Мортон сосредоточился на туземцах: «Катастрофа военного транспортного самолета в диких джунглях Новой Гвинеи раскрыла миру тайну окруженной горами долины „Шангри-Ла“, где в крепостных деревнях в условиях варварского феодализма живут шестифутовые туземцы-дикари». ЧТОБЫ УСИЛИТЬ ДРАМАТИЗМ СИТУАЦИИ, МОРТОН ПРЕУВЕЛИЧИЛ ВЫСОТУ ГОР И СООБЩИЛ ЧИТАТЕЛЯМ, ЧТО САМОЛЕТ РАЗБИЛСЯ НА СКЛОНЕ ГОРЫ ВЫСОТОЙ СЕМНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ФУТОВ — ТО ЕСТЬ НА ДВЕ ТЫСЯЧИ ФУТОВ ВЫШЕ САМОЙ ВЫСОКОЙ ТОЧКИ НОВОЙ ГВИНЕИ. Газеты всей страны, в том числе и «Нью-Йорк Таймс», поместили эти статьи на первые страницы. Военные новости все еще занимали умы и сердца американцев — шла жестокая битва за Окинаву, и количество погибших с обеих сторон исчислялось тысячами. Но драматичная история о катастрофе военного самолета в «настоящей» Шангри-Ла, о женщине и двух мужчинах, оказавшихся среди дикарей-каннибалов, о героических десантниках, которые бросились на помощь, не имея гарантии возвращения, придала военным новостям особую новизну и колорит.
Всеобщий интерес к первым статьям на эту тему оправдал расчет Симмонса, Мортона и их руководства: история Шангри-Ла попала в точку. К тому же у катастрофы «Гремлин Спешиэл» имелось то, что репортеры называют «ногами» — перспектива продолжения и появления новых сенсационных статей на первых страницах газет.
ПОСЛЕ СТАТЕЙ Симмонса и Мортона Новой Гвинеей заинтересовались и другие военные корреспонденты. Все хотели попасть на транспортные самолеты и написать собственный вариант островного триллера. Полковник Элсмор всегда любил внимание прессы, поэтому он щедро раздавал обещания. Он даже отправил на самолете 311 стенографистку Мэри Галлахер, чтобы она зафиксировала радиопереговоры между бортом и лагерем в долине.
Одна из соседок Маргарет по палатке, рядовая Эстер Аквилио, передала через радиста сообщение. Она волновалась о безопасности Маргарет и интересовалась ее самочувствием. Маргарет резко ответила: «Скажите ей, чтобы кончала волноваться и начинала молиться!» Репортеры были в восторге.
Во время других переговоров Уолтер назвал Маргарет «королевой долины». Он рассказал репортерам о том, как ему и его десантникам трудно договариваться с туземцами, а Маргарет буквально коллекционирует плетеные ротанговые браслеты и «все, что ей понадобится от туземцев». Репортеры тут же подхватили пикантную деталь. Во всех статьях Маргарет превратилась в «королеву Шангри-Ла». Майор Гарднер поддержал игру и стал начинать ежедневные переговоры с Уолтером с вопроса: «Ну как там сегодня наша королева?» Майор пытался уговорить Маргарет пообщаться с ним и журналистами, но она категорически отказалась.
С Гарднером, радистом Джеком Гатцайтом и Ральфом Мортоном поочередно общались Уолтер и Макколлом. Мортон был счастлив — ему досталась великолепная история. Он даже начал помогать экипажу самолета. В одной статье, озаглавленной «Шангри-Ла получает последние известия от Ассошиэйтед Пресс», он описывал, как по рации читал новости обитателям лагеря на поляне.
Чтобы не отстать, Уолтер Симмонс начал публиковать собственный сериал под общим заголовком «На борту транспортного самолета над Тайной долиной». Через несколько дней «Трибьюн» предложила Маргарет, Макколлому и Деккеру по тысяче долларов за «эксклюзивный» рассказ о своем спасении. Они обсуждали это предложение, а Уолтер, как он сам признался в дневнике, страдал от мук ревности.
На одном из транспортных самолетов над долиной пролетела двоюродная сестра Деккера, рядовая Тельма Деккер. Но когда ей нужно было пройти в радиорубку, девушка почувствовала сильное головокружение и не смогла поговорить с братом.
В другой раз радист Джек Гатцайт взял с собой фонограф и проиграл обитателям лагеря записи Бенни Гудмена и Гарри Джеймса. Уолтер, шутя, предложил устроить в Шангри-Ла танцы. В любом случае музыка подняла всем настроение.
А тем временем Гатцайт вел настоящую осаду на Маргарет. В свой выходной он слетал в Брисбен, купил коробку шоколадных конфет и сбросил их ей на парашюте. Через несколько дней он весьма игриво пошутил, когда Уолтер передал просьбу Маргарет передать ей полный комплект формы — рубашку, футболку, брюки и бюстгальтер.
— Скажи, что ей это не нужно, — ответил Гатцайт. — Она может ходить нагишом.
Рейсы транспортных самолетов стали такими же привычными, как утренний визит молочника. Но один полет над долиной чуть было не закончился гибелью двух членов экипажа. Когда сержанты Питер Добрянски и Джеймс Кирчански открыли грузовой люк, порыв ветра вырвал дверь из петель. Обоих парней выбросило из самолета, и они повисли на дверце. Дверца стучала по хвостовому отсеку, но самолет все же удержался в воздухе. Сержанты отделались царапинами и синяками. Это происшествие не помешало им принять участие в последующих полетах.
Во время очередного полета Ральф Мортон поинтересовался, а нет ли в долине скрытых сокровищ. Он спросил у Уолтера, не пытались ли десантники мыть золото в реке Балием. Уолтер журналиста разочаровал: в реке не только что золота, даже рыбы нет!
Большую часть времени Уолтер и Макколлом общались с журналистами, майором Гарднером, Джеком Гатцайтом и новым пилотом, капитаном Хью Артуром. Они по-прежнему просили прислать им припасы и раковины для торговли с туземцами. ДНИ ШЛИ, И В ПАЙКИ ДОБАВИЛИСЬ БУТЫЛКИ ПИВА — ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ НА ТЕРРИТОРИИ ШАНГРИ-ЛА ПОЯВИЛСЯ АЛКОГОЛЬ. Самолеты доставляли и письма из дома. Маргарет писали сестры, потому что отец «слишком занят, чтобы писать». Макколлом и Деккер общались с родителями, Уолтер — с женой, а десантники — с друзьями, подружками и родными. Узнав о доставке почты, редакторы из «Чикаго Трибьюн» предложили Уолтеру Симмонсу доставлять личные послания от родных жертвам катастрофы. Хотя родственники и там могли отправлять письма, они приняли предложение газеты.
«Дома все хорошо, мы ждем твоего возвращения, — писал Патрик Хастингс. — Надеемся, что у тебя все в порядке. Молимся за тебя. Сестры передают тебе привет. Иметь знаменитую дочь — это что-то. Подожди, когда увидишь газеты. Спасибо „Чикаго Трибьюн“ за то, что они согласились передать тебе это письмо. Очень приятно писать его. Надеемся скоро тебя увидеть. С любовью, Папа».
Берт Деккер написал сыну: «Мы надеемся, что ты поправляешься и скоро вернешься в строй. У нас с мамой все в порядке, но мы волнуемся за тебя. Папа».
Ролла и Ева Макколлом прислали письмо, проникнутое сдержанной печалью: «Мы счастливы, что ты остался жив. С тревогой ожидаем известий от тебя. Нам так жаль Роберта. С любовью, Папа и Мама». Позже Макколлом написал родителям и невестке письмо, чтобы развеять их страхи о том, что Роберт сильно страдал или умирал в полном одиночестве в джунглях. Он писал: «Роберт погиб мгновенно. Его тело полностью сгорело. Я был на месте катастрофы спустя пятнадцать дней и не нашел ни одной принадлежащей ему вещи. Даже если бы я узнал его, вытащить тело было бы невозможно».
Мортон и Симмонс каждый день писали новые статьи, и скоро им стало не хватать новостей. Симмонс попытался вытянуть что-то из заурядной просьбы Маргарет: «Не хотите сбросить мне несколько трусиков? Любые подойдут». Но когда другие журналисты подхватили эту историю, о просьбе предпочли забыть.
В дневнике Маргарет описала все произошедшее так: «Майор Гарднер игриво сообщил, что во всех газетах напечатали, будто я умоляю прислать мне пару трусиков. Если подобную статью прочтет отец, сразу подумает, что я бегаю по джунглям полуголая. От такой мысли его точно хватит удар». И сколько бы Маргарет ни просила, трусиков ей так и не прислали.
Другие расшифровки переговоров звучат, как письма из летнего лагеря:
Лейтенант Макколлом: Мы организовали великолепный утренний клуб. Отбой.
Майор Джордж Гарднер: Итак, у вас есть утренний клуб. И что же вам подавали на завтрак, парни? Не прочь немного поболтать?
Лейтенант Макколлом: Сегодня у нас был отличный завтрак. Рисовый пудинг, ветчина, яйца, бекон, кофе, какао, ананасы — все, что угодно. Прыгайте и присоединяйтесь к нам. У нас лучшая столовая в юго-западной части Тихого океана.
Маргарет и Деккер поправлялись, и у Дока Булатао возникло много свободного времени. Каждое утро, осмотрев своих американских пациентов, он отправлялся к жителям Увамбо. «Дока беспокоили тропические кожные болезни и ужасные язвы, — писала Маргарет. — Наши лекарства творили настоящие чудеса». Войны между туземцами на время пребывания в долине чужаков приостановились, но туземцы с удовольствием демонстрировали свое умение владеть луком. Однажды кто-то из туземцев стал нечаянной жертвой подобной демонстрации, и Доку пришлось лечить раненого.
Лечебные таланты Булатао и Рамиреса произвели впечатление на туземцев, которые стали называть их «Муму» и «Муа». Туземцы дали собственные имена Уолтеру и другим десантникам — среди этих имен были Пингконг и Бабикама, — но со временем все забыли, кого и как звали.
Лечебные таланты Булатао и Рамиреса произвели впечатление на туземцев, которые стали называть их «Муму» и «Муа». Туземцы дали собственные имена Уолтеру и другим десантникам — среди этих имен были Пингконг и Бабикама, — но со временем все забыли, кого и как звали.
Все это время Уолтер наблюдал за туземцами и записывал результаты наблюдений в дневнике. Он относился к местным жителям с уважением. Отдельные его записи демонстрируют антропологическую прозорливость. Он восхищался туземными огородами: «Это превосходный образец упорного труда и здравого смысла». Туземные хижины казались ему «хорошо построенными и надежно защищающими обитателей от непогоды».
Но другие соображения опирались на неполную информацию и ошибочные предположения. Поскольку женщины редко приходили в лагерь, Уолтер считал, что туземцам женщин не хватает. Он не видел, чтобы туземцы ели свинину, поэтому решил, что они — вегетарианцы. В остальном ему был свойственен стереотипный взгляд на туземцев как на детей. Некоторые фрагменты его дневника вполне сойдут за шутки студентов в общежитии:
«Сегодня мы показали одному из туземцев фотографии обнаженных девушек. Он сразу же понял, что это женщины, и начал крутить гульфик весьма красноречивым образом. Парни подначивали его, и скоро гульфик уже не скрывал степени возбуждения. Судя по всему, местным жителям явно не хватает сексуального удовлетворения, так как женщин здесь почти нет. Обнаружив, что гульфик уже ничего не скрывает, туземец стремительно ретировался. Похоже, он был очень смущен, если не сказать больше».
Уолтера очень позабавил вид мальчика лет шести, которому явно было нечем заполнить свой гульфик. Гульфик свисал в сторону, демонстрируя всем окружающим мужское достоинство ребенка.
Интересуясь жизнью племени, Уолтер провел небольшой эксперимент. Карандашом он нарисовал простой рисунок на листе бумаги, показал рисунок туземцу, а потом дал ему чистый лист и карандаш. «Он начал рисовать на бумаге извилистые линии, как дитя, которому первый раз дали мел и доску. Туземец очень гордился своими достижениями и показал свое творение с широкой улыбкой».
Два туземца, 1945 (фотография любезно предоставлена С. Эрлом Уолтером-младшим).
Из этого Уолтер сделал вывод: «Мне кажется, что обучать этих туземцев не составит труда — нужно только выбрать верные методы».
Беседуя с Симмонсом, Уолтер очень подробно описывал внешность туземцев, их превосходные зубы и устройство их жилищ. Несмотря на то что жители Увамбо показались ему «энергичной и сильной расой», Уолтера удивляло то, что они не придумали себе никакой тары. «Они настолько привыкли ходить голыми и ничего не носить с собой, что корзины им просто не нужны». Во время другого сеанса он сказал: «ТУЗЕМЦЫ ОТНОСЯТСЯ К НАМ КАК К БЕЛЫМ БОГАМ, СПУСТИВШИМСЯ С НЕБЕС. ПОЖАЛУЙ, ЭТО САМЫЕ СЧАСТЛИВЫЕ ЛЮДИ, КАКИХ Я КОГДА-ЛИБО ВИДЕЛ. ОНИ ВСЕГДА ВСЕМ ДОВОЛЬНЫ». Позже Уолтер замечал: «Они живут хорошо. У них есть пища, есть кров, они абсолютно счастливы. Это настоящий райский сад. Их никто не беспокоит. Они конфликтуют друг с другом, но у них нет никаких проблем с внешним миром… Внешний мир воюет, а здесь, в этой небольшой долине, мы нашли полный покой и счастье. Нашему миру остается об этом только мечтать».
Но в одном туземцы проявляли непреклонность. В дневнике Уолтера значится: «Они до сих пор не впускают нас в свои деревни. В этом их отношение к нам не меняется со временем… Кроме того, они не подпускают нас к своим женщинам и отгоняют от посадок сладкого картофеля». Встретившись с молодой девушкой, Уолтер описал ее более благосклонно, чем ту женщину, которую увидел первой: «Эта девушка была более стройной и довольно симпатичной для туземки. У нее была большая грудь красивой формы, но слегка непропорциональная. Несомненно, это была самая красивая девушка из всех встреченных нами в долине».
Дневник Уолтера отражает его мысли и впечатления. Но американцам явно не хватало знаний языка туземцев. Уолтер не представлял, что жители Увамбо считают его и его спутников небесными духами. Он не знал, что внешность белых людей в точности совпала с описанием из легенды «Улуаек».
Их возвращение было предсказано, и поэтому жертв катастрофы и десантников довольно воинственные племена приняли вполне дружелюбно. Но у любого гостеприимства есть пределы. В легенде говорилось, что в древние времена духи спускались с небес по лиане, чтобы красть у людей женщин и свиней.
Если бы Уолтер знал о легенде «Улуаек», то он не удивлялся бы поведению туземцев и их нежеланию знакомить белых людей со своими женщинами.
21. ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
ДНИ ШЛИ, УОЛТЕР подогревал внимание репортеров, считая, что это может пойти ему на пользу. «Сегодня опять прилетали оба военкора. Похоже, наша история на первых страницах всех газет мира, — писал он в своем дневнике. — Надеюсь, что после этого нам удастся принять участие в настоящих боевых действиях». В другой день он записал: «Если эта реклама пойдет нам на пользу, буду считать, что Господь услышал мои молитвы».
Скоро Уолтер узнал, что его молитвы действительно были услышаны. Неясно, сыграли ли в этом свою роль журналисты, но Уолтеру сообщили, что по возвращении в Голландию его подразделение немедленно отправится на Филиппины. Японцы почти прекратили сопротивление на островах. Партизанская война на Минданао подходила к концу. Генерал Макартур собирался объявить Филиппины «освобожденной зоной». И все же Уолтер не терял надежды встретиться на поле боя со своим героическим отцом. «Последнее, что я слышал о папе, это то, что у него все в порядке, но бои все еще идут».
Когда первый восторг прошел, Уолтера охватило отчаяние — Маргарет и Деккер поправлялись очень медленно. Пришлось дважды переносить дату возвращения в базовый лагерь в долине. Док Булатао сообщил, что состояние больных заметно улучшилось, но тяжелого перехода они не выдержат. В дневнике Уолтер рассказывал о конфликте между чувством долга и желанием побыстрее вернуться в строй: «Я не могу рисковать состоянием здоровья наших пациентов — любая инфекция может привести к ампутации». И сразу за этими словами мы читаем: «Все расстроены из-за задержки — особенно мои ребята и я сам. Мы же получили приказ отбыть на Филиппины. Война все еще идет, и нам надоело быть в стороне от боевых действий».
15 ИЮНЯ, ЧЕРЕЗ тридцать три дня после катастрофы, Док Булатао внимательно осмотрел Маргарет и Деккера, чтобы убедиться, что их состояние улучшилось. После осмотра он объявил, что пациенты готовы к переходу. В лечении они все еще нуждались, особенно Деккер, но Булатао считал, что опасность им больше не угрожает и они смогут выдержать переход до базового лагеря.
Уолтер дождаться не мог, когда можно будет свернуть лагерь и отправиться в путь. Но он отложил отправку до полудня, чтобы транспортный самолет успел сбросить припасы и запасную рацию на случай, если по дороге возникнут какие-то проблемы.
Ральф Мортон выполнял обязанности и корреспондента, и радиста. Транспортный самолет сбросил свой груз, и Мортон смог поговорить с Уолтером. Они обсудили план возвращения в базовый лагерь, и тут выяснилось, что репортера больше всего интересует Маргарет. Сколько бы Джон Макколлом ни пытался отвлечь журналиста, Мортон от намеченной цели не отступал:
Ральф Мортон: Как сегодня себя чувствует капрал Хастингс?
Лейтенант Макколлом: Она чувствует себя хорошо. Впрочем, все чувствуют себя хорошо. Мы мечтаем отсюда выбраться. Мы просидели здесь больше месяца, и нам страшно хочется вернуться к работе в Голландии. Да и десантники сидят здесь уже три недели.
Ральф Мортон: А Маргарет сможет что-нибудь нести?
Лейтенант Макколлом: Капрал Хастингс понесет небольшой рюкзак — по-видимому, около пятнадцати фунтов. Остальные понесут груз от пятидесяти до семидесяти пяти фунтов. Нам будет нелегко, если не удастся договориться с туземцами.
Ральф Мортон: Да, такой хрупкой девушке будет трудно справиться с таким грузом…
Даже находясь вдали от зоны боевых действий, военные репортеры старались как можно тщательнее фиксировать имена и места рождения военнослужащих. Родные и друзья с радостью читали о смелости своих близких и гордились знакомством с теми, кто сражается на войне. «Имена — это новости» — таков был девиз военных корреспондентов. Издатели поддерживали эту практику не только из журналистских, но и коммерческих соображений: напечатав имя местного жителя в своей газете, они стимулировали читательскую верность и подталкивали к приобретению дополнительных экземпляров.
За одним исключением журналисты, освещавшие катастрофу «Гремлин Спешиэл», следовали этому неписаному правилу. Они сразу назвали имена выживших и жертв катастрофы и те города, откуда они пошли в армию. Читатели узнали имена священников, отслуживших погребальные службы, имена тех, кто участвовал в планировании спасательной операции, имена экипажей транспортных самолетов. В газетах напечатали имена не только пилота, второго пилота и радиста, а также и бортинженера, сержанта Энсона Мейси из Джексонвилля, штат Флорида, и всех работников грузовой службы.