«Тихо, малыш, тихо. Все хорошо. Успокойся. Я с тобой», – пытался он мягко установить контакт с конём. «Не беги, не бойся. Опасности нет. Я с тобой. Тихо, тихо». Вначале конь не реагировал, но потом заметил, что с ним разговаривают. «Чёрный. Страх», – наконец ответил он Халту. «Опасности нет. Безопасно. Остановись. Безопасно стоять. Быстрый бег – опасно», – бод рее заговорил Халт, не разжимая губ. Обычные слова тут не были нужны.
Он почувствовал, что конь замедляет свой сумасшедший галоп и переходит на рысь. «Хорошо. Безопасно. Я с тобой», – мягко продолжил он, будто погладил между ушами. Конь окончательно успокоился и перешёл на шаг.
Халт открыл глаза. Пальцы затекли и не хотели разогнуться и отпустить лавку. На лбу выступили капли пота. Его учительница Ята, последовательница богини Ялини, была бы им недовольна. Он опять делал все на надрыве, зажавшись внутри, вместо того, чтобы полностью расслабиться, стать мягким и дать магии спокойно течь в нужном направлении. «Ята хочет, чтобы я был мягким, отец – чтобы твёрдым, а я ни то ни другое. Недоделок», – подумал он, но равнодушно. Во–первых, на переживания уже не осталось сил, во–вторых, он все же гордился, что сумел остановить коня. Не великий магический подвиг, но это только что спасло ему жизнь.
— Эй! Как ты там? – свесился к окну возница.
— Живой, – откликнулся пассажир.
— Ну и потрепал же нам нервы мой гнедой! Чего‑то испугался, потом сам успокоился… Приеду домой – опрокину пару кружек пива. И тебе советую.
Когда Халт расплачивался, его пошатывало после выброса адреналина, а правый глаз дёргался от нервного тика. И, в общем, он бы выпил чего‑нибудь тоже, но дома шаром покати, а ехать сейчас опять в трактир было выше его сил. Еле переставляя ноги, он поднялся по лестнице в мансарду и рухнул на кровать, не раздеваясь.
Глава четвёртая
«Кажется, жизнь налаживается», – подумал Халт, надевая уже изрядно замызганные, но крепкие сапоги. За две недели он не только выучил дорогу в подпольный дом, но нашёл там себе собутыльников и полюбил пиво. Гномы делали и более крепкие напитки, но те не шли ни в какое сравнение с человеческими. А вот пиво варили отменное.
Топая на закате вместе с гномами из ночной смены, Халт задумался о том, как все изменилось. Он попал на Альтерру, не имея понятия о том, как выполнить поручение Ордена, чуть не погиб. Сейчас же он член «Сопротивления», обзавёлся приятелями среди гномов, и вот уже сам, один, когда захочет приходит в подпольный игорный дом, о котором никто, кроме избранных, не знает. Вот только он ничего про магические выбросы так и не узнал. И Тори не помог.
В игорном доме все было как обычно, только народу поменьше. Халт заметил новых знакомых – Гилира и Рилина – и подсел к ним. У шестов вяло качали бёдрами две страшненькие, на вкус Халта, гномихи – но он уже мог спокойно смотреть на них на трезвую голову. По его мнению, сестра Тарана превосходила красотой всех этих стриптизерш, хотя и её он не хотел бы увидеть голой.
С другой стороны сели незнакомые рудокопы, и сын Глойфрида начал выспрашивать их про странную магию. Может, кто чего слышал? Хотя бы легенды или слухи. Но гномы качали головами: куда им, неспособным к магии, знать про её всплески.
Халт не сразу обратил внимание на возню у входа. В поле зрения попали наручи с шипами. «Стражники на каждом шагу! Достали уже!» – вздохнул он и вдруг похолодел. Стражники! Здесь! Теперь ясно стали видны ряды гоблинов в форме. Они без разбору хватали гномов, крутили им руки и выводили из зала. Шахтёры пытались сопротивляться, но у них не было даже молотов, в то время как гоблины пришли в полной экипировке, с мечами и даже в шлемах.
— Всем оставаться на местах! – тявкнул, видимо, их вожак. – Сопротивление бесполезно! Хотите жить – сдавайтесь!
Посетители «Нового Квершлага» не слушали. Пиво и горячая кровь ударили в головы, и гномы полезли на стражу с кулаками. И тотчас эта кровь, разбавленная пивом, полилась на антрацитовый пол. Гоблины действовали беспощадно. Их мечи то и дело резали глотки и вспарывали животы, и гномы отхлынули. Держались только о хранники с молотами, которых оказалось гораздо больше, чем замечал раньше Халт. Однако вскоре пали и они, и стражники врывались во все двери, выволакивая ничего не подозревающих игроков из малого зала и голых гномов, уединившихся со стриптизершами.
Все это произошло на глазах остолбеневшего потомка Хагена молниеносно. Он попытался спрятаться, но куда там! Все входы и выходы были перекрыты. Его собутыльники и Тори Гримсон куда‑то исчезли, и Халт остался один среди мечущейся толпы.
Когда к нему подскочили трое гоблинов, заломили и связали руки – он не сопротивлялся. Это было бы глупо. Стражники были везде: в туннелях, у клети, на улице и даже в раздевалках, в копре дежурил, наверное, целый отряд. Очевидно, захват готовили долго и основательно, чтобы никого не упустить.
Гоблины быстро, один за другим, перехватили все стратегические пункты, так что гномы–шахтёры просто не имели возможности предупредить товарищей. Во дворе уже стояли цепочки из гномов, связанных по рукам и ногам и друг с другом. Халту тоже обмотали верёвкой ноги, чтобы он мог шагать лишь нешироко, и поставили его в одну из цепочек. Ночная темнота мешала понять, кто рядом с ним и что происходит. Ругань стояла такая, что Халт не слышал собственных мыслей. Стражники разговаривали на всеобщем, но с таким акцентом, что понять их гортанные, тявкающие звуки можно было с трудом. Некоторые пленники пытались вырваться, брыкались и кусались, но пять–шесть гоблинов быстро наводили порядок, оставляя после себя неподвижное тело, и спешили к другому очагу бурного неповиновения. Другие же гномы, наоборот, впали в отчаянье и причитали о горькой судьбинушке. От этих завываний становилось ещё тошнее, чем от яростной ругани.
Вдруг цепочка Халта двинулась. Через некоторое время стало понятно, что ведут их в город.
— Куда нас? – шёпотом спросил Халт ближайшего гнома.
— В темницу, куды ж ищо, – зло ответил тот.
— Мааалчать! – подскочил стражник и огрел гнома хлыстом. Тот зашипел от боли, но умолк, зато где‑то сзади приглушённым шёпотом сказали:
— Лягуха болотная!
— Кто это сказал?! – взвился гоблин, хлеща кого ни попадя. – Кто?! Отвечать!
Со всех сторон тянулись цепочки пленников. Халт попробовал посчитать их, но постоянно сбивался. По десять гномов в одной связке, таких связок он углядел больше десяти. Но в безлунную ночь легко было ошибиться. По его ощущениям, стража пленила гораздо больше гномов, чем на самом деле было в «Новом Квершлаге» в ту ночь. Впрочем, зная взаимную ненависть гоблинов и гномов, он бы не удивился, если бы хватали и обычных шахтёров, просто работавших в ту смену в ближайших штреках.
Когда их гнали по городу, Халт порадовался, что большинство жителей ещё спят, хотя уже близился рассвет. Не хотелось, чтобы все глазели из окон и тыкали пальцем. «Ник то же не знает, за что тебя схватили, виновен ли ты на самом деле, зато многие начинают относиться к тебе хуже, как только узнают, что ты попал в темницу», – думал он.
Халт не знал ни о совершённой системе передачи информации в подполье, ни о том, как сильно гномы ненавидели стражу и правителей. К тому времени как пленников ввели в город, весь гномий район стоял на ушах. Никто не вышел на улицу, опасаясь, что гоблины схватят и его, а то и просто прибьют, заявив потом, что он пытался устроить побег пленникам: был бы гном, а повод найдётся. Но все прилипли к окнам – конечно, так, чтобы не выдать себя, – и пытались разглядеть лица пленников и составить списки. Родственники ушедших в смену тревожно вглядывались в силуэты, боясь и в то же время надеясь (значит, жив!) найти там брата, отца или деда, оставшиеся в городе подпольщики искали своих вожаков и товарищей, и все переписывали знакомых. Уже через несколько часов разрозненные списки будут сведены в единый, после чего старейшины решат, что делать. По каждой кандидатуре пройдут обсуждения. Кому‑то, кто случайно попал под горячую руку стражникам, долгий срок не дадут, и, значит, за него можно не беспокоиться. А на кого‑то гоблины охотятся уже давно, и понятно, что живым ему не выйти. Значит, надо срочно спасать.
Многие пленники знали об этом, поэтому нарочно поворачивались к каждому окну и даже поднимали лица, чтобы их лучше разглядели со вторых этажей. Но Халт всего этого не замечал, панически думая, что теперь‑то уж точно все пропало. Из темницы его никто не вытащит, посадить могут надолго, он не только провалил дело, но ещё и влип в историю. Ему ещё ни разу не приходилось сидеть в темнице, он ни разу ещё не сталкивался с серьёзными проблемами и понимал, что не знает, что делать.
Пройдя гномий район, они свернули направо и попали туда, где Халт ещё не бывал. Лёгкий запах нечистот, появившийся некоторое время назад, усилился. Несмотря на то, что пленных вели по широким улицам, между куч мусора лежали бездомные и пьяные. В грудах тряпья можно было опознать гоблинов, но попадались и другие расы, в том числе и люди. К бокам городских каменных домов жались полуразвалившиеся деревянные лачуги и мазанки, но не нарядного белого цвета, а серые. Редкие хмурые прохожие провожали пленников насторожёнными взглядами, прижимаясь к стенам домов. Халт порадовался, что эти люди не заглядывают в гномий район, хотя живут у границы, и тут же понял почему: свои улицы патрулируют такие молодчики, как Тори Гримсон.
Пройдя гномий район, они свернули направо и попали туда, где Халт ещё не бывал. Лёгкий запах нечистот, появившийся некоторое время назад, усилился. Несмотря на то, что пленных вели по широким улицам, между куч мусора лежали бездомные и пьяные. В грудах тряпья можно было опознать гоблинов, но попадались и другие расы, в том числе и люди. К бокам городских каменных домов жались полуразвалившиеся деревянные лачуги и мазанки, но не нарядного белого цвета, а серые. Редкие хмурые прохожие провожали пленников насторожёнными взглядами, прижимаясь к стенам домов. Халт порадовался, что эти люди не заглядывают в гномий район, хотя живут у границы, и тут же понял почему: свои улицы патрулируют такие молодчики, как Тори Гримсон.
Каково же было его изумление, когда он увидел самый настоящий каменный замок! Высокая, крепкая стена со сторожевыми башнями опоясывала его. Дальняя часть стены выходила на Кальмиус. Стража вела пленников к главным воротам, куда уже входили цепочки связанных по десять гномов.
— Что это? – нарушив приказ гоблина, снова шёпотом заговорил с соседом Халт.
— Владение гномов из рода Кибел дура и место Сбора общего Совета старейшин. Теперь – городская темница, – сплюнул тот.
Пройдя через ворота, они оказались во дворе. Там их ловко сортировали по непонятному принципу и переправляли дальше. Цепочка Халта прошла вперёд, затем направо и, наконец, зашла в одну из сторожевых башен. Стражники пинками, хлыстами и руганью заставили гномов спуститься по каменным ступеням, после чего закрыли дверь, больше похожую на крышку. Лязгнула задвижка засова. Пленники остались в полной темноте подземелья.
— Осторожно!
— Да не толкайся!
— Эй! Ты мне на ногу наступил! – слышалось со всех сторон. Цепочка Халта оказалась не первой в этой темнице. Кто‑то развязал потомку Хагена руки, повозившись, он сам освободил себе ноги.
Окон не было, но глаза начали привыкать к темноте. Стали различимы силуэты лежащих и сидящих на каменном полу. Со всех сторон раздавались бормотание, стоны, хрипы вперемешку с храпом и руганью.
— Ну и что делать? – задал вопрос никому и всем Халт.
— Ложись спать, – отозвался кто‑то.
— Я серьёзно, – обиделся потомок Хагена.
— И я серьёзно. Не мешай уже, а?
Халт замолчал и полулег, привалившись к стене. Оказалось ужасно жёстко и неудобно. Как в такой ситуации можно думать о сне? Нужно разрабатывать план побега! Наверняка дверь откроют, хотя бы чтобы покормить их, и тогда надо ударить – всем вместе! Они не сдадутся просто так!
На этой мысли Халт уснул.
Проснулся от необходимости срочно опорожнить мочевой пузырь. Однако как он ни искал, никакого подобия дыры в полу или ночного горшка не обнаружил.
— Извините, а где тут… эээ… нужник? – поинтересовался он у соседа. Тот сидел с открытыми глазами, но явно был не здесь. Несколько долгих секунд он пытался понять, о чем его спрашивают, затем махнул рукой:
— Везде! – и задумался вновь.
В это время Халт увидел, как в противоположном углу гном справляет малую нужду. Когда тот закончил, Халт спросил про нужник у него.
— Эти зеленые ублюдки специально не делают его в темницах для гномов. Сами живут в дерьме и хотят, чтобы мы жили так же! Чтоб сидели в собственном зловонии. Вроде как это сломит наш дух. Но, клянусь своей бородой, это только укрепит его!
В подземелье невозможно было определить, сколько прошло времени. Халту казалось, что их давно должны были накормить или хотя бы дать воды, но дверь–крышка не открывалась. Стоило пока придумать легенду о себе – не рассказывать же правду гоблинам! Халт решил притвориться сыном торговца оружием из мира под названием Вемсте. Однажды, ещё подростком, он побывал там с отцом, поэтому на элементарные вопросы ответить сможет. Имя решил оставить своё, отца назвал Эребом. Сам он якобы не хотел стан овиться торговцем, на чем настаивал отец, поэтому сбежал и путешествует по мирам. В Антараксе он недавно, в одном из трактиров познакомился с гномом, тот и привёл его в «Новый квершлаг». Сложнее всего оказалось придумать имя тому самому гному. Никого из знакомых подставлять не хотелось, а с изобретением нового могли возникнуть проблемы: во–первых, местная стража может уличить его во лжи, во–вторых, так можно подставить совершенно незнакомого гнома. В итоге Халт решил, что его собутыльника будут звать Тилли – довольно популярное тут имя, как он заметил.
На второй или третий день (по счёту узников) моральный дух был если не сломлен, то близок к этому. Желания разговаривать или думать о чем‑то важном не возникало, хотелось только пить. Иногда ещё и есть, но голод почти притупился. В подземелье ничего не происходило. Гномы лежали на полу вповалку, полузабытьё сменял сон. Халт сходил с ума от безделья и неопределённости. Поначалу его ещё раздражал ужасный запах немытых гномьих тел и нужника, но теперь он его даже не замечал.
Он вспомнил, как сбежал с Хединсея на Терру. Вообще‑то ему было все равно куда. Главное – лишь бы подальше от отца. Набив сумку золотом и драгоценными камнями, пока Глойфрид был в море, он встретился со странствующим магом, пообещав заплатить двойную цену за молчание. Маг и предложил ему закрытый мир, где не действует магия, а значит, папенька не сможет до него дотянуться.
Нельзя сказать, что Терра была неизвестна на Хьерварде – Халт перед отправкой даже прочёл несколько книг, подробно рассказывающих о тамошней жизни. Просто этот мир был совсем не популярен, хотя несколько хединсейцев жили там. С одним из них – Бейниром из рода Хродвальта – и свёл его маг. Довольно бедный, ничем не выдающийся род, у которого с Глойфридом не было никаких отношений, кроме вассальства. Именно рыжий Бейнир – гуляка и бабник – показал ему все бары и ночные клубы Москвы. Именно он знакомил поначалу его с дев ушками и пристрастил к текиле. Он помогал покупать поддельные паспорт и права, выбирать машину и учил водить. Халт закрывал глаза на то, что Бейнир (на Терре его звали Борис) постоянно брал у него деньги. Вряд ли у сына Глойфрида, воспитанного в казарменных условиях, хватило бы духу нырнуть в такую жизнь самостоятельно, так что он расценивал это как плату за услугу по смене образа жизни. Никаких ежедневных тренировок с оружием, можно спать до обеда, можно напиваться до беспамятства, никто не орёт, а девушки сами бросаются ему в объятия? Да за такое можно заплатить даже намного больше! Халт нырнул в такую жизнь с головой, наслаждаясь и зализывая обиды. Пусть он никчёмный трус, но он тоже имеет право на счастье!
Смешно, но у него до побега на Терру никогда не было девушки. Бордели его не интересовали, а чтобы завязать романтические отношения, нужно свободное время, которого отец ему не предоставлял. «Не заслужил», – сдвигал он брови и гнал снова отрабатывать удары. Лишь на обязательных балах он видел юных дам и боялся их больше, чем отца. Как себя с ними вести? Они странно косили глазами, не поднимая на него взгляда, и хихикали. Чего они хотят??? Да, конечно, он исправно, как того требовал этикет, приглашал их на танцы, разговаривал, как того требовал этикет, о погоде, но на этом все заканчивалось. Подростком он читал книги о страсти и любви, но отец однажды это обнаружил и устроил такую выволочку, что с тех пор ничего, кроме трактатов о войне, в его комнате не было.
В ночных клубах Терры все оказалось по–другому. Несколько рюмок текилы, громкая музыка и оголённые части тел действовали магически: Халт переставал думать, он начинал повиноваться чувствам. К тому же дамы тут тоже были другими. Они не хихикали и не ждали, когда их пригласят на танец, а от разговоров о погоде фыркали. Они просто подходили к Халту, говорили, что он красавчик, взъерошивали копну его соломенных волос и целовали в губы. Поначалу сын Глойфрида шарахался, но Бейнир объяснил, что тут это считается нормальным, что дамы эти вполне достойных родов, так что, если принять небольшие меры предосторожности – проблем не будет. Проблем действительно не было.
Халту нравилась такая жизнь, но довольно быстро он вдруг обнаружил, что ему скучно. Каждый день одно и то же. Менялись лишь клубы и девушки. Да, он сбежал от отца, и никто больше не твердил ему о предназначении, но он не сбежал от себя. Пока он тут валяет дурака и бесцельно тратит время, в другом месте, возможно, идёт битва, принять участие в которой – его долг. Предположим, он наплюёт на долг, наплюёт на честь своего рода, на собственное достоинство и останется здесь навсегда. Но будет ли он счастлив от такой жизни? Через полгода пьянок и развлечений он начал в этом сомневаться. Вот тогда его и нашёл Аркадий Михайлович.
Неожиданно раздался скрежет засова, и в подземелье ворвался свет.
— Выходи по десять! – протявкали сверху.
Светило солнце, и Халт вскинул к лицу ладони: отвыкнув от света, глаза слезились и болели. Стражники не стали связывать пленников, решив, что, обессиленные, они все равно никуда не денутся из кишащей стражей темницы.