— Я хотел увезти маму из нашего старого дома. Хотел, чтобы она жила среди холмов, в красивом месте. Чтобы ей никогда не пришлось больше работать. Чтобы она занималась садом, читала — делала все, что захочет. Я собирался заботиться о ней, но ничего не вышло. Я не смог.
— О Джордан! Ты не должен себя винить.
— Дело не в вине. Она заболела. Я провел столько времени вдали от нее… Потом вернулся, чтобы все исправить. А она заболела. Немного устала, говорила она. Побаливает то там, то тут — старость. Смеялась. И вовремя не пошла к врачу. Денег было в обрез, свободного времени тоже, а потом оказалось, что уже поздно.
Не в силах сдержать свои чувства, Дана взяла его за руки.
— Это было ужасно… То, через что вам обоим пришлось пройти.
— Я ничего не замечал, Дана. Был поглощен своей жизнью, своими желаниями, мечтами. Я не видел, что она больна, пока… Господи, она посадила меня перед собой и сказала, что врачи нашли у нее… — договорить Джордан не смог.
— Ты в этом не виноват! Так уж получилось…
— Наверное, и я со временем пришел к такому же выводу. Но тогда и после… Все произошло так быстро… Конечно, болезнь длилась несколько месяцев, но для меня они пролетели мгновенно. Врачи, больницы, операция, химиотерапия. Боже, какая мама была слабая после всего этого!.. Я не знал, что с ней делать…
— Подожди. Минуту. Ты заботился о ней. Сидел с ней, читал ей. Господи, Джордан, ты кормил ее, когда она не могла есть сама. Ты был ей опорой! Я видела.
— Дана, я был ужасно напуган и растерян, но не мог признаться маме. Я запер свои чувства внутри, потому что не знал, что делать.
— Тебе едва исполнилось двадцать, а твой мир рушился.
И тут Дана поняла, что тогда она этого не осознавала, по крайней мере до конца.
— Мама таяла на моих глазах, а я ничего не мог сделать… Когда мы поняли, что она умирает и времени осталось совсем мало, мама сказала, что ей тяжело уходить, оставлять меня. Сказала, что не было дня в моей жизни, когда бы она не гордилась мною и не благодарила Бога за то, что у нее есть я… Тогда я совсем растерялся. Ничего не соображал. Потом ее не стало. Не помню, попрощался ли я с нею, сказал ли, как сильно люблю ее… Я не осознавал, что говорил и делал.
Джордан вдруг остановился, а потом снова пошел к надгробиям. Дана бросилась за ним.
— Она все предусмотрела, мне оставалось лишь следовать ее указаниям. Шаг за шагом. Поминальная служба, платье, которое мама для себя выбрала, музыка, которая должна была звучать. Оказалось, что у нее есть страховка. Она каким то образом наскребала денег на ежемесячные взносы. Одному богу известно, как ей это удавалось… Страховки хватило, чтобы выплатить большую часть накопившихся долгов и обеспечить меня на первое время.
— Ты был ее ребенком. Она хотела тебя защитить.
— И защищала, как только могла. Я не мог здесь остаться, Дана. Тогда не мог. Жить в этом доме и каждую секунду вспоминать маму. Жить в этом городе и все время встречать знакомых мне людей, куда бы я ни пошел.
— Ты мне ничего этого не говорил.
— Не мог. Даже если бы я нашел слова, они застряли бы у меня в горле. Я не говорю, что это правильно. Нет! Но это правда. Я должен был изменить себя, но сделать этого здесь не мог. Или считал, что не могу. Какая разница?
— Ты должен был уехать, — прошептала Дана. — Иначе не стал бы тем, кто ты есть.
Почему ей потребовалось столько времени, чтобы это понять?
— Я ненавидел свою жизнь здесь и боялся того, что со мной станет, если я не уеду. Представлял, как работаю в гараже, день за днем, год за годом, отказываясь от того, ради чего так тяжело трудилась мама, от того, о чем она мечтала для меня, — просто потому, что не способен на большее. Я злился, страдал и, поглощенный своими чувствами, не обращал внимания на все остальное.
Джордан вернулся к могиле матери. Дана встала рядом.
— Я не знал, что ты меня любишь. Не представляю, как бы я поступил, если бы знал, но я не догадывался. Внешне ты всегда казалась такой сильной, независимой, а глубже я не заглядывал.
Джордан убрал прядь волос с ее щеки, потом снова опустил руку.
— Может быть, не хотел. После того, что случилось с мамой, у меня не осталось сил кого то любить. Но я причинил тебе боль — намеренно. Потому что мне было бы легче, если бы ты ушла. Теперь я стыжусь и сожалею. Ты этого не заслужила.
— Не знаю, что тебе сказать. Мне стало легче. Я понимаю, как непросто тебе было все рассказать.
— Не плачь, Дана. Я этого не вынесу.
— Уже не плачу. — Она вытерла щеки. — Мы были молоды, Джордан, и оба делали ошибки. Прошлое уже не изменишь, но мы можем расставить все по своим местам и попытаться снова стать друзьями.
— Мы уже взрослые, и жить нам нужно сегодня. Если ты хочешь дружбы, я буду твоим другом.
— Ладно. — Дана неуверенно улыбнулась и протянула руку.
— Но тебе нужно знать еще кое что. — Он с силой сжал ее пальцы. — Я тебя люблю.
— О! — Сердце Даны замерло. — Боже!
— Я все время помнил о тебе. Чувства, которые я испытывал к тебе тогда, были чем то вроде оставшегося в земле корня. Время шло, я пытался вытащить этот корень, но он оставался во мне. Когда я возвращался в город, чтобы повидаться с Флинном, и случайно встречал тебя или ты бросала на меня взгляд, ростки из этого корня каждый раз поднимались над землей чуть выше.
— Господи, Джордан…
Он чувствовал, что должен рассказать все до конца, чего бы это ему ни стоило.
— В этот раз, когда я постучал в дверь Флинна, а открыла ты, у меня было такое ощущение, будто побег мгновенно вырос на десять футов и обвился вокруг горла. Я люблю тебя, Дана. Я не могу убить это чувство, а если бы и мог, не стал бы это делать. Теперь я кладу свое разбитое сердце у твоих ног. Оно твое — делай с ним что хочешь.
— Как ты думаешь, что я собираюсь с ним делать, дубина? — Она бросилась в его объятия.
Джордана затопила волна чувств — облегчение, радость, наслаждение. Он уткнулся лицом в ее волосы.
— Именно на такой ответ я и рассчитывал.
Первое, что услышала Дана, вернувшись в «Каприз», был громкий спор. На ее взгляд, без этого важного элемента дом нельзя считать настоящим. Склонив голову, она прислушалась к звукам, доносившимся из ее будущего магазина, и прижала палец к губам, призывая молчать вошедшего следом Джордана.
— Ничего я с собой не сделаю! Я прекрасно умею управляться с электрической циклевочной машиной. Вы просто не хотите расставаться со своей игрушкой.
— Во первых, циклевочная машина — это не игрушка. — Голос Брэда звенел от холодной ярости, и Дана с трудом удержалась от смеха. — А во вторых, когда я закончу этот участок, что уже давно было бы сделано, если бы вы не ныли…
— Я не ною! — В ответе Зои в равных долях смешивались сарказм и обида.
Дана дернула Джордана за руку.
— Ты будешь рефери на этом ринге, — шепнула она. — Мне нужно поговорить с Мэлори.
— Почему я не могу поговорить с Мэлори?
— Настоящий мужчина не испугается…
— Не испугается, не испугается. — Он двинулся на звук голосов.
Дана вздохнула, расправила плечи и пошла в противоположном направлении. Ей предстояло давать объяснения.
Стены в помещении, предназначенном для главного зала галереи Мэлори, были закончены. Выглядели они просто великолепно. Дана отметила это, прислушалась к звукам, доносившимся из соседней комнаты, и различила голос Мэлори, подпевавшей Бонни Рэйтт.
Дана еще раз вздохнула и вошла к подруге. Мэлори водила валиком вверх вниз и покачивалась в такт музыке.
— Ты включила музыку на всю катушку, чтобы поддерживать ритм или заглушить сексуальное напряжение, идущее из коридора?
Мэлори повернулась и опустила валик, давая отдых рукам.
— И то и другое. Как дела?
— А как я выгляжу?
— Лучше. — Мэлори обвела ее взглядом с головы до ног. — А если честно, то просто великолепно.
— Именно так я себя и чувствую. Теперь самое главное. Я должна извиниться. Мне было плохо, и я сорвалась. А ты ведь пыталась помочь.
— Для этого и нужны друзья. Утешать друг друга и стараться помочь. Вы оба были такими несчастными, Дана.
— Это уж точно. И не без причины. Каковы бы ни были мотивы Кейна, он показал мне сцену из моей жизни. Я не могла просто забыть о прошлом, о той боли, которую пережила. Мне нужно было преодолеть это, разобраться, взглянуть со стороны. Понять…
— Ты права.
— Нет, это ты была права! — Дана сняла куртку и бросила на подоконник. — Я не пыталась разобраться с прошлым — ни начать наши отношения с Джорданом заново, ни разорвать их. Я просто похоронила их в неглубокой могиле. Мы оба это сделали.
— Вам нужно время, чтобы снова узнать друг друга.
— Ты опять права. Сегодня ты выбила сто из ста.
— Я не совсем понимаю, что это значит, но постараюсь не сдавать позиции. Итак, ты встретилась с Джорданом, вы все обсудили и добились понимания хотя бы в том, что любите друг друга.
— Снова в десятку…
Увидев, что глаза Даны наполнились слезами, Мэлори вытащила из кармана платок и протянула подруге.
— Спасибо. Он сказал мне то, чего никогда не говорил. Не знаю — не мог или не хотел. Впрочем, неважно почему. Наверное, не был готов. А если честно, мы оба не были готовы. Я любила Джордана, но этого оказалось недостаточно, чтобы понять, что он переживает и что ему нужно. Что мне самой нужно, в конце концов! Я была слепа, и в голове у меня вертелась одна мысль: «Мне нужен Джордан Хоук». Точка. Я не думала о том, что мы будем делать вместе, как будем жить вдвоем и что каждый из нас должен сделать, чтобы укрепить наши отношения. Я не думала о будущем.
— Ты была молода и влюблена… — Мэлори взяла у Даны платок и сама вытерла глаза.
— Да. Я любила его всем своим существом. Но теперь я могу предложить Джордану больше. Это просто удивительно…
— Дана…
Блестевшие от слез глаза Даны широко раскрылись. Она быстро заморгала и повернулась к стоявшему в дверном проеме Джордану:
— У нас тут женский разговор.
— Дана, — повторил он и шагнул к ней.
Она увидела бурю чувств в его синих глазах, почувствовала, как его руки обнимают ее. Джордан приподнял Дану, так что ей пришлось привстать на цыпочки, и поцеловал.
— Ой! — Мэлори, смутившись, закрыла лицо платком.
— Ладно, я просто хотела сказать… — Зоя вбежала в комнату и замерла посередине. Увидев застывшую в объятии пару, она прижала руку к сердцу. — Ой! — Зоя хотела вытащить из кармана платок, но вошедший вслед за ней Брэд сунул ей в руку свой.
— Спасибо. — Она вытерла глаза. — Но у меня есть платок!
— Мой ничем не хуже.
Джордан отстранился от Даны.
— Мне нужно кое что сделать.
Ее брови взметнулись вверх, на губах появилась лукавая улыбка.
— Прямо здесь? В присутствии всех друзей?
— Полагаю, это будет интересно, — глубокомысленно заметил Брэд, и Зоя тут же бросила на него уничтожающий взгляд.
— Неподходящее время для таких мыслей.
— Для таких мыслей не бывает неподходящего времени.
— Не обращай на них внимания, — шепнул Джордан и поцеловал Дану в лоб.
— Я и не обращаю.
— Мне нужно кое что сделать, — повторил Джордан. — Поэтому сегодня я вам тут не помощник.
— Но…
— Это очень важно, — он не дал Дане договорить. — Вечером все объясню.
— Нам надо собраться и обсудить то, что ты написал. У меня осталось мало времени.
— Может быть, у Флинна? Его дом удобнее расположен. — Джордан оглянулся. — Ты не возражаешь, Мэлори?
— Нет, конечно. Кухня еще не закончена, поэтому такого угощения, как у Брэда, не ждите. Впрочем, и после ремонта я его тоже не обещаю.
— Я удовлетворюсь пиццей и пивом, — сказала Дана.
— Умница! — Джордан еще раз ее поцеловал. — Значит, увидимся.
— Ты что-то задумал. — Дана прищурилась. — Я чувствую. Если ты собираешься объявить войну Кейну…
— Кейн не имеет к этому никакого отношения. Мне нужно идти, иначе не успею. Брэд, ты со мной.
— Я еще здесь не закончил…
— Забери его, — сказала Зоя, указывая на Брэда. — Только циклевочную машину оставьте. Я сама все закончу.
— Вы не должны тащить ее наверх.
— Не такая уж она тяжелая, а я не настолько слаба!
— Вы не должны тащить ее наверх.
— Господи, Уэйн! Отнеси эту штуку сам, и дело с концом. — Джордан, улыбаясь, обнял Дану за плечи. — Неужели ты не знаешь, как обращаться с женщиной?
— Ты больно много знаешь… — Брэд резко повернулся и вышел.
— Я сама могу, — буркнула Зоя.
— Зоя! — Сияющая светом вновь обретенной любви Дана покачала головой. — Так нельзя!
— Ничего не могу с собой поделать, — она всплеснула руками. — В его присутствии я становлюсь настоящей стервой. — Зоя услышала, как Брэд, чертыхаясь, тащит циклевочную машину на второй этаж, и скрестила руки на груди. — Не буду ничего говорить. И не пойду туда.
— Отличный план. Может быть, возьмешь валик? — предложила Мэлори. — Закончим тут, а потом вместе отправимся на второй этаж.
— Можно мне сказать, дамы, что вы тут отлично поработали?
— Слышишь? — Зоя подошла к Джордану и звонко чмокнула его в щеку. — Вот человек, который способен оценить то, что мы сделали.
— Совершенно верно. Я могу оценить. В полной мере.
— Не подлизывайся, Хоук. Не подлизывайся. — Дана подтолкнула его. — Забирай своего дружка и иди, куда собрался. Нам нужно работать.
Подождав, пока Джордан с Брэдом выйдут, подруги бросились к окну.
— Что он задумал?
— Ага, Брэд его спрашивает…
— Вижу, вижу… А Джордан не признается. Наверное, догадался, что я стою тут и подсматриваю. Проклятье!
Дана рассмеялась и отпрянула от окна — Джордан обернулся и смотрел прямо на нее.
— Да, его не перехитришь, но мне и это нравится.
— Я так за тебя рада! — Мэлори вздохнула. — И если мы не возьмем себя в руки, то снова разведем тут сырость.
— Сегодня я плакала больше, чем за весь последний год, так что в руки мы возьмем не себя, а валики. Будем красить. — Дана повернулась и размяла кисти. — Знаешь, Джордан прав. Мы тут отлично поработали.
Они закончили красить стены внизу, потом выпили кофе, усевшись прямо на полу и любуясь результатом своего труда.
— Нужно вымыть полы в комнатах Даны. Лак наносят на чистую сухую поверхность.
— Не представляю, как это делается.
— Все просто. — Зоя пожала плечами. — Я тебе покажу. Когда лак высохнет, можно будет обставлять помещение.
— Вау! — Дана прижала руку к сердцу, словно боялась, что оно выпрыгнет из груди. — С каждым днем это становится все более реальным. Я уже заказала стеллажи. Если они прибудут вовремя, вместе с остальной мебелью и первой партией книг, через две недели я буду готова открыться. Даже раньше! И у меня есть на примете наемный работник.
— Ты нам ничего не говорила. — Зоя с интересом воззрилась на подругу. — Кто это?
— Женщина, с которой я познакомилась, когда работала в библиотеке. Мы случайно столкнулись в супермаркете и разговорились. Общительная, миловидная, любит читать, хочет работать, но не требует высокой зарплаты. Обещала скоро заглянуть к нам. Если ее все устроит, значит, у меня будет помощница.
— Как ты думаешь, Зоя, а когда смогу завозить вещи я? — спросила Мэлори.
— Пожалуй, на следующей неделе. — Зоя сделала глоток кофе и огляделась. — Все идет отлично. Боюсь спугнуть удачу, но рискну предположить, что дней через десять придет твоя очередь. Мне понадобится времени побольше. В салоне много работы.
— Мне нравится, как она все раскладывает по полочкам, — обернулась к Мэлори Дана. — А теперь пойдем наверх — так нас ждет новая игрушка.
— Во первых, — сказала Зоя, имитируя интонации Брэда, — циклевочная машина — это не игрушка.
— Здорово! — Дана рассмеялась и встала.
17
— Ты уверен? — Брэд перевел взгляд с Джордана на кольцо с рубином.
— Да. Мне так кажется. Это ей понравится больше, чем традиционный бриллиант.
— Я не о самом кольце, а о том, зачем ты его покупаешь.
— Уверен. Меня немного подташнивает, но я уверен.
— Ладно, сделаю вид, что ничего не слышал, — заметил Флинн. — Я мог бы обидеться на то, что ты испытываешь тошноту, покупая для помолвки с моей сестрой кольцо, но не буду.
Джордан улыбнулся и повернул кольцо к свету. Он хотел, чтобы друзья были рядом, когда он делает такой важный шаг. Круг друзей. Кольцо — это тоже круг. Нельзя сказать, что Флинн с Брэдом были в восторге, когда Джордан притащил их в Питсбург и повел в ювелирный магазин, но они выдержали испытание. Как всегда.
— Думаю, оно подходит. Да, точно! — Джордан протянул кольцо Брэду. — Ты в этом разбираешься лучше, чем мы. Что скажешь о камне?
Продавец за прилавком засуетился.
— Спасибо! — Джордан поднял руку, останавливая его. — Вы все прекрасно объяснили, но я хочу послушать своего приятеля.
— Камень превосходного качества, — не удержался все таки продавец. — Бирманский рубин, три карата. Само кольцо из восемнадцатикаратного золота. Работа…
— Дайте, пожалуйста, лупу, — попросил Брэд. — Парень покупает кольцо для помолвки. Это важное событие.
Продавец достал из кармана лупу и протянул Уэйну.
Разглядывая камень, Брэд что-то бормотал себе под нос, мычал и ворчал. Через несколько минут он положил кольцо и лупу на бархатную подушечку.
— Камень действительно превосходный, — вынес он свой вердикт. — Цвет, огранка, чистота — все безупречно. Дане понравится.
— Отлично! Я беру кольцо. — Джордан улыбнулся друзьям, продавцу, рубину.
— А теперь мы должны выпить пива, так? — Флинн с беспокойством покосился на другие кольца, лежащие на витрине. — И будет символично, если угостит нас Джордан…