всем: о корабле, о вас…
— О Земле?
— Нет, пожалуй, нет. Землю я не вспоминал.
— Понятно.
— Я недоумевал, что происходит с кораблем… Эти вздутия на стенах, компьютер и все прочее. У меня сердце обливалось кровью, корабль для меня…
— Как живой, — улыбнулся Дэви.
— Ну да. Что в этом смешного?
— Ничего, извини, Арвид, я не хотел тебя обидеть…
Они немного помолчали.
— Теперь слушаем тебя, Андрей, — сказал Дэви.
Андрей детально рассказал о том, что случилось с ним. Когда он закончил, свой рассказ начал Дэви:
— Мы шли с Андреем к компьютерному отсеку. Я постоянно думал об Арвиде, об его исчезновении, несомненно как-то связанном с «угасанием» звезд, то есть воздействием на нас чего-то или кого-то. Корабль тряхнуло, раздался взрыв… Очнулся я на стеллаже, и мне было очень холодно. Помню, я подумал о том, что, должно быть, вы решили, что я погиб, и отнесли меня в холодильник. Я попробовал открыть дверь, но дверь не открывалась, а мне становилось все холоднее и холоднее. Меня одолевала сонливость. Очнулся я уже в коридоре, и мое пребывание в холодильнике показалось мне сном или, скорее, галлюцинацией, вызванной все тем же воздействием. Здраво рассуждая, вы не могли вытащить меня из камеры, бросить в коридоре и уйти.
Я пошел в рубку. Скоро туда на минуту заглянул Андрей… Арвид довольно точно описал его облик, не буду повторяться. Теперь я не сомневался, что воздействие происходило от Разума. Как и Арвиду, мне казалось, что кто-то читает мои мысли…
— Ты решил, что переносишь приступ галлюцинаций? — спросил Андрей.
— Да, что-то в этом роде, галлюцинаций, которые, материализовываясь, порождали новые галлюцинации… Дверь из рубки оказалась закрытой…
— Я заблокировал дверь, — сказал Андрей.
— На экране обзорной системы был только серый туман, все вокруг несло на себе отпечаток каких-то странных изменений. Я уселся в кресло и начал размышлять. Чем больше я над всем этим думал, тем все в большей степени склонялся к мысли, что они нас изучают…
— Почему, Дэви?
— Создав иллюзию некой экстремальной ситуации, полагал я, они рассчитывают, что мы проявим, раскроем себя в ней в наиболее полной мере. По нашему поведению, по нашим мыслям в ненормальных условиях они бы судили о нас, понимаете? Значит, я должен был дать им о нас как можно лучшее представление. И я стал думать о Земле, о людях в их обыденной обстановке, о желании человечества контакта с внеземными цивилизациями…
— Подожди, Дэви, — прервал его Андрей. — Если все это так, как ты предполагаешь, то они вынесли о нас не очень-то лестное впечатление… — Он бросил быстрый взгляд на Арвида. Лицо Арвида помрачнело.
— Он защищал корабль, — мягко сказал Дэви. — И потом, мое предположение может быть неверным.
— Ладно. Дальше.
— После того как Арвид… Когда я пришел в себя, в рубке вас не было. Я осмотрел себя — ни одной раны, даже прежняя, на виске, бесследно исчезла. Комбинезон стал новеньким. Влияние на происходящее Разума больше не вызывало сомнения. Нужно было как-то их попросить, чтобы они прекратили воздействие… Мой взгляд остановился на полке с кассетами. Я выбрал мою энцефалограмму за истекшие сутки и вставил в проигрыватель. Потом пришли вы.
Дэви замолчал.
— Значит, ты уверен, что это были галлюцинации? — спросил Андрей.
— Вероятно.
— С какого момента они начались?
Дэви пожал плечами:
— Видимо, незадолго до того, как ты заметил «угасание» звезд.
— Но бластер в руке у Арвида?
— Да, бластер… Галлюцинации это были или нет, пока не столь важно, важно, чем это все было вызвано.
— Могло вызвать галлюцинации искривленное пространство-время? — спросил Арвид.
— Ты же сам, помнится, говорил, что наши корабли с подобным не сталкивались, — ответил Дэви. — Конечно, и это предположение нельзя отбрасывать. Все наши мысли о якобы имевшем место вмешательстве в наши дела Разума могли быть ошибочными, вызванными постоянным подсознательным желанием контакта. К тому же они появились у нас после того, как все мы увидели «двойников», а как мы с вами только что выяснили, никаких «двойников» на «Колумбе» не было. В галлюцинациях или нет. Но тогда чем объяснить загадочный двухсекундный провал памяти у компьютера? Искривление бы только нарушило его нормальную работу, но никак бы не «выключило», как ты думаешь, Арвид?
Тот молча кивнул.
— Значит, все-таки Разум? — спросил Андрей.
Ему никто не ответил, и несколько минут они молчали. Андрей пытался увязать в одно целое то, что услышал от товарищей, с тем, что знал сам.
— Малыш! — нарушил тишину Арвид.
— Слушаю.
— Конечно, ты не обнаружил в пределах видимости чужой корабль, так?
— В пределах видимости кораблей нет.
— И до двухсекундного перерыва тоже не было?
— Не было.
— Может быть, крупный метеорит? Какой-нибудь материальный объект?
— Нет. Последний раз обломок астероида нам попался, как я докладывал, двенадцатого апреля, то есть девять дней назад.
— Вот видите. Малыш приметил бы метеорит размером с футбольный мяч на расстоянии в сотню тысяч километров. Любой корабль гораздо больше футбольного мяча…
— А если мы столкнулись с нематериальным проявлением Разума? — сказал Дэви.
— Как это?
— Позвольте мне вернуться к предположению о том, что мы прошли какую-то искусственно созданную зону воздействия. Зону, в которой любая мыслящая субстанция подвергается обработке…
— Какой обработке?
— Возможно, нас просто изучали. Наблюдали, как мы поведем себя в экстремальной ситуации. Звезда, к которой мы приближаемся, может быть обжита высокоразвитым Разумом. Любой корабль, подходящий к Звезде, изучается, подвергается определенному тесту…
— Послушай, Дэви, — прервал его Андрей. — Это могла быть зона предупреждения! Защитная зона. Вспомните о взрыве. Возможно, они пытались дать нам понять, что не желают нашего проникновения в систему. Возможно, они показали нам, что нас ожидает в случае проникновения. Реально показали.
— А если вся эта система, — сказал Арвид, — представляет некую вполне определенную опасность для любой живой субстанции? Даже несмотря на защитные экраны? И кто-то, какие-то разумные существа, позаботились о том, чтобы нас об этом предупредить, создав вокруг пояс предупреждения? Понимаете разницу? Там никого нет, там только смерть, зараженное пространство, которое нельзя обезвредить. Или еще что-то в этом роде…
— Искусственно созданная зона предупреждения или изучения, — задумчиво проговорил Дэви. — Ее наличие объясняет отсутствие в пределах видимости чужих кораблей, многое объясняет… Если это была зона предупреждения, то таких зон должно быть несколько, по меньшей мере — две, и нас в скором времени ожидает встреча со второй, где, не исключена возможность, мы и на самом деле испытаем на себе все то, что нам только мерещилось.
— Ты уже уверен, что нам это только мерещилось? — спросил Арвид.
— Ни в чем я пока не уверен… Если же это была зона изучения, следует ожидать попытки контакта. Так или иначе, но мы не можем исключить огромный риск, которому себя подвергнем, если примем решение продвигаться дальше.
— Нужно повысить мощность защитных экранов, — сказал Арвид.
— Нужно ли?
— Что ты имеешь в виду, Дэви?
— Кажется, мы пришли к выводу, что нас хотели о чем-то предупредить… ну, или изучить. Так стоит ли им мешать?
— А если мы во всем ошибаемся? — спросил Андрей.
— Значит, нужно повернуть назад и попробовать пройти там еще раз, — ответил Дэви.
— Зачем?
— Возможно, это не повторится. Возможно, все наши страхи окажутся напрасными.
— Дэви, черт его знает, что тут возможно, а что нет. Но если мы будем терять время попусту, то проторчим здесь целую вечность. Конечно, мы можем со спокойной совестью отправиться даже домой, на Землю, и никто нас за это не осудит. Пусть другие ломают себе голову все над той же проблемой, пусть другие пройдут сквозь зону или как ее там еще раз, а потом поведут корабль дальше. Ввиду чрезвычайных обстоятельств мы имеем полное право прервать экспедицию. Но что это кому даст? Мы уже выяснили: пройти там можно и другой экипаж, возможно, ничего нового, принципиально нового не узнает, а потом перед ним будут стоять те же вопросы. Так стоит ли зря терять время? Почему мы должны упустить возможность быть первыми? Первыми из людей выйти на контакт? Ну а если там ничего нет, если это был какой-то единичный эффект, то и говорить о возвращении не стоит, мы все проверим на обратном пути.