Это открытие привело Уччелло к занятиям живописью. Стендаль в «Истории живописи в Италии» рассказывает, как Уччелло сидел перед чертежами и, скрестив руки на груди, говаривал сам себе: «Перспектива — восхитительная вещь!» Полнее всего свое восхищение он воплотил в «Потопе» — росписи галереи флорентийской церкви Санта-Мария-Новелла.
Светотень. Проблема представления на картине гигантского диапазона света и тьмы. «У художника на палитре нет солнца», — писал тот же Стендаль. Типичный лесной пейзаж в ясную погоду характерен тем, что его детали отличаются по освещенности в десятки тысяч раз. Белила же от черной масляной краски — лишь в несколько десятков. Для решения этой проблемы, за столетия до появления фотометрии, и было создано искусство светотени — технология использования психофизиологических особенностей человеческого зрения для передачи реалистического изображения.
Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди, aka Мазаччо (Masaccio, 1401—28), Антонио Аллегри, он же Корреджио (Correggio, 1494—1534) — искусство этих живописцев стало образцом для будущих поколений в технике максимально достоверной передачи впечатления, то есть информации, от источника с большим динамическим диапазоном освещенностей при помощи — говоря современным языком — «узкого канала связи». Опять — сжатие данных, опять сфера ИТ!
Отметим, что лихие специалисты маркетинговых служб даже самых приличных корпораций, навязывая потребителю все новые и новые мегапикселы, стыдливо умалчивают как о геометрических искажениях объектива, так и о реальном динамическом диапазоне матрицы фотокамеры — о многом, что важно для формирования характера изображения; над чем работали и считали весьма существенным живописцы, творившие сотни лет назад. Впрочем, художники, хоть и не бывшие образцами добродетели (заглянем хотя бы в мемуары Бенвенутто Челлини), все же считались в профессиональной деятельности не только с финансовыми показателями отчетного периода, но и с возможным наличием в мире Высшей Силы. Тот же Челлини искренне радовался отпущению грехов за несколько убийств…
От нового к новейшемуНовое время. От Реформации до Первой мировой высокая наука и высокая культура идут рука об руку, созидая величественное здание технологической цивилизации. Гуго Гроций де Гроот (Hugo Grotius de Groot, 1583—1645), формулируя нормы международного права и особенно законы и обычаи ведения войны, собранные в его книге «О праве войны и мира» (1625), основывался на феноменах культуры не меньше, чем на науке или логике. Удивительно, но эти нормы срабатывали. После нашествия Наполеона и пожара Москвы зверства казаков в Париже свелись к забиванию крюков для палаток в столетние вязы да к тому, чтобы пнуть лишний разок снулых кабацких халдеев, что дало европейской культуре термин «бистро».
Кончилось все в 1914-м. Сформулированы специальная и общая теории относительности, заложены основы квантовой механики. Мировая экономика стала сбывшейся мечтой современных либералов — никаких подоходных налогов; свободное перемещение частных лиц между государствами; золотые и биметаллические стандарты валют. Почти уже глобальная и довольно развитая индустрия.
И все это благочиние рушится за несколько недель. Ад Дуомона и Оссовца. В Шампани сотнями тысяч гибнут немецкие студенты, французские художники, британские инженеры. Эти люди, захваченные волной патриотизма и пошедшие добровольцами, равно восторгались Гуно и Вагнером, Толстым и Золя. К единой европейской культуре принадлежали офицеры и из Москвы, и из Праги, сводившие на кровавых полях Галиции мужиков из Мещерских болот с горцами Словацких Бескид.
Наука услужливо дала человечеству совершенные средства убийства — ядовитые газы Нобелевского лауреата Фрица Габера, а культура, даже самая высшая, не превзойденная и ныне, утратила качества предохранителя в револьвере, приставленном к виску рода потомков Адама (это уже не концерт со смокингами и фраками, а наползающее на окопы желто-зеленое облако хлора). Да что там халтурящий в сфере оборонного плаката Маяковский — даже величайший гуманист ХХ века, впоследствии последовательный антифашист Томас Манн отметился в начале Первой мировой патриотической публицистикой. Так что культура, понимавшаяся учеными позапрошлого века как прогрессивное раскрытие способностей человеческого ума, способности эти вполне раскрыла. И человеческий ум оказался способен на многое, почти что на все…
На сцену выходит антропологияК моменту, когда Старая Европа свела счеты сама с собой, антропология уже предложила новое толкование культуры. Отказавшись от ранее принятых линейных концепций прогресса, она перестала делить культуры на ранние и поздние, примитивные и передовые, и перешла к рассмотрению их в своеобразии. Как некоего, вполне определенным образом структурированного зазора между реальными потребностями человека и ресурсами, поставляемыми доступной технологией.
Обратим внимание — зазор этот может быть велик не только в индустриальных обществах. Тропические леса Юкатана обеспечивали потребности в питании, символическом жилье и почти незаметной, но адекватной климату одежде при вовлечении в производственные процессы десятой части населения. Результатом этого явилась уникальная культура затерянных среди лиан статуй. Порожденных двумя факторами — доступностью ресурсов и существованием определенной системы ценностей. Именно последняя обуславливает выбор форм человеческого поведения — крахмала и запонок или проколотых носов и татуировок.
Культура рассматривается как нечто, структурирующее общество, обеспечивающее его управляемость. Тут-то культурология и смыкается с computer science, бывшей кибернетикой.
Почему?Да потому, что передача социальных норм от поколения к поколению — это коммуникативный процесс. Передача информации. Здесь, на уровне концепций, высокая культура смыкается с высокой технологией. А отнюдь не заменой цифровыми алгоритмами колонковой кисточки и конского волоса на смычке!
ОГОРОД КОЗЛОВСКОГО: Связь без брака
Автор: Козловский Евгений
Этот «Огород» я пишу вне очереди — просто давным-давно не испытывал такого возбуждения от новой железки, — так что, подобно седобородому графу, не могу молчать! Правда, сама по себе железка ничего особенного, сложного или высокотехнологичного не представляет, — особенной она становится в комплексе феноменального сервиса Skype.
Я почему раньше относился к Skype с некоторой прохладцей? — исключительно из-за мелких, но ужасно раздражающих, как камешек в ботинке, проблем: надо через что-то слушать, чтобы не было наводок, паразитной обратной связи, надо неизвестно куда говорить… Можно, конечно, приобрести гарнитуру, но она, как любая навеска (особенно на голову) — другой камешек в другом ботинке. Поэтому всякие тестовые беседы с Голубицким, Левенчуком или собственным сыном проводились именно как тестовые: звуковая система компьютера затыкалась штекером наушников, наушники заталкивались в уши, привязывая к компьютеру, как к галерной скамье, — согласитесь, что вольготной, привычной свободы телефонного разговора совершенно не хватало.
Где-то с полгода назад Сергей Вильянов описал попавший к нему на пару дней сименсовский DECT-телефон с дополнительным USB-зубом, который в зависимости от ситуации работал то как обычный DECT, то — как Skype. Вот такую вещь мне иметь захотелось, — но на Горбушке я их не встретил, да и еще вопрос: свой DECT’овский Siemens я выбирал довольно тщательно, чтоб был и размер подходящий, и дизайн, и автоответчик, и то, и другое, и пятое, — потом добывал в Зеленогорске конвертор, переводящий сигналы европейской идентификации номера в отечественный АОН, — и вообще, когда вещь нравится и работает, менять ее хочется не особенно. Конечно, можно приобрести и специальный Skype-телефон или Skype-трубку, но все-таки и в этом решении есть некое нарушение очень уважаемого мною принципа Оккама: не плодить сущностей без нужды.
Поэтому по CeBIT’у я бегал в том числе и в поиске решения, похожего на описанное Вильяновым. На глаза то и дело попадались Skype-телефоны и Skype-трубки, на которые я и не глядел, пару раз наткнулся на DECT-телефоны с поддержкой Skype, но они мне совсем не понравились, — зато к немногочисленным коробочкам, предназначенным для подключения, с одной стороны, любого, в том числе DECT’овского, городского телефона, с другой — компьютера с прицелом на Skype, — приглядывался повнимательнее. И поскольку прожужжал все уши своим спутникам-бизнесменам, один из них, Андрей Ряхин, накануне закрытия выставки такую коробочку под названием USB Telbox Converter (от фирмы Ortec, www.ortec.com), заточенную исключительно под Skype, за двадцать баксов на пробу и приобрел. Назавтра я решил повторить его подвиг, но такой уже не нашел, — нашел другую, за 30 евро, по имени messenger callbox (фирма Bafo, www.bafo.com), отличающуюся от Ряхинской чехольчиком из искусственной кожи да декларированной поддержкой не одного Skype, но и всех мыслимых VoIP-сервисов: Microsoft Messenger, ICQ, AOL, Yahoo, MSN… По тому, что коробочки были похожи друг на друга, имели похожие входы (у моей был предусмотрен еще и подвод питания, — правда, источник не прилагался), и по следующим мучениям-испытаниям, я пришел к интуитивному выводу, что обе сделаны на одной микросхеме, а отличаются лишь идущим в комплекте софтом.
Вернувшись домой, я в тот же вечер попытался на скорую руку подключить свою коробочку (коробочку Андрея я тоже — для тестирования — прихватил с собой), — но на скорую руку ничего не получилось: для начала попросту не загорелся светодиод Power, и я было подумал, что мне попался битый экземпляр, — однако заглянувший в гости приятель догадался подключить девайс к компьютеру напрямую, а не через USB-концентратор. Power загорелся, после загрузки софта загорелся и светодиодик Line, — тем не менее городской телефон, пропуская на себя звонки, категорически отказывался набирать номера: ни пульсом, ни — что в Москве ни к чему, но все же любопытно, — тоном.
За последние несколько лет у меня сложилось впечатление, что если новый девайс, установленный «по умолчанию», не заводится с полоборота — это плохой девайс, и даже если долгими мучениями, подстройками, скачиванием из Сети новых драйверов его в конце концов запустить и удастся — вряд ли в процессе эксплуатации он доставит много радости. И все же очень хотелось, чтобы запустился, — и я отложил коробочку, чтобы, отписавшись по CeBIT’у, разобраться с нею повнимательнее, припомнив давние компьютерные времена, когда внимательно разбираться приходилось почти с каждой новой железкой.
Разбор дал немного: телефон по-прежнему не набирал номера — что с себя, что с компьютера (Блохнин посоветовал отключить сплиттер модема и блок АОН, но мне не то что бы не хотелось, — хотя, конечно, и не хотелось тоже, — просто я не верил, что причина в них), на Skype реагировал плохо, настроек не было почти никаких — только выбор страны использования, где, правда, Россия присутствовала. К железке прилагались две программы: SkyMCB, которая предназначалась для использования исключительно со Skype, и Messenger Call Box, которая коллекционировала контакты всех обнаруженных на компьютере VoIP-программ, но не работала тоже. Вдобавок если у SkyMCB деинсталлятор находился, где ему положено, то у Messenger Call Box он прятался в глубине папок и даже не отмечался в Windows-списке… Короче, дело кончилось тем, что у меня на компьютере пропал основной звук и пришлось возиться с системой часа два, со множественными перезагрузками, чтобы каким-то чудом его вернуть. После чего я упаковал messenger callbox обратно и подумал, что не стоит особо расстраиваться: потраченные впустую 30 евро не самая большая потеря в полной приключений жизни огородника. В конце концов, покупка кота в мешке — всегда лотерея.
Распаковывать вторую коробочку и подключать скрытый в ней дивайс уже не хотелось, — но долг прежде всего, — и я распаковал и подключил. Программа по имени SkypeMate, к нему приложенная, была легка, проста и, кажется, принадлежала фирме SkypeMate, давно и серьезно занимающейся VoIP-железками (среди десятка поддерживаемых языков нашелся даже русский!). Ничего не потребовалось настраивать, все заработало само. Телефон набирал город, когда надо было набрать город, звонил, когда мне звонили из города, звонил, когда мне звонили через Skype, причем даже отображал на дисплейчике имя звонившего из Skype-листа. Единственная, пожалуй, загвоздка, которая имеет место быть в силу уникальной пульсовости отечественных телефонных правил, заключается в том, что перед тем, как набрать Skype-номер (чисто компьютерный, который для начала надо присвоить абоненту в Skype-листе, или внешний, телефонный), телефон следует переключить в тональный режим. А чтоб аппарат разобрался, что ему следует соединяться именно через Skype, номеру предпосылается звездочка (и тут же на коробочке гаснет лампочка Line и загорается USB), а в случае SkypeOut — еще и 011. Знак же завершения набора — решетка.
Точка! Один телефон на две системы! Никаких наводок, привычные разговоры, свобода передвижения в границах DECT-досягаемости! Правда, если я говорил по телефону через Skype, жена уже не могла говорить по нему же через городскую линию, но, как сказал Леммон в фильме «В джазе только девушки», — у каждого свои недостатки.
Тестировал я все это хозяйство на бедном Голубицком, который так возбудился возможностями, открываемыми коробочкой, и так плохо думает о моих способностях справляться с железками и программами, что выпросил у меня Messenger Call Box, дабы все-таки попытаться его запустить (например, с той же программой SkypeMate, которой он не комплектовался). И я ему с большим любопытством железку выдал. Если у него что получится — он непременно об этом расскажет в Голубятне, если нет — смолчит…
Справившись с главными (для меня) Skype-проблемами, я решил заплатить немного денег, чтобы испробовать SkypeOut-связь со стандартными телефонными номерами. Процедура внесения денег на счет с Visa заняла минут пятнадцать, причем из запланированных десяти долларов с меня взяли всего восемь: два — скидка. Особенно удивили-порадовали предосторожности системы, защищающей себя (и меня) от мошенничества. Сначала, после заполнения нескольких анкетных граф, мне сказали, что выслали письмо со специальным кодом, только после ввода которого меня допустят до платежа. Письмо пришло в ту же минуту, я ввел код и вошел в «платилку». Там заполнил, что надо, включая номер мобильного, и мне сказали, что сейчас пришлют SMS с очередным кодом и снимут деньги с карточки только после того, как я этот код введу в нужную графу. И впрямь — тут же заверещал мобильник, я прочел код и ввел его, куда надо. Деньги на Skype-счете появились в течение следующей минуты, хотя перед этим меня предупредили, что на их зачисление может потребоваться до трех суток.
Потом я принялся звонить. Сестре — в Приморск, под Выборгом. Второй жене — в Перш, во Франции. Деловому партнеру — в Душанбе. Другу детства — в Омск. Потом позвонила жена — в Нижний Новгород. Процесс соединения оказался заметно быстрее, чем при традиционном пульсовом методе, а качество звука, передаваемое и принимаемое телефонным аппаратом, было лучше, чем когда я пользовался микрофоном видеокамеры и наушниками, подключенными к компьютеру, — впрочем, может, так только показалось из-за отсутствия каких бы то ни было наводок и из-за привычности «телефонного звука» в ситуации телефонного разговора. Видеообщению разговор по телефону никак не мешал: где оно было предусмотрено — шло своим чередом.
Моих восьми (теоретически — десяти) долларов максимально (тарифы связи с разными точками мира все-таки разные) должно хватить аж на восемь с четвертью часов SkypeOut-разговоров. То есть по минимуму получается рублей 25 за час или… дайте сосчитаю… сорок две копейки за минуту. Конечно, обычный телефонный разговор, как правило, идет с несколько лучшим качеством: на Skype же время от времени слегка подрезаются частоты и случаются выпадения, — однако только время от времени, и разговоры по сумме впечатлений можно считать более чем удовлетворительными. Да еще за такие мизерные деньги.
Нельзя сказать, что в Москве подобных аппаратов пока нет, — запустив поиск по слову «SkypeMate», я на пару адресов набрел, — однако если мои бизнес-друзья подсуетятся и, особенно не затягивая, выставят Telbox Converter на продажу — отбоя от желающих быть вроде бы не должно. Так что их поездка на СeBIT все-таки окажется оправданной.
А этот экземпляр я Ряхину все равно не отдам! Заплачу за него, конечно, — но отдать не отдам!
ГОЛУБЯТНЯ: Лежачий камень
Автор: Сергей Голубицкий
Прошлой осенью на незалежных просторах поселилась зверушка по имени «Свобода слова». Речь идет, разумеется, не о мандариновой обманке, а о ток-шоу Савика Шустера, изгнанном из россиянского некогда голубого, а ныне — беспробудно ялового глаза. С осени прошлого года «Свобода слова» прописалась на украинском канале ICTV (прямой эфир — каждую пятницу в 21:30).
Предвижу бровно-дуговой взмёт: старый голубятник заинтересовался политикой?! Боже упаси! Мои социальные иллюзии развеялись осенью 1993 года, и с тех пор политика в чистом виде никаких эмоций кроме брезгливости не вызывает. Зато интересует с чисто культурологической точки зрения. Тем более что программа «Свобода слова» в современном украинском варианте представляет собой уникальное, доселе невиданное действо, способное возбудить даже самого аполитичного эстета. Вот маленький отрывок, демонстрирующий полное отсутствие параллелей с былым НТВшным эфиром.
Инна Богословская (лидер партии «Вече»): Украинская нация существует тысячелетия.
Владимир Жириновский: Когда она была? Называйте год. Когда Европа признала отдельное независимое украинское государство? Год назовите. Когда Европа признавала, что есть такое государство Украина? Называйте год.
Петр Порошенко: 43-й год — вступление Украины в ООН.
Владимир Жириновский: Сидите и молчите. Вот проклюнулся агент еще один!
Инна Богословская: Смотрите. Замечательно.
Глеб Павловский: Это женщина!
Владимир Жириновский: А мне плевать, что она женщина.
Глеб Павловский: Идиот чертов!