– Разве ты не от своей епархии едешь?
– Мне компенсируют затраты, если привезу результат.
– Ладно, уговорил.
Климов подставил ладонь, и Горевой хлопнул по ней своей ладонью.
РСобирались недолго.
Уже на следующий день приятели летели в Екатеринбург на самолёте, а оттуда ехали в Кавду на поезде. Четвёртого июня путешественники выгрузились из вертолёта в междуречье рек Кавды и Кобола, подуставшие от пересадок и транспортных забот. Вертолёт, за который Климов заплатил, как за полёт к Марсу (пилот лететь не хотел, назвал район высадки дурным местом), улетел, и молодые люди остались одни.
– Это почему тут дурное место? – спросил Горевой, озираясь.
– Узнаем, – коротко ответил Климов. Он уже отметил сгоревшие деревья на вершинах невысоких увалов и понял, что сгорели они от молний. Судя по всему, путешественники высадились где надо, а растущая на западе стена туч подтверждала уверения специалистов, что данный район знаменит грозами не зря.
Кавдинский район Свердловской области раскинулся восточнее Урала на площади в 6539 квадратных километров. Центр района город Кавда располагался от Екатеринбурга в 360 километрах к востоку. Территория была обширная, наполовину покрытая лесами, наполовину болотами, отчего даже местные жители не рисковали с отдыхом в местах, где запросто можно было заблудиться среди болот. Но Климов точно знал, что грозы чаще всего посещают небольшую возвышенность в междуречье Кавды и Кобола, и путешествовать по краю не собирался.
Быстро установили палатку.
Климов занялся аппаратурой метеонаблюдений, Горевой поднялся на бугорок с песчаной плешью на вершине. В предположение Андрея о «разумности» гроз он не верил, однако с любопытством ждал встречи с электрическим «обменом информацией» между небом и землёй, инициатором которого по мысли метеоролога были молнии.
Между тем тучи, предвещая грозу, приближались, и в воздухе разлилась необычная духота, указывающая на скорое водоизвержение.
Горевой заметил неподалёку почерневший ствол сухого дерева и только теперь обратил внимание на это обстоятельство. Кругом было много таких деревьев, по большей части обгоревших. «Контактеры» с грозами действительно попали в центр аномалии, куда стекались грозовые тучи со всего края.
Заныло под ложечкой. История подсказывала, что с грозами лучше не связываться, а верить в их «интеллект» мог только сумасшедший. Жертвы молний вряд ли успевали «поговорить» с тучами о смысле жизни.
Километрах в десяти от возвышенности, где путешественники разбили лагерь, сверкнула молния, короткая и толстая.
Горевой представил, что такая же срывается с небес в палатку, и поёжился. Вернулся к метеорологу.
– Андрей, не лучше ли поселиться пониже, в распадке?
– Нет смысла, – рассеянно отозвался Климов. – Здесь молнии бьют бессистемно в каждый квадратный метр почвы.
– Успокоил, – сказал Горевой озадаченно. – А если она шваркнет прямо в палатку?
Климов полез в рюкзак, достал металлическую трубку длиной в 30 сантиметров и начал выдвигать из неё коленца, пока она не превратилась в двухметровую антенну. Затем метеоролог отнёс антенну от палатки и воткнул в бугорок.
– Громоотвод, – сообразил Горевой. – Поможет?
– Посмотрим, – пообещал Климов.
Туча закрыла небосвод. Стемнело. Ветер усилился. Начал накрапывать дождик.
Молнии теперь возникали в воздухе, как призраки, исчезая так же внезапно и почти беззвучно. Их было много, и Горевой почувствовал возбуждение. В душе зашевелились атавистические страхи, поддерживаемые рассказами о бесчинствах гроз. Но идея Климова переворачивала представления о них, и Горевой с интересом принялся наблюдать за грозовыми сполохами, искать в них «разумные» признаки.
Внезапно ему почудился слабый крик. Он завертел головой, вслушиваясь в налетающие со всех сторон оглушительные грозовые раскаты. Вскочил на самый большой валун недалеко от палатки.
Слева начинался лес, справа, под возвышенностью, простиралось болото, в которое вливался неширокий ручей. По ручью плыла резиновая лодка, в которой сидели два юнца в красных куртках с капюшонами. Лодку сносило к болоту, седоки пытались остановиться, но у них это не получалось, и один из них снова закричал.
Горевой понял, что это вовсе не юнцы, а девушки.
– Ёлки-палки! – выдохнул он в изумлении. – С какого бодуна они здесь оказались?! Андрей!
– Вижу, – откликнулся Климов. – Туристы, наверно.
– Заплывут в болото, хрен выберутся.
Климов достал топорик.
– Пошли, поможем.
Они спустились к ручью, срубили два длинных ольховых прута и, выбрав момент, протянули их путешественницам. Обе вцепились в прутья. Молодые люди подтянули лодку к берегу, помогли девушкам вылезти на сухое место.
– Спасибо, – пролепетала одна, блондинка с длинными волосами.
– Мы свернули не туда, весла упустили, – добавила другая, брюнетка, стуча зубами. – Плыли с Кобола.
В дерево на другом берегу ручья вонзилась молния.
Девушки вскрикнули.
– Быстро к палатке! – скомандовал Горевой. – Переждёте грозу там. Нашли классный маршрут, называется.
Вытащив лодку на берег и подхватив рюкзаки, они побежали к палатке, освещаемой яркими зигзагами молний. Ливень обрушился на землю, когда все четверо уже втискивались в палатку.
Климов достал большой зонт, вылез под дождь, раскрыл.
– Помоги вытащить сканер.
– Давай переждём. Видишь, что творится?
– Я прилетел не для того, чтобы прятаться.
Горевой чертыхнулся, помог Андрею установить сканер на плоском камне в метре от палатки.
Ветер норовил вырвать зонт из рук метеоролога, молнии яростно полосовали воздух в полусотне шагов от раскачивающегося громоотвода, грохотало так, что закладывало уши, дождь лил как из ведра, но страх почему-то улетучился. Горевой выпрямился, подставляя лицо под струи небесной воды.
– Иди в палатку! – прокричал Климов. – Успокой девчонок!
Геннадий метнулся к палатке, увидел два бледных лица, прокричал весело:
– Как вам это светопреставление? Здорово, правда?
Ему не ответили. Потрясённые природным фейерверком девушки прижались друг к дружке и стучали зубами, мокрые насквозь. Им было не до любования стихией.
Горевой хмыкнул, влез в палатку, нашёл спальник и накрыл обеих.
УГроза пронеслась быстро.
Ни одна молния не попала ни в палатку, ни в громоотвод. Все они группировались на плоском холме в сотне метров от палатки, и Климов, когда гроза закончилась, предложил перенести лагерь туда.
Горевой, разводивший костёр, возражать не стал, развлекая притихших путешественниц рассказами о походах на вулканические острова.
Девушки повеселели. Одну из них, блондинку, звали Светланой, брюнетку – Тамарой. Обе жили в Кавде, учились в местном институте народного хозяйства на третьем курсе и участвовали в походах студенческого туротряда «Былина» по историческим местам области. В данном месте, у болота, они оказались не по своей воле: отстали от группы, свернули не в ту протоку и попали в грозу. Неизвестно, чем закончилось бы их путешествие, не окажись на пути лагерь доморощенных метеоиспытателей. Теперь им предстояло возвращаться по ручью к Коболу и добираться ещё несколько километров до места, где остановилась группа; удалось связаться с командиром отряда по мобильному телефону.
– Послезавтра за нами прилетит вертолёт, – сказал Горевой, которому приглянулась Светлана. – Можем подбросить вас к лагерю.
– Нет, нам нужно вернуться сегодня, засветло, – стеснительно отказалась Тамара, поглядывающая на серьёзного Климова. – Спасибо, мы сами доберёмся. А чем вы занимаетесь?
Горевой тоже посмотрел на Андрея, понизил голос:
– Он изучает необычные природные явления. Уверяет, что грозы и прочие тайфуны представляют собой беседы неба и земли.
– Как это? – удивилась Светлана.
– Земля разумна. Космос тоже. Вот они и беседуют о том о сём.
– Вы шутите, – засомневалась Тамара.
Горевой засмеялся.
– Андрей, подтверди.
Климов закончил тестировать свой драгоценный метеосканер, проверил резервные анемометр и дозиметр, озабоченно посмотрел на светлеющий небосвод.
– Через пару часов будет ещё гроза, чувствуете свежесть? Идёт электризация приземного слоя воздуха. Вам лучше догонять своих сейчас.
– Пусть отдохнут, – возразил Горевой. – Будет хуже, если гроза застигнет их в пути.
– Здесь не лучшее место для отдыха. Но если хотят, пусть остаются. По моим расчётам завтра с утра грозы не будет.
Климов начал укреплять зонт над приборами, занялся громоотводом.
– Суровый мужчина, – покачала головой Светлана.
– На самом деле он белый и пушистый, – пошутил Горевой. – Просто занят делом в отличие от меня.
– Он всерьёз думает, что Земля… ну, разумна?
– Абсолютно. Даже я ему поверил. Сейчас расскажу. Давайте чайку горяченького попьём.
Горевой вскипятил воду, разлил по кружкам, раздал девушкам пакетики с чаем. Добавил листья чабреца и мяты, достал сухари.
Разговор зашёл о погоде, об увлечениях, приводящих к знакомствам «родственных натур».
Климов присоединился к компании, с видимым удовольствием напился чаю, заметил взгляды Тамары и, наконец, сам обратил на неё внимание. Помешала дальнейшему росту симпатии только возникшая на горизонте гряда тяжёлых туч.
– Будем сидеть в палатке, – решил Горевой. – Звоните своему начальству, что присоединитесь к группе завтра.
– А он? – кивнула Тамара на занявшегося аппаратурой Климова.
– Он будет разговаривать с грозой.
– Правда?
Горевой снова засмеялся.
– У нас есть звукозаписывающий тонметр, вон тот ящик с ушами. Он регистрирует низкочастотные и высокочастотные атмосферики.
– Что?
– Звуки, сопровождающие грозы. Вдруг действительно удастся записать разговор неба с землёй?
Девушки переглянулись, не зная, верить сказанному или нет.
Издали прилетел длинный раскатистый рокот, и обе притихли, глядя то на тучу, наползающую с севера, то на Климова, увлечённо суетящегося под зонтом.
– Неужели вы и в самом деле хотите установить контакт с тучей? – передёрнула плечиками Светлана.
– Не с самими тучами. Андрей, объясни им, у тебя лучше получится.
– Чего?
– С кем мы контакт устанавливаем?
Климов отвлёкся от манипуляций с приборами, потёр ладонь о ладонь.
– Хорошенькая грозулька идёт, конденсация на пике. – Он подбежал к палатке, пошарил в рюкзаке, достал видеокамеру. – Сможете поснимать, когда начнётся?
– Без проблем. – Горевой взял камеру. – Ответишь на вопрос?
– Внутри тучи во время грозы образуются магнитные ячейки, линзы и контуры, объединяющиеся в энергоинформационные системы. По сути, это самый настоящий эрективный мозг с «плавающей», но устойчивой структурой. Поэтому с ней можно разговаривать, для чего надо изучать её «язык».
– Но ведь туча после дождя… и грозы… рассеивается. Значит, и её «мозг» умирает?
– Можно сказать и так, – улыбнулся Климов. – Эти существа, я имею в виду грозы, смерчи и тайфуны, живут иначе, быстрее, так что жалеть их не стоит. Они успевают прожить насыщенную событиями жизнь и сделать своё дело.
– Красиво излагает! – восхитился Горевой, посмотрел на Светлану, в широко раскрытых глазах которой отражались её чувства. – Вот почему я здесь. Хочется убедиться, что он прав.
– Но об этом никто не говорит… по телевизору. – Тамара смутилась.
– А кого это интересует? – Горевой подмигнул ей. – Кроме специалистов и таких сумасшедших учёных, как он? Телевизор вообще лучше не смотреть, чтобы крыша не поехала.
Недалеко от лагеря ударила молния, словно подтверждая слова Геннадия. Девушки вздрогнули. Климов убежал к приборам.
– Сейчас начнётся, – сказал Горевой, чувствуя, как волосы на голове начинают подниматься и потрескивать. – Не бойтесь, посверкает, погрохочет и умчится.
Он включил видеокамеру.
Светлана выглянула из-за его спины, но порыв ветра швырнул ей в лицо горсть дождя, и она, ойкнув, спряталась обратно.
Горевой оглянулся, погрозил ей пальцем.
– Не высовывайся, промокнешь.
Впрочем, он и сам был вынужден спрятаться под защиту палатки, так как на лагерь обрушился ливень, размывший пейзаж в акварельный рисунок.
Молнии стали обступать палатку со всех сторон.
– Андрей, иди к нам! – прокричал Горевой. – Гром, он и в Африке гром, фиг его расшифруешь!
Климов не отозвался.
Гроза разыгралась не на шутку.
Палатка тряслась и шаталась под порывами ветра и громовыми раскатами.
– Что, страшно? – Горевой бросил снимать, обнял сидящих девушек за плечи, прижал их к себе. – А вы что, не знали, куда плывёте? Вам никто не говорил, что здесь бушуют частые грозы?
– Говорили, – пискнула Тамара. – Это испытание. Нам сказали, что, если мы проплывём по Коболу во время буревана, нам засчитают маршрут высшей сложности.
– Во время чего?
– Когда много гроз, это называется период буревана.
– Понятно. Поздравляю, туристки-энтузизистки, вы попали в самый… – Горевой не договорил.
Ослепительный электрический ручей стёк с небес, воткнулся в штырь энергоотвода, превращая его в струйку дыма.
Грохнуло так, что все оглохли.
Порыв ветра сорвал палатку, подбросил в воздух. С криками девушки вывалились наружу, за ними Горевой, роняя видеокамеру. Упали точно на сухой квадрат травы, где стояла палатка.
Горевой сгруппировался, вскочил на ноги, не понимая, откуда на него льётся красный плящущий свет, и увидел… горящего Климова!
Метеоролог неподвижно лежал в десятке метров от них, ничком, спина его дымилась и горела.
– Андрей! – Горевой прыгнул к нему.
Вокруг засверкало. Сразу десяток молний воткнулись в землю со всех сторон. Но Горевой всё же дотянулся до Климова, перевернул на спину, сбивая пламя. Девушки на четвереньках добрались до обоих.
– Что с ним?! – послышался голос Тамары.
Горевой стал тормошить Климова, попытался нащупать пульс, но сильно мешали раскаты грома.
– Не дышит?! – Девушка приподняла голову метеоролога.
Рядом в камень, на котором стоял сканер и сумка с приборами, ударила молния. Оглушительный треск вонзился в уши людей. Девушки попадали друг на друга.
Горевого отбросило от Климова, он упал навзничь и увидел над собой знакомый «глаз»!: огромный чёрный зрачок среди крутящихся туч, окаймлённый сиянием. Снова показалось, что на него с удивлением смотрит само небо.
Он пошарил вокруг руками, приподнялся на локтях, глядя в этот «глаз».
Время замедлило свой бег. Движение вокруг застыло.
– Прекрати! – прошептал Горевой. – Мы не враги тебе! Отпусти нас!
К его щеке вдруг прижалась щека Светланы.
– Гена!
– Посмотри вверх!
Девушка послушно подняла голову, вздрогнула всем телом.
– Что это?!
Молнии перестали рвать воздух на куски. Ливень тоже стих, полосой ушёл к лесу.
Тамара, тормошившая Климова, тоже посмотрела на небо.
«Глаз» в тучах продолжал смотреть на оцепеневших людей, но уже иначе, озабоченно и оценивающе, увеличился в размерах.
На душу Горевого вдруг снизошла о г р о м н о с т ь грозы, её текучая изменчивая с у т ь, и он понял, что кто-то в ответ пытается понять его, оценить мысли и чувства, соединить два мира – человека и природы.
– Не… убивай… его… – выговорил он одними губами.
«Глаз» ещё несколько мгновений всматривался в беспомощных людей, расплылся мутными струями, и гроза кончилась!
И тотчас же зашевелился Климов, закашлялся, застонал.
Тамара с плачем припала к его груди.
Горевой откинулся на спину, улыбаясь, прижимая к себе Светлану.
Гроза их поняла… и пожалела.
У неё тоже было сердце.
Май 2008 г.
ПОДАЧА НАВЫЛЕТ
1Сообщение о «подмигивании» астрономического объекта, известного специалистам под названием WR 104, поступило в общий контент банка данных Земного Астрономического Союза в среду, 4 февраля.
Архивный инк, просматривающий все сообщения подобного рода, счёл поступившую записку важной и перевёл её эксперту информационного отдела ЗАС Бадри Папалаускусу.
В записке говорилось, что объект WR 104, расположенный на расстоянии восьми тысяч световых лет в созвездии Стрельца и в оптическом диапазоне видимый как звёздочка четырнадцатой величины, дважды мигнул за время наблюдения. А поскольку сам объект представлял собой две яркие массивные звезды, вращавшиеся вокруг общего центра тяжести с периодом 220 суток, мигать он не мог, для этого не было никаких объективных физических причин.
Инк, сканирующий область неба в направлении на созвездие Стрельца, предположил, что луч света от WR 104 пересекла некая гравитационная линза, отчего он расплылся на мгновение и «собрался» обратно на границах линзы. Но явление больше не повторилось, и эксперт, восьмидесятилетний эстонец Шавкун Ансипп счёл сообщение не заслуживающим внимания.
Если бы он серьёзнее отнёсся к своей работе, последствий грядущей катастрофы удалось бы избежать. Или по крайней мере подготовиться к ней.
2Это случилось на глазах экипажа рудовоза «Эльниньо», пролетающего в 300 километрах от поверхности Энцелада, одного из достаточно крупных спутников Сатурна.
Диаметр Энцелада достигает 504 четырёх километров. Он представляет собой каменисто-ледяной шар с твёрдым каменным ядром, не потерявшим активности. Судя по нередким фонтанам и гейзерам, поднимающимся на высоту до 100 километров и состоящим из водяного пара и ледяной пыли, температура в глубинах планетки держится приличная. Во всяком случае, было доказано, что под толстой корой Энцелада располагается жидкий океан с температурой более 100 градусов Цельсия, и струи пара под большим давлением вырываются из трещин в коре, порождая «энцеладотрясения».