«Милая мисс Эймс, — писал он. — Надеюсь, Вы простите мою навязчивость и то, что я не сумел для знакомства с Вами найти предлог более значительный, нежели наше физическое сходство. Но как Вы сами наверняка знаете, на свете очень мало людей, в которых лишь два дюйма росту. Я говорю „два дюйма“, хотя в действительности я несколько выше. Единственный мой недостаток состоит в том, что я несколько похож на мышь. Несмотря на это я хорошо сложен. Кроме того, я силен не по годам. Позвольте мне обойтись без околичностей: я пишу эту краткую записку с тем, чтобы предложить Вам со мной познакомиться.
Я понимаю, что Вашим родителям может не понравиться столь прямое и внезапное предложение, и потому хотел бы посоветовать Вам просто не говорить им об этом. Если они ничего не узнают о моем предложении, то и не испытают неприятного чувства. Впрочем, Вы, наверное, лучше знаете, как вести себя с Вашим отцом и матерью, так что я воздерживаюсь от советов и оставляю все на Ваше усмотрение.
Будучи любителем свежего воздуха, я остановился в живописном месте у реки, там, где начинается аллея Трейси. Может быть, Вы согласились бы покататься со мной на лодке? Например, завтра перед заходом солнца, когда все мелкие дневные заботы отступают, а река так спокойно несет свои воды под сенью ив. Эти тихие весенние вечера, словно нарочно созданы для лодочных прогулок. Хочу сказать Вам, милая мисс Эймс, что я люблю водоемы, а моя лодка — верный старый друг».
От возбуждения Стюарт совершенно забыл, что никакой лодки у него нет.
«Если Вы примите мое приглашение, приходите завтра к реке около пяти. Я буду со всем возможным нетерпением ждать Вашего появления. А теперь я вынужден закончить это дерзкое послание и заняться делами.
Остаюсь преданный Вам, Стюарт Крох».
Стюарт запечатал конверт и повернулся к хозяину магазина.
— Где бы я мог взять напрокат лодку? — спросил он.
— Прямо здесь, — ответил хозяин. Он подошел к прилавку с сувенирами и достал маленькую берестяную лодочку с надписью «Воспоминания о лете» по борту. Стюарт внимательно осмотрел ее.
— А она не течет? — осведомился он.
— Это — отличная лодка, — сказал хозяин, расправляя слегка помявшиеся борта. — Она обойдется тебе в семьдесят центов плюс один цент налога.
Стюарт вынул кошелек и расплатился с хозяином. Затем он заглянул внутрь лодки и заметил, что в ней нет весел.
— А весла? — деловито спросил он.
Хозяин поискал на полке с сувенирами, но весел нигде не было. Тогда он пошел к стойке с мороженым и вручил Стюарту две картонных ложечки, которыми зачерпывают мороженое из стаканчика.
— Вполне сойдут вместо весел, — сказал хозяин.
Делать было нечего, пришлось удовольствоваться ложечками, хотя вид их Стюарту чрезвычайно не понравился.
— Сойти-то они, может, и сойдут, — проговорил он, — а ну как попадутся индейцы, худо мне тогда придется, с такими-то веслами.
Хозяин магазина вынес лодку и весла на улицу и положил их на землю. Он диву давался: что же крошечный морячок собирается делать с лодкой? Стюарт не колебался ни секунды. Он достал из кармана веревку, привязал весла к сиденью, взвалил лодку на голову и уверенно зашагал, как будто всю жизнь только этим и занимался. Он очень гордился своими мореходными навыками и к тому же вообще любил покрасоваться.
14. Вечер на реке
Взмокший и усталый, Стюарт наконец добрался до реки. Он спустил лодку на воду и с огорчением обнаружил, что она течет. Лодка представляла собой сложенную полоску бересты, которая на корме была сшита веревкой, и сквозь шов легко проникала вода. В считанные секунды вода поднялась до середины борта.
— Черт побери! — воскликнул Стюарт. — Меня надули. — Подумать только, он заплатил семьдесят шесть центов за якобы настоящую индейскую лодку, а теперь выясняется, что она течет.
— Черт, черт, черт, — бормотал он.
Стюарт вычерпал воду, вытащил лодку на берег и перевернул ее вверх дном. Лодку необходимо было немедленно отремонтировать — нельзя же катать Хэрриет в такой дырявой посудине, ей это вряд ли понравится. Преодолевая усталость, Стюарт полез на ель за смолой. Он законопатил шов и ликвидировал течь. Впрочем, даже и теперь это было довольно жалкое суденышко. Пускаться на нем в плавание было крайне рискованно, только такой опытный моряк, как Стюарт, мог на это решиться. Лодка была такая хрупкая, что и для сувенира вряд ли годилась. Стюарт набрал на берегу камешков, подтащил их поближе к воде и уложил на дно лодки наподобие балласта, чтобы придать судну устойчивость и выровнять ход. Кроме того, он приделал спинку к сиденью, чтобы Хэрриет, если ей захочется, могла откинуться назад и окунуть руку в воду. Еще он смастерил для нее подушку, обернув кусочек мха чистым носовым платком. Потом Стюарт взял весла и стал отрабатывать движения. Было, конечно, досадно, что вместо весел у него картонные ложечки, но выбирать не приходилось. Он надеялся, что Хэрриет не заметит, что на самом деле он гребет ложечками для мороженого.
Стюарт провозился с лодкой всю вторую половину дня: он и так и сяк перекладывал балласт и конопатил швы, стараясь довести все до полного совершенства. Его мысли были целиком поглощены предстоящей встречей с Хэрриет. Когда наступил вечер, он достал топорик, срубил одуванчик, вскрыл банку ветчины со специями и устроил себе легкий ужин из ветчины с одуванчиковым молоком. После ужина Стюарт прилег на берегу, опершись головой о ствол папоротника, откусил кусочек еловой смолы и предался мечтам, пожевывая смолу, словно жевательную резинку. В его воображении рисовались мельчайшие подробности завтрашней лодочной прогулки. Закрыв глаза, Стюарт явственно представил себе, как Хэрриет спускается по тропинке к реке, как недвижна водная гладь, и как на берегу, в мягком вечернем свете проступают хрупкие очертания лодки. Он мысленно перебирал каждое мгновение завтрашнего вечера. Он сядет на весла и поведет лодку вверх по течению, туда, где плавает лист кувшинки. Там он предложит Хэрриет выйти и немного посидеть. Стюарт решил, что наденет под брюки плавки, чтобы быть готовым в любую минуту нырнуть в холодный поток. Он проплывет кролем вверх и вниз по течению и вокруг кувшинки, а Хэрриет будет смотреть на него и восхищаться тем, как он плавает. (Когда Стюарт дошел в воображении до этого места, его челюсти заработали с удвоенной скоростью.)
Внезапно Стюарт открыл глаза и выпрямился. Он вспомнил о своем письме и подумал: а вдруг оно не дойдет? Письмо такое маленькое, его могут просто не заметить в почтовом ящике. Стюарт не на шутку встревожился. Вскоре, однако, его мысли вернулись в прежнее русло. Где-то на противоположном берегу запел козодой, на землю спустились сумерки, и Стюарт погрузился в сон.
На следующее утро небо затянули облака. Стюарту надо было съездить в город сменить масло в автомобиле, так что он покрепче привязал лодку к камню, а сверху забросал ее листьями. Затем он отправился по своим делам, не переставая думать о Хэрриет и мечтая о том, чтобы наладилась погода. Но небо было пасмурно, и все предвещало дождь.
Стюарт вернулся из города с головной болью, но понадеялся, что к пяти часам ему полегчает. Он нервничал, ему ведь никогда не приходилось катать девушку на лодке. Он то ложился отдохнуть, то примерял одну за другой рубашки, стараясь понять, которая ему больше к лицу, и непрестанно расчесывал усы. Стюарт так волновался, что не успевал надеть свежую рубашку, как под мышками тотчас появлялись мокрые пятна и нужно было снова переодеваться. Он сменил рубашку в два часа, затем в три, затем еще раз в четверть пятого. На это ушло почти все время. Чем ближе к пяти, тем больше Стюарт нервничал. Он суетился, то и дело поглядывал на часы, расхаживал взад и вперед по тропинке, причесывался, разговаривал сам с собой.
Скоро заметно похолодало, и Стюарт понял, что дождя не миновать. Он решительно не знал, что будет делать, если Хэрриет придет кататься на лодке, а тут как раз хлынет дождь.
Наконец наступило пять часов. Стюарт услышал, как кто-то спускается по тропинке. Это была Хэрриет. Она приняла приглашение. Стюарт со всех ног бросился к пню, уселся и напустил на себя непринужденный вид, словно всю жизнь только и делал, что встречался с девушками. Он дождался, пока Хэрриет подойдет поближе, и встал ей навстречу.
— Добрый день! — сказал он, стараясь унять дрожь в голосе.
— Вы — мистер Крох? — спросила Хэрриет.
— Да, это я. Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли, — отвечал Стюарт.
— А с вашей стороны было очень любезно меня пригласить, — проговорила Хэрриет. Она была одета в белый свитер, твидовую юбку, белые шерстяные носки и спортивные туфли. Голова повязана ярким платком. Еще Стюарт заметил, что Хэрриет держала в руках коробочку мятных леденцов.
— Что вы, что вы, я так рад, — затараторил Стюарт. — Жаль только, что погода испортилась. По-моему, сегодня большая влажность, не правда ли? — Стюарт старался произносить слова с аристократическим британским выговором.
Хэрриет взглянула на небо и кивнула.
— Что ж поделаешь, — произнесла она, — уж если дождь пойдет, значит, так тому и быть.
— Да, это точно, — согласился Стюарт, — если пойдет, значит, так тому и быть. Лодка там на берегу, совсем недалеко отсюда. Вы позволите помочь вам? Дорога здесь не очень ровная.
Стюарт просто хотел быть вежливым, но Хэрриет заявила, что не нуждается в помощи. Она была спортивная девушка и не боялась споткнуться и упасть. Стюарт зашагал к тому месту, где он спрятал лодку, а Хэрриет шла вслед за ним. Но когда они оказались у цели, Стюарт в ужасе обнаружил, что лодки нет на А№сте. Она словно испарилась!
Стюарт был в отчаянье. Он чуть не плакал.
— Лодка, моя лодка пропала! — простонал он.
Не помня себя, он носился взад-вперед по берегу и повсюду искал свою лодку. Хэрриет тоже приняла участие в поисках, и через некоторое время лодка нашлась, но в каком ужасном виде! Судя по всему, кто-то наигрался вволю: к носу лодки была привязана веревка, камни, которые Стюарт использовал в качестве балласта, выброшены в песок, исчезла подушка и спинка, приделанная к сиденью, и даже смолу кто-то выковырял из швов. Все было заляпано грязью, на дне валялось изуродованное, погнутое весло. Именно так обыкновенно выглядит игрушечная лодка после того, как с ней позабавятся мальчишки. Стюарт был безутешен. Он решительно не знал, что теперь делать. Присев на сучок, он закрыл лицо руками.
— Боже мой! — повторял он. — Боже мой, боже мой!
— Что случилось? — спросила Хэрриет.
— Мисс Эймс, — заговорил Стюарт дрожащим голосом, — позвольте заверить вас, что я все приготовил в самом идеальном виде. А теперь — вы только посмотрите!
Хэрриет предложила починить лодку и все-таки совершить речную прогулку, но Стюарт и слышать об этом не хотел.
— Нет, — сказал он с горечью, — это будет совсем не то.
— Что значит «не то»? — спросила Хэрриет.
— Совсем не так, как я представлял себе вчера, когда мечтал об этом. Боюсь, женщине этого не понять. Посмотрите на эту веревку — она так туго затянута, что я все равно не смогу ее развязать.
— Ну и что, — возразила Хэрриет, — пусть болтается, она будет плыть за нами по воде, вот и все.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы индеец плыл по тихой, прозрачной воде, а за кормой у него болталась веревка? — спросил Стюарт.
— А мы сделаем вид, будто ловим рыбу, — сказала Харриет, которая решительно не могла понять, почему вокруг обыкновенной лодки надо устраивать столько суеты.
— Да не хочу я никакого «как будто»! — с досадой воскликнул Стюарт. — И кроме того, разве вы не видите, какая здесь грязь? Да посмотрите же! — он уже кричал в полный голос.
Хэрриет села на сучок рядом со Стюартом. Она предложила ему леденец, но он мотнул головой.
— Послушайте, — заговорила она, — скоро польет дождь, и если вы не собираетесь покатать меня на лодке, то я, пожалуй, пойду. Не понимаю, какой смысл сидеть вот так сложа руки и дуться. Хотите, пойдем ко мне в гости? Поужинаем, а потом сходим куда-нибудь на танцы. Это поднимет вам настроение.
— Нет, спасибо, — ответил Стюарт, — я не умею танцевать. К тому же, я хотел выехать завтра пораньше. Когда рассветет, я буду уже в дороге.
— Вы собираетесь ночевать на улице под дождем? — спросила Хэрриет.
— Разумеется, — сказал Стюарт. — Спрячусь под лодку и там переночую.
Хэрриет пожала плечами.
— Ну что ж, до свиданья, мистер Крох, — сказала она.
— До свиданья, мисс Эймс, — ответил Стюарт. — Мне очень жаль, что все так получилось.
— Мне тоже, — промолвила Хэрриет. Она зашагала по сырой тропинке в сторону Трейси-лэйн, а Стюарт остался один с рухнувшими надеждами и разбитой лодкой.
15. На север
Стюарт провел ночь, спрятавшись под лодкой. Проснувшись в четыре утра, он увидел, что дождь прекратился. День обещал быть ясным. Птицы уже зашевелились на ветках, и повсюду раздавался веселый щебет. Стюарт не пропускал ни одной птички: он внимательно разглядывал каждую в надежде рано или поздно встретить Маргало.
У выезда из города он увидел заправочную станцию и остановился, чтобы залить бензин.
— Пять, пожалуйста, — попросил он.
Механик изумленно уставился на крошечный автомобильчик.
— Пять — чего? — спросил он.
— Пять капель, — уточнил Стюарт.
Покачав головой, механик сказал, что не может отпустить такое маленькое количество бензина.
— Почему это? — поинтересовался Стюарт. — Вам нужны деньги, а мне нужен бензин. Неужели мы не можем как-то договориться?
Механик вошел в помещение бензоколонки и вскоре появился с пипеткой в руках. Стюарт отвернул крышечку бензобака, и механик накапал ему пять капель бензина.
— В жизни не приходилось делать ничего подобного, — проговорил он.
— Масло еще проверьте, пожалуйста, — попросил Стюарт.
Когда все было надлежащим образом проверено, Стюарт расплатился, сел в машину, завел мотор и покатил по шоссе. День разгорался, лучи солнца пробивались сквозь утренний туман, повисший над рекой. Городок еще спал. Мотор ровно урчал, автомобильчик весело катил по гладкой дороге. Стюарт чувствовал прилив сил, ему было радостно, что он снова в пути.
Примерно через полмили после выезда из города шоссе разветвлялось. Одна дорога уходила на запад, а другая вела дальше на север. Стюарт выбрал ту, что шла на север, съехал на обочину, остановился и вышел осмотреться. Он с удивлением обнаружил, что в кювете, прислонившись спиной к дорожному столбу, сидит человек. На ногах у него были «кошки», а вокруг пояса массивный кожаный пояс. Стюарт решил, что это, наверное, электромонтер.
— Добрый день! — дружелюбно проговорил Стюарт. Монтер приложил руку к голове в знак приветствия. Стюарт присел рядом с ним и полной грудью вдохнул свежий, прохладный воздух.
— Хороший денек будет, — произнес он.
— Да, денек неплохой, — отозвался монтер. — Приятно будет по столбам полазать.
— Желаю вам ясного неба и силы в руках, — сказал Стюарт. — Кстати, а вам оттуда сверху видно птиц?
— Да, птиц я вижу немало, — отвечал монтер.
— Если когда-нибудь вам встретится птичка по имени Маргало, будьте так любезны, черкните мне. Вот моя визитная карточка.
— А какая она на вид? — спросил монтер, доставая бумагу и карандаш.
— Такая коричневая, — ответил Стюарт. — Коричневая с желтыми полосками на грудке.
— А откуда она родом, не знаешь? — спросил монтер.
— Оттуда, где мирно коровы брели, где колосья склонялись до самой земли, где просторны луга и душисты цветы, распевает она с высоты.
Монтер кратко записал себе в блокнот: коровы, колосья до земли, просторные луга и душистые цветы, любит петь. Потом он засунул блокнот в карман, а визитную карточку Стюарта — в бумажник.
— Буду иметь в виду, — пообещал он.
Стюарт поблагодарил монтера. Некоторое время они сидели молча. Потом монтер заговорил.
— Куда держишь путь? — спросил он.
— На север.
— Север — это хорошо, — одобрил монтер. — Я тоже люблю ездить на север. Впрочем, на юго-западе тоже неплохо.
— Да, наверное, неплохо, — задумчиво проговорил Стюарт.
— А еще можно на восток поехать, — продолжал монтер. — У меня раз интересный случай вышел, когда я на восток ехал. Хочешь, расскажу?
— Да нет, спасибо, — сказал Стюарт.
Монтер был явно огорчен, но все равно продолжал говорить.
— Север — это совсем особенная вещь, — говорил он, — север — это тебе не то, что юг или, там, запад Езжай на север, не ошибешься, вот что я тебе скажу.
— Да я и сам так думаю, — отвечал Стюарт. — Видно, это моя судьба — ехать все на север да на север — до конца моих дней.
— Некоторым еще тяжелее в жизни приходится, — заметил монтер.
— Да, я знаю, — промолвил Стюарт.
— Я как-то раз шел на север, искал обрыв на телефонной’ линии — там такие красивые места! Болотистая земля, а на ней кедры растут. На поваленных стволах сидят горлицы, будто ждут чего-то, а чего — неизвестно. Кругом поля, а изгороди! Аж покосились все, видать, целую вечность там стоят. Фруктовые сады, такие старые, заросшие, что и фермерского дома не видать — где-то в глубине затерялся. А потом я остановился перекусить на лугу, вокруг сплошь папоротник да можжевельник, небо синее, ясное, и ветерок обдувает.
Как-то зимой случилось мне по работе оказаться ночью в еловом бору, а там всюду снег лежит пушистый, а по нему зайцы кругами носятся. На севере приходилось мне бывать и на железнодорожных разъездах — в теплый день усядешься, бывало, на грузовую платформу, греешься себе на солнышке да вдыхаешь запахи. А еще на севере есть озера, вода в них чистая, прозрачная, а кругом тишина… Разве что рыба плеснет или ястреб пролетит, или какой-нибудь сотрудник телефонной компании пройдет своей дорогой в поисках обрыва. Я очень хорошо знаю эти места. Но помни: путь тебе предстоит неблизкий. Тому, кто пустился на поиски, не следует торопиться.