– Да, но тебе удалось поднять планку еще выше! Прими мои поздравления, старик!
Шуравин кивнул и пожал протянутую руку режиссера. Рука показалась ему холодной и влажной, как рыбий бок. Руслан Маратович протиснулся сквозь толпу и быстрой походкой двинулся к туалету, продолжая кивать знакомым и пожимать тянущиеся со всех сторон руки.
…В туалете он открыл кран и несколько раз плеснул холодной водой на свое разгоряченное лицо. Затем, опершись руками на край гранитного стола, всмотрелся в свое отражение в зеркале. Под глазами мешки, кожа бледновата, волосы белеют и редеют. Но в целом ничего. Совсем ничего. Еще бы бросить пить.
Шуравин вздохнул и пригладил волосы влажной ладонью.
После исчезновения жены в его жизни многое изменилось. Даже не в жизни, а в его отношении к этой самой жизни. Если раньше Шуравин просто не любил людей, то теперь стал их презирать. Он понял, что человеческая жизнь – это пшик и что от любого, даже самого сильного конкурента можно избавиться, как от ненужного мусора, одним лишь нажатием пальца на спусковой крючок пистолета.
Про Дину он старался не думать. Да и зачем забивать себе голову этой ерундой? Где она теперь, эта Дина? Черт-те где! Превратилась в жалкую кучку праха. А он, Руслан Шуравин, живет и процветает!
Шуравин еще раз сполоснул лицо холодной водой, промокнул его бумажным полотенцем, после чего вышел из туалета и продолжил общение с гостями, которые заваливали его комплиментами и сочувственными фразами.
Вечером он снова не смог обойтись без выпивки. К тому моменту, когда помощница Инга позвонила в дверь квартиры, он успел ополовинить «ноль-семь» бурбона и теперь чувствовал сквозь алкогольную дымку, как кровь шумит у него в голове.
Войдя в гостиную, Инга Александровна неодобрительно посмотрела на бутылку и сказала:
– Вам не следует так часто пить.
– Хватит меня учить, – недовольно проворчал Шуравин. – И не маячь перед глазами, сядь куда-нибудь.
Помощница села на диван.
– Я пришла отчитаться по бухгалтерии, – сообщила Инга Александровна. – Если, конечно, вы в состоянии меня сейчас выслушать.
Руслан Маратович чуть склонил голову набок и с любопытством посмотрел на помощницу.
– Тебе не идет эта губная помада, – произнес он вдруг. – Слишком блеклая. Сотри ее.
Инга Александровна, ни слова не говоря, достала из сумочки салфетку и тщательно вытерла губы. Шуравин смотрел на нее с насмешливым удивлением.
– Надо же – стерла. – Он хмыкнул. – Почему ты это сделала?
– Потому что вы приказали мне это сделать, – ответила Инга Александровна.
– Ты всегда делаешь то, что я тебе приказываю? – с вальяжной усмешкой поинтересовался Руслан Маратович.
– Да, – сказала помощница.
– Тогда сними очки. Я хочу видеть твои глаза.
Инга Александровна сняла очки, аккуратно сложила дужки и положила очки на блестящую поверхность стола. Посмотрела на Шуравина и близоруко сощурилась.
– Ты странно выглядишь без очков, – произнес Руслан Маратович.
– Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь сняла? – спросила Инга Александровна. Голос ее прозвучал спокойно, но Шуравину послышалась в нем скрытая насмешка.
– Да, – проговорил он, нахмурившись. – Хочу.
– Что именно? – уточнила Инга Александровна.
– Все! – выдохнул Шуравин.
Две или три секунды Инга Алексанровна смотрела на него со странным выражением в глазах, а потом встала с дивана, подняла руки и стала спокойно расстегивать кофточку.
Шуравин молча наблюдал. Инга Александровна молча раздевалась. Это выглядело как молчаливый поединок. Когда она осталась в бюстгальтере и юбке, Шуравин не выдержал.
– Хватит! – сказал он.
– Вы уверены? – спокойным голосом осведомилась Инга Александровна.
– Уверен!
– Хорошо.
Шуравин побагровел и исподволь скользнул взглядом по голому животу и белому бюстгальтеру Инги Александровны.
– А у тебя хорошая фигура, – похвалил он вдруг. – Раньше я этого не замечал.
– Невозможно замечать все, – ответила на это Инга Александровна.
Шуравин отвел взгляд и тяжело вздохнул.
– Черт… И почему мне так хреново?
Он протянул руку к бутылке «Джека Дэниэлса», взял ее, свинтил пробку и плеснул виски в хрустальный стакан.
– Не надо этого делать, – сказала Инга Александровна.
– Тебе не надо, а мне надо, – грубо отозвался Шуравин. – Мне необходимо расслабиться, ясно?
– Есть много других способов это сделать, – произнесла Инга Александровна.
– Да ну? – Он посмотрел на помощницу с усмешкой. – Каких например?
Инга Александровна встала с кресла и как есть – не накинув кофточку – подошла к Шуравину. Он следил за ней напряженным взглядом, словно ожидал какого-то подвоха.
Инга Александровна встала у него за спиной и положила ему на плечи руки. Шуравин вздрогнул.
– Не надо меня бояться, – тихо проговорила Инга Александровна.
– Бояться? – Руслан Маратович усмехнулся. – С чего мне тебя бояться?
– Не с чего, – согласилась Инга Александровна.
Она принялась массировать пальцами его плечи. Шуравин поежился.
– Ты что, вообразила себя массажисткой? – иронично спросил он.
– Вы еще не знаете, на что я способна, – сказала Инга Александровна.
Шуравин прикрыл глаза. Некоторое время он молчал, а потом не выдержал и вздохнул.
– Боже… Как хорошо… Где ты этому научилась?
– Были учителя, – ответила Инга Александровна.
И вдруг она наклонилась и прошептала на ухо Шуравину:
– Дины больше нет. Почаще себе это повторяйте.
– Да. – Руслан Маратович вздохнул. – Ты права. Нужно поскорее выбросить всю эту историю из головы.
– Но сначала необходимо еще кое-что сделать.
Шуравин посмотрел на помощницу снизу-вверх.
– Ты о чем?
– Снимите обо всем этом фильм. О вашей жизни с Диной, о размолвке, о возможном разводе. О том, как она решила к вам вернуться, но не успела. О том, как она погибла. Как сразу после концерта отпустила своего шофера, сама села за руль черного «Мерседеса» и помчалась в аэропорт – чтобы поскорее встретиться с вами. Но сбилась с пути и попала в беду.
Шуравин выглядел сбитым с толку.
– Ты шутишь? – недоверчиво спросил он.
Инга Александровна, продолжая массировать ему плечи, покачала головой:
– Нет. Фильм соберет большую кассу. Я продумаю хорошее пиар-сопровождение. Ваша умершая жена сделает вас еще богаче. И это будет справедливо.
Руслан Маратович обдумал ее слова, усмехнулся и сказал:
– Черт… А ты еще порочнее, чем я думал.
– Я женщина, – спокойно отозвалась Инга Александровна. – А женщины порочны по своей природе, об этом вы можете прочитать в любой священной книге. Массаж закончен. – Она убрала руки с его плеч. – Теперь я могу одеться?
– Можешь, – ответил Шуравин, искоса поглядывая на свою помощницу и о чем-то размышляя. – И прости за то, что попытался тебя унизить.
– Вы меня не унизили, – проговорила Инга Александровна. И добавила после секундной паузы: – Меня невозможно унизить.
4
Дина открыла глаза и долго осматривала крошечное пространство избы, в котором царило тепло от только что протопленной печки, занимавшей почти половину жилища.
У дальней стены располагалась широкая лавка, на которой были разложены для просушки шкуры диких зверей. В углу стояло ружье и возвышался крепкий стол.
Дина попробовала пошевелить руками и ногами под толстым слоем шкур, которыми укрыла ее старуха, и тут же застонала – тело по-прежнему болело.
Старая шаманка возилась у печи. Услышав стон, она обернулась и посмотрела на девушку недовольным взглядом. Затем взяла с печи железную кружку и проковыляла к топчану, на котором та лежала.
– Выпей! – приказала она. – Это полезно.
Старая Элинэ сунула кружку Дине в губы. Девушка приподнялась, стараясь не застонать от боли, послушно отпила большой глоток из кружки и устало откинулась назад на мягкую подушку, обшитую шкурами.
– Сколько времени я уже здесь? – спросила Дина.
– Почти месяц, – ответила шаманка сипловатым, строгим голосом.
Дина сглотнула слюну.
– Странно… – пробормотала она. – Я не помню, как упала с моста. Помню только, как отыграла концерт и села в машину.
– Тебя привезли на мост. Их было двое, и их сожрали волки. Я тебе уже об этом рассказывала. Выпей еще!
Дина снова приподняла голову и сделала глоток из кружки. Напиток был похож на очень горький и очень крепкий чай. Опустив голову на подушку, она закрыла глаза и несколько секунд лежала молча. Затем посмотрела на шаманку и тихо спросила:
– Почему они это сделали? Зачем сбросили меня с моста?
– Откуда ж мне знать, – сухо отозвалась старая Элинэ. – Может, в них вселились злые духи. А может, ты сделала им зло и они отомстили тебе.
– Я не сделала им никакого зла, – пробормотала девушка.
– Может, да, – сказала старуха. – А может, нет. Пора смазать твои раны мазью.
– Может, да, – сказала старуха. – А может, нет. Пора смазать твои раны мазью.
Старая шаманка поставила кружку на полку. Затем осторожно распеленала Дину. Осмотрела ее раны, ощупала цепкими худыми пальцами кости, не обращая внимания на ее стоны.
– Твои кости уже срослись, – констатировала шаманка.
Потом плеснула воды в миску, тщательно обтерла тело девушки тряпкой, достала из березового кузова жир и стала втирать ей в кожу, что-то шепча на непонятом наречии.
Потом перевернула исхудавшее тело Дины на живот, стерла со спины старый жир и намазала кожу новым слоем, снова шепча непонятные слова. Затем старуха снова перевернула девушку на спину и накрыла ее шкурами.
– Я почти не чувствую своего тела, – едва слышно пробормотала Дина.
– Знаю, – сипло сказала старуха.
– Почему я его не чувствую?
– Потому что твоя душа не хочет его признавать.
– Я… не понимаю.
Элинэ вздохнула и принялась нехотя объяснять – таким голосом, каким обычно объясняют прописные истины неразумным детям:
– Твоя душа не хочет возвращаться в твое тело. Я держу ее здесь силой. Но когда ты засыпаешь, я не могу за ней следить. И тогда твоя душа снова отправляется в нижний мир.
Старуха снова намочила тряпку и обтерла щеки и шею Дины.
– Почему ты молчишь? – спросила старуха.
Дина разлепила губы и тихо ответила:
– Мне кажется, что я все равно умру.
– Тебе нельзя сейчас умирать, – веско сказала старая шаманка. – Если ты сейчас умрешь, твоя душа навеки останется в нижнем мире. Хызылы-призраки не отпустят ее. И она никогда не найдет успокоения.
Девушка помолчала. Потом с усилием произнесла:
– Когда я сплю… я все время вижу кошмары.
– Когда ты спишь, твоя душа уходит в нижний мир, – объяснила старуха. – Этот мир – словно каменный распадок, ведущий к большой реке, которая сплетается из множества ручейков.
– И что это за река? – спросила Дина.
– Это река снов, – ответила старая шаманка. – Человеческих, звериных.
– А эти ручейки?
– Сами сны.
Дина посмотрела на нее грустным, недоверчивым взглядом.
– Значит, я могу путешествовать по чужим снам? – тихо произнесла она.
– Да, – кивнула старая Элинэ. – И это плохо. Очень плохо.
– Почему?
– Тебя водят учикуль – злые духи. И, если им не помешать, ты сама станешь учикуль. Злым духом мщения.
Старуха положила мокрую тряпку ей на лоб. Ручейки воды стекли по вискам Дины на подушку.
– Если ты умрешь, эти кошмары будут длиться вечно, – сказала старуха. – Поэтому постарайся выздороветь.
– А если я не выздоровею? – так же тихо спросила Дина.
Элинэ усмехнулась морщинистыми губами.
– Выздоровеешь. Пока люди знают, что ты жива, все будет хорошо.
– Думаешь, люди знают, что я жива?
– Да, – произнесла старуха. И добавила после паузы: – Ведь никто не видел тебя мертвой. А теперь спи. Тебе нужно много спать.
Дина послушно закрыла глаза. Старая шаманка еще что-то говорила, но Дина ее уже не слушала, она медленно погружалась в вязкий, тягостный сон.
…Она оглядела себя и не удивилась тому, что увидела. Ее тело превратилось в сгусток шевелящихся обрывков дыма и тумана. Когда она проводила рукой из стороны в сторону, в воздухе оставался туманный след, состоящий из десятков призрачных рук.
Таинственная сила подхватила Дину и стремительно понесла сквозь сумрачный мир, под пепельно-серым небом, над пепельно-серыми деревьями. Рядом, подергиваясь и издавая свистящие звуки, неслись темные твари, облик которых невозможно было разглядеть.
Вскоре сероватый сумрак слегка рассеялся, и Дина поняла, что вплывает в знакомую спальню. А вот и кровать… Сколько ночей они с Русланом провели на этой кровати – теперь даже не верится.
Шуравин, как обычно, спал на спине, закинув одну руку за голову. Дина поднялась под самый потолок, скользнула вперед и зависла над Русланом, вглядываясь в его широкое лицо. За то время, что они не виделись, он поседел еще сильнее. А черты его лица были искажены страданием.
Дина повернула голову и посмотрела на обнаженную девушку, спящую рядом с ним. Юная, лет двадцать, не больше. Кажется, Руслан занимался ее раскруткой… или собирался заняться? Теперь уже не важно.
Дина, по-прежнему паря в воздухе, словно покачиваясь на невидимых, мягких и упругих волнах, вновь перевела взгляд на лицо Руслана, затем опустилась ниже, так, что между их лицами осталось не больше десяти сантиметров, и вдруг, сама от себя не ожидая, открыла рот и громко закричала ему в лицо.
5
– А-а!
Руслан открыл глаза и рывком сел на кровати. Лицо его было искажено ужасом, грудь тяжело вздымалась, по щекам текли струйки ледяного пота.
От его крика проснулась Вероника. Она уставилась на Руслана и испуганно спросила:
– Что случилось, милый?
– Ее здесь нет, – хрипло проговорил Шуравин, испуганно оглядываясь по сторонам.
– Кого?
– Дины!
Он с явным облегчением перевел дух. Вероника поднялась и села рядом с ним. Обняла его тонкой рукою за плечи.
– Зайчик, тебе приснился дурной сон?
– Мне приснилось, что она была здесь.
– В спальне?
– Да. И прямо… – Он запнулся. – Прямо надо мной. Я видел перед собой ее лицо.
– Милый, ты не должен…
Он не дослушал, откинул одеяло и быстро встал с кровати. Вероника взглянула на светящийся неоном циферблат часов.
– Время пять утра. Возвращайся скорее в постель.
Шуравин не ответил. Молча натянул трусы и пошлепал босыми ногами на кухню. Вероника зевнула и улеглась в постель. Вскоре она снова уснула.
На кухне Шуравин достал из шкафчика бутылку бурбона. Подумал и поставил ее обратно. Потом взял телефон и набрал номер Инги. Несмотря на ночное время, она отозвалась практически сразу.
– Слушаю вас, Руслан Маратович!
– Мне снилась Дина, – хрипло проговорил он в трубку.
Инга Александровна несколько секунд молчала. Потом спросила:
– Это уже не в первый раз, верно?
– Верно, – ответил Шуравин. – Я хотел выпить, но сдержался. Эта тварь снится мне каждую ночь. Что мне делать, Инга?
– Нужно устроить похороны, – спокойно проговорила помощница.
– Что? – не понял Руслан Маратович. – Ты о чем?
– Нужно объявить всем, что поисковая группа нашла останки Дины Васильевой. И похоронить их. И тогда все это закончится.
Несколько секунд Шуравин стоял посреди кухни с открытым от изумления ртом. Потом закрыл рот и посмотрел на бутылку бурбона.
– Ты… правда думаешь, что это поможет? – хрипло прошептал Руслан Маратович.
– Да, – ответила Инга Александровна.
Он задумался. Держа трубку возле уха, взял бутылку, наполнил стакан до половины. Поднес его к губам и в три глотка выпил все до дна. Поставил стакан на стол, облизнул губы и сказал:
– Мы можем бросить в гроб ее тряпье и сжечь его в крематории.
– Да, – сказала Инга Александровна. – Но было бы лучше, если бы люди увидели ее лежащей в гробу.
– Ты шутишь?
– Нет. Нужно найти какое-нибудь невостребованное тело, хоть немного похожее на Дину. Поработать над ним как следует. Надо отыскать хорошего специалиста.
Шуравин скептически дернул ртом.
– И зачем нам этот геморрой? Почему не устроить кремацию «останков»?
– Среди журналистов много въедливых ребят. И они не перестанут задавать вопросы. Даже если мы все сожжем и выставим урну на всеобщее обозрение.
Шуравин снова задумался, уткнув кулак в стол и угрюмо глядя на пустой стакан.
– Это будет дорого стоить, – произнес он наконец. – Нужно будет задействовать знакомства, дать на лапу нужным людям. Будут ведь экспертизы, и все такое.
– Экономить на этом нельзя, – проговорила Инга Александровна. – Я помогу вам все организовать. Могу даже вызвонить нужных людей и пообщаться с ними от вашего имени.
На лице Руслана Маратовича появилось сомнение.
– Ты правда это можешь? – недоверчиво спросил он.
– До сих пор я вас не подводила.
– Это верно. Что ж… Тогда завтра же этим займемся.
6
Старая шаманка, прикусив длинный мундштук трубки зубами, затянулась, выпустила облачко дыма и, сдвинув платок с лица, усмехнулась. Она смотрела на Дину. А та, сидя на топчане, с любопытством осматривала полку, на которой стояли старые, потрепанные книги.
– Это ваши книги? – спросила девушка у старухи.
Старая Элинэ покачала головой:
– Нет. Моего правнука Пакина. Пакин любит читать книги. А по мне так от них толку никакого. Разве что печь растопить.
Старуха-шаманка посмотрела на Дину своими узкими глазами, похожими на зарубки, оставленные топором в коре, и вдруг с гордостью прокаркала:
– Мой Пакин не такой, как все! Будь сейчас другое время, он мог бы стать великим вождем!
– Я его плохо разглядела, – сказала Дина. – Но заметила, что у него голубые глаза. Это необычно для… вашего народа.
– Да уж. – Старуха снова пыхнула трубкой. – Его прадед был русский из большого города. У Пакина глаза и стать прадеда и красота матери.