Транзистор не торопился с советами. Поэтому Хенли начал:
— Приятная ночь.
— Возможно, — ответила девушка, даже не повернув головы.
— А возможно, и нет.
— В ней есть красота, — сказал Хенли, — для тех, кто захочет ее увидеть.
— Удивительно. Вот уж никак не ожидала услышать…
— Разве? — спросил Хенли, подвигаясь к ней на шаг. — Разве это и в самом деле так удивительно? Удивительно, что я здесь? И что вы тоже?
— Может быть, и нет, — ответила девушка, наконец обернувшись и посмотрев Хенли в лицо.
Она была молода и красива. В лунном свете ее каштановые волосы отливали бронзой. Настроение, необычная атмосфера происходящего и мягкое выигрышное освещение преобразили ее черты.
От неожиданности она чуть приоткрыла рот.
И тут его озарило.
Вот приключение, по-настоящему стихийное и роковое! Не радио привело его сюда и не радио нашептывало нужные слова, подсказало, как себя вести. Хенли взглянул на девушку, но не заметил у нее на блузке или в волосах ничего похожего на транзистор.
Он нашел свою любовь без помощи Нью-Йорской Службы Романтики! Тайные мерцающие видения, которые его преследовали, наконец-то сбывались.
Он протянул руки, и девушка прижалась к нему с еле слышным вздохом. Они поцеловались. Огни большого города сверкали и смешивались со звездами в небе, месяц клонился все ниже и ниже, а над черной маслянистой рекой сирены обменивались траурными вестями.
Девушка перевела дыхание и высвободилась из его объятий.
— Я вам нравлюсь? — спросила она.
— Нравитесь?! — вскричал Хенли. — Это не то слово!
— Я рада, — сказала девушка, — потому что я Опытный Образец Вольной Романтики, который вам предоставил на пробу трест «Производство Великой Романтики» с главной конторой в Нью-Арке, штат Нью-Джерси. Наша фирма предлагает вашему вниманию истинно стихийную и роковую романтику любого вида. Опираясь на технологические изыскания, мы смогли ликвидировать грубо кустарные приспособления типа транзисторов, которые привносят скованность и ощущение подневольности там, где вы не должны ощущать никакого контроля. Мы счастливы, что наш опытный образец пришелся вам по душе.
Не забудьте, однако: это — только образец, первая проба того, что может вам предложить «Производство Великой Романтики» с филиалами по всему миру. В этом проспекте, уважаемый сэр, изложено несколько типовых проектов. Возможно, вас заинтересует цикл «Романтика под всеми широтами»; если же вы отличаетесь смелым воображением, вам вероятно, больше подойдет пикантный набор «Романтика сквозь века». Обратите внимание на постоянно действующий «Городской проект» и…
Она вложила ему в руку тонкую книжицу с яркими иллюстрациями. Хенли уставился на проспект, потом на девушку. Он разжал пальцы, и книжица с шелестом порхнула на землю.
— Сэр, я надеюсь, мы не оскорбили ваших чувств! — воскликнула девушка. — Эти чисто деловые стороны романтики неизбежны, но преходящи. В дальнейшем наша романтика сразу становится стихийной и роковой. Вы только будете раз в месяц получать счет — по почте, в обычном конверте без указания отправителя, и…
Но Хенли уже бежал прочь, вниз по улице. На бегу он выдернул из петлицы транзистор и швырнул его в сточную канаву.
Комиссионерам от романтики так и не удалось всучить Хенли свой товар. У него была тетушка, которой он позвонил, и та, возбужденно кудахтая в трубку, тут же устроила ему свидание с дочкой одного из своих старых друзей. Они встретились в тетушкиной гостиной, тесной от обилия украшений и безделушек, и, запинаясь на каждом слове, добрых три часа проговорили о погоде, о политике, о работе, о колледже и об общих знакомых. Тетушка, сияя от радости, потчевала их кофе и домашним печеньем, разрываясь между кухней и ярко освещенной гостиной.
И видимо, что-то в этих строго-официальных, отдающих седой древностью смотринах подействовало на молодых людей самым благотворным образом. Хенли начал за ней ухаживать, и они поженились через три месяца.
Любопытно отметить, что Хенли был из последних, кто нашел себе жену столь причудливым, старомодным, ненадежным, бессистемным и непроизводительным способом. Ибо компании обслуживания сразу учуяли коммерческие перспективы «метода Хенли». Был составлен график кривой воздействия замешательства и смущения на психику; больше того, произведена финансовая оценка роли Тетушки в системе Американского Ухаживания.
Вот почему один из самых распространенных и высокоценимых сегодня видов обслуживания в ассортименте таких компаний — поставлять стандартных тетушек в распоряжение молодых людей мужского пола, обеспечивать оных тетушек стеснительными и застенчивыми девушками и заботиться о соответствующей обстановке, а именно: ярко освещенной, уставленной безделушками гостиной, неудобной кушетке и энергичной пожилой даме, которая суетится с кофе и домашним печеньем, врываясь в комнату через точно рассчитанные неравномерные промежутки времени.
Дух, говорят, захватывает. До умопомрачения.
СТРАХ В НОЧИ
Просыпаясь, она услышала свой крик и поняла, что кричала, наверное, уже долгие секунды. В комнате было холодно, но все ее тело покрывал пот; он скатывался по лицу и плечам на ночную рубашку. Спина и простыня под ней промокли от пота.
Она сразу задрожала.
— У тебя все в порядке? — спросил муж.
Несколько секунд она молчала, не в силах ответить. Ее стиснутые кольцом руки стягивали подтянутые вверх колени, пытаясь унять дрожь. Муж темной массой лежал рядом, длинный темный цилиндр на фоне слабо отсвечивающей простыни. Посмотрев на него, она снова задрожала.
— Тебе поможет, если я включу свет? — спросил он.
— Нет! — резко произнесла она. — Не шевелись… пожалуйста!
После ее слов слышалось лишь равномерное тиканье часов, но каким-то образом и оно было зловещим.
— Опять?
— Да, — сказал она. — То же самое. Ради бога, не прикасайся ко мне! — Он подался в ее сторону, темный и извивающийся под простыней, и она снова сильно задрожала.
— Сон, — осторожно начал он, — сон был про… я правильно?.. — он деликатно не договорил до конца и слегка переместился по постели, осторожно, чтобы ее не напугать.
Но она снова совладела с собой. Руки ее разжались, раскрытые ладони плотно прижались к простыне.
— Да, — сказал она. — Снова змеи. Они по мне ползали. Большие и маленькие, сотни змей. Они заполнили всю комнату, а новые все ползли через дверь и окна. Их был полный шкаф, так много, что они выползали из-под двери шкафа на пол…
— Успокойся, — сказал он. — Ты уверена, что хочешь об этом говорить?
Она промолчала.
— Теперь хочешь, чтобы я включил свет? — мягко спросил он.
— Не сейчас, — сказала она, помедлив. — Я еще не набралась храбрости.
— Да-да, — произнес он тоном полного понимания. — А другая часть сна…
— Да.
— Послушай, может, тебе не стоит об этом говорить?
— Нет, давай поговорим. — Она попыталась засмеяться, но вместо смеха получился кашель. — А то ты подумаешь, что я начинаю к этому привыкать. Сколько ночей это уже тянется?
Сон всегда начинался с маленькой змейки, медленно ползущей по ее руке и поглядывающей на нее злобными красными глазками. Она стряхивала ее и садилась на постели. Тут по покрывалу начинала скользить другая, все быстрее и быстрее. Она стряхивала и эту, быстро вылезала из постели и становилась на пол. Тут другая змея оказывалась у нее под ногами, еще одна сворачивалась в волосах над глазами, а потом через открывшуюся дверь ползли все новые, вынуждая ее вернуться на постель и с воплями тянуться к мужу.
Но во сне мужа рядом с ней не оказывалось. Вместо него на постели, длинным темным цилиндром на фоне слабо отсвечивающей простыни, лежала огромная змея. И она понимала это, лишь обняв ее руками.
— А теперь включи свет, — велела она. Когда комнату залил свет, мускулы ее сжались. Бедра напряглись, готовые выбросить ее из постели, если…
Но все-таки это оказался ее муж.
— Господи Боже, — выдохнула она и полностью расслабилась, слившись с матрасом.
— Удивлена? — спросил муж, криво улыбнувшись.
— Каждый раз, — сказала она, — каждый раз я уверена, что тебя здесь не будет. А вместо тебя лежит змея. — Она коснулась его руки, чтобы убедиться.
— Видишь, насколько все это глупо? — мягко и успокаивающе произнес он. — Если бы только смогла забыть… Тебе нужна лишь уверенность во мне, и эти кошмары пройдут.
— Знаю, — ответила она, впитывая в себя детали обстановки. Маленький телефонный столик с беспорядочной кучей записок и исчерканных бумажек выглядел необыкновенно ободряюще. Старыми друзьями были и поцарапанное бюро из красного дерева, и маленький радиоприемник, и газета на полу. А каким нормальным смотрелось изумрудно-зеленое платье, небрежно переброшенное через спинку стула!
— Доктор сказал тебе то же самое. Когда у нас была ссора, ты ассоциировала меня со всем, что идет не так, со всем, что причиняет тебе боль. И теперь, когда все наладилось, ты продолжаешь делать это по-прежнему.
— Не сознательно, — сказал она. — Клянусь, не сознательно.
— Нет, все по прежнему, — настаивал он. — Помнишь, как я хотел развода? Как говорил, что никогда тебя не любил? Помнишь, как ты меня ненавидела, но в то же время не давала уйти? — Он перевел дыхание. — Ты ненавидела Элен и меня. И это взяло свою дань. Внутри нашего примирения так и осталась ненависть.
— Я не думаю, что когда-либо ненавидела тебя, — сказал она. — Только Элен… эту тощую мелкую обезьяну!
— Нельзя плохо говорить о тех, кого уже не волнует мирская суета, — пробормотал он.
— Да, — задумчиво сказала она. — Наверное, это я довела ее до того срыва. Но не могу сказать, что мне жаль. Думаешь, меня посещает ее призрак?
— Не надо себя винить, — сказал он. — Она была напряженной, нервной, артистической женщиной. Невротический тип.
— Но теперь, когда Элен больше нет, у меня все прошло, я все преодолела. — Она улыбнулась ему, и морщинки тревоги у нее на лбу разгладились. — Я просто без ума от тебя, — прошептала она, перебирая пальцами его светло-русые волосы. — И никогда тебя не отпущу.
— Только попробуй, — улыбнулся он в ответ. — Я никуда не хочу уходить.
— Просто помоги мне.
— Всем, что у меня есть. — Он подался вперед и легонько поцеловал ее в щеку. — Но, дорогая, если ты не избавишься от этих кошмаров — в которых я главный злодей — мне придется…
— Молчи, молчи, — быстро произнесла она. — Я и мысли об этом не выношу. Ведь наши плохие времена прошли.
Он кивнул.
— Однако ты прав, — сказала она. — Наверное, нужно попробовать сходить к другому психиатру. Долго я так не выдержу. Все эти сны, ночь за ночью.
— И они становятся все хуже и хуже, — напомнил он, нахмурившись. — Сперва они были время от времени, теперь уже каждую ночь. А скоро, если ты ничего не сделаешь, будет уже…
— Хорошо, — сказал она. — Не надо об этом.
— Приходится. Я очень беспокоюсь. Если эта змеиная фиксация будет продолжаться, в одну из ночей ты вонзишь в меня спящего нож.
— Никогда. Но не говори об этом. Я хочу обо всем позабыть. Не думаю, что это случится снова. А ты?
— Надеюсь, что нет.
Она перегнулась через него, выключила свет, поцеловала его и закрыла глаза.
Через несколько минут она повернулась на бок. Через полчаса снова перекатилась на спину, пробормотала что-то неразборчивое и успокоилась, еще через двадцать минут пожала плечом, но если не считать этого, лежала неподвижно.
Ее муж лежал рядом темной массой, приподнявшись на локте. Он лежал в темноте, думал, прислушиваясь к ее дыханию и тиканью часов. Потом вытянулся во весь рост.
Он медленно развязал завязки своей пижамы и потянул за шнур, пока тот не вышел на целый фут. Потом откинул покрывало и очень медленно придвинулся к ней со шнуром в руке, прислушиваясь к ее дыханию. Положил шнур ей на руку. Медленно, по сантиметру за несколько секунд, провел шнур вдоль ее руки.
Наконец она застонала.
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ПРОСМОТР
В одно прекрасное сентябрьское утро Питер Гонориус, разбирая почту, обнаружил директиву местного Отдела родственных уз, безоговорочно требовавшую, чтобы он женился до 1 октября. В противном случае он-де проявит неуважение к государственной и местной Инструкциям по моногамии и понесет наказание вплоть до заключения в Лунавилле сроком от одного до пяти лет.
Гонориус пришел в ужас: в августе он заполнил формуляр на Продление статуса, который к сегодняшнему дню должны рассмотреть в установленном порядке. Это дало бы ему шесть дополнительных месяцев для селекции невесты. Теперь же у него оставались жалкие две недели на то, чтобы либо подчиниться директиве, либо погасить все и отчалить в Мексику. А уж в 2038 году это было не самой желанной альтернативой.
Проклятье!
В тот же день за завтраком Гонориус обсудил ситуацию со своим другом графом Унгерфьордом. — Черт побери, это несправедливо с их стороны! — заявил Гонориус. — Кто-то там, в верхах, преследует меня. Но за что? Я не бунтовщик какой-нибудь. Я не хуже других знаю, что брак — это непременная сделка между индивидом и обществом, фундамент, на котором покоится государственная безопасность. Дьявол, да я же хочу жениться! Я просто еще не подобрал себе пару.
— Может быть, ты излишне суетлив? — предположил Унгерфьорд. Он был женат уже почти месяц. Взаимоотношения полов не представляли для него проблемы.
Гонориус покачал головой.
— Сейчас я готов на все, лишь бы не допустить несчастья. Вся беда в том, что, несмотря на компьютеризованную картотеку и ультрасовременную технологию электронного сватовства, никогда заранее не скажешь, ту женщину ты выбрал или нет. А когда поймешь на собственной шкуре, уже слишком поздно что-либо менять.
— Да, — самодовольно согласился Унгерфьорд, — именно в такой ситуации как раз и оказывается большинство.
— Неужели нет исключений?
— Собственно говоря, существует один способ избавиться от неуверенности. Я сам воспользовался им. Именно так я нашел Джейни. Я не упоминал о нем ранее, потому что, как мне известно, ты не очень-то склонен нарушать закон.
— Разумеется, я стараюсь вести высоконравственный образ жизни, — сказал Гонориус. — Но ведь дело-то действительно очень серьезное, и я готов проявить гибкость. Кого я должен убить?
— Так далеко мы еще не зашли, — успокоил Унгерфьорд. Он нацарапал на бумаге несколько строчек. — Отправляйся-ка вот по этому адресу и поговори с мистером Фьюлером. Он возглавляет Тайную компьютерную службу. Скажи ему, что тебя послал я.
Во времена, к которым относятся наши события, Тайная компьютерная служба размещалась в нескольких пыльных конторских помещениях в запустелом районе Линкольновского центра, где скрывалась под вывеской «Оптовая торговля б/у матчастью и матобеспечением». Секретарша Фьюлера, миловидная энергичная молодая женщина по имени Дина Гребс, провела Гонориуса в кабинет шефа. Фьюлер оказался низкорослым, пухленьким, лысеющим, дружелюбным, краснощеким человечком с умными карими глазами и обезоруживающими манерами. Он отделал свой кабинет под гостиную в английском стиле, но добился лишь того, что комната стала походить на уголок мебельного магазина.
— Вы обратились как раз туда, куда нужно, — заверил Фьюлер, едва познакомившись с ситуацией. — Государство требует, чтобы мы сочетались браком ради стабильности общества. Общеизвестно, что большинство недовольных, бунтовщиков, психопатов, растлителей малолетних, поджигателей, социал-реформистов, анархистов и тому подобных личностей — это одинокие, неженатые типы, которым нечем заняться и которые способны лишь заботиться о собственной персоне и замышлять свержение существующего строя. Таким образом, бракосочетание есть обязательный акт лояльности по отношению к правительству. И разумеется, никто не будет оспаривать ни этот, ни любой другой вывод Национальной палаты матерей. Все мы признаем необходимость брака. В качестве единственного условия мы выдвигаем лишь то, чтобы он был надежным или по крайней мере терпимым, поскольку такое положение дел лучше удовлетворяет нуждам как индивидуума, так и государства.
— Да! — сказал Гонориус. — Именно поэтому я пришел к вам. Какие у вас есть практические…
Но Фьюлера не так-то просто было лишить слова.
— Что нам необходимо — так это научные методы освобождения брака от фактора неопределенности. Компьютеризованного сватовства недостаточно: нам нужен способ, который позволил бы взглянуть на фактический итог предполагаемого брака, и только после этого мы могли бы решать, вступать нам в брак или нет. Мы должны видеть, как эта штука работает, прежде чем заводить музыку в доме на шестьдесят или семьдесят лет.
— Если бы! — сказал Гонориус. — Но это невозможно. Или у вас, по счастью, имеется талантливая цыганка с исправным хрустальным шаром?
— Выход есть! — сказал Фьюлер улыбаясь.
— Что, кто-нибудь изобрел машину времени?
— Да, только вы знаете ее под другим именем. Она называется «Синтезатор и имитатор политических факторов».
— Я слышал о нем, — сказал Гонориус. — Это тот самый сверхкомпьютер, спрятанный под горой в Северной Дакоте, который вечно высчитывает, что именно одна данная страна собирается сотворить с какой-нибудь другой данной страной. Но я не понимаю, что этот компьютер может сказать о моей будущей жене, если только она не окажется генералом или кем-нибудь еще в этом роде.
— Вдумайтесь, мистер Гонориус! Есть машина, созданная специально для того, чтобы предсказывать и имитировать взаимодействия между различными группами и подгруппами людей. А что если мы используем ее в целях предсказания и имитации возможных взаимодействий двух индивидуумов?