Черный наконечник стрелы торчал у Еремея из горла. Точно такой же торчал из груди нарочного. И вдруг слабый шум, казавшийся доселе слишком тихим и далеким, взорвал воздух.
– Германцы! – хрипло прокричали сразу несколько голосов.
Волчок бросился в кузню, схватил с верстака недокованный меч и повернулся к выходу, но тут в голове у него помутилось, и он рухнул на пол.
Тьма… Тьма… Тьма… Тьма окутала его холодным саваном, затащила в воронку.
Я работаю с «железом»… Я лучший в своем деле, спросите у любого. Проапгрейдить комп? Пожалуйста. Установить новые проги? Да ради бога! А то пожалуйте с полозьями или лемехом. Обломились углы? Ничего, починим, будут лучше новых. А могу и новые выковать, коли вам деньги позволят. Кузнец я хороший, работу делаю на совесть, а потому и беру дорого…
И снова просвет… Волчок разлепил веки. В голове ухал колокол, но сознание быстро прояснялось.
Теперь никакой кузницы вокруг не было, а был лес. Впереди – большое поле, за ним – река. А вокруг – шлемы, кольчуги, мечи, копья, бронебойные топоры-клевцы, булавы-шестоперы, гул голосов – сперва невнятный, но потом все отчетливей и отчетливей.
– Говорят, выйдем еще до полудня.
– Жаркая будет битва, братья.
– Я и не мыслю вернуться. Два моих старших брата полегли на бранном поле, и я тоже лягу.
Волчок тряхнул головой и удивился тому, какая она стала тяжелая. Он поднял руку и потрогал темя. Пальцы наткнулись на холодный металл.
«Шлем! – понял Волчок. – На мне такой же боевой шлем, как на них!»
Внезапно Волчка затошнило, и он вдруг понял, что тошнота эта – от страха. Страх забрался в каждую клетку его тела, он был в животе, в сердце, в пищеводе, он заполонил собою мозг. Это был не страх перед приближающимся врагом, это был страх перед смертью, которая здесь и сейчас казалась неминуемой.
– Ты чего, Волех? – прогудел рядом басовитый голос. – Худо тебе?
Волчок повернул голову и взглянул на мощного, рыжеволосого, конопатого парня, рядом с которым он сидел на бревне. Тот не выглядел напуганным. На щеках его горел румянец, глаза сверкали возбужденным блеском. На коленях рыжего воина лежал длинный, тяжелый меч-кончар.
«На кой ляд тебе этот кончар, Ратибор? – прозвучал в голове Волчка голос воеводы. – Такому здоровяку более приличествует палица!»
«Лучше моего кончара оружия не сыщешь, – пробасил в ответ голос рыжеволосого Ратибора. – Он и кольчугу рассечет, и в бехтерце дыру сделает! Говорят, на Куликовом поле князь Димитрий Иванович с татарами таким же кончаром, как мой, бился».
Сознание Волчка прояснилось окончательно. Неожиданно для себя он проговорил сдавленным голосом:
– Боюсь я чего-то, Ратибор. В животе свербит от страха, и сердце в груди скачет. То забьется, то смолкнет.
Рыжеволосый Ратибор, одетый в тяжелую кольчугу, обнял его рукой за плечи и тихо произнес:
– Это ничего, что боишься, Волех. Вспомни, как три года назад ополчились мы против степняков. Тебе тогда тоже было страшно. Ты даже кусты блевотой обмочил. Но когда начался бой – ты почти озверел. Десяток степняков на куски изрубил, помнишь?
Волчок помнил. Правда, воспоминания эти имели суррогатный, противоестественный привкус, словно принадлежали иному человеку, в сознание которого Волчок грубо вторгся. Так оно, по всей вероятности, и было.
Воспоминания о былых битвах, в которых приходилось участвовать ополченцу-кузнецу Волеху, приободрили Волчка, так же, как дружеское объятие Ратибора. Даже дышать стало как-то легче.
– Ты прав, – сказал Волчок и, сделав над собой усилие, улыбнулся побелевшими губами. – Это у меня всегда так. Пока жду драку, трясусь, словно осина на ветру, но как пойду в бой – у меня будто крылья железные вырастают.
– Да уж, – усмехнулся Ратибор. – Германцам от тебя достанется. И от тебя, и от твоих змеистых мечей. Князь Ярополк твои мечи хвалил. Говорит, никогда прежде таких не видывал. Сперва удивился – почему, говорит, они такие витиеватые. А потом велел двум своим лучшим воям в деле их опробовать. Те опробовали и упросили князя те мечи себе оставить – лучших, говорят, отродясь в руках не держали.
– Да… – Волчок поморщился от нового приступа тошноты, перевел дух и хрипло добавил: – Я хорошо работаю с железом.
– Ты лучший кузнец во всей округе, Волех. А теперь вылей на голову ушат холодной воды и проверь снаряжение. Скоро выступать.
…И снова провал. Редкие вспышки сознания в тягучем, темном беспамятстве. Крики воинов, лязг мечей, ржание лошадей… На мгновение Волчку показалось, что он видит рослого рыцаря, в грудь которого ударила стрела. Стрела не смогла пробить панцирь, выкованный из закаленного железа, и, отлетев, упала на траву.
Резкий толчок в грудь, пустота под ногами и сильный удар об землю. Плечо онемело, меч выпал из рук…
Потом чужая воля вернулась, и Волчка снова зашвырнуло в черную пустоту. Неизвестно, сколько это продолжалось, но, в конце концов, перед глазами у Волчка опять прояснилось. Он почувствовал давящую боль в запястьях и щиколотках и понял, что лежит в телеге на куске рогожи и связан по рукам и ногам.
– Что… со мной? – хрипло проговорил Волчок.
– Нас взяли в полон, Волех, – ответил ему Ратибор.
Волчок посмотрел на рыжеволосого друга. Лицо у того было грязное, на лбу и щеке багровой коркой засохла кровь. Вместо кольчуги и шерстяного подклада на мощном теле Ратибора клочками висело рубище. Руки и ноги его так же связаны веревками. По бурым пятнам, проступавшим сквозь рубище, Волчок определил, что Ратибор получил никак не меньше трех ран.
Рядом с Ратибором лежал еще один пленник – пожилой, в расшитой окровавленной рубахе и с каким-то жутким кровавым сгустком вместо левого уха. Этот тоже был связан грубой, ворсистой веревкой.
Волчок приподнял голову и огляделся. Телег было не меньше десятка, и на каждой лежали пленники. Рядом, позвякивая сбруей, ехали конные германские рыцари.
– Выходит, мы проиграли битву? – прохрипел Волчок, морщась от боли.
– Мы перебили больше половины их воинства, – ответил Ратибор. – А ведь их было в три раза больше нас.
– Но теперь мы здесь.
– Верно. Теперь мы здесь.
Волчок тряхнул головой, прогоняя остатки желтого тумана, застившего глаза.
«Вот это и называется шизофренией», – подумал он.
Ощущение было странное. Словно он вошел в чужую комнату и выставил хозяина за дверь, оставив того растерянным и недовольным.
«Ты останешься собой, Егор, но будешь знать и помнить все, что знает и помнит «носитель».
Волчок глянул на окровавленное лицо Ратибора и спросил:
– Какой нынче век, Ратибор?
Рыжий здоровяк и пожилой пленник посмотрели на него хмуро и удивленно.
– О чем ты говоришь, Волех?
Волчок снова огляделся. Мечи, копья, грубая одежда… Определенно, это не двадцатый век. Но почему он здесь? Как он сюда попал?
Волчок напряг память и припомнил слова профессора.
«Точное местонахождение трубки мы выясним по корректировочной шкале Квантового навигатора. Но для этого ты должен попасть в прошлое. Твой разум будет чем-то вроде передающей антенны».
Должно быть, старик ошибся. Или не сумел правильно выставить координаты перемещения.
Дьявол!.. Егор стиснул зубы и чуть не заплакал от отчаяния. Что же делать? И куда его, собственно говоря, занесло?
Волчок снова посмотрел на рыжего воина и спросил, осторожно шевеля разбитыми губами:
– Из-за чего эта война, Ратибор?
Здоровяк и пожилой воин переглянулись.
– Полно тебе, Волех. Нешто ты не помнишь?
– Должно быть, тот рыцарь не только ушиб ему грудь, но и здорово дал по голове, – предположил седовласый пленник.
Только сейчас, после этих слов, Волчок почувствовал в груди боль, уже не острую, но все еще мешающую глубоко дышать.
– Чем они меня? – хрипло спросил он.
– Голоменью меча, – угрюмо ответил Ратибор. – Скажи спасибо, что не кромкой.
– Да… Мне повезло…
Волчок замолчал, собираясь с мыслями. Потом вновь посмотрел на рыжего воина и тихо спросил:
– Как нас взяли в полон, Ратибор?
– Ты и впрямь не помнишь?
Волчок качнул головой.
– Не помню.
– Мы почти победили, но из леса выскочил засадный полк наемников. Они перекололи стрелами наше правое крыло, а воеводу разорвали копьями.
– Никогда в жизни не видел таких бешеных воинов, – сказал пожилой пленник.
– А что случилось со мной? – спросил Волчок. – Как я мог сдаться?
– Ты не сдавался, – сказал Ратибор. – Как все мы. Полея сбили с коня копьем, а потом скрутили ремнями. Меня прижали к боевой телеге щитами, да так плотно, что я не смог пошевелиться. А на тебя, после того, как ты упал от удара на землю, навалились сразу три ландскнехта. Ты не мог устоять.
Волчок обдумал его слова, посмотрел на молчаливых, угрюмых ландскнехтов и тихо спросил:
– Куда они нас везут?
– В Брумгальде есть рынок, где вои торгуют пленниками, – ответил ему пожилой Полей. – Думаю, нас везут туда.
Волчок обдумал его слова, посмотрел на молчаливых, угрюмых ландскнехтов и тихо спросил:
– Куда они нас везут?
– В Брумгальде есть рынок, где вои торгуют пленниками, – ответил ему пожилой Полей. – Думаю, нас везут туда.
– И давно мы так едем?
– Давно, – ответил Ратибор. – С самого полудня.
– Я знаю эти места, – сказал Полей. – Бывал здесь с караваном купцов шесть лет назад. Верст через двадцать начнется Эльстарский лес. Лес этот тянется еще верст на двадцать, и там рыцарям придется разбить лагерь и заночевать. Скорей всего, они это сделают у реки.
Полей на секунду замолчал, потом пристально посмотрел на Волчка и негромко добавил:
– Тут один из германцев спрашивал, нет ли среди нас кузнеца. Мы в ответ промолчали, однако теперь я думаю, что зря.
– О чем ты, Полей?
– Хорошие кузнецы ценятся везде. Скажи им, кто ты, и может быть, они развяжут тебе руки. Никто не решится портить кузнецу руки, в этом нет никакой выгоды.
Волчок усмехнулся и процедил сквозь зубы:
– Нужна мне их жалость.
Но тут же в голову ему пришла идея. Медлить он не стал.
– Эй, германцы! – крикнул Волех по-немецки. – Который тут из вас спрашивал про кузнеца?
Рыцари оглянулись. Один из них, ехавший впереди, высокий и худой, в дорогих доспехах, слегка осадил коня, дождался, пока повозка поравняется с ним, и, уставившись на Волеха, поинтересовался надменным голосом:
– Ты умеешь работать с железом, славянин?
– Я в этом деле лучший, – в тон ему ответил Волех. – Хочешь – проверь. Но сперва развяжи руки – затекли.
Рыцарь пристально посмотрел Волчку в глаза, тот спокойно выдержал этот холодный, изучающий взгляд. Затем рыцарь дал знак верзиле-стражнику, ехавшему рядом с телегой. Тот кивнул, выхватил из ножен длинный кинжал и одним молниеносным ударом разрубил путы на руках Волеха.
Веревка свалилась с опухших запястий, и из груди Волчка вырвался вздох облегчения.
– Так-то оно лучше, – проговорил он.
Рыцарь продолжал внимательно разглядывать Волчка. Наконец, вдоволь насмотревшись, он сухо произнес:
– Меня зовут Иоганн Бергштадский. Я рыцарь ордена Святого Губерта. Назови мне свое имя, славянин.
– Волех. Меня зовут Волех.
– Где ты научился говорить на нашем языке, кузнец?
– В нашем селе жил один дед-германец. Двадцать лет назад он странствовал в наших краях, и в нашем лесу его здорово потрепали дикие собаки. Сельчане его выходили, и он остался в деревне навсегда.
Рыцарь Иоганн внимательно выслушал Волчка, затем проговорил с легкой усмешкой:
– Хороший кузнец, да еще и говорящий на нашем наречии – просто находка. Я буду следить за тобой, славянин.
Рыцарь отвернулся от Волеха, слегка пришпорил лошадь и выехал вперед.
Волех откинулся спиной на борт телеги и поймал на себе удивленные взгляды Ратибора и Полея.
– О чем вы говорили? – спросил Ратибор.
– Рыцарь интересовался, хорошо ли я умею работать с железом. И обещал присматривать за мной.
– И что ты об этом думаешь?
Волчок усмехнулся.
– Думаю, у нас еще будет возможность разбить ему башку топором или намотать его кишки на твой кончар, Ратибор.
– Мой кончар остался на поле битвы, Волех, – пробасил, нахмурившись, рыжий воин. – Но если ты придумаешь, как нам освободиться, я задушу этого сволоча голыми руками.
…Долго ехали молча. По бледному, обескровленному лицу рыжего воина Волчок видел, что тому совсем худо, но Ратибор крепился и не подавал виду.
Лес вокруг пошел густой и темный, настоящие дебри. Волчку при взгляде на этот лес стало не по себе. Он поежился. Теперь, оказавшись в вынужденном и тягостном покое, Волчок получил наконец возможность обдумать свое положение. Он закрыл глаза и постарался успокоиться.
«Итак, будем рассуждать последовательно и здраво. То, что происходит вокруг – не сон, не морок и не дьявольское наваждение. Это – реальность. Рыцари – реальность, мечи и копья – реальность, запах соломы, железа и лошадиного навоза – реальность. И кровавые волдыри на запястьях – тоже реальность».
Волчок доверял своим чувствам и ощущениям. А раз так – значит, он все-таки попал в прошлое. Но совсем не в то прошлое, на которое рассчитывал профессор Терехов.
Что же это – ошибка? Или злой умысел? А если профессор с самого начала знал, что отправит Егора в такое далекое прошлое, но ничего ему не сказал?.. Этот вариант представлялся Волчку вполне возможным.
Он сжал зубы и попытался прогнать неприятные мысли прочь. Как бы то ни было, но он все еще жив. Перенестись в будущее он усилием воли не сможет, а значит, придется положиться на профессора.
Но что может сделать он сам?
Волчок открыл глаза и посмотрел на проплывающие мимо черные кроны деревьев.
Он может попытаться выжить здесь. Раз он теперь находится в теле своего предка, то нужно спасать это тело. В противном случае Волчок рискует никогда не появиться на свет.
2
Полей оказался прав. Проехав по лесу еще часа полтора, караван остановился. Кони устали, требовалось их напоить и накормить.
– Отдыхаем до утра! – крикнул рыцарь Иоганн.
На последнем слове он сорвался на фистулу и закашлялся. Судя по всему, рыцарь был простужен.
Четверо ландскнехтов принялись устраивать лагерь для ночлега, собирать хворост и разжигать костры, еще шестеро распрягли коней и повели их к реке.
Пленников бросили под раскидистым старым дубом на мокрую, колючую траву, не потрудившись выбрать для них место посуше и помягче. Себе и своим товарищам ландскнехты устроили лежанки поближе к костру, на густой траве, разложив на ней тощие походные матрасики, набитые конским волосом и сухим мхом.
Все это время Волчок внимательно наблюдал за германцами. Трое из них ранены. Раны были незначительными, но, судя по всему, болезненными и изматывающими. Еще двое, включая рыцаря-предводителя, сильно простужены. Остальные хоть и здоровы, но валились с ног от усталости.
Рыцарь Иоганн подошел к Волчку, остановился рядом с ним и протянул ему кожаную флягу.
– Выпей, славянин, – сказал он. – Тебе нужно быть здоровым и сильным, чтобы хорошо работать.
Волчок уже не удивлялся тому, что понимает германскую речь. Про старика-германца он Иоганну не соврал, такой действительно жил в его родном селе, и, будучи мальчишкой, Волех проводил с безумным немцем очень много времени.
– Благодарю, – сказал Волчок, принимая флягу.
Однако прежде, чем попить самому, он передал флягу своим товарищам-узникам. Рыцарь холодно усмехнулся, но не стал препятствовать.
Когда Ратибор и Полей утолили жажду, Волчок поднес флягу к своим губам. К его удивлению, во фляге была не просто вода, а какой-то травяной настой. Терпкий, горьковатый, но освежающий.
Забрав флягу, рыцарь Иоганн заткнул ее пробкой и навесил стальной скобой на широкий ремень. Затем посмотрел на Волчка и спросил:
– Ты точно кузнец, а не толмач?
– Точно, – ответил по-германски Волчок.
– Хорошо, если так, – холодно произнес рыцарь Иоганн. – Но если ты меня обманываешь, я сам, своими руками, сдеру с тебя шкуру. Живьем. Согласись, это справедливо. А теперь отдыхай, кузнец.
Рыцарь повернулся, чтобы уйти, но тут Волчок громко проговорил:
– Ты нас даже не покормишь, рыцарь Иоганн?
Германец остановился, некоторое время размышлял, затем повернул голову и обронил через плечо:
– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли кусок мяса, кузнец. Но если я увижу, что ты делишься мясом со своими друзьями, ты больше не получишь ни крошки до самого Эльстара. Клянусь Святым Патриком!
Рыцарь зашагал к костру, на который ландскнехты уже заволакивали чугунный вертел с нанизанной тушей убитого по пути кабана.
Иоганн не обманул. Через час один из ландскнехтов принес Волчку обломок перерубленной топором кости с клочком сыроватого мяса. Мясо Волчок разделил между товарищами, невзирая на предупреждение рыцаря, а кость сунул в траву.
– Как только ратники лягут спать, мы сбежим, – сказал он Ратибору и Полею.
– Ты… что-то… придумал? – хрипло спросил Ратибор, едва шевеля языком.
– Да, друг. Я кое-что придумал.
– Ты уверен, что твоя задумка сработает? – поинтересовался Полей, который, несмотря на рану в плече, выглядел куда лучше рыжего воина.
Волчок покачал головой:
– Нет, не уверен. Но если мой план не сработает, нас всего лишь убьют. А мы с вами видали вещи и пострашнее.
Рыцарь Иоганн вернулся через десять минут. Он несколько секунд разглядывал Волчка, потом усмехнулся и сказал:
– А ты строптивый человек, кузнец. Строптивый и неразумный.
– Делай, что хочешь, рыцарь, но я не мог позволить своим товарищам обессилеть от голода, – спокойно ответил Волчок.
– Ты ценишь их жизни выше, чем свою?
– Не знаю. Но жрать мясо на глазах оголодавших людей – это низко.
Рыцарь Иоганн внимательнее вгляделся в лицо Волчка. Впервые в его взгляде промелькнуло что-то, похожее на уважение. Он хмыкнул: