Молодой человек на нее не смотрел. Он с улыбкой поднялся, уступая место Жоржетте. У него были необыкновенные брови, они придавали ему вид уверенный и властный. Да, безусловно, он мне нравится, подумала Ливи.
— Нет-нет, не беспокойтесь, — говорила между тем Жоржетта. — Мы скоро выходим, нам только две остановки.
И они вышли. Ливи сказала:
— А я думала, мы едем за покупками к Сэчу.
— Мы и поедем. Просто я вспомнила, что у меня тут есть еще одно дело. Ничего, мы и минуты не задержимся.
— Следующая станция — Провиденс! — завопило радио.
Поезд замедлил ход, прошлое вновь съежилось и ушло в пластинку матового стекла. Человечек по-прежнему улыбался им обоим.
Ливи обернулась к Норману. Ей стало страшновато.
— С тобой тоже это было? — спросила она.
— Что такое стряслось со временем? — сказал Норман. — Неужели уже Провиденс? Невероятно! — Он взглянул на часы. — Нет, видно, так оно и есть. — И обернулся к Ливи. — На этот раз ты не упала.
— Значит, ты тоже видел? — Она нахмурилась. — Как это похоже на Жоржетту! Совершенно незачем было выходить на той остановке, просто она не хотела, чтобы мы с тобой познакомились. А до этого ты долго был с ней знаком, Норман?
— Нет, не очень. Просто знал в лицо, и неудобно было не уступить ей место.
Ливи презрительно скривила губы. Норман усмехнулся.
— Не стоит ревновать к тому, чего не случилось, малышка. И даже если бы случилось, какая разница? Ты все равно мне приглянулась, и уж я нашел бы способ с тобой познакомиться.
— Ты и не посмотрел в мою сторону.
— Просто не успел.
— Так как же ты бы со мной познакомился?
— Не знаю. Уж как-нибудь да познакомился бы. Но, согласись, довольно глупо сейчас об этом спорить.
Поезд отошел от Провиденса. Ливи была в смятении. А человечек все прислушивался к их шепоту, только улыбаться перестал, давая знать, что понял, о чем речь.
— Вы можете показать нам дальше? — спросила Ливи.
— Постой-ка, — прервал Норман. — А зачем тебе это?
— Я хочу увидеть день нашей свадьбы, — сказала Ливи. — Как бы это было, если бы в трамвае я не упала.
Норман с досадой поморщился.
— Слушай, это несправедливо. Может, мы бы тогда поженились не в тот день, а в другой.
Но Ливи сказала:
— Вы можете мне это показать, мистер Если?
Человечек кивнул.
Матовое стекло вновь ожило, слегка засветилось. Потом рассеянный свет сгустился в яркие пятна, в отчетливые человеческие фигурки. В ушах у Ливи слабо зазвучал орган, хотя на самом деле никакой музыки не было слышно.
Норман вздохнул с облегчением:
— Ну вот, видишь, я на месте. Это наша свадьба. Ты довольна?
Шум поезда снова умолк; напоследок Ливи услышала собственный голос:
— Да, ты-то на месте. А где же я?
Ливи сидела в церкви на одной из последних скамей. Сперва она совсем не собиралась быть на этой свадьбе. В последнее время она, сама не зная почему, все больше отдалялась от Жоржетты. О ее помолвке услыхала случайно, от их общей приятельницы, и, конечно, Жоржетта выходила за Нормана. Ливи отчетливо вспомнился тот день, полгода назад, когда она впервые увидела его в трамвае. В тот раз Жоржетта поспешила убрать ее с дороги. Потом Ливи еще несколько раз встречала Нормана, но он никогда не бывал один, между ними всегда стояла Жоржетта.
Что ж, тут и обижаться нечего, ведь Жоржетта первая с ним познакомилась. Она сегодня кажется куда красивее, чем обычно. А он всегда очень хорош.
Ей было грустно и как-то пусто на душе, словно случилась какая-то ошибка, а какая — она толком понять не могла. Жоржетта прошествовапа по проходу, словно не заметив ее, но немного раньше Ливи встретилась глазами с Норманом и улыбнулась ему. И, кажется, он улыбнулся в ответ.
Издалека до нее донеслись слова священника: “Нарекаю вас мужем и женою…”
Вновь послышался стук колес. Какая-то женщина с маленьким сынишкой возвращалась по проходу на свое место, покачиваясь в такт движению поезда. В середине вагона, где сидели четыре девочки-подростка, поминутно раздавались взрывы звонкого смеха. Мимо, озабоченный какими-то своими таинственными делами, торопливо прошел кондуктор.
Все это мало трогало Ливи, она словно застыла.
Она сидела неподвижно, глядя в одну точку, а за окном, сливаясь в лохматую ярко-зеленую полосу, проносились деревья, мелькали, точно в скачке, телеграфные столбы.
Наконец она сказала:
— Так, значит, вот на ком ты женился!
Норман посмотрел на нее в упор, и уголок рта у него дрогнул. Он сказал беспечно:
— Это не совсем верно, Оливия. Все-таки моя жена — ты. Вспомни об этом, пожалуйста.
Она резко повернулась к нему:
— Да, ты женился на мне… потому что я свалилась к тебе на колени. А если бы я не упала, ты женился бы на Жоржетте. А если бы она не захотела за тебя выйти, ты бы женился на ком-нибудь еще. На ком попало. Вот тебе и твоя головоломка!
— Черт… меня… побери!.. — медленно, с расстановкой сказал Норман и ладонями пригладил волосы — они были прямые, только над ушами чуть курчавились. Могло показаться, что это он схватился за голову от отчаяния. — Послушай, Ливи, — продолжал он, — глупо же поднимать шум из-за какого-то дурацкого фокуса. Не можешь ты осуждать меня за то, чего я не делал.
— Ты бы так и сделал.
— Почему ты знаешь?
— Ты сам видел.
— Я видел какую-то нелепость… наверно, это гипноз. — И вдруг громко, голосом, в котором прорвалось бешенство, он сказал человечку напротив: — Убирайтесь вон, мистер Если или как вас там! Вон отсюда. Вы тут не нужны. Убирайтесь, пока я не выкинул вас за окно вместе с вашей хитрой механикой!
Ливи дернула его за локоть.
— Перестань. Перестань сейчас же! Люди кругом!
Человечек весь съежился, спрятал черный ящичек за спину и забился в угол. Норман поглядел на него, потом на Ливи, потом на пожилую даму, которая сидела по другую сторону прохода и смотрела на него с явным неодобрением.
Он покраснел и поперхнулся еще каким-то злым словцом. В ледяном молчании доехали до Нью-Лондона, ни слова не сказали во время остановки
Через четверть часа после того, как поезд отошел от Нью-Лондона, Норман позвал:
— Ливи!
Она не ответила. Она смотрела в окно, но ничего не видела — только стекло.
— Ливи, — повторил Норман. — Ливи! Да отзовись же!
— Что тебе? — глухо сказала она.
— Послушай, это же нелепо. Я не знаю, как он это проделывает, но даже если в этом есть на грош правды, все равно ты несправедлива. Почему ты остановилась на полпути? Допустим, я и впрямь женился на Жоржетте, ну а ты? Разве ты осталась одна? Откуда я знаю, может, ко времени моей предполагаемой женитьбы ты уже была замужем за другим. Может, потому я и женился на Жоржетте.
— Я не была замужем.
— Откуда ты знаешь?
— Уж я бы разобралась. Я-то знаю, о чем я думала в то время.
— Ну, так вышла бы замуж не позже, чем через год.
Ливи злилась все сильней. Краешком сознания она понимала, что злиться нет причины, но это не утешало. Напротив, досада росла. И она сказала:
— А если бы и вышла, это бы тебя уже не касалось.
— Да, конечно. Но это бы только доказывало, что мы не можем отвечать за то, что было бы, если бы да кабы.
Ливи гневно раздула ноздри, но промолчала.
— Послушай, — продолжал Норман. — Помнишь, мы встречали у Винни позапрошлый Новый год? Было много народу и очень весело?
— Как не помнить! Ты мне устроил душ из коктейля.
— Это к делу не относится, да и коктейля-то было всего ничего. А я вот что хочу сказать: Винни ведь твоя лучшая подруга, вы с ней дружили давным-давно, когда мы с тобой еще не были женаты.
— Ну и что?
— И Жоржетта тоже с ней дружила, верно?
— Да.
— Ну так вот. И ты и Жоржетта все равно встречали бы у Винни Новый год, на ком бы я ни женился. Я тут ни при чем. Пускай он нам покажет, что было бы на этом вечере, если бы я женился на Жоржетте, и пари держу, ты там будешь либо с женихом, либо с мужем.
Ливи заколебалась. Честно говоря, именно это ее и пугало.
— Что, боишься рискнуть? — сказал Норман.
И, конечно, Ливи не стерпела. Она так и вскинулась.
— Ничего я не боюсь! Уж наверно я вышла замуж! Не сохнуть же по тебе! И любопытно посмотреть, как ты обольешь коктейлем Жоржетту. Она тебе при всех надает оплеух, не постесняется. Я ее знаю. Вот тогда ты увидишь, какой кусок в твоей головоломке подходящий.
И Ливи сердито скрестила руки на груди и устремила вперед взор, исполненный решимости.
Норман поглядел на человечка напротив, но просить ни о чем не пришлось. Тот уже установил на коленях матовое стекло. В окно косо светило закатное солнце, и венчик седых волос вокруг лысины человечка отливал розовым.
— Ты готова? — напряженным голосом спросил Норман.
Ливи кивнула, и они снова перестали слышать рокот колес.
Раскрасневшая с мороза Ливи остановилась в дверях. Она только что сняла пальто, на котором таяли снежинки, и обнаженным рукам было еще зябко.
Ее встретили криками: “С Новым годом!” — и она ответила тем же, стараясь перекричать радио, которое орало во всю мочь. Еще с порога она услыхала пронзительный голос Жоржетты и теперь направилась к ней. Она больше месяца не видела ни Жоржетту, ни Нормана.
Жоржетта жеманно подняла одну бровь — это она в самое последнее время завела такую манеру — и спросила:
— Ты разве одна, Оливия?
Окинула взглядом тех, кто стоял поближе, и вновь посмотрела на Ливи. Та сказала равнодушно:
— Я думаю, Дик заглянет попозже. У него там еще какие-то дела.
Она не притворялась, ей и правда было все равно.
— Ну, зато Норман здесь, — сказала Жоржетта, натянуто улыбаясь. — Так что ты не будешь скучать, дорогая. По крайней мере раньше ты в таких случаях не скучала.
И тут из кухни лениво вышел Норман. В руке он держал шейкер, кубики льда в коктейле постукивали, точно кастаньеты, в такт словам:
— Эй вы, гуляки-выпивохи! Подходите, хлебните — от моего зелья еще не так разгуляетесь. Ба, Ливи!
Он направился к ней, широко и радостно улыбаясь.
— Где вы пропадали? Я вас сто лет не видал. В чем дело? Дик решил вас спрятать от посторонних глаз?
— Налей мне, Норман, — резко сказала Жоржетта.
— Сию минуту, — не взглянув на нее, отозвался Норман. — А вам налить, Ливи? Сейчас найду бокал.
Он обернулся, и тут-то все и произошло.
— Осторожно! — вскрикнула Ливи.
Она видела, что сейчас будет, у нее даже возникло какое-то смутное чувство, словно так уже когда-то было, и все-таки это случилось, неизбежно и неотвратимо. Норман зацепился каблуком за ковер, пошатнулся, тщетно пытаясь сохранить равновесие, и выронил шейкер. Тот словно выпрыгнул у него из рук — и добрая пинта ледяного коктейля обдала Ливи, промочив ее до нитки.
Она задохнулась. Вокруг стало тихо, и несколько невыносимых мгновений она тщетно пыталась отряхнуться, а Норман опять и опять все громче повторял:
— Черт подери! Ах, черт подери!
Жоржетта сказала холодно:
— Очень жаль, что так вышло, Ливи. С кем не случается. Но это платье как будто не очень дорогое.
Ливи отвернулась и выбежала из комнаты. И вот она в спальне, тут по крайней мере никого нет и почти не слышно шума. При свете лампы на туалетном столике, затененной абажуром с бахромой, она в куче пальто, брошенных на кровать, стала отыскивать свое.
За нею вошел Норман.
— Послушайте, Ливи, не обращайте внимания на то, что она сболтнула. Я просто в отчаянии. Конечно же, я заплачу…
— Пустяки. Вы не виноваты. — Она быстро замигала, не глядя на него. — Поеду домой и переоденусь.
— Но вы вернетесь?
— Не знаю. Едва ли.
— Послушайте, Ливи…
Ей на плечи легли его горячие ладони…
Что-то странно оборвалось у нее внутри, словно она вырвалась из цепкой паутины, и…
…и снова послышался шум и рокот колес.
Все-таки, пока она была там… в матовом стекле… что-то пошло не так, как надо. Уже смеркалось. В вагоне зажглись лампочки. Но это не важно. И, кажется, мучительное, щемящее чувство внутри понемногу отпускает.
Норман потер пальцами глаза.
— Что случилось? — спросил он.
— Просто все кончилось, — сказала Ливи. — Как-то вдруг.
— Знаешь, мы уже подъезжаем к Нью-Хейвену, — растерянно сказал Норман. Он посмотрел на часы и покачал головой.
Ливи сказала с недоумением:
— Ты вылил коктейль на меня.
— Что ж, так было и на самом деле.
— Но на самом деле я твоя жена. На этот раз ты должен был облить коктейлем Жоржетту. Как странно, правда?
Но она все думала о том, как Норман пошел за нею и как его ладони легли ей на плечи…
Она подняла на него глаза и сказала с жаркой гордостью:
— Я не вышла замуж!
— Верно, не вышла. Но вот, значит, с кем ты повсюду разгуливала — с Диком Рейнхардтом?
— Да.
— Может, ты и замуж за него собиралась?
— А ты ревнуешь?
Норман как будто смутился.
— К чему ревную. К куску стекла? Нет, конечно!
— Не думаю, чтобы я вышла за Дика.
— Знаешь, — сказал Норман, — жалко, что это так вдруг оборвалось. Мне кажется, что-то должно было случиться. — Он запнулся, потом медленно договорил: — У меня было такое чувство, будто я предпочел бы выплеснуть коктейль на кого угодно, только не на тебя.
— Даже на Жоржетту?
— Я о ней и не думал. Ты мне, разумеется, не веришь.
— А может быть, и верю. — Ливи подняла на него глаза. — Я была глупая, Норман. Давай… давай жить нашей настоящей жизнью. Не надо играть тем, что могло бы случиться, да не случилось.
Но он порывисто взял ее руки в свои.
— Нет, Ливи. Еще только один раз, последний. Посмотрим, что бы мы делали вот сейчас, Ливи. В эту самую минуту! Что было бы с нами сейчас, если бы я женился на Жоржетте.
Ливи стало страшно.
— Не надо, Норман!
Ей вспомнилось, каким смеющимся и жадным взглядом смотрел он на нее, держа в руках шейкер, а Жоржетту, которая стояла тут же, словно и не замечал. Нет, не хочет она знать, что было дальше. Пусть будет все как сейчас, в их настоящей, такой хорошей жизни.
Проехали Нью-Хейвен. Норман снова сказал:
— Я хочу попробовать, Ливи.
— Ну, если тебе так хочется…
А про себя она с ожесточением думала: это неважно! Это ничего не изменит, ничто не может измениться! Обеими руками она стиснула его руку выше локтя. Она крепко сжимала его руку и думала: что бы нам тут ни померещилось, никакие фокусы не отнимут его у меня!
— Заведите опять свою машинку, — сказал Норман человечку напротив.
В желтом свете ламп все шло как-то медленнее. Понемногу прояснилось матовое стекло, будто рассеялись облака, гонимые неощутимым ветром.
— Что-то не так, — сказал Норман — Тут только мы двое, в точности, как сейчас.
Он был прав. В вагоне поезда, на передней скамье, сидели две крохотные фигурки. Изображение ширилось, росло… они слились с ним. Голос Нормана затихал где-то вдалеке.
— Это тот самый поезд, — говорил он. — И в окне сзади такая же трещина…
У Ливи голова шла кругом от счастья.
— Скорей бы Нью-Йорк! — сказала она.
— Осталось меньше часа, любимая, — отвечал Норман. — И я буду тебя целовать. — Он порывисто наклонился к ней, словно не собирался ждать ни минуты.
— Не здесь же! Ну что ты, Норман, люди смотрят! Он отодвинулся.
— Надо было взять такси, — сказал он.
— Из Бостона в Нью-Йорк?
— Конечно. Зато мы были бы только вдвоем.
Ливи засмеялась:
— Ты ужасно забавный, когда разыгрываешь пылкого любовника.
— А я не разыгрываю. — Голос его вдруг стал серьезнее, глуше. — Понимаешь, дело не только в том, что ждать еще целый час. У меня такое чувство, будто я жду уже пять лет.
— И у меня.
— Почему мы с тобой не встретились раньше? Сколько времени прошло понапрасну.
— Бедная Жоржетта, — вздохнула Ливи.
Норман нетерпеливо отмахнулся.
— Не жалей ее, Ливи. Мы с ней сразу поняли, что ошиблись. Она была только рада от меня избавиться.
— Знаю. Потому и говорю — бедная Жоржетта. Мне ее жалко: она тебя не оценила.
— Ну, смотри, сама меня цени! — сказал Норман. — Цени меня высоко-высоко, безмерно, бесконечно высоко, больше того: цени меня по крайней мере вполовину так, как я ценю тебя!
— А не то ты и со мной тоже разведешься?
— Ну уж это — только через мой труп! — заявил Норман.
— Как странно, — сказала Ливи. — Я все думаю, что если бы тогда под Новый год ты не вылил на меня коктейль? Ты бы не пошел за мной, и ничего бы мне не сказал, и я бы ничего не знала. И все сложилось бы по-другому… совсем-совсем иначе…
— Чепуха. Было бы все то же самое. Не в этот раз, так в другой.
— Кто знает… — тихо сказала Ливи.
Стук колес того поезда перешел в нынешний стук колес. За окном замелькали огни, стало шумно, пестро — это был Нью-Йорк. В вагоне поднялась суета, пассажиры разбирали свои чемоданы.
В этой суматохе одна Ливи словно застыла. Наконец Норман тронул ее за плечо. Она подняла глаза.
— Все-таки головоломка складывается только так.
— Да, — сказал Норман.
Она коснулась его руки.
— И все равно вышло нехорошо. Напрасно я это затеяла. Я думала, раз мы принадлежим друг другу, значит, и все другие — те, какими стали бы мы, если б жизнь сложилась по-иному, — тоже принадлежали бы друг другу. А на самом деле неважно, что могло бы быть. Довольно и того, что есть. Понимаешь?
Норман кивнул.
— Есть еще тысячи разных “если бы”, — сказала Ливи. — И не хочу я знать, что бы тогда было. Никогда больше даже слов таких не скажу — что если…